Боги Черной Лощины

– Точно. – Мейсону не терпелось узнать больше, но Эль Робинсон придется подождать. На мгновение он представил, что сейчас надо будет представиться лечащим врачом, и желудок тут же сжался в комок.

Это казалось несправедливым. Он задумался, каково Джослин работать под руководством людей, которым она могла бы быть равна в профессиональном плане, если бы получила степень доктора медицины. Счастлива ли она на своем месте? Он не представлял, как можно уволиться, устроиться на менее оплачиваемую и менее уважаемую должность, особенно если работы от этого меньше не становилось.

– Кстати, а почему ты решила стать медсестрой? Может, стоило окончить медицинский колледж?

Девушка замедлила шаг, обдумывая свой ответ.

– Я поняла, что не хочу нести ответственность за решения, которые могут изменить чью-то жизнь.

Мейсон допил остатки чая и выбросил стаканчик.

– Что ты имеешь в виду?

Пока они снова ждали лифт, она покачала головой, будто вспомнив что-то неприятное.

– Я всю жизнь о ком-то заботилась. Была родителем для собственных родителей. Отец увлекался азартными играми, а маме не хватало мужества выставить его вон. В результате я застряла между ними, разгребая последствия. Помню, когда мне было шестнадцать, я считала, что они – моя ответственность, а не наоборот. Что немного странно.

– Ничего себе. – Мейсон, не ожидавший услышать подобных откровений, резко вздохнул. – Прости, Джос, я понятия не имел, как туго тебе приходилось.

– Нет, все нормально, – отмахнулась она. – Если честно, не думаю, что это как-то на меня повлияло. Наверное, поэтому никому и не рассказывала. Мне казалось, что это не важно.

– Серьезно? – Он приподнял бровь. – Может, ты стеснялась или ну, понимаешь, не хотела, чтобы кто-то узнал?

– Нет, – девушка вновь покачала головой. – Я просто так жила. Мне и в голову не приходило, что это не нормально.

Мейсон обдумал это, пытаясь принять ее образ мышления. Она настолько спокойно говорила об этом, словно могла вынести любой удар жизни и стать еще сильнее, чем прежде. Он решил, что, пожалуй, из Джослин вышел бы врач, гораздо лучший, чем из него.

– В любом случае, – продолжила девушка, когда он промолчал, – сдавая экзамен в медицинский колледж, я думала, что хочу ответственности, поскольку это то, что мне было хорошо знакомо. К чему привыкла. Но потом, пройдя половину программы, внезапно осознала, что меня тошнит от всего этого. Не хочу, чтобы однажды кто-нибудь ткнул в меня пальцем и сказал, что это моя вина, что кто-то умер или не поправился.

Джослин повернулась к нему и улыбнулась:

– Не думаю, что смогла бы спокойно жить с этим. – Двери лифта открылись, на этот раз коридор, к счастью, оказался пуст. – Мать, отец, младший брат, – она загибала пальцы, – казалось, я подвела их всех. Не хочу, чтобы к этому добавилась вина за совершенно незнакомого человека. Поэтому я решила уволиться и поступить в школу медсестер. Эта работа тоже не лишена ответственности, но по крайней мере мы не принимаем решений, от которых зависят жизни. Я по-прежнему могу удовлетворять свою патологическую потребность заботиться о людях. Могу защищать своих пациентов, не имея возможности совершить ошибку и в конечном итоге нести ответственность за чью-то жизнь.

Ее откровенность казалась глотком свежего воздуха. За почти пять лет, что он провел в ординатуре, Мейсон не мог припомнить, когда в последний раз кто-то говорил о реалиях своей профессии с такой откровенной честностью. Большинство говорили о том, какой это вдохновляющий опыт, как приятно помогать пациентам и заслужить их благодарность. Он сам был одним из таких людей. Но никто и никогда не упоминал об обратной стороне: чувстве вины за неудачу, негодовании, что не оправдал чьих-то надежд. Это была темная изнанка медицины, остававшаяся в тени, скрытая ото всех за ослепительным блеском горделивого врачебного сообщества.

– Честно говоря, никогда не смотрел на ситуацию с такой точки зрения, – признался он. – Для меня это было всего лишь…

– Да, да, я в курсе, кэп. До сих пор помню ту твою дурацкую футболку с щитом Капитана Америки. – Она сочувственно на него посмотрела: – Ты всего лишь хотел спасать людей.

Понурив голову, Мейсон засунул руки в карманы и вперил взгляд в свои ботинки.

– Никогда особо не задумывался об этой, обратной стороне.

Джослин фыркнула и игриво толкнула его локтем, когда они вышли из лифта и вернулись на главный этаж.

– Тебе не место на темной стороне, Мейсон. Такие люди, как ты, там просто не выживают.

Он вздрогнул, снова получив локтем в бок, и моргнул вслед девушке, неторопливо двинувшейся дальше.

– Я уже там, Лорд Ситхов.

– Тогда отправляйся домой! – произнесла она с южным акцентом и указала на двери: – Забирай свой прелестный голубой световой меч и поцелуй Стива Роджерса!

– Ты перепутала вселенные, – заскулил Мейсон. – Джордж Лукас и Марвел? Просто… Нет, Джос! Нет! Не смей этого делать!

– Ой, отвали, я сочиняю собственную историю!

Весь следующий час Мейсон провел, следуя за Джослин через отделение неотложной помощи и представляясь ее коллегам, однако время от времени его мысли продолжали возвращаться к Джину Робинсону. Несмотря на непреодолимое желание использовать любой предлог и поискать видеозапись допроса, он вел себя с персоналом больницы вполне непринужденно. Прежние тревоги рассеялись, столкнувшись с дружелюбными улыбками и любопытными расспросами о трудовых буднях в Ванкувере. Атмосфера в Эшгроув разительно отличалась от той, к которой он привык. Он не заметил ни малейшей конкуренции, присущей отношениям среди врачей и медперсонала столичных больниц. И впервые задумался, как глубоко на него повлияла негативная атмосфера в его больнице. Контраст оказался настолько сильным, что он вновь воспрянул духом и начал думать, что, возможно, все же создан для этого. Может, ему стоило просто сменить рабочую обстановку.

Мейсон помогал сменить белье на одной из кроватей, когда в ход его мыслей вторгся вой сирены. По сигналу тревоги врачи и медсестры быстро собирались в специально отведенной для «Скорой помощи» зоне, расположенной в задней части отделения.

– Что происходит? – спросил он Джослин, которая пробегала мимо, перекинувшись парой фраз с коллегой.

– Несколько минут назад поступил экстренный вызов, – ответила она, заполняя очередной файл.

Мейсон закончил с простынями и швырнул их в бак для белья.

– Да, я слышал. Что сказала бригада?

– Они везут к нам Джона Доу, без документов, его сбил автобус на огромной скорости.

– Какие повреждения? – негромко спросил Мейсон: многолетняя медицинская практика давала о себе знать.

Джослин задержала ладонь на ручке ящика и прищурилась, молча оценивая его реакцию, а затем ответила:

– Многочисленные травмы, включая перелом черепа, двусторонний перелом бедра, сильное внутреннее кровотечение и перелом грудной клетки. – Девушка ответила на его пристальный взгляд, общаясь с Мейсоном, словно он один из врачей медицинской бригады. – Интубировали, скорость – десять вдохов в минуту, проходимость дыхательных путей хорошая. Он под капельницей для поддержания кровяного давления, тахикардия 165 ударов в минуту.

– Боже! – Мейсон выдохнул: – Скорее всего, не выживет…

– Да, вряд ли. – Она покачала головой. – Но никогда нельзя знать наверняка. Чудеса случаются. Подожди здесь. Его сейчас доставят.

Девушка побежала дальше и присоединилась к остальной команде травматологии. Хоть Мейсон и выбрал онкологию, но, в соответствии с требованиями учебной программы прошел стажировку на «Скорой». Мало кому из студентов нравилось присутствовать на выездах, однако это было частью работы и бесценным опытом. Ему неоднократно доверяли присматривать за пациентами в критическом состоянии, но посчастливилось ни разу не столкнуться с пострадавшим, находящимся на волосок от смерти.

Тем не менее он вдруг почувствовал себя обделенным; ему захотелось быть с остальными, бежать рядом с носилками и отдавать команды или хотя бы выполнять их.

Не зная, чем себя занять, Мейсон расхаживал взад и вперед, устремив взгляд в пол. Смерть – не редкость для отделения «Скорой помощи», твердил он себе, так почему же он так взволнован? Почему жизнь этого конкретного незнакомца вдруг обрела для него такую ценность? Мейсон рассудил, что все дело в том, что впервые после того, как умерла Аманда, он вновь столкнулся со смертью.

Пусть сейчас он был лишь сторонним наблюдателем, ощущение бессилия от соприкосновения с чьей-то угасающей жизнью неприятно тревожило тем, что казалось до боли знакомым. И без Джослин, которая могла бы сыграть роль буфера, он чувствовал себя уязвимым перед натиском жестоких напоминаний, неуверенность снова прокрадывалась в уголки его сознания.

Когда стало совсем невмоготу, Мейсон рухнул в кресло в больничном коридоре. Достал телефон и начал искать единственное, что, как он знал, могло отвлечь его внимание: убийство Эль Робинсон, последней похищенной Сновидицей девушки.

Глава 10

ПОИСК ВИДЕО не занял много времени. Ролик оказался зернистым и приглушенным, однако достаточно четким, чтобы разобрать, что там происходит. Мейсон достал из кармана наушники, подключил их и, крепко стиснув телефон в руке, нажал на кнопку воспроизведения.

– Вы убили свою дочь, – произнес детектив, наклоняясь, чтобы поймать взгляд подозреваемого.

Джин Робинсон, с виду ничем не примечательный мужчина лет пятидесяти, испуганно вскинул глаза. Его руки, сложенные на столе посреди пустой комнаты для допросов, дрожали.

– Я не убивал дочь, – настаивал он. – Я не сделал ничего плохого.

– Вы отрицаете свою причастность к убийству? – Детектив подавил смешок. – Вас сдала собственная жена.

– То, что я убил… – Его голос сорвался, и Джин умолк, спрятав лицо в ладонях. Затем глубоко вздохнул и выпрямился: – То, что я убил, не было Эль, не было моей девочкой. Это была раба Сновидицы. Мою Эль заманили Волки, – всхлипнул он, – и она навсегда осталась в этих лесах. Она никогда не вернется.

– Вы чертовски правы, так и есть, – ответил детектив. – Кто-нибудь, отведите этого парня на психиатрическую экспертизу.

– Вы не понимаете, как это работает! – Самообладание Джина Робинсона рухнуло, он стукнул кулаком по столу, из его широко раскрытых глаз покатились слезы. – То, что оттуда возвращается, – лишь оболочка. Девушка уходит в лес, но обратно выходит нечто иное.

Мейсон пребывал в растерянности. Как этот человек мог убить собственную дочь? Джин Робинсон казался совершенно раздавленным горем и все продолжал твердить, какой умной, красивой, доброй и достойной была его малышка. Мейсон был осведомлен о синдроме Капгра, или, как его еще называют, синдроме самозванца, но случаи этого психического заболевания были настолько редкими и диковинными, что с трудом верилось, что они вообще существуют за пределами учебников психологии.

– Она начала отдаляться, – прошептал Джин, снова закрыв лицо руками. – Именно так можно догадаться. Сперва они впадают в депрессию, капризничают, все время требуют оставить их в покое. Словно… не в себе. Ты пытаешься вернуть свою счастливую маленькую девочку, а она… отталкивает тебя все дальше. А потом они исчезают.

Как и любые девочки-подростки! Мейсону хотелось взвыть от этого видео. Неужели этот человек настолько глуп? Появление отстраненности могло означать что угодно – стресс, травму, проблемы с психикой. Как можно решить, что нормальное для подростка поведение его дочери – это явный признак, что ее похитили и подменили? Кошмар!

– Вернувшись, она сказала моей жене, что некто предупредил ее держаться подальше от Черной Лощины: – Помолчав, добавил Джин: – Но не сказала, кто.

– Дай-ка угадаю… – протянул детектив. – Сновидица?

– Именно! – Мужчина хлопнул ладонью по столу. – Кто еще это мог быть?

В глубине души Мейсон хотел бы никогда не смотреть это видео, желал стереть его из памяти. Однако тайна Сновидицы завораживала его не меньше, чем жителей Черной Лощины, пусть и по совершенно разным причинам. Горожане считали ее существование фактом, но Мейсон отчаянно нуждался, чтобы она оказалась вымыслом.

Спустя почти час Джослин наконец вернулась. С мрачным выражением лица и скорбно поджатыми губами девушка, казалось, полностью погрузилась в раздумья.

Мейсон выдернул из ушей наушники и вскочил на ноги.

– Ну, что? – спросил он, когда Джослин подошла ближе.

– Его экстренно направили в операционную, – начала она, положив руку на бедро, – подготовка заняла у врачей не больше двух минут, однако, когда они приступили…

Сердце Мейсона сжалось. Она не договорила, но в этом и не было необходимости.

– Он не справился, да? – тихо спросил он, чувствуя острую боль, пронзившую грудь. Почему это случилось снова так скоро? Он слишком тяжело переживал смерть своей юной пациентки. И вот, в тот же день, когда решил снова переступить порог больницы и навестить подругу, когда вновь почувствовал тягу к медицине, его подкосила еще одна смерть. Да, не напрямую, но все равно это стало жестоким напоминанием, насколько трудно ему принять, что жизнь может просто оборваться.

– А? – Джослин моргнула, глядя на него так, словно только заметила его присутствие. – Ох, нет, кэп. Ты все неправильно понял. Джон Доу не умер.

– Что? – Мейсон вскинул голову. – Тогда почему у тебя такой грустный вид? Если он не умер, то как он?

– Вот именно! – воскликнула она, всплеснув руками. – К тому моменту, как доктор Каллахан получил компьютерную томограмму и рентген… ну. – Она колебалась, запинаясь на каждом слове. Что было редкостью для девушки, которую он знал как настоящую фурию.

– И? – Он жестом велел ей продолжать.

Джослин с трудом сглотнула и растерянно посмотрела ему в глаза:

– Оперировать было нечего.

Мейсон прищурился, недоверчиво глядя на подругу, словно у нее выросла вторая голова:

– Что значит «нечего»? Подожди, как они успели провести исследования на парне, который едва дышал?

Девушка резко кивнула:

– В том-то и дело! Ему бы крупно повезло, если бы он не отдал богу душу на операционном столе! Но, когда его осмотрела хирургическая бригада, многих повреждений, о которых сообщила «Скорая помощь», вообще не было! И еще: его жизненные показатели оказались абсолютно стабильны! – Девушка вздохнула, встряхнув руки. – После этого Каллахан решил провести исследования.

– Как… – произнес Мейсон одними губами и скрестил руки на груди. Он уставился в стену, пока его мозг обрабатывал эту информацию, а затем снова повернулся к озадаченной Джослин: – Ты уверена, что тот вызов не был ошибкой? Возможно, это был другой человек? Бригада «Скорой помощи» не могла перепутать и забрать не того пациента?

Не успел он закончить даже первый вопрос, как она уже отрицательно качала головой. Казалось, девушка пребывала в таком шоке, что совершенно позабыла о своих обязанностях.

– Нет. Это точно он. Я спрашивала Терри и еще трех сотрудников «Скорой помощи». Все твердят одно и то же, что это тот парень, которого они подобрали. И да, мы трижды проверили его медкарту.

– Значит, они неверно оценили повреждения?

– Нет! – Джослин казалась расстроенной. – Терри сказал, когда они прибыли на место, парень был искалечен и истекал кровью! Никакой ошибки!

– А теперь? Где он сейчас?

– В отделении интенсивной терапии. Он все еще в коме, но стабилен. Несколько переломов, и пока мы ничем не можем ему помочь. Каллахан собирается взять кровь на анализ, поскольку нам неизвестна его группа. Мне трудно судить, исцелился он сам, или… ничего и не было.

– Подожди, он хочет брать кровь у пациента, который практически при смерти? – Мейсон уставился на нее, словно этот Каллахан замышлял убийство.

– Да! А что бы ты сделал? – раздраженно выпалила она в ответ.

– Просто перелил первую отрицательную! – прошипел Мейсон. – Откуда у него возьмется достаточно крови для пробы?

– В том-то и дело, что он достаточно для этого оправился! – воскликнула девушка. – Врачи хотят подготовиться к переливанию, если оно понадобится. Да и вообще, разве ты бы не хотел, чтобы странную кровь этого чувака внесли в базу? Мне кажется, Каллахан только поэтому решил взять анализ!

– Я думаю…

Мейсон уже в который раз обошел тесный коридор, а затем выдавил хриплый смешок из своей и без того стесненной груди.

– Джос, – он внезапно шагнул вперед и схватил ее за плечи. – Знаю, это абсолютно против правил, но ты можешь помочь мне взглянуть на этого парня?

– Что? – Девушка резко отшатнулась, когда он вцепился в нее, и широко распахнула глаза: – Ты спятил? Хоть представляшь, сколько у меня будет проблем, если я позволю постороннему осмотреть пациента, который едва покинул операционную?

– Да ладно тебе, – умолял он резким шепотом. Мейсон знал, что это странная просьба, даже нечестная, но что, если врачи просчитались? Он спокойно покинет больницу, полагая, что все в порядке, а позже узнает, что Джон Доу действительно умер? И если незнакомец на самом деле пострадал настолько, как утверждала Джослин, то как ему удалось так быстро исцелиться? У него в голове не укладывалось, как можно уйти, даже не попытавшись взглянуть на такой случай. – Ты же меня знаешь. И технически я тоже медработник. Я лицензированный врач, специалист в этой сфере! Мы весь день бродили по больнице, так что уверен, проблем не возникнет. Пожалуйста, Джоc, мне нужно увидеть этого парня своими глазами. После всего, через что я прошел, для меня это очень важно. Это могло бы мне помочь.

Его голос был полон отчаяния и тоски, когда он сдержал слезы, подступившие к глазам. Как же он жаждал чего-то, что вернуло бы его к прежнему «я», молодому студенту-медику, полному надежд, готовому покорить мир.

– Хорошо, – вздохнула она после затянувшейся паузы, а затем вырвалась из объятий, чтобы поднести палец к его носу. – Но только на минуту. Если нас застукают, я могу лишиться работы.

– Понял, – покорно кивнул он. – Одна минута.

Девушка кивнула в ответ и отвернулась, жестом велев следовать за ней. Отделение интенсивной терапии располагалось совсем неподалеку. Джослин резко свернула в конце коридора, открыла одну из комнат и заглянула внутрь, проверяя, что внутри никого нет.

– Путь свободен, – прошипела она, придерживая дверь открытой. – Одна. Чертова. Минута, – снова предупредила Джослин. – Я постерегу дверь.

– Спасибо. Огромное, – решительно ответил Мейсон, его глаза сияли.

Он поспешно проскользнул внутрь и оглянулся на свою сообщницу, с невозмутимым выражением лица захлопывающую дверь, оставляя его в тишине палаты. На кровати лежал совершенно неподвижный пациент с капельницей в вене левой руки и кардиомонитором. Между его ребрами торчала дренажная трубка для поддержания функции частично поврежденного легкого. Как такое могло быть, что ему потребовалось не шунтирование, а только катетер? Мейсон подошел ближе и осмотрел молодого человека, увидеть которого хотел так сильно, что оказался готов рискнуть карьерой своей подруги.

Лицо пациента покрывали синяки и рваные раны, на простынях виднелись красные пятна, явно указывающие, что он довольно сильно ранен. И все же Мейсон чувствовал неловкость, словно этот человек каким-то образом все осознавал, несмотря на то что был в отключке. Суровые черты его лица сохраняли мрачное выражение, как будто он боролся с неприятным сном, пробиваясь обратно в мир живых.

Пошарив в ящике стола и обнаружив фонарик, Мейсон быстро осмотрел зрачки объекта своих исследований. Все действительно выглядело в пределах нормы. Левая сторона тела вместо серьезного повреждения мягких тканей приобрела сине-черный цвет, но, как и сказала Джослин, серьезных переломов, похоже, не было. Мог ли Джон Доу действительно попасть под автобус, двигавшийся на большой скорости? Если так, то он должен быть полностью искалечен, если не мертв.

Как мог человек так быстро прийти в себя после того, как его раскатал по асфальту автобус? Сгорая от любопытства, Мейсон ринулся к креслу, где в пластиковом пакете лежали личные вещи пациента и порванная, окровавленная одежда. Порывшись, наткнулся на что-то кожаное и твердое, оказавшееся бумажником потерпевшего. Он вытряхнул содержимое, но обнаружил лишь немного наличных и маленький лиловый клочок бумаги с коряво нацарапанным именем.

С Днем Рождения, Кай Донован.

Внезапно раздался стук в дверь и послышался голос Джослин:

– Ты закончил? Я с ума здесь схожу! – прошипела она, приоткрыв дверь.

– И-иду! – Мейсон вздрогнул, вернул на место фонарик, собрал содержимое бумажника и бросил его обратно в пластиковый пакет. Он выскочил из палаты, бросив прощальный взгляд на странного молодого человека и прикрыв за собой дверь.

– Слава богу, – выдохнула Джослин. – Думала, ты никогда не выйдешь.

Мейсон смущенно улыбнулся:

– Ты же сказала: одна минута.

– Да, но ты был там по крайней мере две!

Мейсон склонил голову под ее пристальным взглядом:

– Прости, не смог удержаться.

– Ну, конечно, – закатила она глаза, схватила его за локоть и потащила прочь. – А теперь давай сматываться отсюда.

Мейсон не сопротивлялся, пока она буксировала его за собой. Он все еще был под впечатлением, растерянный, но восхищенный. Стоило ему подумать, что сегодня он снова посмотрит смерти в глаза, как оказалось, что вселенная все еще способна на милосердие.

Едва они завернули за угол, их внимание привлек быстрый скрип резиновых подошв по бежевой плитке. Кто-то позвал Джослин: одна из медсестер спешила к ним с безумным выражением лица.

– Джослин! – снова вскрикнула девушка, когда ее заметили. Темные волосы медсестры были собраны в низкий конский хвост, светло-голубая форма облегала округлые бедра.

– Что такое? – спросила Джослин, когда они отошли на приличное расстояние от палаты чудо-пациента.

– Анализы крови Джона Доу. С ними что-то не так. – Ее щеки раскраснелись, она так крепко сжимала папку в руках, что та согнулась.

– Что вы имеете в виду? – Обеспокоенно спросил Мейсон, на мгновение забывшись, однако локоть Джослин ткнувший его в бок, напомнил ему, что лучше помалкивать.

– Джослин! Эми! – прокричала еще одна медсестра, она бежала к ним по коридору с той стороны, откуда они только что пришли. – У нас желтый код!

У Джослин отвисла челюсть, лицо Мейсона побагровело, он затаил дыхание, лоб покрылся потом.

– Серьезно! – Джослин почти визжала. – Да что за день такой сегодня? Как…

– Я просто пришла проверить пациента! – объясняла девушка, ее голос дрожал, когда она, постукивая по папке в руках Эми и явно пытаясь успокоиться, медленным, размеренным тоном перечисляла каждое свое действие: – Зашла в палату… и сперва решила, что ошиблась… Проверила записи… затем дважды проверила номер на двери… но это совершенно точно была палата Джона Доу!

Мейсон проглотил комок в горле, размышляя, может ли этот день стать еще более странным. Он только что был там. Только что был в палате Джона Доу. Пациент находился в коме.

Ужас, удивление и неописуемое чувство возбуждения поползли вверх по позвоночнику. Наверное, это какая-то шутка. Или сон. Это точно не могло происходить на самом деле. И хотя он велел себе молчать и не вмешиваться, но не смог остановить слова, готовые сорваться с губ, его голос прозвучал тихо и отрешенно, когда он произнес вслух то, что все уже и так знали:

– Он исчез.