Владислав Конюшевский

вот этих спокойных и основательных мужиков запомню на всю жизнь. Потом часто примерял на себя их поведение и не мог найти ответа – смог бы так же? Не в ажиотаже боя, когда адреналин только из ушей не лезет, а вот так, осознанно, не торопясь и точно зная, что второй жизни в запасе нет. Даже самому себе ответа дать так и не получилось…

Связан Ломзицкий с АК, не связан – время покажет. А пока мы будем блюсти свой участок ответственности и наблюдать

В город вошли, обойдя сторонкой КПП на дороге. Документы

никогокрышу хотят забраться и оттель уже окошко попробовать выбить. Там и доска потоньше, и запор должон быть похлипче… Я уважительно протянул: – Офигеть, страсти какие… И кивнув на прощанье, двинул к

гораздо старше моего, или плотно замотаны в смирительную руба… в смысле в пеленки. Зато теперь я могу с уверенностью сказать: распакованные груднички – это страшная штука! Там ведь рука – как мой палец, шейка – тоньше гранатной рукоятки раза в два, крохотные ножки, согнутые крендельком, да еще ко всему прочему он шевелится!! И от этого в голове бьется лишь одно – не дай бог уронишь! Хочется ухватить ношу покрепче, но тут сразу же возникает другая мысль – а вдруг сломаешь что-нибудь? М‑да… тут уже не до глазок с носиками, тут бы только сына без повреждений удержать да панику свою

И себя я наконец чувствую на месте именно здесь. Появилась цель ! Не  какие-то мелкие торгашеские метания и бессильная тоска от невозможности что-то изменить, а настоящее дело ! И  это не только о Победе говорю, а  вообще обо всем. Не нравилась мне тогдашняя жизнь, вот судьба и  сделала подарок – мол, меняй! Или ты только трындеть можешь? Хотя, как  теперь выясняется – не только трындеть. Поэтому сейчас со смехом вспоминается знакомый менеджер, который в пустопорожнем споре, затеянном в офисе во время перерыва, пытался доказать, что, даже попав в прошлое, один человек ничего не сможет изменить. И ведь почти убедил, собака злая! Но сейчас  бы я и слова и аргументы нашел, чтобы его переспорить. Тут ведь все зависит и от

Наибольшие зверства творили как раз не «лапотники» или заводчане, а вот такие серые мышки, в прошлой жизни ничем особо не выдающиеся. Работающие клерками или приказчиками за небольшую копеечку и живущие в основном на деньги родителей. Им совершенно не нравилась окружающая действительность, но, честно говоря, вовсе не из-за угнетенного народа. Плевать они на него хотели. Мышек сильно задевало, что им, столь ярким и самобытным, для того, чтобы хоть чего-то добиться, приходилось пахать на обрыдлой работе. А ведь они видели тех, кому все жизненные блага доставались без всяких усилий. Разные там купцы, спесивая аристократия и даже владелец лавки или начальник конторского стола, в которой вынуждена была прозябать «яркая» личность.