Татьяна Степанова

мою жену – я подобного не прощаю. – Гек, – снова вмешалась Катя

бирались до нее снова через картофельное поле, увязая в

43–44-го размера. Но почва после дождя даже на следующий

своих предков, как жилец, – Федор Стальевич снова

экспедиции обвиняли тогда другого басмача, Абдуллу Насреддина, – заметила Катя.  – И еще – насчет отрубленной головы Юрия Велиантова… Дэв-хан обезглавливал китайцев, это его личный жуткий почерк. А через тридцать лет в шестьдесят втором кто-то расправился с московским переводчиком

Ты вечно один против целой армии, но один против самого себя – совсем другое…

В старых публичных библиотеках особая атмосфера. Катя окунулась в тишину, в скрип натертых воском паркетных полов, глотнула книжной пыли, присутствующей в воздухе, несмотря на современные кондиционеры. Сев за стол, включила зеленую лампу на мраморной подставке. И поняла, что ей тут нравится.

робов приказал мне трогаться с места. Мы заехали

Вопли и ругань — это признак отчаяния.

сумрачный юноша и девушка, тоненькая, с обильной черной косой, огромными темными глазами