Марк Твен

Некоторое время длилось молчание: оба мальчика над этим задумались. Наконец Том прошептал: – Слушай, Гек, как ты думаешь, старый хрыч слышит, как мы разговариваем? – Конечно, слышит. То есть его душа слышит. Том, помолчав, прибавил: – Лучше бы я сказал «мистер Вильямс».

А почему же нельзя взять дубину, да и выкупить их сразу дубиной по башке?

У меня, судя по всему, громад­ные запасы ума, — для того чтобы ими пораскинуть, мне иногда требуется почти неделя.

Наша семья для закона недосягаема: ни один закон нас не касается, нас не ограничивает, не дает народу защиты от нас. Отсюда вывод: мы вне закона. А ведь в того, кто вне закона, любой человек имеет право всадить пулю!

Каждому из нас полезно иногда отложить в сторону свое чванство.

Not to swear is as easy as to swear, if you make a custom of it. A

деревянной ручке. Он окинул взором бесконечные доски забора, и остатки былой радости мгновенно испарились. Глубокая печаль овладела душой Тома. Тридцать ярдов дощатого забора высотой в девять футов! Это была катастрофа! Всё рухнуло! Жизнь вдруг показалась ему пустой, бессмысленной шуткой, а существование – тягостным, бессмысленным бременем. Вздохнув, он обмакнул кисть и  ме-е-едленно провёл ею по кромке самой верхней доске, потом повторил операцию

Умственный «труд» неправильно назван трудом; это удовольствие, наслаждение, и в нем самом его высшая награда.

правила сохраняют свою силу лишь до тех пор, пока ты сыт.

- Вы очаровательны.

- Увы, не могу сказать о вас того же.

- Ну тогда сделайте, как я. Соврите.