Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Деньги, которыми обладаешь, - орудие свободы; деньги, за которыми гонишься, - орудие рабства.
Деньги, которыми обладаешь, - орудие свободы; деньги, за которыми гонишься, - орудие рабства.
То, что один человек пишет другому, не предназначается для публики.
То, что один человек пишет другому, не предназначается для публики.
Праздность, любимая мной,— не праздность лентяя, который остается неподвижным, скрестив руки в полном бездействии, и размышляет не больше, чем он действует. Нет, это одновременно праздность ребенка, находящегося в постоянном движении, хотя ничего не делающего, и праздность пустомели, несущего всякий вздор, в то время как руки его отдыхают. Я люблю заниматься пустяками, браться за сто дел и ни одного не кончать; идти куда глаза глядят, ежеминутно изменяя направление; следить за полетом мухи; стараться передвинуть каменную глыбу, чтоб посмотреть, что под ней; горячо приняться за работу, требующую десятилетнего труда, и через десять минут без сожаления бросить ее; наконец — целый день бездельничать и во всем следовать лишь минутному капризу.
Праздность, любимая мной,— не праздность лентяя, который остается неподвижным, скрестив руки в полном бездействии, и размышляет не больше, чем он действует. Нет, это одновременно праздность ребенка, находящегося в постоянном движении, хотя ничего не делающего, и праздность пустомели, несущего всякий вздор, в то время как руки его отдыхают. Я люблю заниматься пустяками, браться за сто дел и ни одного не кончать; идти куда глаза глядят, ежеминутно изменяя направление; следить за полетом мухи; стараться передвинуть каменную глыбу, чтоб посмотреть, что под ней; горячо приняться за работу, требующую десятилетнего труда, и через десять минут без сожаления бросить ее; наконец — целый день бездельничать и во всем следовать лишь минутному капризу.
Трудней всего признаваться не в том, что преступно, а в том, что смешно и постыдно.
Трудней всего признаваться не в том, что преступно, а в том, что смешно и постыдно.
Моё рождение было первым из моих несчастий.
Если б люди могли читать в сердцах друг друга, было бы больше желающих спуститься, чем жаждущих возвыситься.
Если б люди могли читать в сердцах друг друга, было бы больше желающих спуститься, чем жаждущих возвыситься.
Незначительность моего успеха у женщин всегда объяснялась тем, что я слишком их любил.
Незначительность моего успеха у женщин всегда объяснялась тем, что я слишком их любил.
Я чувствовал, что если буду писать для хлеба, то скоро погублю своё дарование, ибо оно заключается у меня не столько в искусном пере, сколько в сердце, порождено возвышенным и благородным образом мыслей, который только один и мог его питать. Ничего могучего, ничего великого не может выйти из-под продажного пера.
Я чувствовал, что если буду писать для хлеба, то скоро погублю своё дарование, ибо оно заключается у меня не столько в искусном пере, сколько в сердце, порождено возвышенным и благородным образом мыслей, который только один и мог его питать. Ничего могучего, ничего великого не может выйти из-под продажного пера.
В уединении особенно чувствуешь, какое преимущество жить с человеком, умеющим мыслить.
В уединении особенно чувствуешь, какое преимущество жить с человеком, умеющим мыслить.
Величайшим моим несчастьем было неумение противостоять ласке: я уступал ей, и это всегда кончалось для меня плохо.
Величайшим моим несчастьем было неумение противостоять ласке: я уступал ей, и это всегда кончалось для меня плохо.
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: