Цитаты из аудиокниги «Девяносто третий год», страница 3

То, что мы зовем грязью, вы зовете нацией.

Команда собрала у ростр на шкафуте все запасные перлини и кабельтовы, чтобы в случае необходимости укрепить рангоут.

– Продажная тварь! – бросил Марат.Дантон вскочил со стула, он был страшен.– Да, – закричал он, – я публичная девка, я продавался, но я спас мир.

Зрелище поучительное; более того - наставление, урок. Неистовые ратники безжалостной войны вдруг увидели, как перед лицом всех злодеяний, всех посягательств, всяческого фанатизма, всех убийств, перед лицом мести, раздувающей костёр вражды, и смерти, шествующей с погребальным факелом в руке, над бесчисленным множеством преступлений поднималась всемогущая сила - невинность.

- Ты весь во власти мечты.

- Нет, я во власти реальности, - ответил Говэн. – А женщина? Какую вы ей предоставляете роль?

- Ту, что ей свойственна, - ответил Симурдэн. – Роль служанки мужчины.

- Согласен. Но при одном условии.

- Каком?

- Пусть тогда и мужчина будет слугой женщины.

- Что ты говоришь? – воскликнул Симурдэн. – Мужчина – слуга женщины! Да никогда! Мужчина – господин. Я признаю лишь одну самодержавную власть – власть мужчины у домашнего очага. Мужчина у себя дома король.

- Согласен. Но при одном условии.

- Каком?

- Пусть тогда и женщина будет королевой в своей семье.

- Иными словами, ты требуешь для мужчины и для женщины…

- Равенства.

- Равенства? Что ты говоришь? Два таких разных существа…

- Я сказал «равенство». Я не сказал «тождество».

Вновь воцарилось молчание, словно эти два ума, метавшие друг в друга молнии, на минуту заключили перемирие. Симурдэн нарушил его первым:

- А ребенок? Кому ты отдашь ребенка?

- Сначала отцу, от которого он зачат, потом матери, которая носила его под сердцем, потом учителю, который его воспитает, потом городу, который сделает из него мужа, потом родине – высшей из матерей, потом человечеству – великому родителю.

- Ты ничего не говоришь о Боге.

- Каждая из этих ступеней: отец, мать, учитель, город, родина, человечество – все они ступени лестницы, ведущей к Богу.

Ничто не могло быть быстрее и таинственнее их сношений

Болтовня ребенка - это то же, что щебетание птички, это - тот же гимн, - невнятный, но возвышенный.

Ребенок, даже и в лохмотьях, представляет собой светозарное явление.

Просыпающийся ребенок - это словно распускающийся цветок. Из этих невинных душ словно несется какое-то свежее благоухание.

– Раз вы умеете читать и раз вы прочитали объявление, вы должны знать, что тот, кто меня выдаст, получит шестьдесят тысяч франков!

– Знаю.

– И не в ассигнатах.

– Знаю, в золоте.

– А знаете ли вы, что шестьдесят тысяч – это целое состояние?

– Да.

– И следовательно, тот, кто меня выдаст, станет богачом?

– Знаю, ну и что?

– Богачом!

– Как раз я об этом и подумал. Увидел вас и сразу сообразил: тот, кто выдаст этого человека, получит шестьдесят тысяч франков и станет богачом, Значит, придется его спрятать да побыстрее.