Ничего личного, кроме боли

были очень близки. – Она не говорила ни о чем таком

что-то такое, чего не знает никто. Разоблачение

коньяк коллегам. Посидели, поговорили. Информации у него теперь вагон. Правда, пока он не знал, как этим всем распорядиться. Тем более не было ясно, чем поделиться с Кошкиным, чтобы тот снова не обвинил его в собирании сплетен. – В общем, так, капитан. Не

напрямую спросил, могла бы Горина убить его мать. – Чтобы Оля? Да ни за что!

ете, о чем я? – Да, понимаю. – Он усмехнулся. – Но моя мать была воспитанным человеком. Она никогда не устроила бы скандал из-за очереди в магазине. Или из-за того, что кто-то проехал на машине и обдал ее грязью. Не было у нее недоброжелателей. И врагов тем более. – Тогда это ваши враги, Игорь Валентинович. Придется вспомнить