Всё, чем живём, дорожим и рискуем. 24-серийный киносценарий по приключенческому, научно-фантастическому роману «Тайна Вселенской Реликвии». Часть вторая, в шести сериях

© Владимир Анатольевич Маталасов, 2020

ISBN 978-5-4498-9475-5 (т. 2)

ISBN 978-5-4498-9473-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВСё, чем живём, дорожим и рискуем. ЧАСТЬ ВТОРА

Первая серия

ТИТР:

«Усовершенствованье вместе с обновленьем

Бок ó бок рядом с поколеньями идут,

И мысль летит, летит за грань воображенья

Туда, где новые открытия грядут».

(Автор)

НАТ. РЕКА НЕЖЕНКА – 11 ЧАСОВ УТРА

Лодка с четырьмя рыбаками отваливает от причала. Плыть километров пять вверх по течению Неженки.

Сапожков вызывается быть гребцом. Степан Павлович размещается на корме, намереваясь принять на себя обязанности одновременно и рулевого, и штурмана. Саня с Кузей оккупировали лавку, расположенную между кормчим и гребцом. Они, пока что, в роли пассажиров.

Митька усердно работает вёслами.

РЕМЕЗ

Ну как отдыхалось, путешественники? Какое оно, Закарпатье?

Друзья стараются ответить наперебой.

РЕМЕЗ

(задумчиво)

Да-а! И мне не раз приходилось бывать в тех краях – в Ужгороде, Мукачеве, а вот в Севлюше, к великому сожалению, побывать так и не довелось.

МИТЯ

Степан Павлович! Можно один нескромный вопрос?

РЕМЕЗ

Слушаю внимательно!

МИТЯ

А вы сами-то родом из каких мест будете?

РЕМЕЗ

Почему же вопрос нескромный, Митя, обижаешь! Вопрос очень даже скромный, современный и, главное, своевременный. Я, хлопцы, что ни на есть, из самой Полтавы…

Если бы вы знали, какие там яблоки, какие груши, какие вишни.., а главное – люди!

Вдруг Степан Павлович резко меняет тему разговора и хитро прищурившись, спрашивает:

РЕМЕЗ

Так! А зараз кажіть, будь ласка, які ви пісні навчилися співати на моій неньці Украіні?!

САНЯ

(хитрит)

А вы, Степан Павлович, напойте нам какую-нибудь из них, а мы, уж как можем, подпоём.

РЕМЕЗ

У-ух и хитрецы-ы! Ну ладно, будь по вашему.

И Степан Павлович проникновенно, мягким, приятным баритоном запел:

РЕМЕЗ

Ніч яка місячна, зоряна, ясная!

Видно, хоч голки збирай.

Вийди, коханая, працею зморена,

Хоч на хвилиночку в гай…

Песню тот час же подхватывает Саня Остапенко. Им начинает подпевать Митька. Кузя только стыдливо что-то мурлычет под нос…

Поют долго и много: старинные украинские песни «Чорніі брови, каріі очі», «Дивлюсь я на небо», а затем переходят на более современные – «Черемшину», «На долині туман» и кончают песней «Два кольори».

РЕМЕЗ

(удовлетворённо)

Ну вот и отвёл душу. Пора бы наверное и Митю сменить, а то смотрите – совсем умаялся наш богатырь.

Теперь на вёслах вместо одного гребца красуются двое – Саня с Кузей.

РЕМЕЗ

А как обстоят у вас дела с учёбой? Учебниками успели обзавестись?

САНЯ

Успели… Не всеми, правда. Но это упущение нами скоро будет ликвидировано.

РЕМЕЗ

Ну смотрите же мне. Поторапливайтесь. А как со своими увлечениями, не забросили?

КУЗЯ

Какое там – забросили!

САНЯ

Только мы теперь на всё это смотрим немного по другому.

РЕМЕЗ

Это как же?

МИТЯ

Мы слово чести дали друг другу, что когда-нибудь сделаем то, чего до нас ещё не удавалось сделать никому и, тем самым, принести человечеству как можно больше пользы.

СТЕПАН ПАВЛОВИЧ

Вот как? Это уже что-то серьёзное! Благородная цель! В этом-то как раз и должен заключаться смысл всей вашей жизни.

Чтобы иметь цель, нужна мечта, а есть мечта, то есть и надежда.

Поэтому, никогда не предавайте своей мечты… Да, кстати.

Вы тут что-то упомянули про «слово чести».

А ведь само слово «честь» – ко многому обязывающее понятие. Оно охватывает множество человеческих достоинств – интеллигентность, например, – по которым можно судить о внутреннем, духовном мире человеческой натуры, её интеллекте.

КУЗЯ

А как понимать правильно слово – «интеллигент»?

РЕМЕЗ

Интеллигент? Как я полагаю, это, просто, порядочный человек!

Устраивает такая формулировка?

САНЯ

Весьма убедительно, хотя и кратко.

МИТЯ

А я кажется читал где-то, что продолжительность жизни порядочного человека меньше, чем у того, кто с совестью не в ладах.

РЕМЕЗ

К сожалению это так! На данный момент всё прекрасное в этом мире непрочно, хрупко, зыбко.

Это же относится и к роду людскому… Хотите пример? Пожалуйста!

Возьмём, например, хорошего артиста.

Я делаю ударение именно на слове «хорошего». Подобный индивидуум наделён редчайшей способностью вживаться в образ героя, сопереживать наравне с ним радости и горе, любить и ненавидеть, ощущать душевный подъём и разочарование.

Он живёт своим героем, вкладывая, казалось бы, в отвлечённый литературный образ всю животрепещущую душу.

Каждый раз, выходя на сцену, он оставляет на ней частицу своей жизни, а если будничным языком – частицу своего здоровья.

Но вот наступает момент, когда у него просто не хватает на всех любви и сердца.

И тогда он ярко вспыхивает и сгорает.

Вот и получается, как правило – конечно за редким исключением, – что век порядочного человека не так уж и долог.

Ну, а касательно людей с эрзац-совестью и коррозией души, всё вышесказанное надо понимать наоборот.

МИТЯ

Ну надо же какая несправедливость!

РЕМЕЗ

Ты о чём это?

КУЗЯ

А вы разве не знаете? Да ведь Митька же у нас сам великий артист, вот и переживает, как бы чего не вышло.

РЕМЕЗ

(смеётся)

А-а, вот в чём дело! Но, глядя на его цветущий вид, можно с большой долей уверенности полагать, что ему подобная участь не грозит.

МИТЯ

Это ещё как сказать! Одна лишь минута общения с вами

(в сторону ребят)

отбирает у меня десять минут жизни.

САНЯ

Поду-умаешь! Это не так уж и много. В таком разе уж до девяноста девяти дотянешь точно.

РЕМЕЗ

Что-то уж слишком мы тут с вами разговорились! Вам не кажется? А теперь, хлопцы, давайте-ка и я немного помашу вёслами, больно уж засиделся.

САНЯ

Скажете тоже, Степан Павлович! А мы здесь на что?

РЕМЕЗ

Ну-ну, никаких возражений! Для моего возраста это очень даже полезно.

Ремез усаживается за вёсла, уступив свое место Сапожкову. Остапенко с Малышевым занимают первоначальные места.

До конечного пункта назначения остаётся не более километра пути.

Кузя опускает руку в зыбь бегущей за бортом воды. Чистосердечно признаётся:

КУЗЯ

Холодная!.. У-у-ух, красота-то какая, и главное – свобода!

Вдруг Митька голосом Степана Павловича:

МИТЯ

(поучительно)

Свобода, Кузьма Иваныч, понятие относительное, так сказать – палка о двух концах.

Её можно использовать себе на корысть, а остальному человечеству во вред. Зарубите себе это на носу!

Остапенко вытаращенными глазами уставляется на Сапожкова.

САНЯ

(удивляется)

Как?

МИТЯ

А вот так!

КУЗЯ

(восторженно)

Я же говорил вам, говорил, Степан Павлович, что Сапожков – величайший артист нашего времени!

САНЯ

(поддерживает)

Да-а-а-… Выдающаяся личность!

Тем временем Митька тем же голосом, с проскальзывающими в нём поучительными нотками, важно приглаживая пальцами воображаемые усы, продолжает:

МИТЯ

Так вóт! Хорошо, Кузьма Иванович, быть умным «потóм»: «Я же вам говорил!».

От неожиданности Ремез сидит не шелохнувшись, позабыв даже о вёслах. Лодка на какое-то время замедляет ход.

Все с нескрываемым восхищением и удивлением глазеют на Митьку. Голос, его интонация, мимика лица, движение рук точь-в-точь повторяют вышеперечисленные данные Степана Павловича.

По реке разносится дружный, заливистый смех. Смеются долго, от души и до слёз…

Носовая часть лодки с гулким и протяжным шуршанием врезается в прибрежную гальку. Ремез смотрит на часы: плавание заняло ровно два с половиной часа.

Кузя первым соскакивает в воду. Неизвестно кому командует:

КУЗЯ

Вёсла су-ушить, швартовы а-атдать!

Совместными усилиями подтягивают лодку ближе к берегу. Приступают к выгрузке судового имущества, выстроившись в цепочку и передавая его по конвейеру на берег.

РЕМЕЗ

(ребятам)

Вы пока можете сполоснуться, а мне тут надо сделать кое-какие приготовления.

В одно мгновение ока разнагишавшись, с криками: «Ура-а!», ребята бросаются в спасительные объятия водной стихии. Неугомонный Кузя с шумом и криком барахтается в холодных водах Неженки.

Саня с Митей степенно, стоя по пояс в воде, методом приседания, то исчезают в ней с головой, то вновь выныривают, отфыркиваясь и крякая от удовольствия.

Кузе вскоре осточертевает маяться в одиночку и он присоединяется к друзьям.

Но его появление вносит в размеренный ход их отдыха одни лишь неудобства и неприятности. Кузя из-под ладошки начинает обдавать защищающихся от него ребят плотными, упругими струями холодной воды.

В конце концов агрессивные действия своего друга им до чёртиков надоедают.

Хитрый Митька незаметно подмигивает Сане и медленно выходит из воды. Саня спешит следовать за ним.

Ни о чём не подозревающий Кузя, движется ему вслед, продолжая и далее свершать неблаговидные действия.

Когда вода достигает колен, преследуемые останавливаются, а Кузя оказывается между ними.

САНЯ

(Митьке)

Вот видишь?! Дай только такому свободу!

МИТЯ

Ну что, Сань? Макнём что ль?

САНЯ

Макнём!

И прежде, чем Кузя успевает что-либо сообразить, они молниеносными движениями подхватывают – Митька за ноги, Саня под мышки – брыкающегося возмутителя спокойствия и начинают раскачивать его в воздухе.

МИТЯ

На первых порах, временно, накажем его смертной казнью. А там видно будет!

Кузя раскачивается. Его неказистая фигура описывает в воздухе дугу.

Сапожков с Остапенко спокойно, не оборачиваясь, направляются в сторону берега…

Место стоянки выбрано удачно. Небольшая поляна под небольшим уклоном сбегает к реке.

Упирается она в прямолинейную каёмку береговой линии. Поляна покрыта сплошным слоем галечника.

Этот живописный, мало подверженный ветрам уголок природы кажется тихим, глухим и каким-то загадочным.

Ребята подходят к Ремезу. Тот занимается разметкой места, где должна быть установлена походная палатка.

С его стороны незамедлительно следует указание натаскать как можно больше хвороста. В лесу его предостаточно: сушняк, сухостой, прошлогодний валежник.

Всё это притащено и скидано в одну большую, общую кучу.

Затем ребята принимаются за сооружение места походного костра, используя заготовленные Ремезом рогатины.

Тот к этому времени тоже закончил мастерить какое-то странное не то приспособление, не то устройство. Теперь он придирчиво рассматривает его со всех сторон.

К вершине деревянного шеста, вбитого в землю, на полутораметровой высоте бечевкой привязан какой-то сучок с оголённой длинной веткой, отходящей в сторону.

Рядом, почти касаясь конца этой ветки, вбит второй шест, более высокий, с несколькими небольшими зазубринами наверху.

РЕМЕЗ

(к ребятам)

Не догадываетесь, что это такое? Ну, ладно. Поясняю. Это своего рода метеорологический прибор, с помощью которого можно судить о намечающемся изменении погоды.

Таким «прибором» часто пользовались когда-то коренные жители Сибири.

Для этого брали еловый сучок с длинной веткой-усиком и прибивали его с наружной стороны дома.

Усик этот очень чутко реагирует на изменение влажности воздуха. Поэтому, если погода намечается быть ясной и сухой, то усик, изгибаясь, поднимается вверх, а если влажной и ненастной, то он опускается вниз.

Для того, чтобы как-то отслеживать положение усика, обычно на его уровне, дополнительно прибивается деревянная дощечка с примитивной шкалой. Но так как дощечки под рукой не оказалось, то пришлось установить второй шест с горизонтальными зарубинами на верхнем конце, которые приходятся как раз напротив усика…

Ремез быстро распределяет роли: ребята идут удить рыбу, а он на какое-то время остаётся в лагере для выполнения поварских функций и подготовительных работ к предстоящей ночёвке.

РЕМЕЗ

(торжественно)

Но для начала необходимо слегка подкрепиться.

Предложение всем очень понравилось, особенно Митьке. Приступают к трапезе.

КУЗЯ

Степан Павлович! А зачем нам столько много хворосту?

РЕМЕЗ

Часть – для костра, а часть – для обогрева нашего с вами временного жилища.

МИТЯ

Как? Вокруг палатки что ли костёр будем раскладывать?

РЕМЕЗ

Зачем же вокруг? Конечно же нет! Сейчас поясню.

Он встаёт, неторопливо подходит к уже размеченному им для палатки месту.

РЕМЕЗ

(продолжает)

Как вы сами понимаете, ночи сейчас стоят холодные. Можно простудиться и, чего доброго, заболеть, а я за всех вас в ответе.

Так вот. Как только начнут сгущаться сумерки, мы на это самое место накидаем побольше дров и хвороста и сделаем большой костёр. Пусть он у нас погорит хотя бы с полчасика.

Как только галька успеет основательно прокалиться, мы разгребём в стороны весь жар.

Набросаем на место бывшего костра побольше свежих веток ивняка, еловых веток. Накроем сверху их брезентом, а над ним растянем нашу палатку.

Тепло и уют на всю ночь вам гарантирую.

МИТЯ

Здорово всё это у вас как-то получается. И барометр, и палатка…

РЕМЕЗ

Это, Митя, не у меня. С этими нехитрыми приёмами самовыживания меня когда-то познакомил Лев Савельевич. Он был мастак на вещи подобного рода.

На какое-то время воцаряется молчание. Обед закончен. Полдень. Солнце всё так же нещадно палит окружающий мир.

РЕМЕЗ

Ну что ж. Пора и честь знать. А теперь – за работу!

Он отводит ребят к длинной, неширокой, но глубокой заводи, расположенной чуть выше по течению от места стоянки.

РЕМЕЗ

Рыбы в этом месте должно быть предостаточно. Всё будет зависеть от вашего мастерства. В этом затончике мне не раз доводилось рыбачить вместе со Львом Савельевичем. В основном здесь водятся окунь и щука. Бывает попадаются голавли и подлещики. Линь и язь забредают сюда неохотно.

Да, чуть не забыл. Когда возвращаться будете, наловите-ка сачком пескариков, да побольше, чтобы юшка наваристей была.

На обратном пути Степан Павлович рвёт тонкие ветки ивняка. Делает ещё несколько ходок.

В лесу раздобывает столько же еловых веток. Скидывает всё это в одну кучу.

Получился довольно большой ворох для будущей подстилки. Лишь после этого он приступает к чистке картошки и прочим поварским обязанностям…

Ребята возвращаются в лагерь. Улов на славу. Приходят усталые, но весёлые.

Передав добычу в хозяйские руки распорядителя, друзья не замедлили выполнить его указание по разведению костра для обустройства ночлега.

Через час палатка стоит на предназначенном для неё месте. Из широко раздвинутых пологов её валит густой, смолистого запаха пар.

РЕМЕЗ

Ну, а теперь прикройте палатку и – ужинать!

Стоит поздний, совершенно безлунный вечер. Всё вокруг окрашено в чёрные, непроницаемые для взгляда тона.

Однако небо, не потревоженное лунным сиянием, усыпано мерцающим, звёздным бисером…

Ужин подходит к завершению. Где-то невдалеке от поляны зловеще, как показалось ребятам, прокричала какая-то птица. Они вздрагивают и невольно съёживаются.

РЕМЕЗ

Что, филина испугались?

Но в это время на краю поляны что-то явно зашуршало. Вот тут-то приходится насторожиться всем. Шорох прекращается. Чаепитие вступает в фазу завершения. До слуха отдыхающих вновь доносится непонятный, уже более ясный и различимый шорох, но уже с другой стороны поляны.

Сапожков быстрым движением руки включает заранее приготовленный фонарик и направляет его луч на чернеющую стену леса, откуда исходили тревожные звуки.

И тут в ярком пятне узкого пучка лучей все видят ясные очертания какого-то хищника, припавшего к земле и изготовившегося к прыжку.

КУЗЯ

(испуганно)

Волк!

Выхватывает из костра первую попавшуюся под руки пылающую головёшку.

МИТЯ

Да погоди ты, Кузя!

Не успевает он ещё произнести последних слов, как незваный гость вдруг срывается с места и… с приветственным лаем в несколько прыжков оказывается возле костра.

САНЯ

А-а-а-льфа!

КУЗЯ

У-уф! Ну ты, собака, до-смерти меня перепугала. Вот я тебе, будешь знать!

Всеобщее оживление. Одобрительные возгласы. Радостный лай с повизгиванием оглашают поляну.

САНЯ

Ну надо же! И как только она смогла нас «вычислить»?.. Уму непостижимо!..

РЕМЕЗ

А вы припомните историю со Склепом. Ведь тогда она вас тоже «вычислила».

КУЗЯ

Ну-у, тогда было совсем другое дело. Тогда она своим собачьим нутром почуяла, что хозяин её попал в беду. А сейчас какая на то причина?

РЕМЕЗ

Причина тут одна. Хозяин бросил её на произвол судьбы. Вот она и решила наказать его, а, заодно, и нас.

Альфа уже пристроилась у Митькиных ног. С аппетитом уплетает подбрасываемые ей из «общего котла» куски рыбы, колбасы, хлеба и даже пряники. Гордый и счастливый хозяин, непрестанно поглаживая её по холке, шутит:

МИТЯ

Ах ты моя умница! Ешь, поправляйся, а то смотри, как похудела!

Ремез сидит, обхватив руками колени, и задумчиво смотрит в бездонную пустоту неба.

Ребята, расположившиеся вокруг костра, о чём-то тихо переговариваются. Альфа, умостившись подле хозяина, кажется, дремлет, положив морду на галечную подстилку.

РЕМЕЗ

Ну что, хлопцы! Не жалеете, что приехали сюда?

МИТЯ

Да что вы, Степан Павлович! Разве о таком можно жалеть?.

РЕМЕЗ

В таком случае, остаётся только порадоваться этому. А чтобы вас здесь окончательно не разморило, постараюсь на ночь глядя добавить перцу в ваши мироощущения.

Друзья невольно переглядываются, уставившись на учителя. «Шутит, небось!», подумалось каждому из ребят.

РЕМЕЗ

Так вот, друзья мои! А теперь наберитесь терпения и внимательно слушайте меня!

В его голосе зазвучали какие-то торжественные нотки, а лицо делается строгим и серьёзным.

РЕМЕЗ

Пригласил я сюда всех вас вовсе не для рыбной ловли. Извините, так заставили обстоятельства.

Прогулка наша сюда была затеяна мной для того, чтобы сообщить вам нечто чрезвычайно важное.

Всё то, о чём мне придётся сейчас вам поведать, последняя воля Льва Савельевича Лопухина.

Разговор этот должен остаться между нами и храниться, до поры до времени, в глубочайшей тайне.

Ребята невольно подаются вперёд, отчего живое кольцо вокруг костра как-то сужается. Взгляды трёх пар молодых, любознательных глаз в тревожном, молчаливом ожидании устремляются на говорящего. Даже Альфа, и та, приподняв морду, настороженно вострит длинные уши.

РЕМЕЗ

Конечно, вы вправе задать вопрос, почему именно перед вами должна прозвучать исповедь старого человека.

Почему именно сейчас, здесь и, с какой целью?

Постараюсь ответить, но в обратном порядке.

Во-первых, цель единственная и главная – попытаться предотвратить надвигающуюся Вселенскую катастрофу, грозящую Солнечной системе, а, следовательно, и Земле.

Об этом человечество не знает и ведать пока не должно.

Шеи ребят вытягиваются в сторону произносящего столь страшные слова. Хочется верить, что всё это – просто нелепая шутка, правда, не свойственная такому человеку, как Ремез. Однако, тот с вполне серьёзным видом продолжает:

РЕМЕЗ

Во-вторых, место здесь глухое и поэтому нас никто не слышит.

В-третьих, Лев Савельевич просил меня открыться перед вами в любое время, когда я сочту это нужным.

После долгих размышлений я пришёл к выводу – не откладывать дела «в долгий ящик» и при первой представившейся возможности посвятить вас в суть дела.

В дни учёбы мне не хотелось бередить ваши души и отвлекать от занятий. Почти всё лето вы отсутствовали в Крутогорске. Ну, а я такой же смертный, как и все. И со мной может вдруг случиться что-нибудь непредвиденное и тогда всё, как говорится, «канет в Лету».

И последнее – почему обо всём этом я должен сообщить именно вам. Да потому, что это воля Льва Савельевича.

Он почему-то уверовал в вас, как в самого себя, а внутреннее чутьё редко когда его подводило.

Тревожные отблески костра, тишина, нависшая над поляной, внимательные, сосредоточенные лица склонившихся перед костром ребят. Всё это свидетельствует о чрезвычайно напряжённой обстановке.

РЕМЕЗ

Историю эту Лев Савельевич рассказал мне под самый канун Нового года, по всей вероятности в предчувствии близкой кончины. Поначалу, как и мне, она может показаться вам неправдоподобной и маловероятной. Но как в дальнейшем вы сами сможете убедиться, что это совсем не так и имеет под собой реальную почву, обретая вполне определённый смысл и конкретные, законченные формы. А теперь, чтобы вы правильно поняли ход моего повествования, немного предыстории…

И Ремез во всех подробностях описал ребятам тот трагический случай, который произошёл с Лопухиным ранним, летним утром в таёжной глуши почти восемьдесят лет назад. Затем, вкратце, он рассказал о дальнейшей судьбе своего учителя вплоть до того времени, с которого и начиналось всё то, ради чего Степан Павлович и затеял всю эту поездку…

РЕМЕЗ

Ну, а теперь, когда вами прослушана предтеча, то постарайтесь, пожалуйста, прослушать и саму быль…

ТИТР: Год назад. Дом Лопухиных

НАТ. СТРУЧКОВСКИЙ ПАРК – УТРО 30-ГО ИЮНЯ 1985 ГОДА

Что-то решив про себя, Лев Савельевич Лопухин быстро надевает долгополую соломенную шляпу.

Подхватывает на ходу стоящую в углу коридора бамбуковую трость. Спускается вниз по лестнице и направляется в Стручковский парк.

Проходит к массивной скамейке, притулившейся в дальнем углу парка, и устраивается на ней, откинувшись на высокую спинку.

Ровно семьдесят семь лет отделяют его от тех трагических событий…

Сколько времени пребывает он в подобном состоянии, Лев Савельевич в дальнейшем припомнить был не в силах.

Из полузабытья его выводит чей-то незнакомый ГОЛОС, неожиданно прозвучавший над ним.

ГОЛОС

(за кадром)

Здравствуйте, Лев Савельевич!

Лопухин быстро поднимает голову. Перед ним стоит какой-то седовласый старец.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Здравствуйте!.. А мы с вами разве знакомы?..

Внешность НЕЗНАКОМЦА показалась ему знакомой. Ну, конечно же, позавчера кажется, у витрины молочного магазина, а вчера, когда учитель выходил из дома. Тогда незнакомец стоял напротив калитки, через дорогу.

Так и есть, это он!

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Извините! С кем имею честь беседовать?

НЕЗНАКОМЕЦ

АЙВИСТО!..

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Айвисто?.. Имя-то какое необыкновенное – Айвисто!

Всё необычно в этом невесть откуда взявшемся старце. Поражают глаза, большие, изумительной голубизны на неестественно бледном, с измученным оттенком лице.

Последнее обрамляется небольшой аккуратной бородкой с усами и густой шевелюрой – недлинной прядью волос, спадающей на шею.

Он сед, как лист меловой бумаги. Но удивительно то, что лицо его, скрываемое в густых дебрях волосяного покрова, несёт на себе все признаки молодости.

Подумалось: «Что за наваждение?! Никак сам Святой Дух снизошёл ко мне. Однако, всё это как-то не вяжется с его одеянием. Довольно-таки изрядно потрёпанный светло-серый костюм.

Из-под пиджака виднеется такого же цвета помятая и полинявшая шёлковая рубашка. На ногах поношенные белые кроссовки.

АЙВИСТО

Позвольте присесть!

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Сделайте одолжение!.. Так-та-ак!.. Извините, ну а по батюшке-то как вас величать прикажете, мил человек?

АЙВИСТО

Зовите меня просто – Айвисто.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Гм-м, очень прелюбопытно!.. Ну, хорошо! Чем тогда могу быть вам полезен? Да, кстати, откуда вам известна моя личность? Мы с вами, вроде бы, никогда не встречались, правда, за исключением последних двух дней: у молочного магазина, и напротив калитки моего дома.

АЙВИСТО

Вы очень наблюдательны… Я следил за вами все эти дни.

Брови Льва Савельевича удивлённо взметнулись вверх, сойдясь на переносице, и он сокрушённо покачал головой.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Ай-яй-яй! Как нехорошо подглядывать!

АЙВИСТО

Не смейтесь пожалуйста! По имеющимся у меня описаниям вашей внешности и привычек узнать вас не составляло для меня большого труда. Я искал встречи с вами!..

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Встречи, говорите?!.. Допустим… Но с какой целью?

АЙВИСТО

Вы должны передать мне в руки, и как можно скорей, камень, который хранится у вас дома как РЕЛИКВИЯ, свидетельствующая о известных вам трагических событиях семидесяти семи летней давности.

Лев Савельевич, всё услышанное из уст незнакомца, готов принять за приятный розыгрыш.

Значит всё-таки камень найден. Прознали о его пропаже и без меня отыскали. А теперь, по-видимому, хотят сделать мне сюрприз вот таким необычным способом.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Послушайте, молодой человек. А зачем, собственно говоря, вам этот камень?

АЙВИСТО

Прошу извинить меня, Лев Савельевич, за то, что осмелился перебить вас, но по земным меркам я лет на двести старше вас!

Касательно вашей Реликвии. В этом камне заключена схлопнувшаяся галактика!

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

(довольный)

Вот как? Час от часу не легче! Шутить изволите, уважаемый!

Он мысленно представляет себе Григория, разбивающего грецкий орех схлопнувшейся галактикой.

АЙВИСТО

(горячо)

Мне не до шуток, Лев Савельевич! Умоляю вас всё сказанное мной пока что принять на веру, не более!

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Ну хорошо, хорошо! Ну а если я вам скажу, что камня этого у меня больше нет?

АЙВИСТО

Как нет?

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

А вот так! Нет – и всё тут! Вчера – был, а сегодня – нет! Григорий, баловник, правнук мой, значит, вчера взял, да и выбросил его через окно…

Он вдруг запнулся, заметив, как незнакомец слегка вздрогнул и откинулся назад, в отчаянии прикрыв лицо ладонью.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Что с вами? Вам плохо?

АЙВИСТО

Нет-нет, ничего страшного! Сейчас пройдёт.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Послушайте! Давайте-ка начистоту…

Он притрагивается к пальцам его руки, покоящимся на сиденье скамейки… По спине старого учителя пробегают мурашки. Рука холодна, как у покойника.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

(восклицает)

Да вы больны, голубчик! Вам незамедлительно нужно обратиться к доктору. У вас не рука, а – ледышка!..

АЙВИСТО

(спокойно)

Не переживайте! Это нормальная температура тела для жителей моей планеты: плюс тринадцать градусов по Цельсию, согласно вашим понятиям.

Чтобы вот так вот, с бухты-барахты… Раз – и вдруг кто-то объявляется.

К этому, чисто по человечески, с психологической точки зрения, Лев Савельевич подготовлен не был и сначала растерялся, всё ещё колеблясь и сомневаясь в чём-то.

Только сейчас он замечает, что изо рта странного незнакомца исходят едва различимые клубы пара.

АЙВИСТО

Вы мне так и не ответили. Вы искали этот камень?

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Конечно! Конечно же искал! Полдня искал, и всё напрасно! Словно сквозь землю провалился.

АЙВИСТО

Его во чтобы-то не стало надо найти, иначе…

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Иначе? Что бы это могло значить – иначе? Послушайте, Ай.., гм-м! Извините, запамятовал имя ваше!

АЙВИСТО

Айвисто!

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Ах, да-да, Айвисто! Так вот, скажите мне, уважаемый Айвисто, только честно: вы меня разыгрываете?

Если так, то чувства мои будут оскорблены, поскольку будут грубо затронуты струны моего убеждения, касающиеся вопроса существования внеземных цивилизаций.

Мне будет очень больно, если вы обманываете меня. Если вы говорите правду, то скажите хотя бы – откуда же вы?

АЙВИСТО

Мой дом – сложная звёздная система. Это двойная звезда Сигма Эридана с тройной планетой.

Лопухин облегчённо вздыхает. Он торжествует. Один из его расчетов подтверждается.

Но трудно предполагать о существовании тройной планеты. Это уже что-то совершенно неожиданное для земной науки. Скажешь – не поверят, засмеют ведь.

АЙВИСТО

А теперь прошу вас! Отведите меня к тому месту, где затерялся камень.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Да погодите же! В конце-то концов, объясните мне всё толком!

АЙВИСТО

(настаивает)

Будь у меня время, я о многом мог бы вам рассказать. Но как раз-то его у нас осталось очень мало. Исполните мою просьбу, пожалуйста!

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

(решительно)

Идёмте! Но боюсь, что у нас с вами из этой затеи ничего не получится.

Оба направляются к выходу из парка. Рядом с высокой, худощавой фигурой Лопухина, Айвисто выглядит человеком среднего роста и телосложения.

Однако, под скромным, даже если не бедным одеянием незнакомца угадывается недюжинная физическая сила. Движения его плавны, но уверенны. Походка – независима и горда.

Во всём его поведении сквозит скрытая, неуёмная энергия.

Прежде, чем выйти к подножью спуска Демидовского бульвара, Айвисто надевает светозащитные, с голубыми стёклами очки и вынимает из кармана пиджака носовой платок. Прикладывает его ко рту.

АЙВИСТО

У вас нестерпимо яркая звезда. Больно глазам.

Лев Савельевич понимает, что платок нужен Айвисто, чтобы скрыть от посторонних взоров следы своего дыхания. Уже больно многие оглядываются им вслед…

Старинный двухэтажный дом из красного кирпича располагается в центральной части города, в самой высокой точке возвышенности.

Он стоит в глубине двора, спереди обнесённого невысокой, но массивной, чугунной изгородью, а по бокам упирающегося в глухие стены соседних одноэтажных строений.

С тыльной стороны двор отгорожен забором из металлической, ячеистой сетки от обширной игровой площадки детского садика.

По всему внутреннему периметру дом обнесён неширокой лентой высокого, декоративного кустарника…

Едва проследовав через калитку, незнакомец сразу спрашивает:

АЙВИСТО

(нетерпеливо)

Где то место?

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Вот здесь! Бросалось вон из того окна.

Он указывает на окно, расположенное почти напротив огромного дуба.

Однако, в скором времени они убеждаются, что с налёту камень не найти

Приходится разбить участок на квадраты и только так тщательно обследовать их…

ИНТ. КВАРТИРА ШИШКИНЫХ – УТРО

У окна стоит Гришка. Всё внимание его приковано к какому-то событию, свершающемуся в глубине двора

ГРИШКА

Пап! Ты глянь только! Наш дед ещё одного Пинкертона приволок. Теперь уже вдвоём ищут.

Вениамин Бенедиктович, подошедший сзади, влепил отпрыску звучную затрещину.

ГРИШКА

Ты чего это? За что?

ВЕНИАМИН БЕНЕДИКТОВИЧ

Я тебе покажу – за что! Сукин сын! Это всё по твоей милости.

Он кивает в сторону копошащихся в траве людей.

Но вскоре и его увлекает зрелище за окном, но не как таковое, а необычная внешность какого-то странного седовласца…

НАТ/ИНТ. ДОМ ЛОПУХИНЫХ – УТРО

Четыре часа кропотливых поисков не приносят желаемых результатов.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Напрасный труд. Послушайтесь моего совета: давайте-ка на сегодня прекратим, до завтра, а сейчас вместе пойдём ко мне домой и что-нибудь перекусим.

Насти дома ещё нет. Льву Савельевичу приходится самому возиться на кухне. Пока на плите греется ужин, он проходит в гостиную, дабы не оставлять гостя наедине с самим собой.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Ну вот, кажется скоро и ужин будет готов. Конечно, Настенька могла бы лучше меня всё это сделать.

АЙВИСТО

(настораживается)

Кто такая – Настенька?

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

А-а, понимаю! Это внучка, вернее – правнучка моя, так что не переживайте. Она у меня понятливая, лишнего не скажет, уверяю вас. Будьте спокойны!

АЙВИСТО

Спасибо за предложение отужинать вместе с вами! Но прошу вас не беспокоиться обо мне.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Как же так? Это не в моих правилах так привечать своих гостей.

АЙВИСТО

Дело в том, что приём земной пищи может губительным образом сказаться на моём здоровье.

ЛЕВ САВЕЛЬЕВИЧ

Позвольте! А чем же тогда вы питаетесь?

Айвисто неторопливо вынимает из наружного, нагрудного кармана пиджака небольшую прозрачную пробирку размерами с мужской мизинец. Зажимает её по концам большим и указательным пальцами. Показывает Льву Савельевичу.