Но если уж обращаться

ко всему человечеству в целом,

то надо говорить на языке мыслей,

чтобы это было понятно каждому человеку.

х/ф «Ключ без права передачи»

А ты почему не в классе? – Отпустили.

х/ф «Ключ без права передачи»

Глава первая
Зимина

– Сейдза!

Группа послушно опускается на колени.

– Шиндзэн Ни Рэй!

В ответ дружное:

– Ос!

– Мокусо!

Команды Катя произносит на автомате, не задумываясь. Ученики послушно выполняют.

(Примечание: Сейдза, Шиндзэн Ни Рэй, Мокусо – команды, предваряющие начало тренировки в карате).

Катя отчего-то подумала, что ей их жаль. Жаль этих, неплохих, в общем-то, людей. Зачем? Зачем они ходят на эти тренировки? Заплатили немалые деньги, тратят своё время. Чтобы что? Чтобы в экстремальной ситуации где-нибудь в подворотне надрать задницу обдолбанным гопникам? Да хрен там! Карате – это то, что в голове. Научить их этому она не может. Не способна. Чтобы овладеть боевым искусством, необходимо постичь его философию. Без разума тело не нужно, и никакие навыки и тренировки не помогут.

Шли бы лучше на какие-нибудь курсы самообороны.

Да и вообще, лучше бы им не попадать в эту подворотню – последствия непредсказуемы. Или наоборот – весьма предсказуемы.

Катя занималась карате с трёх лет. Итог – сэмпай. Она поняла – или считала, что поняла – философию каратэ. Не нападай, не проявляй агрессию, не демонстрируй то, что ты умеешь. А сэмпай, это вам не какой-нибудь пояс. С трёх, вашу мать, лет!

И даже она не знает, что делать с гопниками в подворотне. Разве что бежать. Собственно, лучше всего – бежать. Это и есть философия. Прочувствуй то, что ты можешь и чего не стоит делать.

(Примечание: В карате почётные титулы мастеров японских боевых искусств. Первый и второй дан называют сэмпай, третий и четвёртый – сэнсэй. Пятый, шестой и седьмой, это сихан. Восьмой и девятый – ханси).

Это какой-нибудь киношный Ван Дамм красиво наказывает плохих парней. Правда, перед этим изрядно получает люлей. А против лома приёма нет. Так что, кроме люлей ничего и не обломится. И у этих самых гопников в подворотне обязательно найдётся что-то вроде этого самого лома. Их «Кокуцу-дати» и громкими криками «ки!» не напугать. Разве что рассмешить.

(Примечание: «Кокуцу-дати» – Основная задняя защитно-боевая стойка в каратэ. Ки – дух; внутренняя энергия или сила).

В общем, будет, как в анекдоте. В школе на выпускном подрались физрук и трудовик. Победил трудовик, потому что каратэ – это каратэ, а молоток – это молоток.

Всего неделя прошла с того дня, как она ушла из риэлтерской конторы, где проработала долгих пять лет. Обросла там связями, клиентской базой, научилась вешать покупателям лапшу на уши, неплохо зарабатывала. А вот взяла и ушла.

И всё эти чёртовы сны! – Катя поняла, что уплывает и забывает о тренировке.

Нет! Соберись, тряпка!

– Пошли, пошли, пошли! Не расслабляться!

Есть здесь перспективные ребята, есть. Надо просто ими заняться. Но для этого надо полностью быть в этом мире. Полностью погрузиться. А она готова? Нет, не готова она. Мало того, уметь и научить – это совершенно разные вещи. Но, при желании, Катя смогла бы. Смогла бы, чего уж там. Не умеешь – научим, не хочешь – заставим. А ещё «если зайца долго бить, он станет спички зажигать». Однако для этого нужно не только время, но и желание. А с желанием напряжёнка.

Она просто запуталась. В старом привычном мире оставаться не было ни возможности, ни желания. И смена деятельности – это не выход. Заниматься недвижимостью и обучать восточным единоборствам – разное, но поменять образ жизни здесь, не означает, что вообще что-то изменится в принципе.

В новом мире, который вторгся в её жизнь в снах, было крайне трудно. Крайне.

Да его ни новым миром, ни вообще миром она не называла. Но он был. И как всё совмещать, когда в голове каша?

В общем, для начала Катя решила изменить жизнь текущую. А вдруг что изменится принципиально?

Она вышла из спортивного клуба, который находился буквально рядом с домом. Ну по меркам Москвы. Можно было проехать остановку на автобусе по 1-й Тверской-Ямской, а там и до дома пара шагов, но пешком было не так уж и далеко, Катя предпочитала прогуляться, если не торопилась. Особенно, если погода позволяла.

В клуб единоборств её взяли тренером после первого же спарринга. Вернее, не так. После первого спарринга её и взяли.

Руководитель спортшколы поставил задачу выстоять против тренера и ушёл, не удосужившись посмотреть. Вероятно, думал таким образом от неё избавиться.

Тренер то ли посчитал её слабым партнёром, то ли и сам был так себе. В общем, её попросили отработать в полную. Она и отработала.

Он чем-то напоминал Стивена Сигала. Кимоно и широкие чёрные штаны. Рослый, здоровый мужик около двух метров ростом. Даже очки не снимал – видимо, очень хотел походить на своего кумира. Она только не поняла, зачем против неё вышел мастер айкидо – она-то претендовала на место тренера карате. Конечно, для карате важны, прежде всего, показатели человека, такие как выносливость, скорость, физическая сила – здесь Катя инструктору проигрывала. В айкидо же физическая сила почти не играет роли, но в приоритете стоят самоконтроль, внимательность, концентрация и восприятие. В фильме «В осаде» Сигал прямо очень чётко продемонстрировал, что такое айкидо.

А партнёр ей попался крупный, ненамного меньше Малыша. Благо, Малыш же и показал ей, что можно противопоставить сопернику, который и выше, и тяжелее тебя. Там, в снах показал. Именно Малыш, а не Саша Егоров здесь, в жизни.

Да и Катя была не просто Катя, она была ещё и Шутник. А значит, применить по полной свои навыки она могла только с одной конечной целью – убить противника. Здесь же нужно было балансировать. Победить. Но не убить. Непросто. А что делать? На работу же пришла устраиваться. Если каждому работодателю будешь челюсть ломать, никуда не устроишься.

Когда она пришла в себя, её уже оттеснили от инструктора, а над ним склонились остальные мастера.

«Тоби Гери» она выполнила безукоризненно.

(Примечание: «Тоби Гери» (удары ногами в прыжке) техника мастера высокого класса, однако в реальных боевых условиях применяется редко, особенно с выполнением высоких прыжков. Контакт ударной ноги с целью происходит в воздухе. При высоком мастерстве исполнения в процессе одного прыжка может наноситься несколько ударов ногами вперед и в стороны. Риск исполнения ударов в прыжке высок в бою против опытного противника, который знает и умеет проводить контрприемы в таких случаях. Однако в бою против нескольких противников удары в прыжке могут принести успех благодаря своей неожиданности и внезапности исполнения).

Инструктор отреагировал неправильно. Видимо, не ожидал такой прыти от женщины. В итоге, его унесли в мужскую раздевалку. Пришёл недовольный руководитель спортшколы. Вполголоса о чём-то поговорил с мастерами. Внимательно на неё посмотрел, что-то для себя понял и сказал писать заявление о приёме на работу.

А что дома с продуктами? Катя мысленно открыла холодильник. Да вроде всё есть. Сметаны свежей купить? Не, остатки надо доесть. Что ещё? Кефир вчера брала, хлеба она ест мало, остался. Может, морепродуктов каких? Нет, опять же, ради них заходить в магазин и стоять в очереди на кассу не хочется. И готовить уж точно нет желания – ну не любит она этим заниматься.

Не-мо-жет она продавать квартиры, когда каждую ночь попадает чёрт-те-куда. В мир, где вокруг враги и мутанты, а из рук не выпускается автоматическое оружие. Да ещё не просто оружие. «Вал» – бесшумный автомат, разработанный на базе снайперской винтовки и состоящий на вооружении подразделений специального назначения. Такой ствол в Зоне Отчуждения дорогого стоит. Катя физически почувствовала руками холодную гладкую сталь.

Снова подумала о продуктах. Перед глазами саморазогревающаяся банка с гречкой. Воткнуть ключ несколько раз, активировать – вот она уже и готова. Почти горячая.

Да никогда она в жизни даже не видела таких банок! Только во сне. А вот там они были реальны. Только очень дорогие. Но гречка, чёрт возьми, вкусная.

Катя сглотнула.

Пожалуй, даже вкуснее обычной сваренной в кастрюле. Сравнить бы в жизни, а не во сне!

Чернобыльская Зона Отчуждения.

Именно там Катя оказывается каждую ночь. Именно там жизнь кажется более реальной. Именно там. Именно из-за этого она уволилась.

Именно из-за того, что там всё – честнее.

Потому что там – друзья.

И самое главное – потому что там муж.

Катя вышла замуж во сне.

И вот тут начиналось то, что для себя она обозначала не иначе, как когнитивный диссонанс.

Там она вышла замуж за одного человека, а в жизни – в реальной жизни – тянулась к другому.

Глава вторая
Мальцев

Андрей уже почти шагнул на дорогу, но нога зависла над проезжей частью. Взвизгнув тормозами, перед ним пролетела «Газель». Видимо, водитель заметил его в последний момент, пытался снизить скорость, однако безуспешно. Автомобиль умчался вдаль, не остановившись.

Андрей посмотрел на светофор. Зелёный. Но от того, что его сбили бы на пешеходнике при переходе на зелёный, легче бы не стало.

Ещё раз посмотрел направо и налево. Никого. Но в сумерках видно плохо, а потому лучше подстраховаться. Это он видит автомобиль, а вот его, как пешехода, видно плохо. Ночами же, даже на пешеходном переходе, водители зачастую никого не ожидают. Сам постоянно за рулём, знает.

– Мальцев, рассказывай.

Шеф откинулся на спинку кресла и указал на невысокий офисный стул напротив.

– Что с тобой происходит? Ты сам не свой последнее время.

Андрей послушно уселся, но не ответил на вопрос.

– Не нравится мне твоё состояние. Ты же недавно отдыхал? На море ездил, насколько знаю? Не хватило? Переутомился? Да не молчи же ты!

Шеф подъехал ближе к столу и даже приподнялся.

– Так, Андрей. Мне нужен нормальный, отдохнувший сотрудник. Иначе новости у нас совсем завалятся. Даю тебе ещё неделю. Дополнительно. Оксана без тебя пока справится. Но долго не продержится. Сам знаешь, на этой должности надо быть даже не двужильным, а шестнадцатижильным. А она девочка. Пожалей.

Шеф поднял указательный палец:

– Но только одну неделю! И чтоб вернулся отдохнувший, полный сил и энергии. И, желательно, с новыми идеями. Всё. Свободен. На, пиши заявление на дополнительный отпуск.

Он двинул по столу лист бумаги, ручку, уткнулся в ноутбук и, казалось, забыл про Андрея.

За всё это время Андрей не произнёс ни слова. Молча набросал несколько строк, достал из кармана телефон – посмотреть на дату – подписал заявление, поднялся и вышел.

Потом проставился за дополнительный отпуск.

Стол накрыли прямо в ньюсруме, девчонки из редакции помогли.

(Примечание: Ньюсрум (англ. newsroom) – студия новостей, помещение, где работают журналисты, редакторы и др. специалисты, занятые производством материалов для средств массовой информации, помещение редакции).

Сами сбегали в магазин, закупили каких-то закусок, алкоголя, и к концу последнего вечернего выпуска всё было готово.

Засиделись допоздна – не часто приходилось собраться вот так, по-простому. Работа съедала всё время, и каждые посиделки воспринимались, как праздник.

Говорили о чём угодно и ни о чём.

Нет, ну конечно же, как обычно, как это происходило на каждой пьянке, отличился видеоинженер новостей Гоша Жоварик. Без этих его чудачеств ни одни посиделки не происходили.

Ходячее приключение.

То он подшофе возымеет желание проколоть ухо.

Да прокалывай ты. Да пожалуйста. Хоть ухо, хоть любую другую часть тела, все же люди с понятием, в том смысле, что всем начхать.

Нашёл салон, вызвал такси, уехал. Проколол. Вернулся. Тут и выяснилось, что перепутал правое и левое. А это – все знают – уже намёк на сексуальную ориентацию. Посмеялись. Развернулся, поехал другое прокалывать.

То он, будучи нетрезв, не дошёл до туалета и помочился в китайскую розу. Это было давно засохшее растение, которое умерло ещё когда стояло в курилке. На холод его вынесли во время ремонта. Главный редактор мечтала реанимировать цветок. Поливала, холила и лелеяла. Но у неё никак не получалось. А у Гоши получилось. Китайская роза сначала зазеленела, а потом ещё и выкинула бутон. По редакции поползли слухи, что Жоаварик сходил в кадку с цветком не только по малой нужде, но и по большой.

Отличился и главный режиссёр Кирилл.

Пальцами в телефон он уже не очень попадал и пытался голосовым набором надиктовать жене сообщение, что мчится домой опрометью. Голосовой набор связную речь режиссёра отказывался понимать напрочь, и раз за разом вместо «опрометью» набирал какой-то «тараметел». Хоть плачь, хоть смейся.

Андрей мечтал написать книгу о работе на телевидении. Это должно было быть чем-то Веллеровским, похожим на «Байки скорой помощи». И, конечно же, Жоварик занял бы там почётное центральное место. Ну может, и не он сам, но приключения, в которые он вляпывался. Если не каждый день, то на каждой редакционной гулянке. Да и главреж тоже был бы в этих историях не из последних.

Сегодня же Жоварик пошёл провожать Лену – девочку, у которой заканчивалась практика, по поводу чего она принесла целый тазик маминых пирожков. Тара – эмалированный таз – был прямо очень важен для мамы девочки. Любимый, можно сказать.

Гоша сел в него жопой и съехал на нём четыре этажа по лестнице. Сильно помятый блин – это даже не то, с чем можно сравнить тазик. Гошу поймали внизу. Он держал в руке пострадавшую тару и искренне не понимал, от чего так расстраивается Лена.

Но и уволить его было никак нельзя. Это был самый опытный – да чего там самый опытный – просто гениальный видеоинженер. То, на что его коллеги тратили день, Гоша мог сделать за несколько минут. Мало того, его абсолютно пьяного, просто подносили к монтажному пульту, роняли, а он – так и не открывая глаз – творил чудеса и исправлял ошибки коллег.

Домой Андрей возвращался за полночь. А теперь вот перед самым домом на пешеходном переходе на свой зелёный чуть было под машину не попал.

Спасло какое-то внутренне чувство опасности.

– Ёлки-иголки, – сказал Андрей вслух и усмехнулся.

И чувство опасности, и даже это самое «ёлки-иголки» – всё было не его. Не принадлежало ему. Это принадлежало Плюсу – сталкеру, который снился ему каждую ночь. Да что там снился! Андрей проживал жизнь этого сталкера! Словно переселялся в чужое тело.

Вытащил пачку сигарет, достал одну, нашарил в заднем кармане зажигалку, с наслаждением затянулся.

Очень остро ощутил, что действительно шагнул бы на пешеходник, не ожидая беды, если бы не это новое, встроенное на уровне подсознания, чувство опасности.

Повторил вслух:

– Ёлки-иголки.

И что делать сейчас одному дома, если у него есть жена? Ну не у него, у Плюса, но есть!

Глава третья
Егоров

Саша ещё раз изучил карты. Здесь внимание дорогого стоит. Риск даже не пятьдесят на пятьдесят. Гораздо меньше. И, наконец, решился:

– Мизер!

Виталик – контролёр ОТК – вскинулся:

– Блин, игру сломал. Девять не потяну.

– Да хрен ты сыграешь! – придвинулся к столу Саня-второй. Тёзка, водитель-гонщик. – У меня две семёрки! Давай, забирай, посмотрим. Поймаю, гадом буду.

Ваня на прикупе. Молча подвинул карты.

Риск был минимальный. Две масти не ловятся, в третьей восьмёрка и свой ход. Даже крупняк не в масть уйдёт в снос, заход в восьмёрку.

Чтобы поймать такой мизер, должно произойти что-то невероятное с раскладом.

Невероятного не произошло.

– Голубой! – Саша показал карты.

– Чёрт! – возмутился тёзка. – Ну как так-то? У меня одни малёшки, а тебе по раскладу повезло. Я уж и забыл, когда мне последний раз голубой мизер приходил.

– Не, – Виталик сгрёб карты. – В этом случае, чтобы поймать, как раз очень должно было ему не повезти. Вернее, нам помог бы только его глупый заход.

Виталик научил всю бригаду игре в преферанс, и теперь каждая смена свободные часы убивала на роспись «пули».

(Примечание: Роспись, пуля, мизер, расклад – термины карточной игры в преферанс).

Заехала машина, сбегали, сделали, помыли руки и опять за пулю. Преферанс стал настоящим наркотиком.

Саша, которого Виталик учил вместе со всеми, сейчас легко обыгрывал коллег. Уже хотелось противников посерьёзнее. Он понял, что нюансам игры можно учится бесконечно, но своих соперников – даже учителя – он быстро перерос.

На яму заехал автобус под номером «77». Саша посмотрел на пистолет в руке. Ну да, это не оружие, это приспособление, для того, чтобы вкачать солидол в тавотницу. Чёрт, как же похоже на пистолет!

Вставил, нажал. Солидол потёк, смазывая цапфу.

(Примечание: «Цапфа» – поворотный кулак – элемент в конструкции передней подвески. К нему крепятся тормозные диски, колесная ступица, наконечники рулевого механизма.)

Увернулся от излишков, капающих сверху, даже капли солидола не попали на плечи, как раньше. Это уже сказывается опыт Малыша – тому-то частенько приходится уворачиваться от сгустков жгучего пуха или огненных капель «Жарки».

Прямо очень почувствовал и вспомнил то, что не мог помнить. И опасные аномалии, и кошмарных мутантов, и прочие прелести Зоны Отчуждения. Места, где он никогда не был, которого не существовало, и которое снилось ему каждую ночь.

– Чёрт!

– Айда, твоя раздача! – крикнул Виталик.

Саша осмотрелся. В яме под автобусом ему всегда мерещился и мох подземелий, и «Холодец» – аномалии, которые встречались в Зоне Отчуждения исключительно ниже уровня земли.

Он помотал головой. Ежедневные сны – это всего лишь ежедневные сны, к которым он начал привыкать. Он скинул перчатки и посмотрел на руки.

– Ждите пять минут, отмоюсь.

Да уж, их хоть чем защищай, от солидола спасения нет.

Вздохнул.

Ох уж эти сны.

Раковина, откуда течёт только холодная вода, была грязнее грязного. Чего удивляться, если в ней руки от смазки моют.

Саша несколько раз намылил и смыл. Лучше не стало. Ну то есть стало, как всегда. Руки грязные, но пользоваться ими можно. Тем более, что и колода карт уже выглядела – да и была – совершенно засаленной.

– Раздавай! – Виталик подвинул колоду.

Саша послушно двинул пару раз – в преферансе не принято сильно тасовать карты.

– А чего я-то сдаю?

– Ну я же на прикупе сидел, твоё слово было.

– Точно! – он сунул колоду Сане второму:

Двигай, тасовать больше не буду.

Зазвонил телефон.

– Чей? – Виталик крутил головой.

– Мой, вроде, – у Саши стоял на сигнале звонок старого дискового телефона.

Он поднялся и пошёл к шкафчику с одеждой.

– Да мы так никогда пулю не распишем! – Виталик тоже встал, достал пачку сигарет, выбил одну и закурил.

– То автобус у вас, то телефон – тунеядцы, лишь бы не играть.

– Покури пока, Петросян, – Саша открыл дверцу шкафчика с одеждой и нащупал в кармане штанов телефон.

– Скажи уж – сдаёшься, – Виталик балагурил не умолкая.

На дисплее телефона высвечивался силуэт котёнка.

– Ребята, извините.

Саша, нажал на принятие вызова и вышел из слесарки. Звонила дочка. А она просто так не никогда не наберёт.

– Пап, у тебя всё нормально? – не здороваясь, как будто виделись пять минут назад, взяла быка за рога Катя.

– Привет, Катюн. А с чего бы у меня ненормально было? – Саша ответил, но в груди отчего-то заныло неприятно.

– Ты на работе? Никуда не уехал?

– Да на работе я. А с чего такие вопросы, дочь? – Саша даже плечами пожал, как будто Катя могла его увидеть.

– А то я не знаю, как только где-то происходит жопа, так сразу тебя и выдёргивают.

– Катюн, солнце моё, во-первых, хочу тебе напомнить, что я уже на пенсии. А во-вторых, какая и где произошла… – Саша сделал паузу. – Что случилось?

– Пап, ты телек что ли не смотришь? – возмущение дочки чувствовалось даже через телефонную трубку.

– Катюн, сам не смотрю, маме своей не советую и тебе запрещаю! – Саша понял, что тревога начинает нарастать. – Что случилось, дочь, не тяни кота за хвост!

– Пап, ты серьёзно не в курсе? – Саша понял, что дочь не просто взволнована.

– Так. Кать. Я на работе. У меня здесь нет ни телевизора, ни радиоприёмника. Что случилось, ты можешь мне спокойно, нормально объяснить?

– Папка, да ты новости посмотри!

Глава четвёртая
Зимина

Катя очень любила район, в котором жила, потому и квартиру сняла недалеко. А вот свою никому сдавать не стала, законсервировала. Не хотелось пускать чужих людей в обжитое гнёздышко. Почему вообще сняла квартиру? Да потому же, почему поменяла телефонный номер, адрес электронной почты, уволилась с работы и удалила аккаунты в соцсетях. В общем, исчезла из жизни.

Потому что стремительный водоворот событий, в который Екатерина Зимина оказалась втянута, заставил, что называется «залечь на дно». Залечь так, чтобы никто не смог найти.

Сначала начались эти странные сны. Сны, где было не просто сложно. Там было безумно. Там приходилось убивать. Убивать людей. Да, этих людей в кино можно было бы назвать отрицательными персонажами, но сны были не фильмами. Это была практически вторая, не менее реальная жизнь. Катя думала, что сходит с ума, советовалась с подругой-психологом, боялась, что страдает раздвоением личности – много чего предпринимала и предполагала.

Потом стало чуть проще, поскольку в один прекрасный день к ней в скайп постучались сразу два персонажа из её снов. Плюс и Малыш – или Андрей Мальцев и Александр Егоров – оказались вполне себе реальными людьми, существующими и в этой – реальной – а не только в той – ночной – жизни.

Оба оказались в такой же ситуации, что и она. Им так же снились такие же реальные сны. И Андрей, и Александр точно так же не знали, что и думать, точно так же предполагали наличие собственного сумасшествия.

Чему тут удивляться?

Каждый из них ночью оказывался в некоем сонно-параллельном мире – мире Чернобыльской Зоны Отчуждения. Только не той Зоны, что существовала сейчас и которая образовалась в далёком тысяча девятьсот восемьдесят шестом после взрыва реактора атомной электростанции. А Зоны Отчуждения, где и сейчас лупят выбросы аномальной энергии, где на каждом шагу смертельные аномалии, которые производят артефакты, где полно мутантов, где опасность – это норма жизни. Там полно приключений, там вольные сталкеры и бандиты, там кланы «Долг», «Свобода» и куча других. Где передвигаться можно только очень медленно, проверяя каждое подозрительное место металлической гайкой. Где можно заработать баснословные деньги, отыскивая и продавая производимые аномалиями артефакты. Где каждый день погибает и снова возрождается сталкер Семецкий. Где есть Монолит – мифический артефакт – сердце Зоны Отчуждения. Он исполняет желания тех сталкеров, которые смогли до него добраться. Только добраться непросто – артефакт охраняют орды фанатиков, которых так и называют – монолитовцы. Да, исполняет желания он по-своему. Как исполнил желание Семецкого, который по слухам пожелал вечной жизни.

Где у Кати Зиминой – там она сталкер Шутник – есть два напарника Плюс и Малыш. Замечательных, незаменимых.

И вот выяснилось, что Плюс и Малыш – Мальцев и Егоров – существуют по эту сторону снов. Мало того, им удалось познакомиться поближе. Андрей подбил их провести совместный отпуск, съездив к морю на автомобиле. Сам он жил в Екатеринбурге, бывший спецназовец Егоров – в Омске. Москва, Урал и Сибирь – разные края необъятной страны. Но расстояние не смутило троицу, им всё же удалось собраться втроём. Ну вернее, вчетвером – Саша Егоров взял с собой дочку, Катину тёзку. Как выяснилось, с женой он давно расстался, а оставить дочь было не с кем, его мама тогда болела и не могла приютить девочку-подростка.

Весь отпуск они только и делали, что говорили, говорили, говорили. Катя-младшая носилась по пляжу, купалась, загорала, а они продолжали разговаривать.

Так уж устроена жизнь, но в коллективе, где два неженатых мужчины и одна незамужняя женщина, рано или поздно расставляются точки над и. Возникают симпатии, влечения. Влюблённости, в конце концов.

Кате очень понравился Саша Егоров. Спокойный, как танк. Вот уж за таким – как за каменной стеной. И совсем не такой, кого называют «тупой вояка». Книгочей, каких поискать, эрудит, да ещё и с отличным чувством юмора. И дочка у него просто прелесть. С ней Катя быстро нашла общий женский язык.

Андрей сложнее. С одной стороны – живой ум. С этой же стороны чувство юмора – родственная душа, чего уж говорить. Катя людей, умеющих удачно пошутить и посмеяться над чужой шуткой, очень ценила. Из самой постоянно анекдоты да приколы вылетали. Но была и другая сторона. Не привечала она представителей второй древнейшей. Да и вообще считала мужчин-журналистов поверхностными. Да ещё и бабниками.

В общем, тянуло её к Малышу. Да. Да! Катя никак не могла привыкнуть к именам, с языка так и слетали прозвища из снов. Даже Катя-младшая начала называть Андрея дядя Плюс, а её тётя Шутник. Со стороны, наверное, это слышать было уморительно.

Главное, что вынесла для себя троица – они никак не могут влиять на события в снах. Нравится-не нравится, они только зрители и сопереживатели, но не больше.

И конечно же Катя не могла повлиять на решение Шутника согласиться или не согласиться с предложением Плюса о замужестве.

Теперь всё стало ещё сложнее. Каждую ночь там – она жена Плюса. Каждый день здесь она думает о Малыше. Вернее, о Егорове.

Поэтому пока решила временно исчезнуть из поля зрения, сменила телефон, квартиру и работу. Надо побыть одной и всё тщательно обдумать.

От мыслей оторвал звонок сотового телефона. Номер она сменила, но с близкими новым всё же поделилась.

– Ты слышала, подруга! – из трубки раздался возбуждённый голос Лариски Холмогоровой, старой приятельницы.

– Что я должна была слышать? – Катя пожала плечами, словно Лариска могла её увидеть.

– Срочно включай телевизор!

– Да нет у меня никакого телевизора! – Катя снова сделала жест, который объяснил бы Лариске отсутствие в доме ящика, если бы та её видела. – Что случилось-то, говори толком. А то по твоим интонациям не понять, то ли война началась, то ли ты в лотерею выиграла.

– Обалдеть! – выдохнула Лариска. – Катюха! Да я в полном шоке! Срочно смотри новости! И желательно в интернете. Я не смогу тебе всё нормально объяснить.