Арход. Жезл Ктора

5. Побег

Не такой уж ценной птицей я была. На сопровождение дали всего-то двоих стражников. Один из них, совсем еще юнец, стоял у обочины и сосредоточенно плевал в придорожную канаву. Второй, годящийся мне в деды, разговаривал со своим конем.

– Вот сейчас сдадим убийцу, вернемся и напьемся. Оба.

– А я? – спросил юнец, прерывая серию плевков. – Можно я с вами?

– С конем – можно, – хмуро ответил старший. – А всякую гадость тебе потреблять рано.

– А вам поздно, – огрызнулся пацан.

– Зато не так погано становится на душе, – проворчал дед. – Жалко девку, такая молодая, а уже убийца. Видать, черный совсем выел ее душу.

– Кто?

– Если черный душу выест, – продолжал старший, – ничего человеку не поможет. Вот я и спрашиваю – чего мы эту девку сюда привезли?

– А куда же еще?

– В Шаат-тор, вестимо. Ей там самое место.

– В рудниках у эльфов тоже хорошо, – хохотнул парень и вернулся к оплевыванию канавы.

Всего два стражника – это хорошо, думала я, слушая сей глубокомысленный диалог. Два – это не пять и не десять.

И то, зачем выделять больше? Пусть я и государственный преступник, но по сути всего лишь сопливая девчонка. Задача проста: довезти до границы, сдать с рук на руки эльфам, вернуться обратно. Все.

Интересно, что за черный выел мою душу? Никогда про него не слышала. Наверное, фольклорный элемент, аналог вселенского зла. Чего только не придумывает народ, чтобы объяснить жестокие преступления, каких только сущностей не плодит.

Бочком-бочком, стараясь не дышать и придерживая перекинутый через плечо ремень тубуса, я прокралась вдоль кареты и остановилась возле заднего колеса. Хотелось посмотреть, как именно мой спаситель станет объясняться со стражами.

– Простите, господа, – сказал Бадриэль, выйдя из кареты, – я не могу забрать у вас преступницу. По крайней мере, сейчас.

Тот, что постарше, нахмурился:

– Это еще почему?

– Да потому. Я внимательно изучил протокол допроса. И что увидел? В нем содержится огромная дыра! Гигантская дырища!

Страж, который помоложе, прекратив плевать, внимательно посмотрел на протянутый эльфом лист, взял его, покрутил, осмотрел с обоих сторон и хмыкнул:

– Ошибаетесь. Лист целехонек. Ни дыры, ни надрыва.

Не такой уж он и юнец, если приглядеться. Не младше меня, это точно.

– Надрыва нет, согласен, – кивнул Бадриэль. – А дыра, простите за настойчивость, имеется. В фигуральном, так сказать, смысле. Дыра процессуальная. У вас тут сказано что? Сработал артефакт. Запретный. Однако не указано, какой именно, на каком расстоянии, в каком качестве… Неплохо было бы также дать подробное описание артефакта, указать изготовителя, дату изготовления, материал, применяемый…

– Погодите, – наконец дошло до стража, – вы хотите сказать, нам ее обратно везти?

– Именно это я и хочу сказать. Сейчас составлю протокол разногласий, и езжайте. А на словах можете передать господину дознавателю, что его работа никуда не годится.

Дальше я не слушала. Мне дали возможность убраться отсюда как можно дальше, а я стою как идиотка, уши развесив.

Идти в город пешком не хотелось. Скоро, как раз часа черед два, станет темно, и придется ночевать в поле, зарывшись в какой-нибудь стожок. И хотя погода стояла теплая и смерть от переохлаждения мне вряд ли грозила, сену я предпочитала им же набитый тюфяк. К тому же не было никакой гарантии, что поутру в стожок не придет потыкать вилами его хозяин. Некоторые особо бдительные селяне таким образом боролись с ворами и разбойниками. Не факт, что притаившейся в стожке бандит не обидится на потыкивание вилами и не засветит хозяину в глаз. Тем не менее, утренние рейды селян были делом волне обычным.

Поэтому, отойдя от тюремной кареты на порядочное расстояние и дождавшись, пока мимо проедет возок с пассажирами, а вернее – пассажирками, бабами, едущими в столицу по каким-то своим бабским делам, я уселась на запятки и преспокойно поехала лишним пассажиром.

Бабы болтали о своем – погоде, урожае, делились советами по хозяйству. Я же размышляла о предстоящих делах. Итак, первым делом найти того, кто заказал переписать руны. Выяснить, что они означают. Тут все более-менее понятно. Пойду в лавку к мастеру Тряку, спрошу, где живет заказчик и поговорю с ним. Возможно, тут все и разрешится. А если не разрешится? Если Тряк откажется со мной разговаривать? Если он был на концерте и видел, как призрак эльфийки указывал на меня? Придется убеждать, что я ни в чем не виновата. В конце концов, мастер Тряк всегда относился ко мне по-отечески.

Другое, более сложное дело – найти себе напарника, на которого можно положиться. Кого выбрать на эту роль? Все девчонки и ребята из института, мои товарищи по общежитию, разъехались по домам. Со столичными студентами я не была настолько дружна, чтобы доверить им свое горестное положение. А неразлучная троица – Сероль, Валлар и Алежур – вряд ли захочет связываться с предполагаемой преступницей. Мальчишки – уж точно. Сероль, конечно, не откажет в содействии, она девушка добросердечная, но наверняка привлечет Алежура, а тот ни за что не станет рисковать высоким положением своих родителей. Увы, я не забыла, как он прятал взгляд, когда меня обвинили в убийстве.

Возможно, придется обратиться за помощью к госпоже Варите, все-таки она наш куратор, да и человек приятный. Нам, своим подопечным студентам, она никогда не отказывала, помогала и советом, и делом. Да и связи у нее наверняка имеются. Одно плохо – она тоже была на концерте и видела, как меня обличал призрак умершей эльфийки…

Мысли мои прервались, когда я заметила догоняющую возок тюремную карету.

Теперь она возвращалась от границы с Кленовым Долом в город, а вместо меня в ней сидел морок, наведенный Бадриэлем.

Один из стражей сопровождения как-то очень пристально и подозрительно разглядывал наш возок. Чего это он? Я огляделась по сторонам. Ничего странного не заметила. Потом взглянула вниз и ахнула про себя – кольцо перестало действовать. Неужели прошло два часа? Или эльф ошибся со временем? Так или иначе, теперь я находилась у всадников на виду: вот она я, хватайте меня скорее. Да и бабы в возке заметили непрошеную попутчицу и завозмущались:

– Это ишшо кто тут присоседился? А ну гоните ее, ишь прицепилась! За проезд-то, поди, не платила!

Но они волновали меня меньше всего. Обернувшись на бабок и оскалив зубы, я заявила, что у меня проездной, и чтобы они заткнулись, иначе мне придется занять место одной из них.

Бабки попались вредные и закаленные перепалкой с соседями, потому что не заткнулись и продолжали честить меня на все корки.

Тем временем всадники тоже начали что-то подозревать. Один заглянул в карету и, как я полагаю, никого там не увидел. Я не стала дожидаться, пока беглую преступницу вернут на законное место, соскочила с возка и что есть мочи рванула в лес под аккомпанемент несущихся вслед реплик, как-то: «а ну держи ее!», «кудыть побегла-то, дуреха, там волки-и-и!» и прочих не менее мудрых мыслей.

Бежала и ругала себя последними словами, что не смогла вовремя заметить окончания действия кольца. Неужели все старания эльфа, вытащившего меня из лап стражников, напрасны? Меня снова схватят и без разговоров упекут в Шаат-тор. А там… Нет, лучше не думать, что будет там.

Я бежала, не разбирая дороги. Спотыкалась о какие-то коряги, царапала лицо об острые концы ветвей, едва успевала отводить их в сторону, опасаясь выцарапать глаза. Тубус, висящий на плече, тоже не придавал ускорения – бил по боку, цеплялся за кусты. Пришлось, не останавливаясь, снять его и прижать к груди – так, по крайней мере, вероятность его зацепления с ветками была минимальной.

Страх гнал вперед, он бежал за мной по пятам, и я припускала с новой силой, когда слышала сзади конский храп и позвякивание сбруи. Неужели они тоже полезли в это чащобу? Да тут и тропинок-то никаких нет. Преследуют ли меня? Или звуки погони лишь мерещатся? Этого я точно не знала, потому что очень страшно было оглянуться и увидеть в двух шагах лошадиную морду или стража с обнаженным мечом. Я бежала, и сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ничего, пока жива, не выпрыгнет.

Один раз я все-таки запнулась о корягу и со всего размаха полетела на землю. Почва оказалась влажной, и я перепачкалась в грязи. Поднявшись, обнаружила, что сильно ушибла колено. Вот же напасть! Пришла мысль притаиться в овражке и переждать погоню, пропустить ее вперед. Но, хорошенько подумав, решила топать вперед. Если сегодня не доберусь до города, то застряну в лесу надолго, а ночью тут лучше не оставаться. Поэтому, пересиливая боль и хромая, побежала дальше. Скорость передвижения, конечно, заметно снизилась, но идти, хоть и медленно, все лучше, чем стоять.

Перешла на шаг я только на окраине города. Если честно, и не предполагала, что он уже так близко. Ну, и куда теперь? В гостиницу нельзя, там меня наверняка ждут с распростертыми объятиями. Нет, надо затаиться в тихом местечке на какое-то время, сбить стражей со следа, передохнуть самой.

В институтский городок? Тоже нет. По крайней мере, пока. Возможно, через пару деньков…

По инерции я все еще шла, хотя и не так прытко, как раньше. Пару раз оглянулась. Никаких лошадей, никаких стражей. То ли отстали, то ли запутались в чащобе. Тем не менее, притуплять бдительность я не собиралась.

Прямо на пути возник какой-то старинный замок. Не очень большой по столичным меркам, но с трехметровой, как минимум, защитной стеной. Я притормозила. Захотелось постучать в ворота и попроситься на ночлег. Смущало одно: как я объясню хозяевам свое появление? Не докладывать же о бедной несчастной оболганной девушке, огульно обвиненной в убийстве эльфийки, которого на самом деле она не совершала, и вообще ни при чем! Либо тут же вызовут стражу и в принудительном порядке засадят в Шаат-тор, либо не менее принудительно отправят в монастырь лечить манию величия вкупе с буйным воображением, граничащим с одержимостью.

Стемнело уже довольно прилично. Подслеповатая луна показалась из-за рваной тучки, слабо освещая окрестности. Шарахаться по ночным окраинным улочкам, где, как я знала, освещения нет вовсе либо оно минимальное – на квартал один тусклый фонарь, да и тот над подозрительным питейным заведением, – ой как не хотелось. Поэтому я все-таки решила попытать счастья.

Свет в донжоне не горел. Бойницы зияли черными дырами. Может, замок давно заброшен? Даже если и так, во внутреннем дворе есть какие-нибудь постройки: сарай там, конюшня. Все не под открытым небом ночевать. Ну, где тут у них центральные ворота?

Вдруг послышалось сперва конское ржание, а потом приглушенные мужские голоса. Ну вот, достоялась! Стражи, поплутав по лесу, наверняка обнаружили мои следы и вот-вот схватят! Ни мгновения не раздумывая, я рванула к замковой стене, как на крыльях, поплотнее сжала в руках тубус, с разбегу перелетела стену одним махом и приземлилась плашмя на что-то сочно чавкнувшее.

И замерла.

Тубус отлетел в сторону. Ничего, потом отыщу. Полежала, не двигаясь. Прислушалась. Ни звука. Ни конского ржания, ни мужских голосов. То ли проехали мимо, то ли мне померещилось. Полежала еще немного, стараясь уловить малейший подозрительный шорох. Ничего не уловила. И, наконец, решилась подняться и осмотреть замковый парк.

Я стояла в саду, в самой дальней его части. Упала, как оказалось, в самый центр великолепной клумбы, на мягкую землю. В общем-то, удачно, хотя раздавленные мною стебли и соцветия наверняка так не считали. Лишь бы не встретился садовник, столь любовно ухаживающий за цветами, иначе мне достанется как минимум по башке лопатой.

Окна замка все-таки горели – пара проемов в самом нижнем ряду, там, где обычно располагаются комнаты для прислуги. Отлично! Значит, хозяева в отъезде. Дворецкий и повар вряд ли в курсе происшествия на концерте, за стражей не побегут. А посему в случае встречи с дворецким появление свое объясню честно: шла, шла, вдруг на пути стена, пришлось перепрыгнуть, потому что обходить далеко и вообще лень.

Я посмотрела наверх.

Первый вопрос дворецкого будет: а как это ты ее перепрыгнула?

И в самом деле. Высота ограды около трех метров. Это на первый взгляд. На второй – даже немного больше. Ну, и как я сумела? Говорят, в состоянии аффекта внутри человека просыпаются могучие силы, способные сокрушить… э-э-э… ну, в общем, сокрушить. Или перепрыгнуть. Я прислушалась к себе. Силы, если и были где-то очень глубоко внутри, спали мертвым сном. Да я и сама вдруг осознала, насколько хочу прилечь где-нибудь и заснуть.

Для начала попробую поискать хозяйственные постройки, в них и заночую. Есть же здесь сарайчик, конюшня, овин. Все не под открытым небом лежать. Я отряхнула платье от прилипших комочков земли, листьев и мусора, протолкнулась через какие-то заросли и собралась было обойти замок в поисках сарайчика…

Как вдруг замерла и похолодела от ужаса.

Передо мной стоял человек.

Его силуэт превосходно выделялся на фоне темных кустов, так как одет он был в светлые штаны и светлую же рубаху. На голове – соломенная шляпа с большими полями. То есть, обычный костюм садовника. Стоял он, опираясь на лопату, и очень внимательно меня разглядывал.

– Я тут это, – я замахала руками, пытаясь изобразить, чего именно это. – Но вы не думайте, если я того, то сразу же уйду. Вот как только скажете – уходи отсюда, так и уйду. Ни минуты не останусь.

Лицо человека разглядеть не удавалось – глаза еще не привыкли к темноте. К тому же, стоял он против света, падающего из окна.

И молчал.

Я восприняла это как разрешение продолжать. И, конечно, воодушевленно продолжила:

– Вообще-то мне некуда идти. Я потерялась. И денег совсем мало. Ну как мало. Совсем нет.

Он молчал и все так же внимательно меня разглядывал. Может, глухой? Я усилила артикуляцию и на всякий случай заговорила погромче:

– А можно я у вас переночую? До дома идти далеко, боюсь, не дойду. Я тут не трону ничего.

Ну, вот чего он молчит? Может, заметил помятую клумбу и загубленные цветы? Тогда все, сливайте воду. Точно огреет лопатой по башке.

Человек пошевелился. Хмыкнул. Пробормотал что-то неразборчивое. Потом громко сказал:

– Вот так встреча. Не ожидал.

Голос показался смутно знакомым, но не так, чтобы очень. Я попыталась напрячь память. Где я его слышала? Причем совсем недавно. Да что там, буквально сегодня и слышала… Ох, ведь это же…

– Неужели тебе удалось убежать от эльфов? И каким дьявольским приемом ты их обезоружила? Или наплела с три короба, а они развесили уши и поверили в твое вранье?

Я в ужасе отступила назад, ахнула и закрыла рот ладонью.

Передо мной стоял тот самый дежурный некромант, проводивший сегодня обряд поднятия эльфийки.

Ноги ослабли и подкосились. Я попятилась, обо что-то споткнулась и с размаху уселась на землю. Или на очередную клумбу. Подо мной снова что-то хрустнуло. Этот хруст почему-то разозлил.

– А ты, оказывается, вовсе не некромант, – сказала презрительно, – а садовник.

– Садовник, садовник, – вкрадчиво сказал он тоном человека, собирающегося перерезать мне глотку.

Или дать лопатой по башке.

А что, если я застала его в момент выкапывания трупа?

Или закапывания?!

Я сама вырыла себе могилу, перепрыгнув ограду. Ну почему, почему меня не забрали на такие милые, славные, замечательные эльфийские рудники?

Тошнота подступила к горлу. Я вспомнила, что уже давно ничего не ела, и желудок сжался в голодном спазме. Некстати подумала – а ведь мы с убитой эльфийкой должны были в это самое время сидеть в ресторане «Веселый тролль»…

Он сделал шаг ко мне, взмахнув лопатой. Я вскрикнула и вскочила на ноги.

– Не подходи, – сказала как можно более грозно, хотя голос предательски дрожал. – А то…

Он коротко, издевательски рассмеялся:

– А то что?

Я не знала, что. Подобрать камень и запустить, стараясь попасть в висок? Глупо, очень глупо, особенно, когда дрожат и руки, и ноги. Но ничего другого, более умного, в голову не приходило. Я нагнулась, и, не сводя взгляда с некроманта, пошарила по земле. Не нашла ни одного камня.

Он снова рассмеялся и сказал:

– Хочешь, я угощу тебя чем-нибудь?

– Лопатой по башке? – съязвила я. – А после прикопаешь под кустиком.

– Зачем мне тебя прикапывать? – новый смешок. – Нет, в самом деле. Бац очень хорошо готовит. Сегодня на ужин куриная грудка и тушеная капуста с луком.

Я сглотнула. Все некроманты такие садисты?

– А ты, пока я ем, быстренько смотаешься за стражей, да?

Он не ответил, лишь сделал ко мне два шага:

– Давай хоть познакомимся, грозная девушка. Меня зовут Лесс. А тебя?

– Отвянь, – огрызнулась я.

– Занятное имечко. Так вот, Отвянь. Я еще раз предлагаю…

Я не выдержала, развернулась и бросилась в ближайшие кусты. Наверное, это была не лучшая идея, потому что ноги перестали слушаться, в довершение всего я запнулась и полетела на землю – в который раз за вечер…

6. В замке и за его пределами

Проснувшись, я несколько минут лежала, тупо уставившись в потолок. Посмотрела направо, налево. Совершенно незнакомая комната с обоями в мелкий желтый цветочек. Кое-где ободранные, мессами в пятнах, обои следовало переклеить несколько лет назад. Всего один светильник на стене. Магический. Больше никаких волшебных предметов нет, по крайней мере, на первый взгляд.

Все это я отметила машинально, и лишь потом задумалась – что это за место? Не общежитие, не гостиница. А что тогда?

Единственное окно, из которого в комнату проникали скудные солнечные лучи – видимо, по причине росшего прямо возле окна дерева – зарешечено. Я лежу на мягкой широкой кровати под легким одеялом, рядом – кресло, на нем – мое платье, очищенное от грязи и помидорных следов…

Помидорных следов!

Тут я подскочила, потому что разом вспомнила все вчерашние события. Концерт, смерть эльфийки, мой арест, встреча с эльфом, побег и…

И замок с некромантом.

Итак, скорее всего, я находилась в замке. Меня принесли из сада в комнату, раздели, уложили в кровать. И очень скоро придут арестовывать. А потом тюрьма Шаат-тор, страшная, жуткая, откуда, насколько известно, еще никто никогда не возвращался.

Тюрьма, говорите? Ну-ну. Мы еще посмотрим, кто кого! Пусть только тронет! Я стану кусаться, царапаться, вырываться, пинаться. В общем, сопротивляться до последнего вздоха.

Вдохновленная перспективой борьбы с неизвестными врагами, я спрыгнула с кровати. Натянула платье. Сунула ноги в башмаки, тоже почищенные. И покраснела. Кто-то меня раздел. И уложил спать. От всей души надеюсь, что это не некромант. Как он сказал, его зовут? Кажется, Лесс?

Так, Тинниэль. Хватит рассуждать, стесняться и краснеть! Надо брать ноги в руки и бежать отсюда Немедленно! У тебя очень много дел. Для начала выбраться из замка, потом пойти к мастеру Тряку, отыскать добровольных помощников, и при этом не попасться в лапы следствия.

Но чтобы пойти к Тряку, желательно иметь при себе переписанные руны.

Я поискала тубус. На кресле нет. Под кроватью тоже. В шкафу?

Распахнула дверцы высокого шкафа. Он был битком забит одеждой – мужскими камзолами, штанами, рубахами, куртками. Порывшись, я удостоверилась – тубуса здесь тоже нет. Ах, да ведь он отлетел в сторону при моем падении. Видимо, до сих пор там, в саду и валяется.

Смутно припомнилось, как накануне вечером я споткнулась, упала и почти потеряла сознание, а кто-то очень сильный поднял меня на руки и понес. Я брыкалась, вырывалась, бормотала, что не надо меня в тюрьму и вроде бы даже заплакала, вконец обессилев. А мне отвечали, что надо отдохнуть и поспать, а завтра все будет прекрасно…

За дверью послышался какой-то шум. Приглушенные шаги и тихое ворчание.

Подскочив к двери, я дернула за ручку. Та не открылась. Вот тебе и прекрасно! Меня заперли! Вышибить дверь мне вряд ли удастся, в старинных замках они крепкие и запоры на них прочные.

Шаги и ворчание удалились, а потом и вовсе стихли. Да меня, кажется, и не собирались выпускать!

Изо всей силы я замолотила кулаком по двери. Никакого эффекта. Означало ли это, что комната с решетками на окне – узилище, пусть и временно, до помещения в тюрьму?

Кулак заболел. И то, зачем заниматься членовредительством? Я повернулась к двери спиной и принялась лупить каблуком.

Внезапно нога провалилась в пустоту. По инерции я размахнулась еще раз и попала по чему-то, отличному от двери.

Резко обернувшись, я заорала от неожиданности и страха. В проеме открытой двери возвышался тролль с подносом в руках. Кажется, я заехала ему по ноге: грубо слепленная физиономия перекосилась от боли. А потом он тоже заорал. Не прекращая орать, поставил поднос на пол, пропихнул в комнату и быстро закрыл дверь.

Вопли постепенно затихли в глубине замка.

Весьма своеобразная доставка еды в номер. Со звуковыми эффектами и без предъявления счета. Хотя счет, возможно, предоставят позже. И за проживание, и за питание.

Значит, это и есть мой тюремщик. А что это он принес, такое вкусно пахнущее?

На подносе ожидаемо оказался завтрак. И, как бы я ни была раздосадована, решила подкрепиться. Кто знает, когда придется есть в следующий раз?

На завтрак мне предлагались: куриная нога, запеченная с пряными травками, салат из овощей, хлебная лепешка и фруктовый компот. Лишь начав есть, я поняла, насколько голодна. Проглотила все почти мигом, запила компотом и поняла, что такое счастье. Ну, почти счастье.

Поставив на поднос опустевшую посуду, подошла к двери и вновь постучала, но уже деликатно, без надрыва. Тяжелые шаги приблизились, дверь приоткрылась. Тролль осторожно заглянул в комнату. То ли опасался, что я опять начну драться, то ли его природная вежливость сделала свое дело.

Драться я и не собиралась. Наоборот, лучезарно улыбнулась и сказала:

– Привет! Ты кто?

– Я – Бац, – пробасил тролль.

– Очень приятно. А я в таком случае – Шмяк!

– Привет, Шмяк, – осторожно ответил гигант.

Я решила прояснить обстановку:

– А… э… где хозяин?

– Нету, – охотно пояснил Бац.

– Тогда где садовник? В саду?

– Садовника тоже нету.

– А кто есть?

– Никого.

– То есть, мы с тобой одни? – на всякий случай уточнила я.

– Ну да.

– Это прекрасно. Ты можешь меня выпустить?

– Нет. То есть, могу, но не выпущу.

Захотелось еще раз садануть его по коленке.

– Но мне очень надо. Понимаешь? По нужде.

Он подумал. Сказал:

– По нужде могу.

Тролль посторонился, давая мне дорогу, и я бодро зашагала по длинному коридору.

Знать бы еще, куда идти!

– А где тут у вас выход в сад? – спросила как можно более небрежно.

– Зачем в сад? Уборная вон там.

– Нет, мне нужно именно в сад. Я, понимаешь ли, выросла в деревне и привыкла делать это под кустиком. В других условиях не могу.

С минуту он переваривал этот бред, потом кивнул:

– Идем.

Видимо, решил, что я с причудами. Или стукнулась головой. Впрочем, мне безразлично его мнение. Надо вырваться отсюда как можно скорее, а примут меня при этом за больную или контуженную – не имеет значения.

Бормоча что-то о странности человеческих привычек, тролль быстрыми шагами потопал на выход. Я едва за ним поспевала. Наконец мы дошли до входной двери, он распахнул ее и выпустил меня.

– Только не подглядывай, – я погрозила ему пальчиком.

– Не буду, – пообещал он и отвернулся.

Я побежала к воротам. Быстрее, быстрее, подгоняла я себя. Казалось, мои ноги еле передвигаются. Еще бы, столько слопать!

– Эй! Ты куда? – озадаченно крикнул тролль мне вслед. – Сад не там!

Ну, я же просила не подсматривать! Вот и верь после этого мужикам!

– В лес! – прокричала я на бегу. – Там кустики гуще! Не волнуйся, скоро вернусь.

Ага, как же, вернусь. Ждите-дожидайтесь.

Через пару часов я уже топала по знакомым столичным улицам. Торговые лавки распахивали двери окна, ожидая посетителей, хозяйки спешили на базар за продуктами. Огородные петухи проводили утреннюю перекличку.

Итак, с чего бы начать? С подбора напарника или выяснения происхождения листка с рунами? Куда первым делом пойти – в институт, к госпоже Варите или в лавку к мастеру Тряку? Пока я соображала, ноги сами привели меня к лавке. Что ж, пусть так и будет. Университет подождет. Всегда туда успею. Жаль, что так и не нашла тубус. Ничего, выяснить сведения о заказчике можно и без него.

Улица Трубачей, где находилась нужная лавка, была в этот час практически пустой. Питейные заведения, во множестве располагавшиеся по соседству, открывались не раньше обеда, а скобяные, оружейные да антикварные лавчонки не притягивали к себе много народу. Квартал тут не особо богатый, так что вероятность быть узнанной равнялась практически нулю. И это устраивало меня как нельзя более.

Я стукнула в чуть перекошенную от времени деревянную дверь с табличкой «Антиквар к вашим услугам» и шагнула в лавку. Звякнул колокольчик. Мастер Тряк поднял голову и, увидев меня, изменился в лице. Побледнел. Привстал. Потом снова сел.

– Добрый день, – вежливо сказала я.

– Д-добрый, – промямлил он.

Вот же зараза. Кажется, он наслышан о трагедии на вчерашнем концерте. Тем не менее, отступать поздно. Придется идти до конца и выжимать из лавочника все, что ему известно.

– Мастер, – я постаралась налить в голос как можно больше елея и меда, – сегодня я должна принести вам сделанную работу. Ну, вы помните, переписанные руны. Увы, так получилось, что с собой у меня их нет. Но я решила не утруждать вас более и готова сама отнести выполненную работу заказчику. Может быть, вы подскажете, где я могу его найти?

– Я ничего не знаю, – быстро заговорил мастер, – совсем ничего. Понимаете? Совсем.

– То есть как? – я притворно удивилась. – Но ведь кто-то же заказал переписать руны, правда?

– Правда, – он мелко-мелко закивал, и я даже испугалась, не оторвется ли его голова. – Кто-то заказал. Но кто, я не знаю.

– А мне почему-то кажется, знаете, – голос мой стал еще слаще. – Разве нет?

– Нет! Не знаю! – мастера Тряка затрясло, то ли от злости, то ли от страха. – И вообще. Я не имею права разглашать имена своих заказчиков. Потому что получаю процент за посредничество! И обязуюсь за это хранить в секрете некоторые конфиден… личные сведения!

Уставив руки в боки и нехорошо сузив глаза, я медленно двинулась на мастера Тряка:

– А я, к вашему сведению, не далее, как вчера уже получила свой процент! Меня по вашей милости ждет тюрьма и срок за убийство!

– Какое убийство? – неподдельно изумился мастер Тряк. – Что вы такое…

– Которого я не совершала! Хотя чего садиться в Шаат-тор задаром. Вот прямо сейчас возьму и совершу!

Не сказать, чтобы я злилась на мастера Тряка. Вполне вероятно, он действительно не в курсе работ, которые поручает мне и еще десятку-другому студентов. В конце концов, он только посредник. Однако чего-то же он испугался. Или кого-то.

Меня, например. Не потому ли, что был уверен – я не приду? Про убийство он не слышал, это ясно. Но тогда откуда такой неподдельный испуг в бегающих глазках?

Я сделала по направлению к прилавку пару неспешных шагов, и мастера затрясло еще сильнее. Прилавок мелко завибрировал. Зазвенела чернильница, соприкоснувшись со стаканом. Черная капля выплеснулась и успокоилась на столе большой живописной кляксой.

– Не подходите ко мне, Юстинния, – задребезжал мастер Тряк; в его голосе прорезалась жалость, смешанная с подступающими слезами. – Вы всегда были такой хорошей девушкой. Не понимаю, что с вами случилось… Ай!

Я впечатала кулак в столешницу прилавка, и чернильница выплюнула еще несколько брызг.

– Ненавижу, когда меня обманывают и подставляют!

– Ну, хорошо, – сдался мастер, кажется, осознав: в подобном состоянии я могу вытворить невесть что, и голос его удивительным образом окреп. – Хорошо! Будет вам заказчик! Приходите через час! Я узнаю его имя и адрес и сообщу вам.

– То есть, сейчас не знаете? – уточнила я.

– Нет, увы, не знаю. Он тоже работает через посредника. Через посыльного. Посыльный должен заглянуть сюда сегодня… Сейчас я сверюсь с расписанием…

Он нырнул под прилавок.

Расписание? У старого пройдохи есть какое-то расписание приема посыльных?

Я не успела как следует удивиться. Мастер Тряк вынырнул из-под стола, выдохнул и уверенно сказал:

– Да, сегодня. Примерно через час будет в лавке.

– Отлично! – я потерла руки. – Подожду его здесь. Вы ведь не возражаете?

– Еще как возражаю, – мастер снова начал мелко вибрировать. – Вы мне всех клиентов распугаете! Они, видите ли, не любят обсуждать заказы в присутствии посторонних.

– Я сделаю вид, что не посторонняя. Например, вы можете представить меня как… ну, скажем, племянницу.

– Нет! – крикнул он так отчаянно, что стекла в окнах задребезжали. – Нет, не могу! Большинство клиентов знают – никаких племянниц у меня нет! И вообще, мы не похожи!

Я сдалась и, бросив на мастера многообещающий взгляд, вышла из лавки.

Очень хотелось постоять где-нибудь недалеко и понаблюдать за дальнейшим развитием событий. Я сомневалась в приходе какого-то мифического посыльного. А вот что сам мастер навострит лыжи – не сомневалась ни чуточки. Главное – куда он пойдет?

Но дальше все пошло не так гладко. В соседнем с лавкой питейном заведении начали открывать ставни. Вышел хозяин, оглядел улицу и остановил на мне взгляд, говорящий: а чего это тебе, девка, тут понадобилось? Пришлось виновато сгорбиться – ничего, мол, это я так, просто рядом постояла – и быстренько-быстренько ретироваться. А то мало ли, примут за девицу легкого поведения.

Раз такое дело, хоть прогуляюсь с удовольствием.

Увы, и это не получилось. Как назло, на небо набежали тучки, и заморосил теплый летний дождичек. Я отыскала в ближайшем сквере крытую беседку и забралась в нее, стараясь не слишком отсвечивать.

Когда по моим прикидкам прошло больше часа, я решила вернуться в лавку. Выбралась из беседки и расстроилась – дождик припустил вовсю. Из теплого летнего он превратился в холодный, пригнав откуда-то неприятный ветер. Либо надо ждать, когда разойдутся тучи, либо бежать как можно быстрее. Я выбрала второе. Меня подгоняли нетерпение и желание как можно быстрее реабилитироваться.

Вот и лавка. Я толкнула дверь. Заперто. Постучала, прислушалась. Никаких звуков внутри. В сердцах сплюнула. Да, Тинни, первое задание ты бездарно провалила. Ясно же, мастер перепугался до колик, обманом выставил тебя из лавки и заперся как моллюск в раковине – ничем его теперь не выцарапаешь. А это значит, что руны имеют прямое отношение к убийству. Впрочем, я об этом и так догадывалась.

В задумчивости я сделала несколько шагов назад и вдруг почувствовала сильный толчок в спину. Не устояв на ногах, упала на размокшую от дождя землю, и тут же сверху на меня навалилось что-то тяжелое и буквально впечатало всю мою бренную плоть в мерзкую грязь. Одновременно с этим краем глаза я заметила яркую вспышку, сопровождавшуюся резким свистом. Что-то пролетело мимо, врезалось в заборчик. Запахло паленым.