Наши за границей

Глупая шутка

Я не заметил, как ко мне подсела странная пара, мужчина уже в летах и молоденькая девушка. Их можно было бы принять за отца с поздним ребенком или деда с внучкой, если бы не глаза молодой женщины. Они смотрели на убеленного серебром мужчину с нежностью, свойственной только влюбленной юности. В глазах мужчины, в отличие от девушки, была печаль, однако она совсем не замечала ее. Я отвел глаза. Две маленькие девочки с визгом убегали от догонявшей их волны, чтобы в последний момент оказаться в высоко поднятых руках родителей.

Рядом со скамейкой опустилась чайка.

– Смотри, чайка! – указывая на птицу, сказала девушка. – Какая она большая.

Мужчина кивнул.

– Я никогда не думала, что они такие большие.

Мужчина улыбнулся, повернулся к девушке и, наклонившись, что-то сказал ей на ушко. Она зарделась. И вдруг в этой молодой женщине я увидел совсем юную, не знающую еще настоящей любви девочку. «Кто она? Неужели…»

– Скажите, вас случайно не зовут Авишаг? – спросил я.

Девушка резко повернулась ко мне. Мне показалось, что она только сейчас поняла, что на скамейке еще кто-то есть.

– Да, меня зовут Авишаг. А откуда вы знаете мое имя? – девушка подозрительно посмотрела на меня.

– Так, угадал, – сказал я, пожав плечами. – С кем не бывает.

Мужчина повернулся ко мне. В его зрачках был острый ясный ум. Я понял, что он догадался, но виду не подал.

– Авишаг, – мужчина взял девушку за руку, – ты хотела искупнуться. Иди, а мы с товарищем, – мужчина глазами показал на меня, – посторожим твое платье.

– А почему ты не пойдешь? – спросила девушка.

Мужчина ласково подтолкнул девушку:

– Иди.

Девушка еще секунду сомневалась, но молодость взяла свое: легким движением она скинула платье, подбросила, и оно, словно перышко, опустилось на скамейку.

– Я только окунусь, – сказала она и полетела навстречу ласковым волнам, нетерпеливо бьющимися о берег.

– Вас зовут Давид? – спросил я.

– Да, Давид, – без тени удивления подтвердил он.

Мужчина вытянул ноги, потянулся.

– Да, я Давид! А она Авишаг.

И вдруг я увидел дворец царя Давида. Построенный из белого камня, он, казалось, соперничает с раскаленным иерусалимским солнцем. Чтобы не ослепнуть, я прикрыл глаза. Жаркий ветер из пустыни жег мои щеки. Солнце коснулось горизонта. Я открыл глаза. В просторной комнате стояли большая высокая кровать с балдахином и инкрустированный изумрудами столик с цветами и фруктами. На кровати возлежал царь Давид, старый уставший человек, рядом с ним на коленках сидела девочка лет пятнадцати удивительной красоты. Она наклонилась к царю и заглянула в глаза. Два персика коснулись седой груди. Девочка встала с коленок, откинула назад золотые волосы и легла на него:

– Тебе не холодно, мой царь?

– Нет, моя Нешама^[7].

– Ты назвал меня своей душой, да?

– Да.

– Мне сказали, что я должна тебя согревать, потому что ты все время мерзнешь.

– Чего только не придумают мои друзья.

– Так, может, ты не рад, что я с тобой? – испуганно спросила девочка.

– Рад, рад, Авишаг, конечно рад. Знаешь, еще никому не удавалось меня согреть так, чтобы… – царь Давид приблизил головку девочки к своим губам и зашептал.

Девочка приподняла голову:

– Мне бы тоже хотелось родить от тебя маленького Давида.

Царь Давид грустно улыбнулся.

– Но ведь я хорошо стараюсь, правда? – девочка с надеждой посмотрела на царя Давида.

– Правда.

– Может, у тебя получится, мой царь?

Давид приподнял плечи девушки, ее золотисто-черные волосы легли ему на глаза:

– К сожалению, Бог не хочет этого.

– А я хочу, – ответила девушка и стала ласкать царя Давида, но быстро устала и легла на него.

– Можно я на тебе посплю? – не подымая голову, по-детски спросила она.

– Поспи.

Девочка мгновенно уснула. Царь Давид посмотрел в темный проем окна, два небольших факела не мешали видеть ему звездное небо. «Как быстро пролетело время». Царь Давид увидел себя мальчиком, пасшим родительских овец, затем юношей, стоящим с пращой перед Голиафом, увидел себя молодым сильным воином, внимающим словам Самуила. Вот он склонил голову, и священное масло стекает к его золотым кудрям – он царь Иудейский. Промелькнули победы и кровь, кровь, перевозка скрижалей заветов в Иерусалим и его танец перед ними, подготовка к строительству храма и запрет Всевышнего строить его. «А звезды всё те же». Давид поднял голову, над потолком висела лютня. Утренний ветер коснется ее струн, и он встанет, чтобы вершить государственные дела. Но перед тем, как выйти из комнаты, он запишет новый гимн Творцу. Решено, завтра он отдаст приказ писцам начать записывать гимны, чтобы они звучали во всех поколениях Израиля. Царь Давид осторожно приподнял Авишаг и положил рядом с собой. На ее лице была улыбка. «Видно, Авишаг снится хороший сон», – подумал царь Давид, наклонился и поцеловал ее в полуоткрытые губки. Девочка на мгновение проснулась и сразу же заснула, на ее щеках играл румянец. Царь Давид лежал на спине, мысли о будущем мучили его, правильно ли он сделал, что после смерти назначил царем Шломо, ведь ему всего 11 лет. Сможет ли он удержать власть, не допустить междоусобицы, распада царства? Но вот и он заснул. И теперь старик и прижавшаяся к нему всем своим худеньким телом девочка мирно спали.

Я повернулся к мужчине.

– Извините, задумался, – отозвался тот. И, продолжая смотреть на волны, в которых плескалась жена, произнес: – Ничего страшного. В нашем возрасте… – мужчина грустно улыбнулся, – и не такое бывает.

Он поднял руку и помахал своей жене. Она послала ему воздушный поцелуй и вместе с десятком детей бросилась в набегающую волну. Мужчина повернулся ко мне:

– Я в своей жизни сделал одну глупую ошибку и очень жалею. Я ведь член-корреспондент Академии наук – не той, которая сейчас Российская, а настоящей. Когда я был еще совсем молодым, меня за мои работы по теории корреляции спинов в твердом теле послали в Америку. Это было еще в новинку. В Америке я провел полгода в Принстоне, в Institute for Advanced Study.

– Это в котором Альберт Эйнштейн работал? – уточнил я.

– Да, и не только он, но и Поль Дирак, Вольфганг Паули, Роберт Оппенгеймер, Эдвард Виттен, Курт Гёдель… – не знаю только, говорят ли вам эти фамилии что-нибудь…

– Не все, – уклончиво ответил я.

– Нигде мне так хорошо не работалось, как там. Время пролетело быстро, пришлось в последние три дня наверстывать то, что должен был делать со дня приезда, – покупать подарки своим друзьям, сотрудникам, выполнять заказы моих родственников и жены. Купил я и купальник, который и сыграл со мной злую шутку. Я хотел подарить его нашей аспирантке: она была не только умной, но и очень красивой и гордилась этим. Когда моя жена нашла купальник в моем чемодане, наотрез отказалась отдать его нашей молодой сотруднице.

– Ну ее можно понять, – сказал я.

Давид хмыкнул и продолжил:

– Купальник действительно был замечательный: яркий, с американскими флагами. Такого, я думаю, не только в Новосибирском Академгородке не было, а и за Уральскими горами. И как я ни уговаривал жену отдать купальник аспирантке, она ни в какую. Наконец спрятала его в свой ящик и обиженной ушла на кухню. Через два дня у нас дома собрались все мои друзья с женами и подругами. Каждому я дал сувенир, а аспирантке вручил ручку с золотым пером с напутствием написать ею диссертацию. В конце обеда моя жена предложила продолжить веселье на берегу Обского моря. Все с радостью согласились. Договорились встретиться через полтора часа на пляже возле «грибков». Жена демонстративно надела под платье купальник, и мы с полными сумками еды пошли на пляж.

– А как же выпивка? – спросил я.

– Вино и пиво должны были принести гости. Так вот, все ахнули, когда увидели американский купальник на моей жене. Он здорово подчеркивал ее и без того стройную фигуру. Жена была на седьмом небе от гордости и, покрасовавшись, предложила всем пойти окунуться. Все с радостью согласились и побежали за ней в воду. И тут случилось то, что и должно было случиться. Когда жена вышла из воды, все замерли. Купальник моей жены стал абсолютно прозрачен. Она сначала не поняла, в чем дело, почему все так странно на нее смотрят. Но когда поняла, бросилась обратно в воду. Выйти она не могла, потому что купальник мог обрести свое предыдущее состояние, только полностью высохнув. У нас в лаборатории любили розыгрыши, и купальник был куплен именно для этой цели. Мне ничего не оставалось, как под пристальными взглядами собратьев по разуму и их радостных жен и подруг с полотенцем идти в воду и выводить из нее свою жену.

– А что, они не могли отвернуться? – полюбопытствовал я.

– Могли. Но, думаю, они были столь сильно заворожены зрелищем красивой обнаженной женщины, что это не пришло им в голову. Жена мне своего позора не простила. Через две недели собрала вещи и уехала к родителям в Киев. Как я ее ни уговаривал, что это всего лишь шутка, что я не хотел ее обидеть, что виноват, – ничего не помогло.

– А правда, – прервал я мужчину, – почему вы не предупредили жену, что купальник с сюрпризом?

– Глупым был, самодовольным болваном.

Мужчина посмотрел на плескавшуюся в волнах девушку:

– Она любит меня. Не знаю, за что. Вроде уже не за что! А любит…

Девушка поймала взгляд мужа, помахала рукой и бросилась в набежавшую волну.

– Вы спросите: и как я с ней?

– Нет, не спрошу, – ответил я. – Царя Давида нельзя не любить.

Мужчина покачал головой:

– Даже если он уже любить не может.

Девушка бежала к нам, с ее стройной фигурки струйками стекала соленая вода. Мир был ясен и полон красоты. Мужчина встал, скинул брюки, рубашку и бросился к ней навстречу. В нем был дух жизни, его действительно нельзя было не любить, ведь это был сам царь Давид.

Маленький друг

Знаете, есть такое выражение – «еврейская мама». В интернете «еврейская мама» определяется как совершенно особенный тип заботы, в котором сочетаются материнская любовь, твердая уверенность в исключительности своего ребенка и желание участвовать во всех аспектах его жизни. А главное – все это щедро сдобрено отменным чувством юмора. Так вот, однажды ко мне на скамейку подсел типичный «еврейский папа». Чем отличается «еврейский папа» от «еврейской мамы», я думаю, вы поймете из его рассказа:

– У каждого маленького мальчика или маленькой девочки должен быть друг. С ним можно поговорить, подраться, поиграть и вообще делать такие штуки, которые взрослым и не снились. Конечно, если у тебя есть брат или сестра, то друга иметь не обязательно, можно и без друга неплохо прожить. Но что делать тому, у кого нет брата или сестры? Правильно, дружок, придумать себе мальчика или девочку и с ним или с нею разговаривать, когда взрослые, вместо того чтобы с тобой играть, ведут свои умные, никому не нужные беседы. Такому другу можно рассказывать страшные истории, которые происходят по ночам, когда все спят, жаловаться на родителей, когда они тебя несправедливо наказывают; объяснять, как сложить 2 и 3 или 5 и 4. Короче, друг есть друг, его должен иметь каждый человек, даже если у тебя хорошие, умные и заботливые родители.

Я сам в детстве не имел друга – он мне и не нужен был: у меня был брат на два года младше меня. Многие думают, что хорошо иметь старшего брата, а я скажу: нет, лучше иметь младшего, но только чтобы он был не очень маленький, а то не так интересно. Вообще мы с братом не только вместе играли и разговаривали, мы с ним часто и ругались, но никогда не дрались, потому что бить маленьких неудобно, ну а задирать больших – тоже дело не из приятных: стукнет по лбу – сразу поймешь, кто здесь главный. Но я отвлекся. Итак, если родители не наградили тебя еще маленьким братом или сестрой и у тебя нет друга или подружки, придумай его или ее себе сам.

Вот, например, моя дочь придумала себе мальчика, такого тупого, что она целыми днями учила его читать и считать. Вы спросите, как я об этом узнал?

Я кивнул.

– Сейчас расскажу. Однажды она мне начала жаловаться: «Знаешь, у меня есть друг, он ничего не понимает. Я у него спрашиваю: „Сколько будет 2 + 3?“, а он молчит – не знает. Я ему уж и так объясняла, и этак, никак не понимает, почему 2 + 3 будет 5». Я ей сказал: «Приведи своего друга к нам домой, я ему объясню». «Он не может прийти», – ответила она мне. «Почему?» – удивился я. – «Потому что он безногий». – «Как безногий?» – сказал я. – «А вот так, безногий, и все!» – «Ну давай мы к нему домой придем». – «Это нельзя!» – «Почему?» – «А он дверь не откроет». – «А ты скажешь ему, что это ты с папой пришла». – «Он все равно не откроет!» – «???» – «Он без рук, он открыть дверь не сможет, у него ни рук, ни ног нет».

Тут уж я не выдержал: «А рот у него есть?»

«Рот есть! Знаешь, сколько он болтает, иногда ему говоришь: „Хватит болтать, давай я скажу!“, а он – нет, говорит, и все. Его за руку дергаешь, а он все равно болтает».

«Как это за руку? – поймал я дочку на слове. – Ведь у него рук нет!»

«Ну да, нет! Ну так за плечо».

«Ну а как твой друг в школу приходит, если у него ног нет?»

«Его привозят, за парту сажают, а дальше он сам: ручку и тетрадь из портфеля достает и пишет».

«Как же он пишет, ведь у него рук нет?»

«Знаешь, папа, я тебе так скажу: когда есть, а когда и нет. Как 2 и 3 сложить, так рук у него нет, а как самолетик сделать и во время урока запустить, так есть».

«Ну а с ногами то же самое, – подхватил я. – Как в школу идти, так ног у него нет, а как побегать во дворе с тобой или в мяч поиграть с мальчиками, так наверняка есть!»

«Правда! Откуда ты все это знаешь?» – дочь посмотрела на меня удивленно.

«Я сам был таким мальчиком, когда был маленьким», – ответил я серьезно, и мы засмеялись.

Через несколько дней после этого разговора я вижу: сидит моя дочь в своей комнате за столом и делает уроки. На столе перед ней старый облезлый заяц, и она ему говорит: «Эх ты, в школу ходить не хочешь и поэтому не знаешь, что корова через два „О“ пишется: КОРОВА, а не КАРОВА. Ну и что, что у тебя рук и ног нет, голова же у тебя есть, мог бы ходить и учиться. Вот я же хожу».

Потом моя дочь посмотрела на зайца и говорит: «Знаешь, заяц, скоро у меня дети будут!»

Тут я, конечно, не выдержал: «Откуда у тебя дети будут?» – сказал я громко, встал с дивана и направился через открытую дверь в комнату дочери.

Дочка обернулась и объяснила: «Как откуда? У всех женщин бывают дети, а учительница сказала, что скоро мы все станем женщинами, а мальчики – мужчинами».

Я облегченно вздохнул. Дочка стала дальше делать уроки, она больше не разговаривала со своим зайцем. Я постоял немного и ушел. Вскоре я опять услышал, что дочка разговаривает с зайцем, но я уж не стал прислушиваться, друг – все же дело интимное.

Ночью я разбудил жену и сказал: «Слушай, не завести ли нам еще одного ребенка?»

Она открыла один глаз и посмотрела на меня.

«Скучно как-то», – пролепетал я.

«Сначала зарплату увеличь, – сказала она. – А потом, это тебе скучно, потому что ты в магазины не ходишь, не готовишь, квартиру не убираешь, ничего по дому не делаешь».

«Но я пол пылесошу и белье стираю», – начал оправдываться я.

«Стиральная машина стирает, а не ты».

«Ну я с дочкой на лыжах катаюсь, а летом мы с ней в лес ходим».

«Ну, допустим, в лес мы вместе ходим, – сказала жена и повернулась на другой бок. – Скучно, видишь ли, ему!»

Так я от своей жены ничего не добился.

Ну скажите, почему с дочкой часто легче найти общий язык, чем со своей женой?!

Кен Роади

– Вы позволите присесть? – спросил человек приятным баритоном и, не дожидаясь моего «конечно», сел рядом.

Я подвинулся, освобождая правую сторону скамейки.

– Ну что вы, я не такой большой, – мужчина уселся поудобнее и поставил рядом с собой сумку. – Жена говорит, что я «еще в меру упитанный мужчина», – и вдруг неожиданно: – Вы этого не находите?

– Нахожу, – ответил я, и мы оба засмеялись.

Мимо прошла молодая мама, правой рукой она толкала коляску, в левой держала телефон и что-то быстро говорила. Мальчик выглянул из коляски и помахал нам рукой.

– У меня завтра, – мужчина повернулся ко мне, – в 10 утра деловая встреча в Манхэттене. Я прилетел на день раньше, чтобы походить по Брайтон-Бич. Все мои знакомые говорят: Брайтон – неповторимое место… Извините, не представился. Борис.

Я пожал протянутую руку:

– И как, не разочаровались?

Борис улыбнулся:

– Еще не успел.

– До вечера еще далеко, успеете.

Мы оба засмеялись.

В этом человеке было ощущение успеха, но не того, который мы, люди интеллигентные, называем «из грязи в князи», в нем была открытость, жизнелюбие и здоровье – да-да, здоровье, и еще притягательность, которую в Америке называют харизмой.

– Здесь, на Брайтоне, – Борис взял в руки сумку, – осколок мира, из которого я уехал в 1987 году, до распада Советского Союза, и поэтому всех ужасов 90-х не пережил. Знаю о них только из рассказов друзей.

Он достал из сумки кулек:

– Угощайтесь, пирожки домашнего изготовления.

– В гастрономе купили!

– А вы откуда знаете? – удивился Борис.

– Откуда? Моя соседка по дому их готовит и всегда, прежде чем отнести в магазин, заносит мне парочку. Вот этот, – я взял лежащий сверху, – с картошкой, яйцом и луком, а вот тот, – я показал пальцем в кулек, – с мясом, рисом и зеленым лучком. Очень рекомендую.

Борис взял пирожок:

– А откуда вы знаете, ведь они неотличимы?

– Я тетю Нину уже двадцать лет знаю.

Борис взял следующий пирожок:

– Знаете, действительно вкусно. Надо было взять больше. Когда я в магазин заходил, дедок (он на стуле перед магазином сидел) сказал мне: «Мужчина, возьмите обязательно пирожки, не пожалеете».

– А, – засмеялся я, – это дед Мирон. У него с Ниной бизнес такой: она печет, а он рекламой занимается.

Съев пирожки и вытерев губы салфеткой, которую продавец не забывал вложить в кулек, Борис посмотрел по сторонам.

– Урна за вами, – подсказал я.

– Мне здесь нравится. В Остине, где я живу, люди на набережной вот так просто на скамейках не сидят – они сидят, уткнувшись в свои телефоны либо айпеды. По набережной не прогуливаются, а бегают, ездят на велосипедах, а если и ходят, то очень спортивно.

– А вы, наверное, хорошо стоите!

Борис с удивлением посмотрел на меня.

– Это элементарно, Ватсон, простая наблюдательность. У вас, – я показал на рукав его рубашки, – нашивка Версачи. Брюки, хотя и выглядят простыми, тоже не из дешевого магазина.

– Брюки от Гуччи, – подтвердил Боря. – Жена мне всё покупает.

– Ну а об остальном, Ватсон, догадаться несложно. Простая дедукция.

Борис засмеялся:

– Действительно просто. Хочу вам, Шерлок Холмс, одну историю рассказать. Вы не против?

– Что вы, конечно, расскажите, – я испытующе посмотрел на собеседника: – Я для этого и пришел пораньше на набережную.

Боря улыбнулся и начал свой рассказ:

– Вы ведь знаете, что поломка машины в дороге не проблема.

– Да.

– Набираешь телефон Triple A^[8], и в течение часа, а часто и быстрее, к тебе подъедет специально оборудованная машина и отвезет автомобиль к твоему дому или в ближайшую автомастерскую. А если неприятность случилась ночью, то в недорогой мотель, короче – в любое место в радиусе 100 миль. А что делать тому, кто не является членом Американской автомобильной ассоциации или села батарейка в мобильном телефоне?

Я пожал плечами:

– У нас в Нью-Йорке машина – одно расстройство: искать парковку, перегонять каждые три дня ее с одной стороны улицы на другую, штрафы огромные и по любому поводу. Лучше на метро ездить, иногда, правда, долго и с пересадками, но главное – проблем нет. Поэтому я свою машину отдал внуку, когда он уехал в Принстон учиться на социолога.

– Ничего страшного, – продолжил тем временем Боря, – нужно съехать с дороги и поднять капот. «Спокойствие, только спокойствие!», как говорил Карлсон, который живет на крыше.

Я улыбнулся, Борис-Ватсон был мне симпатичен.

– А тогда, в 1987-м, мы только приехали с женой и детьми в Америку и, понятно, относились к американцам настороженно. И тому были причины: во-первых, почти сорок лет в Советском Союзе не могли не сказаться на нашем менталитете. Во-вторых, у нас с женой английский был со словарем, как и у большинства интеллигентных эмигрантов. А язык со словарем, как известно, полезен только в библиотеке Российской академии наук. С полицейскими или в магазине он не очень помогает.

Так вот, едем мы с женой на нашем бьюике 75-го года с занятий по английскому языку, радуемся, конечно: наша первая машина в жизни. Моя жена первая обратила внимание на то, что с машиной что-то не в порядке: вначале перестал работать кондиционер, а потом стрелка указателя температуры поползла к красной черте, затем из капота бьюика повалил пар. «Мы сейчас взорвемся!» – в ужасе закричала жена.

– Но ведь бензобак сзади, – удивился я.

– А я о чем… Короче, мы съехали с хайвэя, и я поднял капот.

– А кто был за рулем? – спросил я.

– В том-то и проблема, что за рулем была жена, это была третья ее поездка на водительском сиденье. Это сейчас она гоняет свой мерседес только так. В прошлом году два штрафа за превышение скорости получила.

– Да, к десятому году жизни в Америке мужчина уже не считает привилегией водить машину и с удовольствием передает руль автомобиля (и часто не только автомобиля) лучшей половине человечества, – философски заметил я.

Боря улыбнулся:

– В то время мобильник был редкостью, и у нас его не было.

– Да, проблема, – покачал я головой.

– Через десять минут, – продолжил Борис, – перед нашей машиной остановился вэн, из него вышел здоровый американец лет двадцати пяти и протянул руку: «Кен Роади. Проблема?» «Да», – ответил я и объяснил, что случилось. Он улыбнулся и стал щупать шланги в машине. «Водяная помпа», – со знанием дела заметил я. «Нет, это термостат. Если хотите, я могу заехать в автомагазин, он здесь рядом, через дорогу, и поменять его».

Мы с женой переглянулись.

«Я автомеханик», – и он показал на открытую дверь вэна: весь автомобиль был загружен оборудованием для ремонта машин.

«Сколько это будет стоить?»

«8 долларов – термостат и 15 – работа».

«Окей», – сказал я и посмотрел на жену. «Это совсем не дорого», – объяснил я ей по-русски.

Кен сел в вэн и уехал. В течение 20 минут, пока мы ждали, возле нас остановилось еще три машины: вначале это был парень, наверняка бывший марин, потом девушка, в руках она держала мобильный телефон, третьей была машина, оборудованная для перевозки поврежденных автомобилей. Всех мы поблагодарили и объяснили, что в помощи не нуждаемся, поскольку скоро должен подъехать автомеханик.

Кен работал, а мы с женой сидели на травке. Солнце палило нещадно, что делать, лето в Техасе – не самое сладкое время. Неожиданно метрах в двадцати от нас остановилась старенькая BMW. Из нее вышла рыжеволосая девушка и направилась к нам. В руках у нее был пакет с бутылками воды. Она подошла к Кену, нежно коснулась его губ. «Спасибо, принцесса», – Кен явно был доволен. Девушка повернулась к нам и протянула бутылку вначале моей жене, потом мне, ее лицо, как и у всех рыженьких, было сплошь обсыпано веснушками. Пока Кен менял термостат, проверял двигатель, девушка рассказывала о том, что играет на флейте с восьми лет, что очень любит музыку и в этом году поступила в университет на композиторское отделение. Я поинтересовался: «Ваши родители, наверное, тоже играют на музыкальных инструментах?» Девушка засмеялась: «Нет, мой папа работает техником в компьютерной компании, а мама – медсестра. Они не очень любят слушать музыку. Вначале я только играла, – продолжила она, – а потом вдруг начала сочинять. Знаете, это так интересно – сочинять музыку». Неожиданно девушка поднесла к губам невидимую нам флейту и заиграла на ней. Отняв от губ флейту, призналась: «Физику и математику я не люблю, это очень сложные предметы». «Музыка гораздо легче» – прокомментировал я. Рыженькая девушка задумалась на минуту, потом сложила пальчики треугольником. «Это вектора, я никогда их не понимала», – сказала она и засмеялась. К нам подошел Кен: «Всё в порядке!» Я добавил к сумме, о которой мы договорились, еще десятку и протянул Кену. Он и его девушка удивленно переглянулись. «Это за воду и урок музыки», – пояснил я. Девушка смутилась. «Сколько тебе лет?» – спросила жена. – «18». – «А зовут?» – «Джини». Кен обнял свою рыженькую принцессу, она радостно улыбнулась ему и пошла к машине. Кен пожал мою руку и протянул карточку: «Если что случится в дороге, звоните».

С того времени я всегда вожу с собой набор инструментов, трос для транспортировки машины и маячки. Мало ли, у кого что случится в дороге.

Я понимающе кивнул.

Зазвонил мобильник.

– Это мне жена звонит. Извините, должен идти.

Я жму Борину руку.

«Да, дорогая, нет, ничего не забыл», – говорит он и идет вдоль набережной. Вскоре Борис сливается с толпой молодых и не очень молодых людей.

Я закрываю глаза. Бриз с океана приносит долгожданную прохладу.