Непокорные небеса. Из цикла «Сказания Ардоса»

Глава 3. Печаль и радость

Печаль… Она частый гость во времена потерь и одиночества. Эта сгорбившаяся от своей ноши старуха расхаживает по домам в период горестей и касается дланью души, заставляя съёживаться и причинять страдания владельцу. Слёзы боли бегут по щекам от того, что Печаль коснулась самого сокровенного, после того, как самое дорогое уже отняла смерть.

Сегодня печаль пришла раньше срока. Но не оставила она своих жертв горевать и мучиться, а наблюдала, как немыслимые страдания истязают души Нонима и Иромеи. В доме несколько ночей не потухали свечи. Слова молитв пропитали стены, но не помогли. Уже которую вечерю становясь на колени в углу, что смотрит на восток, женщина шептала со слезами на глазах. Переплела пальцы в мольбе, прижав к груди, закрыла глаза, из которых лилась боль, и говорила… говорила… Но ответом на призыв о помощи была тишина. Ни Вахди, ни Илсир или не слышали молитв, или не хотели слышать.

– Хватит, – произнёс тихо Ноним, сидя за столом. Он уставился взглядом на столешницу, сам не понимая, что искал на ней.

Иромея продолжала уповать на высшие силы, она, не останавливаясь, читала молитву. Искра надежды медленно угасала внутри, пожираемая холодом, который своей морщинистой серой дланью распространяла Печаль.

– Я сказал хватит! – разъярился мужчина. Он гневно ударил по столу кулаком.

Иромея вздрогнула и замерла, не в силах сказать ни слова. Продолжала стоять на коленях, сведя ладони вместе, но молитву читать прекратила.

– Не ответят они. Никто из них, – прошипел Ноним. – Хранители мира и порядка оставили нас гнить в пучине собственного бессилия. Они предали свой народ… Да будет проклят тот день, когда явились они в мир. Мерзость… – закончил он яростно.

– Ему нужно лечение. Хорошее. – Иромея поднялась с колен, утирая слёзы. – Я сделала снадобье, как ты говорил. Но оно лишь сняло удушье. Остальные симптомы не исчезли. Если не исцелить болезнь… – Женщина замерла, опасаясь говорить слова. В горле образовался комок. Он расширялся, и Иромея задыхалась. Слёзы снова накатились на глаза, подбородок задрожал.

– Я поеду в Альрим, – отрезал Ноним. – Раз снадобье не действует, то только учёные мужи смогут помочь Аманкилю.

– Ты тронулся умом? – ардийка рухнула на скамью от неожиданности. Она смотрела на мужа полным удивления взглядом, не понимая, когда началось его сумасшествие. – В край Мудрости? Ты понимаешь, что будет, если в мальчике узнают сына Теней? Кровные узы держат его на Грани! Нас казнят, да и весь Лариим окажется под угрозой, если учёные мужи поймут, кто он!

– Уймись, – осадил мужчина жену. – До сих пор не узнали, ибо нет никому дела до мальца. Цвет волос ему послала судьба, и каждый арди это понимает. Шесть годичных циклов прошло с тех пор, как мы скрылись из Тирна. Никто не хватился нас.

– Но вдруг…

– Я сказал, уймись. Я глава семьи. Это моё право. Право, которое я получил, победив тебя на ритуальном поле, – процедил Ноним, глядя в глаза своей иррам.

Женщина умолкла и опустила покорно взгляд. Она помнила, как рьяно сражалась на ритуальном поле за право быть главой семьи. Но острый клинок Нонима прорезал плечо, окропив лезвие кровью. Теперь долг её – подчиняться.

– Я отправлюсь сразу к брату, – продолжил говорить мужчина. – Надеюсь, кровные узы ещё что-то значат для него. Прошло два отлика⁶ с тех пор, как мы виделись в последний раз.

– Пошли весть о своём прибытии, его может не быть в Альриме, – посоветовала Иромея. – Не так давно ты рассказывал, что он ещё курсантом начал помогать в строительстве… Что он строит?

– В последней записке он говорил, что разрабатывал чертежи для какого-то корабля, – проговорил ардиец, пытаясь вспомнить тот день, когда в последний раз получал весточку от сэо⁷. – Нет времени отправлять послание.

– А если ты его не застанешь? – не сдавалась Иромея.

– Значит, обойдусь без него, – сурово сказал арди.

Он встал и глубоко вдохнул. Отгоняя неутихающую боль от предстоящей возможной потери, мужчина со слабой надеждой во взгляде посмотрел на супругу и направился в комнату, где отдыхал мальчик. Тихо открыв дверь, чтобы не потревожить слабый сон сына, Ноним вошёл.

Аманкиль лежал в постели, тяжело дыша. Пот градом стекал по серебряному лицу, озноб атаковал тело. Казалось, что сама Смерть ходила по комнате, словно жаждущий добычи хищник. Кружила, ожидая, когда жертва ослабнет настолько, что можно будет вырвать душу и отправить за Грань. Но дотронуться костлявая сборщица до мальчика не могла. Рано.

– Ами, – тихонько потряс за плечо отец. – Ньин⁸, ты меня слышишь? – спросил он с тревогой в голосе.

Юный арди едва смог открыть глаза. Жар мучил его, не желая отступать, а озноб помогал в пытке. Сны стали тревожными, и, когда отец разбудил, выдернув из очередного кошмара, малец был только рад. Мимолётная улыбка посетила лицо Аманкиля, а после исчезла.

– Что со мной? – сразу же спросил Ами.

– Скоро всё пройдёт, – обнадёжил отец. – Но сначала нам нужно прогуляться. Готов совершить небольшое путешествие?

– Куда мы едем? – Малец приподнялся в кровати. – Оин?

– В Альрим, – выдавив улыбку, произнёс Ноним. Он откинул одеяло и бережно взял на руки мальчика, словно это драгоценность, какой не сыскать на всём Ардосе.

Ноним обмыл тело мальчика от пота. Тщательно обтёр, чтобы на теле не осталось воды. Сильная простуда только ухудшит и без того плохое состояние. Приготовленным Иромеей целебным маслом с ног до головы намазал Аманкиля, чтобы ветер был не страшен в поездке. Переодел в чистую одежду – синюю рубаху из суймы⁹ и кожаный жилет, на ноги плотные обтягивающие штаны на завязках и полусапожки на маленьком каблучке – и собрал вещи на пару смен себе и сыну. Предстояла дорога в край Льда.

***

Альрим. Величественный край, построенный из металла и стекла. Колыбель науки, которая является одним из столпов, прочно держащих на себе Ардос. Совиное гнездо, как его называют сами афайимы – учёные мужи – стоит у подножия высокого горного хребта. Преграда из многовекового, старого, как мир, и невероятно прочного камня держит в заключении ледник Бридарив. Белая река, полирующая гору медленно, упорно продолжая наползать на стену, двигается с самого верха, не желая прекратить попытки остановиться и замереть, смирившись с неизбежной участью.

Но не только своим упорством славится ледник. Под горой, словно паутина гигантского мешриама, плетущего коварные нити, чтобы полакомиться свежей плотью добычи, протянулись сети тоннелей, ведущие к нескольким ангарам.

В одном из ангаров кипела работа. Металлическое подземное сооружение с высокими пандусами и надстроенными корпусами, в каждом из которых по нескольку раз проверялось и настраивалось оборудование, просто гудело. Эхо голосов лихорадочно носилось по пространству, порой не поспевая вторить командам и возгласам.

А внизу… на огромной геомагнитной подушке, невидимой обычному глазу, стоял великолепный космический корабль. Нос многопалубного ардийского сооружения был гладким и содержал в себе только техническую часть, касающуюся передачи данных: антенны межпространственной, подпространственной и внутрикорабельной связи. Мостик находился чуть выше и отгорожен плотным воздухонепроницаемым панорамным стеклом с датчиками голографического воспроизведения. Следуя по корпусу корабля – левый и правый борта оснащены пушками с кумулятивными зарядами, бластерными безоткатными пушками и ионными, которые прошли тестирование в невесомости на предмет одиночной и очерёдной стрельбы. С четырёх сторон находилось несколько генераторов защитного щита, чтобы во время прыжков в гиперпространстве не повреждалась обшивка звездолёта. В случае возможного нападения щит являлся своеобразной энергетической стеной, которая принимала на себя удар.

Но самое удивительное и сложное, что создали учёные мужи, – корма. Там находились двигатели. Досветовые стояли по бокам. Они представляли собой круглые сопла с воздуховодами и основными, а также резервными каналами подачи топлива и энергии. Маневровые прятались по корпусу, преимущественно по бокам и снизу, чтобы можно было выровнять корабль во время резких поворотов или облётов препятствий – например, космических камней, что окольцовывают звёздную систему. Главной жемчужиной являлись гипердвигатели.

Над гипердвигателями трудились несколько десятков годичных циклов сотни учёных мужей. Каждый раз при тестировании в лаборатории выявлялись какие-то недочёты, влиявшие на работу линейного движения энергии по генератору. Но после тысяч и тысяч попыток всё же удалось создать чудо инженерной мысли. Теперь оно лентой расположено по всей корме и подсвечено синим, подключено и готово к работе.

– Энергию на максимум! Запускайте основной двигатель! – скомандовал Бирион Миорасс в наушник. Он включил визор, коснувшись пальцем правой дужки компьютерных очков с единым стеклом. На стекле появились надписи, показания, таблицы и графики расчётов, подсвеченные жёлтым. Учёный муж просмотрел их одну за одной и проговорил: – Если всё верно, то в этот раз ангар разнести не должно. Лично я уже замучился восстанавливать заднюю стену. Думаю, вы тоже.

Кто-то из инженеров хихикнул в наушник, а потом – тишина.

Двигатель запустили. Сопло полыхнуло алым, и пламя принялось яростно плавить металл на стене позади корабля. Сначала из радиопередачи доносились сперва недовольные возгласы, а потом радостные и одобрительные – получилось. Энергетическая волна пришла в норму, и огонь ослаб.

– Включай магнитные и маневровые. Открыть верхние ворота ангара! – снова с командовал арди.

Как только стал слышен скрип льда и скрежет камня о металл, Бирион сорвался с места. Он восхищался зрелищем, которое видел в ангаре. Серебристые холодные глаза улавливали каждое движение. Но мужчина хотел понаблюдать за вылетом первой ардийской стрелы с другого ракурса.

Бирион забежал в скоростной лифт и нажал кнопку. Металлическая просторная коробка быстро донесла пассажира до самого верха. Выскочив, едва открылись двери, мужчина понёсся по ступеням винтовой лестницы наверх, к люку. Он спотыкался, но продолжал бежать. Радость от удачного запуска полыхала костром внутри. Счастье растекалось по венам, заставляя двигаться быстрее. В голове лишь одна мысль: «Успеть».

Повернув блокирующее колесо, мужчина распахнул люк и вылез на самый верх. Он застал торжественный вылет космического корабля класса «Стрела» из ангара. Медленно и плавно звездолёт поднимался вверх. Глухой гул магнитных двигателей закладывал уши. Но звуки не важны сейчас. Важно то, что находится перед глазами. Изобретение, целых два ардийских века строившееся под землёй, увидело свет, а теперь и выйдет на орбиту.

– Выводи досветовыми на околопланетную орбиту и проверь, как работает телепортационный луч, – очередная команда звучала больше как желание проверить возможности детища, нежели приказ о диагностике.

«Принято, кор¹⁰ Бирион. Включаю гасители инерции, активирую щит на десять процентов. Всё работает как надо. График показывает стабильную подачу энергии. Пересылаю вам на визор. Проверьте», – голос непрерывно вещал в наушнике.

– Подтверждаю, все расчёты верны, энергия стабильно подаётся на все участки щита. Гасители инерции работают без сбоев. Продолжайте, – сказал Бирион, проверив всё на визоре.

«Прокладываю курс на околопланетную орбиту и активирую досветовые двигатели через ин, кай, нэи…». – Воцарилась гнетущая тишина.

Корабль стал откланяться назад, медленно задирая нос кверху. Яркие оранжевые точки двигателей, из которых струями вылетала плазма, плавя ледник, стали ярче, и космическое судно начало подниматься, быстро ускоряясь. Через пару альрон¹¹ оно исчезло в небесах, а в наушнике раздался радостный оглушающий вопль: «Вижу звёзды! Щит держит, системы работают! У нас получилось! Получилось!»

Бирион не удержался от такой радости. Он закричал, подняв руки вверх, и подпрыгнул. Мужчина понял, что поступил опрометчиво, когда поскользнулся на ледяной корке и чуть не свалился в люк. Трагедии не случилось. Равновесие инженер сохранил.

– Пока не убился, спущусь вниз, – решил Бирион Миорасс. Он продолжал радоваться, но уже мысленно. Это победа. И она принадлежит не только ему. Вся команда, которая столько годичных циклов трудилась над первым космическим кораблём в истории Ардоса, тоже заслужила похвалы и… отдых.

Проведя пару часов за работой в ангаре, проверив все показания и записав их на твёрдых чертёжных листах аккуратными иероглифами, мужчина решил, что нужно немного развеяться. Он отложил грифельное перо, свернул все расчёты и уложил в тубу. Обвёл взглядом просторную комнату второго исследовательского корпуса и мечтательно вдохнул. Бирион выключил голографические экраны и осветительные лампы, закрыл дверь комнаты и ушёл. На сегодня его работа окончена.

Идя по мощёной улице, он принимал поздравления от проходящих мимо арди. Учёные мужи радовались успешному старту космического корабля. Теперь исследования выйдут на новые горизонты. И на главный вопрос «Есть ли жизнь в другой части необъятной Вселенной?» наконец, будет дан ответ.

– Бирион!

Мужчина остановился. Знакомый мужской голос позвал его. Среди прохожих, одетых в белые или серо-синие комбинезоны и прочую одежду, трудно было различить того, кто окликнул так приятно и радостно. Определённо узнаваемые нотки афайима, учёного мужа. Очередной арди хочет поздравить с успешно выполненной миссией? Или кто-то другой, из далёкого детства, дал о себе знать? Бирион поворачивался, высматривая в толпе хозяина голоса.

– Сэо! Бирион! – снова окликнул голос. Теперь учёный муж знал, кто его зовёт, кто вернулся на родину спустя два с лишним отлика. Брат. Волею Судьбы некогда дружные арди, близнецы по рождению, расстались после ритуала Йанри, который определил будущее каждого. Бирион, старший сын Ирилии и Аитора, остался в Альриме и стал курсантом-инженером, дослужился до кора и добился величайших успехов. А младший – Ноним – отправился в Лариим, на противоположную часть материка.

Но теперь они встретились. Два брата, разлучённые временем и судьбой. Взгляд Бириона выцепил в толпе синеглазого парня, одетого в жилет, рубаху и штаны небесного цвета. Радость от встречи и предстоящей долгой беседы переполнила мужчину. Он рванулся с места и тут же заключил своего сэо в крепкие объятия.

Глава 4. Её Величество Наука и Её святейшество Вера

Гостеприимство. Что это? Порыв души, наполненный добротой и мудростью, или правила хорошего тона? Многие забыли ответ на этот вопрос, посчитав должным выполнять наказ Высших беспрекословно. И не задумывались арди, что значит слово ихса, в переводе с ардийского – гостеприимство.

Арди гостеприимны по своей природе. Несмотря на разлад и междоусобицы, ни один представитель достойной расы не посмеет грубо нарушить это правило, если нет исключений. Первое, что нужно сделать, как только пришёл гость, – омыть его ноги водой с лепестками ваны, ардийской алой розы. Гость – это посланник богов, чьим долгом является разбавление одиночества и разнообразия. А потому, чтобы обозначить конец пути, пришлому путнику обмывают стопы.

Второе правило – накормить. Не важно, как далека дорога. Пришёл незнакомец из дальних земель, проследовал через портал или явился знакомый проведать своего соседа из дома неподалёку. Обязательно нужно предложить гостю еды и воды. Если откажется путник разделить пищу с хозяином дома, то это считается оскорблением для всей семьи. А кровная вражда – ужасное и долговременное дело. Не смогут примириться враждующие стороны, пока арди не ответит за своё поведение.

За сытным обедом в семейном гостеприимном кругу обязаны хозяева дома выслушать пришедшего, делится он горестями или радостями, скорбью или славными победами. Такова традиция. Пусть незнакомец выговорится, пусть опустошит свой разум, загруженный событиями и явлениями, какие видел и помнил. А после беседы дружеской гостя должно уложить спать. Готовит постель обязательно глава семьи – тот, кто получил право лидерства на ритуальном поле, победив будущего супруга в схватке.

А на утро, коли есть дела у пришедшего, он обсудит это либо со всей семьёй, либо с хозяином дома. В праве, после хорошего сна, путник, что путешествует из края в край, покинуть дом, приютивший его, и отправиться дальше, к своей цели. Хозяева выполнили долг, возложенный традицией, а гость ответил благодарностью, приняв предложение.

Бирион отворил дверь своего дома. Многокомнатное жилище учёного мужа располагалось на восьмом этаже величественного семиугольного здания, построенного из металла и стекла. Одного их многих таких, ведь Альрим является местом, где прогресс творит чудеса. Ноним озирался по сторонам, пытаясь понять, как именно удалось его братьям по разуму создать такой прочный металл и матовое стекло из полудрагоценного камня.

– Динла, у нас сегодня гости, – сказал Бирион Миорасс с порога.

Навстречу из-за угла вышла невысокая среброкожая женщина в тёмно-серой одежде – лоснящейся кофте с рукавом три четверти и широких штанах, с виду напоминающих юбку. Она поклоном встретила мужчину и мальчика, затем взяла одной рукой руку мужа и накрыла его кисть своей ладонью.

– Пойду приготовлю розовую воду, – доброжелательно улыбнулась она и скрылась в соседней комнате.

Ноним сел на мягкий стул в коридоре. Мальчик разместился рядом. Бирион опустился на корточки и принялся развязывать шнуровку голенища сапог. Всё проделывалось в полной тишине.

Аманкиль был ещё мал, но понимание важности этого ритуала уже имел. Он, не смотря на своё состояние, не произнёс ни единого слова и не пожаловался на озноб и самочувствие. Он просто наблюдал, как учёный муж аккуратно развязывает шнуровку на голенище и снимает сапоги с маленьких ног.

Вскоре подоспела Динла. Она поставила ёмкость с чуть порозовевшей водой, в которой плавали лепестки ваны, под ноги Нониму, а потом и юному арди. Бирион всё так же молча омыл ноги брату и его сыну. Только после этого пришло время разговора.

– Динла, познакомься, – мужчина встал сбоку и представляющим жестом руки указал на гостей, – это мой сэо, Ноним. И его сын…

– Аманкиль, – как можно увереннее сказал мальчик. Действие целебного масла начало проходить и состояние ухудшалось. Он пошатнулся, но был пойман надёжными руками Нонима.

– Что с ним? – тут же кинулась Динла, посмотрев мальца. Она по призванию своему лекарь, а потому, если завидит что, тут же осматривает, чтобы выявить симптомы и излечить больного.

– Не так давно свалила хворь. Неожиданно стал задыхаться, упал с лодки, едва не захлебнулся, – тут же начал излагать Ноним. – Я наказал сделать снадобье и напоил им Аманкиля.

– Инма и златоглавка? – уточнила женщина.

– Да, – отрезал озёрный арди.

Бирион сразу понял, что должно сделать. Иногда традиции нужно нарушать. Ради блага хворого мальчика стоит пренебречь правилами и расстелить постель, дав юному арди немного отдохнуть и восстановить силы. Он подготовил кровать в свободной гостевой комнате и отнёс дуда мальца, раздев и укрыв по шею пушистым одеялом. С Нонимом кор Миорасс продолжил беседу. Обязательство выслушать в случае с братом отодвигать на «потом» не следует. Два отлика мужчины не виделись с тех пор, как одного из них судьба увела так далеко от дома.

Подошло время обеда. Это время разговоров и воспоминаний. Довольно скоро домой вернулись вернулись Тирвон и Хирас. Мальчики быстро скинули сумки с плеч. Они заметили чужую обувь у порога и тихо прошли на просторную кухню. Сложив ладони вместе и согнув мизинцы, поклонились гостю в знак приветствия.

– Познакомься, Ноним, – представил Бирион садящихся по обе стороны стола юнцов. – Это мои сыновья. Тирвон и Хирас.

Мальчики поздоровались и переглянулись. Для златоглазых арди было странно, что гость похож на их отца. У Нонима тёмные волосы и синие, словно воды озера, глаза, он по-иному одет. Но сходство определённо угадывалось. Тот же высокий лоб, прямой нос, даже взгляды похожи – изучающие, суровые и холодные. Те же скулы, губы, овал лица. Даже телосложение угадывалось под одеждой.

– Златоглазые, – подметил гость, улыбнувшись. Он надломил хлеб и откусил. Только после этого хозяева начали обедать.

– Им нет и двенадцати циклов, только начали познавать мир через призму науки, – улыбнулся Бирион.

– А как же молитвы? Боевые навыки?

Бирион замер с ложкой у рта и несколько осуждающе посмотрел на брата.

– Мы не приветствуем подобные разговоры, – поддержала беседу Динла. – Пока вера несёт лишь зло и рабство, пока нет истинной цели у этой веры, пока не начнёт она лечить и учить понимать суть вещей, тех, которые перед глазами, наука – вот наша стезя. Пока что, – убедительным тоном проговорила ардийка, – она смогла помочь многим арди, в то время как вера смогла лишь погубить тех, кто свято верил и нёс знание.

– Тебя такие речи могут оскорбить, брат, – дополнил Бирион, положив ложку обратно в тарелку. – Но послушай истину, которую узнали мы, те, кто не чтит могущество Илсир. Есть добро, зло, и мы между ними, как маятник. Болтаемся туда-сюда. И ни до чего не можем достать. В равной степени получаем и добро, и зло с границ этой вселенной. Но мы, наша планета, всего лишь часть, как маятник – часть часового механизма. Если неаккуратно снять часы, то эта часть остановится, замрёт на краю либо добра, либо зла. Мир захлебнётся кровью, если равновесие нарушится.

Илсир качает маятник, снимает и переводит часы, пытаясь делать всё «по совести», – язвительно процедил кор Бирион. – Но забывает она, что Время всегда возьмёт своё. Она отгоняет Тьму, спеша к Свету. Он слепит её взор и не видит она, что происходит. Не за горами час расплаты. Сколько не переводи стрелки, а закат это не остановит. Однажды от крыльев Хранительницы Семи останутся одни угли.

– Твои речи не оскорбительны для меня, сэо, – улыбнулся Ноним.

Он сказал искренне. Вера нужна арди, чтобы оставалась сиять надежда, но то, что творит Илсир… Этот ужас не поддаётся никакому объяснению, кроме одного – Богиня слепа. И остановить её может лишь праведный огонь.

– Что мы всё о насущном? – старший брат решил перевести тему разговора. – Мы столько не виделись. Два отлика уж минуло с той поры, как ритуал помазания определил твой путь.

– И этот путь привёл меня домой, – подытожил Ноним. – Я много где был, много чего повидал. Всё и не упомню…

Беседа была долгой. Рассказ о жизни не терпит быстроты общения. Размеренность – вот, что сопровождает эти разговоры. Гость делился впечатлениями о прожитых днях, которые сменялись с каждым годичным циклом всё быстрее, пока не стали воспоминанием. Мир менялся, менялись и взгляды; осознание собственных ошибок становилось опытом, а победы радовали глаз и превращались в успехи, закреплённые в разуме как напоминание.

Но радости сменялись горестями, победы – поражениями, а вера – отчаянием. Рассказ о событиях в Тирне дался Нониму нелегко. Город, ставший домом, арди, праведные и честные, – всё стало прахом, который развеял во все стороны безучастный ветер. И новый поворот на жизненном пути, приведший в Альрим.

Не таясь рассказал лариимец брату истину о том, как стал отцом, и кем является Аманкиль на самом деле. Хворь, что свалила его, не была простой болезнью, каких с десяток переживал народ. Кровные узы держат мальчика на Грани, угрожая столкнуть в пропасть. Не испробовал он материнского молока, не знал своих настоящих родителей. Душа белокурого арди рвётся на части потому, что не успела отделиться она от духа Тени, а потому гибнет вместе с ней.

– … я не мог иначе, – сдерживая слёзы боли, говорил Ноним. – Это невинное дитя не должно было попасть к Илсир. Одна мысль о том, что она сотворила бы с младенцем, не унеси мы его, долго не давала спать спокойно. Многие осемья мы ожидали расплаты, но она отсрочивала свой приход. Угроза не исчезла, но я надеюсь, что Аманкиль успеет возмужать и узнать правду, прежде чем нас настигнет карающая длань.

Бирион молчал. Он слушал с замиранием сердца историю своего сэо, внимал каждому слову, сравнивая сказанное с ощущениями чувствами и снами, что посещали его нередко. Не зря нутро рвалось на части, не зря боль навещала в трудные минуты – Ноним столько пережил, испытал… И теперь новая дорога, которой не видно конца. Быть может, она окончится скоро, а возможно – впереди вечность, полная жизни.

– Время близится к рассвету, Ноним. Засиделись, заговорились, – сказал афайим, встав из-за стола. – Пора бы отдохнуть. Постель твоя расстелена давно, о деле поговорим, как новый день настанет.

На том и разошлись. Сон быстро сморил Нонима. Стоило подняться из-за стола, зевота одолела, словно ждала, когда завершится беседа двух родных арди. А стоило голове коснуться мягкой подушки, глаза закрылись, и только размеренное дыхание слышалось из комнаты.

***

Утро алыми всполохами касалось стеклянных стен зданий, мощёных дорог, причудливых машин, что выезжали из гаражей и парковок – город оживал. Купол, что защищает Мельмерин от свирепых бурь и ярких бликов, что отражают белые шапки гор и величественный ледник, потемнел, принимая на себя большую часть света. Огромный кристалл Альтрама медленно поворачивался вокруг своей оси, наполняя щит энергией.

В доме Бириона Миорасса царили тишина и благодать. Не нужно спешить в лаборатории, в больницы, не стоит торопиться с подъёмом. Блики отражались от стен, одаривая теплом пол и мебель. Только когда светило вскарабкалось по небосводу в зенит, заскрипели кровати и тихим звоном запели тарелки. Хозяева готовили поздний завтрак для гостей.

Ноним открыл глаза. Белый потолок с осветительными кристаллами в голубоватой оправе наливался светом. Мужчина зевнул и потянулся в кровати, подмяв под себя одеяло. Тело наполнялось силой для новых дел. Истома ласкала разум и душу, не давала подняться с постели. Но как только своим визитом почтила тревога, арди подскочил и тут же кинулся к кровати Аманкиля.

Мальчик совсем ослаб. За сутки, что провёл в доме Бириона, ему стало только хуже. Серебряная кожа совсем поблекла, глаза впали, губы высохли и потрескались. Озноб прекратился, но жар сталь очень сильным. Глаза потеряли цвет: некогда золотые, сияющие, теперь они лишь блестящими крапинками напоминали о былой яркости. Только серость скорой смерти читалась в мальчишеском взгляде.

– Бирион! – позвал Ноним брата. Тот незамедлительно отозвался и влетел в комнату.

– Что случилось? – спросил он с тревогой. Ответом стал болезненный вид мальца, который уже отмечен дланью костлявой сборщицы душ. – Одевайся, сына собери и поехали с нами. В центре лечения помогут разорвать эту связь.

Без лишних слов арди принялся одеваться, как только Бирион исчез за дверью. Тяжёлые мысли сбивали с толку, не давали действовать собранно. Что, если не успеть? Что, если не получится разорвать кровную связь? Одни «Если…». Это угнетало. Мужчина метался по комнате, собирая Аманкиля. Он не знал, за что браться в первую очередь. Но усмирил свою тревогу, подавил слабость и загнал отчаяние в клетку, не забыв запереть на замок уверенности.

Спустившись по лестнице на первый этаж и проследовав к гаражной постройке, Ноним был крайне удивлён. Перед ним стояла странная машина: продолговатый транспорт на четырёх колёсах, с несколькими дверьми, в которые вставлены стёкла. Словно живая, смотрела на него своими глазами-фарами, а решётка, через которую едва видно внутреннее строение этого странного агрегата, – подобие улыбки. Щелчок открывшейся двери вывел из забытья.

Бирион держал распахнутую дверцу за металлическую отполированную ручку, жестом приглашая поторопиться и сесть. Ноним взял мальца на руки и сначала усадил его на сидения с махровой серо-синей обивкой. Потом разместился сам. Он не мог скрыть своего любопытства и гордости за то, как изменился край. Два отлика прошло с тех пор. Прогресс идёт широкими шагами, умы арди то и дело рождают новые идеи, а руки являют миру чудеса. Но отчаяние быстро оттеснило это состояние, обливая разум и душу раскалёнными водами, которые обжигали, заставляя нервничать.

Но неожиданно ярким пламенем внутри разгорелась надежда. Она заживляла раны, оставленные болью и отчаянием, расстилала красочные ковры из радости и успокоения. Учёные мужи обязательно помогут Аманкилю, теперь Ноним это знал. Он сделал верный выбор, не зря проделал этот путь. Мальчик выживет. И он, как надеялся арди, подарит веру в грядущее всему Ардосу.

Машина плавно двигалась по ровной тёмной серой дороге. В окнах мелькали здания, низкие деревья, изредка зеленью пестрели островки аккуратно скошенной травы. Город оживал, и работа кипела уже во многих его местах. Ноним наблюдал за всем синим взором. Он прижал Аманкиля к себе, погладив его по плечу.

«Всё будет хорошо, Ами. Всё будет хорошо», – подумал он, улыбнувшись и поцеловав мальца в белокурую макушку.

Но не знал он, что юный арди обрёл. Не ведал о том, что мальчик с недавних пор мог слышать мысли.