Читать книгу: «Осколки»

© Владислав Троицкий, 2017

ISBN 978-5-4485-2043-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

#уфли #уфимскаялитература

– Кажется, я ранил тебя, а этого я не хотел. Я думал, ты больше знаешь о мире и людях, гораздо больше. С тобой следовало говорить иначе.

– А как иначе ты мог говорить?

– Не знаю. Как с ребёнком.

Меша Селимович

 
* * *
 
 
La vida es muerte. Жизнь есть смерть.
Для человека, как и для растений.
На всё осталось несколько мгновений
и я теряюсь – сметь или не сметь.
 
 
Внизу маняще распласталась твердь,
а взглянешь ввысь – прочь от меня, Злой Гений! —
обломки жизней, помыслов, свершений
в небытие уносит круговерть.
 

Бесконечность

 
* * *
 
 
Рассвет беспечно рассмеялся,
слегка румянцем запылал.
Я никогда так не влюблялся,
я ничего так не искал.
 
 
Туман спокойно заклубился,
в лучах играя, заблестел.
Я ни к чему так не стремился,
я ничего так не хотел.
 
 
День, погляди-ка, разгулялся,
вовсю раскрашиваться стал!
Я ничего так не боялся,
я ни о чём так не мечтал.
 
 
* * *
 
 
Дракон летал в бескрайности миров,
взрывая скоростью пространство.
И разгоралось множеством костров
шальное то непостоянство.
То каменные горы он вскрывал,
несметных полные сокровищ,
то с демонов полками воевал,
то дрался с ордами чудовищ.
То отдыхал в диковинных садах,
то мчался в бесконечных безднах.
То появлялся в древних городах,
то на планетах неизвестных.
Но приземлился, радость разглядя,
в краях обетованных самых,
в пустыне, ожидающей дождя,
у входа в неприступный замок.
Подрагивая напряженьем жил,
улёгся тихо на пороге
и крылья многоцветные сложил —
и лижет тебе ноги.
 
 
Муравей и Солнце
 
 
По кочкам, по выбоинам, между пней,
лишь только солнце взошло,
соломинку тащит муравей,
упрямо и тяжело.
 
 
Моя любовь в тыщу раз больше меня,
как груз у того муравья.
Но Солнцем могла бы стать для меня,
я знаю, любовь твоя…
 
 
Возрождение
 
 
Быть бы художником – и на холсте
запечатлеть твой ясный, чистый профиль,
и сзади – расцветающий картофель,
столь дорогой и редкий в годы те.
 
 
К твоей непостижимой красоте
я подбираюсь, словно Мефистофель.
Как Фауст… Слушай, чашку кофе ль,
бокал вина ль сюда – и в полноте
 
 
картина вдруг сама начнёт светиться
и музыка польётся в тишине,
и негасимый пламень возгорится,
 
 
и лёгкость отразится в глубине,
и волшебство искусством совершится —
ты повернешься, наконец, ко мне.
 

 
* * *
 
 
Снег падал ядовито-синий
И незаладились дела.
Ты не чертила скользких линий,
ты просто мной пренебрегла.
 
 
В дым улетучились поленья,
в песок рассыпалась скала.
Всё кончено. Всему – забвенье.
Ты просто мной пренебрегла.
 
 
Живу под теми ж небесами.
Как ты могла, КАК ТЫ МОГЛА!
В болоте чёртики плясали.
Ты просто мной пренебрегла.
 
 
* * *
 
 
Словно знамение вечер,
талисман, бережно чтимый.
Счастье – это просто ведь встреча,
просто с взглядом любимой.
 
 
Весна – и словно я весь в ней,
словно я счастлив уже.
Счастье – это новая песня,
что сама сложилась в душе.
 
 
Словно в ночи непроходимой
вспыхнул путеводный огонь.
Счастье – это счастье любимой,
когда она рядом с тобой.
 
 
* * *
 
 
Ты вся – как дерзость, как начало,
как солнцем взрезанная мгла!
…Ты мне учтиво отвечала —
ведь ты иначе не могла…
 
 
И это подлинное счастье —
лицо яснейшее твоё,
глаза – то воплощенье власти,
то отреченье от неё.
 
 
и эта гордость Незнакомки,
и нимб Души над головой,
и неожиданно так громкий
и милый-милый голос твой…
 
 
* * *
 
 
Всё это совершенно неуместно.
Я, как никто иной, об этом знаю.
Но вновь и вновь опять не понимаю:
всё это совершенно неуместно.
Как камушек, что вниз летит отвесно,
вдруг чиркнет, отскочив, скалы по краю…
Всё это совершенно неуместно,
я, как никто иной об этом знаю.
 
 
* * *
 
 
Нет – это какой-то обман – ты
не можешь такой быть – нет!
Нет, не перетают все льды!
Нет, не пересветит весь свет!
 
 
Нет, не разрежет весны шёлк
ангелов хор, вострубя…
…Кажется, кто-то мимо прошёл…
Я – мимо тебя???
 
 
* * *
Было всё или нет – так возьми, улыбнись,
ну, так сделай же, правда, поверь.
Ведь цветёт бересклет, ведь цветёт барбарис,
ведь боярышник цветёт теперь.
 
 
Ведь рябина уже душновато-нежна,
разве пройдёшь, не заметишь?
Ведь человека, которому ты так нужна,
ты больше не встретишь.
 
 
* * *
 
 
Я бежал в рассветные степи,
но меня увидала ты
в балагане, в тесном вертепе,
где паясничают шуты.
 
 
Что ж, смеяться – твоё право.
И вообще, рассуждая здраво,
трудно было ждать реакции иной,
что ты смеялась надо мной.
 
 
* * *
 
 
Твоё имя – как остро отточенный карандаш,
как нижняя кромка льда далеко в горах,
как внезапно вспыхнувшее пламя,
как ленивый летний вечер.
 
 
Скитаясь по бесконечной Вселенной,
в джунглях философских категорий
и в лабиринтах поэтических образов
я ищу лишь того, что напомнило бы мне
твоё имя.