Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Он, помнится, говорил, что у бойких бабенок бывает вялый ум и что нет ничего докучлевей хорошенькой женщины, которая ищет развлечений; хуже того, он говорил, что как бы она ни была собою хороша, но когда видишь на ней кремовый слой пошлости,то уж непременно найдешь и в ее красоте какой-нибудь маленький порок, соответствующий привычкам ума.
Он, помнится, говорил, что у бойких бабенок бывает вялый ум и что нет ничего докучлевей хорошенькой женщины, которая ищет развлечений; хуже того, он говорил, что как бы она ни была собою хороша, но когда видишь на ней кремовый слой пошлости,то уж непременно найдешь и в ее красоте какой-нибудь маленький порок, соответствующий привычкам ума.
Любовные письма нужно жечь всенепременно. Из прошлого получается благородное топливо.
Любовные письма нужно жечь всенепременно. Из прошлого получается благородное топливо.
Слава в наше время стала слишком обычным явлением, чтобы спутать ее с ореолом, не меркнущим вокруг настоящей книги.
Слава в наше время стала слишком обычным явлением, чтобы спутать ее с ореолом, не меркнущим вокруг настоящей книги.
Всегда будет загадкой, почему одна прекрасная книга получает заслуженные лавры, а другая, не менее прекрасная, проваливается.
Всегда будет загадкой, почему одна прекрасная книга получает заслуженные лавры, а другая, не менее прекрасная, проваливается.
как бы мудро и славно ни подыгрывало его новое окружение давним мечтам, сам он, вернее — наиболее драгоценное в нем, обречен оставаться, как и прежде, в безнадежном одиночестве. Одиночество было лейтмотивом жизни Себастьяна, и чем внимательнее судьба пеклась о его душевном уюте, дивно имитируя исполнение его надуманных желаний, тем острее он сознавал свою неспособность вписаться в картину — в какую бы то ни было.Россия была его домом, а круг людей, учтивых, дружелюбных, благонамеренных, обреченных на смерть или изгнание за один лишь грех — за то, что они существуют, был и его кругом.
как бы мудро и славно ни подыгрывало его новое окружение давним мечтам, сам он, вернее — наиболее драгоценное в нем, обречен оставаться, как и прежде, в безнадежном одиночестве. Одиночество было лейтмотивом жизни Себастьяна, и чем внимательнее судьба пеклась о его душевном уюте, дивно имитируя исполнение его надуманных желаний, тем острее он сознавал свою неспособность вписаться в картину — в какую бы то ни было.Россия была его домом, а круг людей, учтивых, дружелюбных, благонамеренных, обреченных на смерть или изгнание за один лишь грех — за то, что они существуют, был и его кругом.
чувство красоты... обнаруживается не столько в связи с искусством, сколько в готовности, например, увидеть над сковородкой нимб или разглядеть сходство плакучей ивы со скай-терьером.
чувство красоты... обнаруживается не столько в связи с искусством, сколько в готовности, например, увидеть над сковородкой нимб или разглядеть сходство плакучей ивы со скай-терьером.
“Прощай, бедная моя любовь. Я никогда тебя не забуду и никем не смогу заменить. Нелепо пытаться уверить тебя, что ты была моей чистой любовью, а эта, другая страсть — всего лишь комедия плоти. Все — плоть и все — чистота. Но одно говорю наверное: с тобой я был счастлив, теперь я несчастен с другой. Стало быть, жизнь продолжается. Я буду шутить с приятелями в конторе, радоваться обедам (пока не получу несварения), читать романы, писать стихи, следить за акциями — словом, делать все, что делал всегда. Но это не значит, что я буду счастлив без тебя... Каждая мелочь, которая напомнит мне о тебе, — неодобрительное выражение мебели в комнатах, где ты поглаживала подушки дивана и разговаривала с кочергой, каждый пустяк, на который мы оба смотрели, — будет вечно казаться мне половинкой скорлупки, половинкой монетки, вторую половину которой ты унесла с собой”.
“Прощай, бедная моя любовь. Я никогда тебя не забуду и никем не смогу заменить. Нелепо пытаться уверить тебя, что ты была моей чистой любовью, а эта, другая страсть — всего лишь комедия плоти. Все — плоть и все — чистота. Но одно говорю наверное: с тобой я был счастлив, теперь я несчастен с другой. Стало быть, жизнь продолжается. Я буду шутить с приятелями в конторе, радоваться обедам (пока не получу несварения), читать романы, писать стихи, следить за акциями — словом, делать все, что делал всегда. Но это не значит, что я буду счастлив без тебя... Каждая мелочь, которая напомнит мне о тебе, — неодобрительное выражение мебели в комнатах, где ты поглаживала подушки дивана и разговаривала с кочергой, каждый пустяк, на который мы оба смотрели, — будет вечно казаться мне половинкой скорлупки, половинкой монетки, вторую половину которой ты унесла с собой”.
Наделять „секс“ неким особым значением в человеческой жизни или, того хуже, позволять „сексуальной идее“, когда таковая вообще существует, пронизывать и „объяснять” все остальное — это серьезное заблуждение разума
Наделять „секс“ неким особым значением в человеческой жизни или, того хуже, позволять „сексуальной идее“, когда таковая вообще существует, пронизывать и „объяснять” все остальное — это серьезное заблуждение разума
Газетные заголовки, политические теории, модные идеи значили для него ровно столько же, сколько словоизлияния инструкций, напечатанных на обертке мыла или зубной пасты.
Газетные заголовки, политические теории, модные идеи значили для него ровно столько же, сколько словоизлияния инструкций, напечатанных на обертке мыла или зубной пасты.
Во что бы то ни стало сжигайте любовные письма. Прошлое превосходно горит.
Во что бы то ни стало сжигайте любовные письма. Прошлое превосходно горит.
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: