Очень тихий городок

Авторская серия Владимира Аленикова

© Алеников В. М., 2020

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2020

* * *

Несколько слов для читателя

Дорогой мой читатель!

Если ты следуешь за мной, а вернее, за моими историями, то, полагаю, ты вполне подготовлен к тому, чтобы посетить один очень тихий, прелестный городок. От души желаю тебе славно провести время в этом замечательно красивом месте. И пусть в нелёгкую минуту (если таковая случится!) тебя поддержит и утешит мысль о том, что всё нижеизложенное – на самом деле не более как плод разнузданной авторской фантазии.

Очень надеюсь встретиться с тобой, живым и невридимым, по окончании моей следующей книги, работа над которой уже идёт. В противном случае она, как ты понимаешь, будет лишена всякого смысла.

Заодно хочу воспользоваться возможностью и выразить свою благодарность моему сыну, сценаристу и кинорежиссёру Филиппу Волкену, с которым мы вместе написали сценарий на сходную тему, что, безусловно, весьма помогло мне в работе над книгой.

И, разумеется, я крайне признателен издательству «РИПОЛ Классик» и его генеральному директору Сергею Макаренкову за идею издания этой серии книг, открывающейся «Очень тихим городком».

А теперь, дорогой читатель, до новых встреч и удачного тебе пребывания в Приозёрске!

Твой Владимир Алеников

«Папаня выпучил глаза и всей пятернёй почесал заросший жёсткой щетиной подбородок. – Это оскорбляет моё чувство реальности, – глубокомысленно произнёс он. – В таком случае тебе лучше застрелиться! – пожал плечами Фил».

Ф. Волкен «Умирающий город»

Пролог. Конюшни

Они уже теперь и сами не понимали, как их занесло в эти заброшенные конюшни. Собственно, конюшнями вереница переходящих друг в друга полуразрушенных сараев называлась по чистому недоразумению, в связи с устоявшейся в этих местах традицией. На самом деле никаких лошадей тут уже по меньшей мере лет сто как не было.

А что было, так это куча прогнивших досок, погнутых шпал, всевозможный мусор, из-под которого высовывались скособоченные ящики и пустые отчего-то сильно воняющие болотом бочки.

Фонарик, как назло, потух. Только луна светила теперь через дыру в разрушенной крыше, прорезала светлую дорожку в окружающей их тьме.

– Это всё из-за тебя! – гневно сказал один.

Ему уже исполнилось тринадцать, он чувствовал себя старше и вёл себя соответственно.

– Это твоя сраная идея!

– При чём здесь я! – обозлился другой, двенадцатилетний. – Ты сам мудак, Пузырь! Ты же точно такую записку получил!

– Тс-с-с! – Первый приложил палец к губам.

Они прислушались.

В звенящей ночной тишине явственно раздался странный металлический щелчок, при звуке которого оба переглянулись. Необъяснимый ужас окатил их всепоглощающей ледяной волной.

– Бежим! – задыхаясь, прошептал второй.

Спотыкаясь, наталкиваясь на бегу на что-то острое и колющее, они бросились прочь.

Мерцающий луч света привёл их к полуоткрытой двери. Они забежали внутрь, оказались в небольшом, заваленном ржавыми инструментами помещении – то ли подсобке, то ли какой-то мастерской. В четыре руки навалились на дверь.

Она поддалась не сразу, но они давили отчаянно, изо всех сил, и дверь в конце концов дрогнула, поехала, захлопнулась с отвратительным скрипом.

Теперь они оказались в полнейшей тьме, только слышали свистящее тяжёлое дыхание друг друга.

– Я здесь не останусь… – тоскливо прошептал один. – Я не могу…

– Заткнись! – прервал его другой.

Из-за закрытой двери донёсся жутковатый звук, напоминающий жужжание огромного шмеля. Он приблизился, застыл на какое-то время на одном месте, потом стал удаляться и неожиданно пропал.

Снова наступила зловещая, сдавливающая горло тишина.

Так прошло очень много времени, а может быть, и очень мало, на самом деле они понятия не имели, как быстро оно идёт. В молчащей липкой тьме всё теряло смысл, привычные понятия становились зыбкими, неверными, а вокруг таилась, подстерегала угроза, запах которой они чувствовали очень остро.

– Жопен! – чуть слышно прошептал первый.

– Что? – не сразу откликнулся другой.

– Я больше не могу! Мне плохо. Давай выйдем отсюда. Там уже никого нет. Давай, а?

Второй молчал, думал.

– Ладно, – через какое-то время пробормотал он. – Пошли!

Они нащупали ручку двери, наткнулись на руки друг друга.

– Ты какой-то мокрый! – брезгливо прошептал первый. – Давай, взяли!

Они рывком потянули дверь на себя. Всё с тем же душераздирающим скрипом она открылась.

Толкаясь, они шагнули вперёд и тут же остановились, замерли, боясь шелохнуться…

Что-то страшное зрело в окружавшей их тишине.

Неожиданно жуткое жужжание раздалось совсем рядом. Они разом вздрогнули.

Б-з-з-з-з-з-з-з!!!

В тусклом свете сочившегося откуда-то сверху лунного луча блеснули две пары распахнутых в отчаянном ужасе глаз.

1. Инвалид

На стене висел отрывной календарь, их опять стали ностальгически выпускать в последние годы, как когда-то, в прежние времена. Чья-то рука резко оторвала вчерашнюю страницу, скомкала, бросила её в мусорную корзинку.

Палец привычно пробежался по новой открывшейся странице, выискивая нужную информацию. Ткнулся в искомые строки:

ГОРОСКОП. СКОРПИОН. Воскресенье.

В нынешнее воскресенье Скорпион должен больше доверять своей интуиции. Ваши инстинкты вас не подведут, доверьтесь им, вы окажетесь на правильном пути.

Тихий городок Приозёрск расположился в самой глубинке на юге страны, в Святопольском районе, у озера Красавица, откуда и получил когда-то своё название. Бесконечные задумчивые леса окружали это маленькое спокойное озеро.

Впрочем, несмотря на красоту, вода в озере была загрязнена каким-то режимным заводом, расположенным на другой, противоположной от города стороне и в течение десятилетий сливавшим в Красавицу все свои отходы. Так что постепенно рыба в озере почти вся перевелась, если кто и вылавливал худосочного окунька, то считалось это большим событием. Местные жители купаться здесь воздерживались: считалось, что в воде этой можно заразу подхватить, а то и ещё хуже – какую-нибудь болезнь неизлечимую. Правда, мэр в «Приозёрских новостях» красноречиво объяснял, что с водой всё в порядке, недавно, мол, приезжали специалисты, брали пробы, всё в пределах нормы. Однако же факт оставался фактом: рыбы стало намного меньше.

В общем, никто толком ничего не знал, но так уж повелось, что взрослые, несмотря на увещевания мэра, вообще не лезли в воду, а пацанва и подавно предпочитала ездить на велосипедах на пруд – хоть вода слегка и пованивает, но зато потеплее и как-то поуютней, что ли.

Городок вытянулся вдоль северного берега Красавицы. По сути и городком-то Приозёрск стал недавно, в прежние годы считался посёлком городского типа. Ничем особенным примечателен тогда не был – невзрачные серые здания, несобранный мусор, стаи голодных собак в поисках еды.

Однако же перемены девяностых в конце концов докатились и сюда. Новые русские, открыв для себя живописное местечко, стали бурно скупать здешнюю землю, сносить старые дома, строить новые, к тому же самой причудливой архитектуры, кто во что горазд.

Причём если поначалу они планировали использовать Приозёрск исключительно как дачное место, то впоследствии многие, рассудив, что для собственного их бизнеса и личного времяпрепровождения куда сподручнее растить подрастающее поколение вдали от шумного, полного всяческих соблазнов большого города, оставили тут своих детей с жёнами и мамками-бабками. Сами же наезжали навестить чадо, как правило, раз в две недели, а то и того реже.

С удовольствием оседали здесь и кавказцы, и братья-славяне, разными ветрами занесённые в эти благодатные места после распада Союза. Короче говоря, всякий, кто бы ни попал сюда, старался всячески зацепиться, пустить корни, редко кто уезжал с тем, чтобы вскорости не вернуться опять.

Древний Приозёрск быстро преображался, чему способствовало и бурное развитие заново открытой деревообрабатывающей фабрики, купленной каким-то голландцем Ван Ховеном, предки которого якобы были родом из Святопольска. Доподлинно этого никто не знал, равно как и самого Ван Ховена приозёрские в глаза никогда не видели. Городок, однако же, рос, в последнее десятилетие население его увеличилось чуть ли не вдвое.

Под руководством избранного уже на третий срок мэра несколько в стороне от города была построена новая просторная двухэтажная школа. Опять же на отшибе, поскольку в центре места уже не осталось, открылся трёхзальный кинотеатр «Берёзка», где теперь регулярно шли как американские блокбастеры, так и отечественные новинки. В городке появились новые магазинчики, рестораны, была заново отремонтирована старая больница. Если раньше здесь передвигались главным образом на мотоциклах и велосипедах, то теперь вокруг было полно машин, причём зачастую иномарок.

Прежде всего привлекал людей, конечно, здешний замечательный мягкий климат плюс первозданная, русская природа вокруг. К тому же таинственный завод на той стороне Красавицы давно уже перестал работать, годами стоял заброшенный, а местные власти обещали вот-вот начать большие работы по очистке озёрных вод. (Не потому, мол, что она загрязнённая, а для того, чтобы сделать её просто кристально чистой, питьевой.)

Стояли превосходные майские дни, весна, забегавшая вначале как суетливая соседка, теперь основательно расположилась на правах хозяйки. Рядовые приозерчане проводили воскресенье на дачных участках да огородах, что же касалось подрастающего поколения, то оно почти полностью переместилось на небольшой пляж, отменно оборудованный в этом году благодаря неусыпным заботам всё того же энергичного мэра.

В озеро, как обычно, никто не лез, хотя вода уже давно нагрелась, вполне можно было купаться. Но на лодочках плавали и на песочке тоже валялись с удовольствием, грелись под ласковым приозёрским солнышком.

Четверо молодых людей играли двое на двое в волейбол, энергично перебрасывали мяч через сетку. Все они были одного возраста, учились в выпускном классе городской школы.

Одна команда состояла из Дикаря, то бишь Олега Дикого, светловолосого высокого парня с атлетической фигурой, с лица которого не сходила самодовольная усмешка, и худосочного прыщавого Ромки Заблудшего по прозвищу Заблуда. Им противостояли Саня Колосков, наголо бритый, всегда чем-то заведённый, в любой момент готовый полезть в драку, и Алина Трушина, коротко стриженная, вполне привлекательная в своём роде девушка, густо обсыпанная красочными татуировками, с торчащими из ушей, носа и пупка кольцами. Вокруг талии Алина повязала полотенце, что придавало ей ещё более экзотический вид.

Саня размахнулся, взлетел над сеткой, мощно послал мяч. Олег прыгнул навстречу, но промахнулся, мяч пролетел мимо, упал вдалеке на песок и покатился к воде.

– Я принесу, не парься, – небрежно бросила Алина.

Легко переступая тонкими ногами, пошла за мячом. Полотенце ритмично подрагивало на узких бёдрах.

Ромка и Олег повернулись, смотрели ей вслед.

– Ты её уже трахнул? – завистливо спросил Ромка, большей частью обречённый на унылый онанизм с разглядыванием порнухи.

Олег отрицательно покачал головой.

– Ты чего, Дикарь, серьёзно? – поразился Ромка. – Сколько ты уже с ней тусуешься? Полгода? И чего, за всё время ни разочка не дала?

– Заглохни, Заблуда! – раздражённо сказал Олег. – Отсоси! Тебя это воще не колышет, понял? Может, полгода, а может, и год, тебе-то что! Может, она того стоит!

Раздражение его было вызвано тем, что Ромка задел за больное. Причина столь затянувшихся платонических отношений заключалась вовсе не в Алине, а в нём самом. Вызывающий повсеместное восхищение школьный супермен Олег Дикий на самом деле испытывал сильный комплекс в связи с постоянным дурным запахом изо рта, от которого он не мог избавиться, как ни старался, чего только не перепробовал. Именно этот проклятый запах мешал ему перейти к активным действиям, так как Олег отчаянно боялся насмешек со стороны всегда независимо державшейся девушки.

Ромка пожал плечами, развернулся в другую сторону, туда, где загорало ещё несколько девочек из их класса. Среди них выделялась Тамара Станкевич, интересная яркая блондинка с тонкими чертами лица и пышной копной на голове.

– Воще я тебе удивляюсь, – рассудительно продолжил он. – Чего она тебе далась, эта Алина! Чего ты, к примеру, Тамарку не трахнешь? Она, во-первых, покруче будет, а потом она стопроцентно так не выёживается. Там без проблем проканает.

Теперь уже Олег поневоле повернул голову, оценивающе взглянул на Тамару. Та лежала на животе, ближайшая её подруга – довольно невзрачная, склонная к полноте шатенка Таня Родина – мазала ей спину кремом для загара. Рядом, не обращая ни на кого внимания, увлечённо читала книжку Света Коновалова, хорошенькая зеленоглазая брюнетка с двумя тугими косичками, закинутыми на спину.

– Кочемай, Заблуда! – лениво протянул Олег. – Меня такие варианты не колышат. Больно уж просто!

Саня Колосков, сходивший с ума по Тамаре и прекрасно слышавший весь разговор, подошёл поближе к сетке.

– Слышь, Заб-б-блуда, – сказал он, как всегда слегка заикаясь в минуты волнения, – ты л-лучше нам п-про свою ж-жопу расскажи!

– Чего-о? – напрягся Ромка.

– Да, н-ничего. Я п-просто тебя н-никогда с тёлкой н-не видел. Может, ты воще п-педрила? Ну, с-скажи н-нам, своим п-пацанам?

Ромка напрягся, в поисках защиты взглянул на Олега. Но тот уже ржал вовсю, даже приплясывал от смеха.

– Ты, Саня, мне просто глаза открыл, – произнёс он, отсмеявшись. – А то я ему всё время в жопу засаживаю и думаю, к чему бы это, а теперь наконец до меня дошло – он же педрила!

– Н-не, я серьёзно, – настаивал Колосков. – Чего я этого л-лоха н-никогда с б-бабой н-не видел?

– Пошёл ты! – возмутился задетый за живое Ромка. – Сам-то ты кто! Пиздострадатель, больше ничего.

Саня угрожающе сжал кулаки. Глаза заблестели, по лицу заходили желваки.

– Ну-ка п-п-повтори! – процедил он.

– Да ладно тебе, Сань, – примирительно сказал Олег. – Ты чего, не знаешь? Вся школа в курсе. Заблуду по полной прёт от Седы.

Седа – Седа Магометовна Костоева – была молодой учительницей физики, появившейся в Озёрске сравнительно недавно. Ромка и вправду умирал по ней уже второй год подряд.

– Спорим, я Седу трахну ещё до конца четверти! – вызывающе заявил он Сане. – На что хочешь, спорим? Ну? Или бздишь?

– Да мне н-насрать, т-трахнешь ты её или н-нет, – отозвался Колосков и для убедительности сплюнул.

Тут они вынуждены были прервать эту интересную беседу, так как вернулась Алина.

Олег забрал у неё мяч, потом насмешливо покосился на Ромку и демонстративно поцеловал Алину в губы, вроде как в благодарность, после чего игра наконец возобновилась.

Поцелуй этот, разумеется, ни для кого не прошёл незамеченным.

– Понятия не имею, чего он нашёл в этой металлистке-динамистке! – презрительно бросила Тамара Станкевич.

– Неужели Олег не видит, что ты в тыщу раз красивей, чем Алина! – тут же поддакнула Таня, тщательно растиравшая крем по её спине.

– Он, дурачок, просто понятия не имеет, что значит со мной трахаться. Я бы ему такой минетик закатила, что эта Алина-блядина навсегда бы у него из головы вылетела!

Света Коновалова отложила книжку, повернулась к Тамаре:

– Вы, девки, просто офонарели с этим Диким. Вы что, не видите, что у них с Алинкой любовь? Она ж тебя убьёт, Томик! Ты туда даже не суйся!

– Да пошла ты! – огрызнулась Тамара. – Я у тебя совета не просила, правда? Страну советов у нас в девяносто первом году отменили, ты что, не в курсе?

Она замолчала, обдумывая, что бы ещё такое язвительное сказать Свете (недолюбливала её с первого момента появления в Приозёрске – до неё достойных соперниц в школе у Тамары не было), но в это время вылетевший с волейбольной площадки мяч угодил ей прямо в лицо. Тамара охнула и закрыла лицо руками.

Почти в то же мгновение Саня Колосков нагнулся, проскользнул под сеткой, подскочил к Ромке и одним ударом сшиб его с ног.

– Ты чего д-делаешь, п-придурок! – злобно заорал он ему. – М-моргала открой, когда луп-пишь!

– Ты чё, Саня, охренел? Я ж случайно! – оправдывался Заблудший. Он вскочил на ноги, подошёл к Тамаре: – Ты как, а? Извини, так вышло…

Та отняла руки от лица. Одна щека заметно покраснела.

– Смотри, куда бьёшь, Заблуда! Ничего, нормально, жить буду.

– Ты понял? – Торжествующе повернулся Ромка к Колоскову. – Она нормально. Давай подавай!

Он бросил ему мяч.

Саня ловко поймал его одной рукой. Прежде чем подавать, покосился на Тамару, хотел понять, заметила ли она, что он бросился её защищать.

– А ты сразу в морду! – всё никак не мог успокоиться Ромка. – Кто ж так делает! Мы ж свои пацаны!

Игра опять возобновилась.

– Голова не болит? – заботливо спросила Таня у подруги. – Вот придурки грёбаные!

– Да нет, нормально, – отмахнулась Тамара, переворачиваясь на бок, спиной к играющим. – Ни фига себе! Девки, вы только посмотрите на это! – воскликнула она в изумлении. – Я ещё такого не видела!

Все окружавшие её девчонки немедленно приподнялись и воззрились на действительно невиданную ранее в Приозёрске картину.

У самого пляжа припарковался старенький, ещё прежнего рижского производства, микроавтобус «RAF», проще говоря – рафик, когда-то голубого, а ныне грязно-серого цвета. Крупная розовощёкая женщина с чёрной, закрученной на голове косой не без труда вытащила из него парня-инвалида.

Парню на вид казалось лет шестнадцать-семнадцать. На голове у него красовалась бейсболка с буквами NY, половину лица закрывали широкие тёмные очки. Одет он был в синюю майку-тенниску с надписью: «Спартак – чемпион!» Правый короткий рукав майки висел, так как одна рука у парня отсутствовала. Так же свободно на нём болтались и трусы-плавки, поскольку ног у него тоже не было. Единственной своей рукой парень держал надутый резиновый круг.

Женщина волоком тащила его к воде.

– О, господи! – ахнула Таня. – Она его купаться тащит! Совсем крыша поехала! Неужели не знает, что вода грязная?

– Можно подумать, это имеет какое-то значение, – скривилась Тамара. – Будто этому обрубку что-то ещё может повредить!

– От меня бы зависело, я б вообще запретила таким приходить на пляж! – заявила Таня. – Только людей пугать…

– Не гони, Тань! – резко прервала её Света Коновалова. – Слушать тошно, ей-богу!

– Тошно, не слушай! – огрызнулась та.

– Всё-таки её надо предупредить, что вода заражена! – не обращая внимания на Таню, озабоченно добавила Света.

– Лежи спокойно, Светик, не парься. Это не твоё собачье дело, – осадила её Тамара. – И вообще, чего ты в каждой дырке затычка? Самой не надоело? Пусть каждый сходит с ума по-своему. Хочет она купать своего инвалида, пусть купает!

Пока они так препирались, женщина зашла в воду, втащила туда парня, (судя по всему – сына), поправила на нём круг.

Он закачался на воде, поплыл вдоль берега, нелепо загребая одной рукой. Женщина брела рядом по мелководью.

Игра давно прекратилась. Все как прикованные следили за странной парой.

– Твою мать, надо же! – произнёс Ромка, в откровенном ужасе разглядывавший инвалида. – Во урод!

Ни Саня Колосков, ни Олег Дикий против обыкновения не возразили ни слова.

– Блин! Ни хрена себе! – только поддакнул Олег.

Женщина вышла из воды, спокойно села на песок, внимательным, заботливым взглядом смотрела на плывущего.

Тот поймал этот взгляд, слегка, еле заметно, улыбнулся.

Сквозь тёмные очки он прекрасно видел, как смотрят на него отдыхающие. Например, на лице широкоплечего длинноволосого блондина, стоящего у волейбольной сетки, ясно прочитывалось отвращение.

Инвалид отвернулся, стал грести в сторону.

Неожиданно громко зазвонил мобильный телефон.

– Это мой! – засуетилась Света. Порылась в сумке, достала мобильник, открыла: – Аллё! Аллё!

Телефон молчал.

Света раздражённо захлопнула аппарат:

– Во достали! Какой-то придурок всё-время звонит, молчит. Только деньги из-за него уходят!

– Кто же это может быть? – удивилась Таня.

Света ничего не ответила, считала Таню полной дурой, в разговоры с ней старалась вступать пореже. Молча убрала телефон, покачала головой.

– А чё ты ментам не сообщишь? – покосилась на неё Тамара.

– Мне же никто не угрожает, – пожала плечами Света, – просто молчат, и всё. А даже если б угрожали, то чего б менты сделали?

Вопрос остался без ответа. Никто не знал, чего б менты сделали в такой ситуации.

– Светка права, – неожиданно сказала Таня. – Ничего они не сделают. Только бабки слупят с неё ни за что, и всё. Вот чего бы менты сделали! И потом, знаешь, как они нас называют?

– Как? – поинтересовалась Тамара Станкевич. – Говори, чего ты?

– Выблядки, вот как! То есть матери наши – бляди, а мы – выблядки!

Тамара скривилась, неодобрительно покачала головой. Её мать, парализованная после дорожной аварии, уже десять лет пребывала в полной неподвижности. Ей не понравилось, что менты называют её мать блядью.

– Сами они козлы недоделанные! – резюмировала она, брезгливо наблюдая за удаляющимся на резиновом круге инвалидом.

Инвалид с явным удовольствием грёб вдоль берега.

Лёгкий ветерок обдувал его закрытое очками лицо, ласково покачивал на волнах обрубленное, изуродованное тело.