История, изложенная в этой книге, относится к самому началу того благословенного времени, в котором мы, люди, пребываем и поныне. В Те Годы людям явился Он – сорвавший последние покровы с сокровенной истины и обнаживший её для нас. Он – любивший нас беспредельно. Достойны ли мы Его любви…

События, о которых вы прочитаете в этой книге – вымышленные. Но они совсем не противоречат известному нам о Том Времени. Могли ли они произойти? Не знаю…

Давно ли это было? С Тех Пор, мы мало изменились – значит, это было совсем недавно, только что…

0. Начало

А в Начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. И сотворил Бог небо и землю. Земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.

1. Детство

И было утро… ласковое осеннее утро, когда семь-восемь босоногих назаретских мальчишек (лет примерно десяти) удачно ускользнули от родителей, так что те не успели пристроить их к каким-нибудь привычным хозяйственным делам. Сойдясь, как обычно, на заросшем редкими кустами пустыре возле городских ворот, они переиграли во все известные им игры. Потом сбегали искупаться. Потом снова поиграли. И наконец, ужасно проголодались – даже те, кто успел на скорую руку что-нибудь перехватить дома.

А между тем, на смену утру заступал очень жаркий день, совершенно осени не подходящий. Впрочем, в детстве не бывает плохой погоды – ни слишком морозной, ни слишком жаркой. Конечно, крепких морозов в Галилее не бывает вообще. А вот жара…

Лёгкий ветерок, поднявшийся было с утра, вскоре совершенно разочаровался в своих силах и стих, а безжалостное солнце загнало в тень деревьев и душную прохладу домов почти всё население Назарета и его окрестностей – в такие часы полагается отдохнуть, даже тем, кто не работал…

Однако, мальчики не чувствовали ни жары, ни усталости – только зверский аппетит. В другое время они разбежались бы по домам, где их, накормив, чем Бог послал, обязательно определили бы на работу, а работать – ну, совсем не хотелось. Но ведь была середина осени – лучшее, особо радостное время года, когда в полях, садах и огородах уже созрел урожай, а в том году он был особенно обилен. Поэтому мальчики резонно рассудили, что домой возвращаться смысла нет, а пообедать, и очень неплохо, можно в первом попавшемся саду.

Споров о том, куда пойти, не было. Собственно, в этой компании споров почти и не случалось – слишком велик был авторитет вожака. Его имя – Варавва – мальчики произносили очень уважительно, хотя он не был ни самым старшим, ни самым сильным в их компании, а уж одет он был и вовсе хуже всех – сплошные лохмотья. Зато они знали, что он никого не боится – ни змеи, ни волка, ни даже взрослых. И тому уже было множество примеров. Кроме того, он был очень крепок и ловок, так что драк с ним избегали даже пятнадцатилетние, и мальчишки чувствовали себя под надёжной защитой. И наконец, в своей компании он был самым смекалистым и рассудительным мальчиком.

В этот раз Варавва сказал:

– Идём в сад Халева! Ради матери его Зебуды – нет старухи противнее!

Строго говоря, решение это было Варавве не совсем по душе – в сад к Халеву они уже наведывались позавчера, и, по справедливости, сегодня надо было бы залезть в сад другого хозяина (а Варавва очень любил, чтобы всё было справедливо). Но именно позавчера, старуха заметила его в саду… Конечно, поймать его она даже не пыталась. Но как же она его тогда крыла – самыми распоследними словами! И ладно бы только его, он бы стерпел, а то ведь (при ребятах!) и его мать тоже! У Вараввы похолодело сердце, когда он вспомнил эти слова… Вот почему он решил, что и сегодня нужно пойти в этот сад.

Будто почувствовав его мысли, мальчики тоже помянули старуху недобрыми словами:

– Да уж, вреднее неё не найти!

– И ругается так страшно…

– Злее нет языка.

– Она ведь всегда присматривает, ещё увидит нас – крику будет на весь Назарет!

Тут Варавва счёл своевременным подбодрить и успокоить компанию:

– В сад старуха выходит редко, всё больше во дворе её видно. Главное, чтобы она не увидела нас возле дома. Так что мы зайдём от оврага, да не все скопом, а по одному – всего и делов! Только надо потише.

…Это был небольшой смоковничный сад, огороженный невысоким забором из необработанных камней. Варавва сразу же забрался на самое высокое дерево, остальные мальчики залезли на соседние деревья, неосознанно стараясь быть поближе к нему.

Первое время они лакомились спелыми смоквами молча. Но через минуту-другую всё-таки начали потихоньку переговариваться:

– А Исаак, дурачок, побоялся пойти с нами.

– Через неделю уже начнут опадать

– Вкусно-то как!

– А пошли потом на пруд!

– Вот бестолковые, учишь их, учишь… – подумалось Варавве, а вслух он негромко, но резко проворчал:

– Тише вы! Что раскричались – услышат. И хватит жрать – с собой собирайте!

Через минуту самый маленький мальчик всё-таки не смог сдержаться:

– Варавва, а пойдём потом купаться?

Варавва молча показал ему кулак – мальчик покраснел и отвернулся.

С высоты своего дерева Варавва осмотрелся вокруг, и, не заметив никой опасности, начинал очень быстро собирать смоквы в небольшой холщовый мешок. Набив его полностью, он сорвал с ветки самую большую смокву, которую заприметил уже давно, и быстро, с аппетитом стал её есть. Его пухлые губы порылись соком спелого плода. Варавва вдруг почувствовал себя совершенно счастливым человеком, и, чтобы удержать это радостное ощущение подольше, даже закрыл глаза.

Вдруг – крик одного из мальчишек:

– Ай-йай!

Варавва быстро оглянулся и увидел, как пацаны разбегаются кто куда, а к его дереву, грозно и молча, бегут двое мужиков с кольями. Позади них ковыляла костлявая старуха, также вооружённая палкой. Тишину разорвал её пронзительный крик:

– Хватайте его! Бейте его! Сын потаскухи! Его шайка нас по миру пустит! Бейте Варавву!

Варавва спрыгнул на землю и неожиданно для всех побежал прямо на одного из мужиков, резким «финтом» уклонился от его страшного удара и сам ударил мужика с разбегу головой «под дых». Мужик, охнув, согнулся и схватился за живот. Варавва обежал его, но в это время кол второго мужика слегка «достал» его по голове. Варавва пошатнулся и бросился в направлении старухи. Со словами «жадная ведьма» он оттолкнул её, так что та осела наземь, и, подбежав к забору, перепрыгнул через него и скрылся в овраге.

А старуха, сидя на земле, всё била и била о землю рукой, и в исступлении кричала:

– Хватайте его! Убейте его!

Неровной шаткой походкой Варавва медленно шёл к своему дому. Одной рукой он держал небольшой мешочек со смоквами, другой прижимал к рваной ране на голове пучок травы с запекшейся на ней кровью. Мысли его путались, и каждый шаг отдавался резким горячим толчком где-то в самой середине головы.

Наконец, он подошёл к дому. Это была очень низкая хижина у подножья холма – почти землянка, без двери и окон.. Возле неё, играя, на земле возились две девочки пяти и семи лет, одетые в ветхие рваные платьица. Заметив Варавву, девочки вскочили и кинулись ему навстречу с радостными криками:

– Ой! Братик пришёл!

– Варавва!

Старшая девочка в тревогой спросила.

– А что это у тебя с головой?

Варавва попытался ответить с самым беспечным видом:

– Да… так… Задел о ветку… в роще.

Не почувствовав его слабости, девочки продолжили свои беззаботные расспросы:

– За восточными воротами, да?

– Да… там.

– А почему ты нас не разбудил? Мы бы пошли с тобой!

– Вас только мне и не хватало…

– Ты купался сегодня?

– Сегодня нет… Завтра пойду… Что я… купался я сегодня, купался…

– Ну почему мама не разрешает нам ходить на пруд!

– Правильно… вы же… девочки.

Через низкий дверной проём Варавва вошёл в дом – земляной пол, никакой мебели, жужжание невидимых в сумраке мух. В углу на охапке сена сидела очень худая женщина – его мать – с годовалым младенцем на руках, которого она кормила своей тощей грудью. Варавва протянул матери мешочек:

– Вот – возьми, тут смоквы.

– Да простит Господь моего сыночка!… Повесь его.

Варавва обернулся к двери и повесил мешочек на гвоздь, торчащий в растрескавшемся дверном косяке. Приглядевшись к сыну, мать положила ребёнка на сено, встала и усталым спокойным голосом сказала:

– Пойдём, твою рану надо промыть.

Мать обняла Варавву и вывела его наружу к большому глиняному бочонку с обломанными краями. Хорошо выскобленной тыквенной плошкой она зачерпнула воду из бочонка и в несколько приёмов промыла рану на голове согнувшегося в поясе Варавве. От прикосновения материнской руки, счищавшей присохшую грязь и кровь Варавва взвизгнул:

– Уй! Больно!

Не обращая на это внимания, мать заговорила о том, что уже давно терзало ей душу:

– Когда-нибудь они убьют тебя… За несколько смокв или пригоршню бобов…. Горе мне…

– Что ты, мама, я ловкий… Никому меня не поймать… И вообще, я буду жить вечно!

– Не святотатствуй!… Как мне жаль, что ты не ходишь в синагогу.

– Как же я туда приду, мама?

– Как жаль.. Ты совсем не знаешь Закона… Как ты будешь жить…

Прополоскав в чистой воде какую-то тряпку, мать протянула её Варавве:

– Прижми к ране и полежи в доме…. Сара, Ребекка, не шумите, пусть Варавва поспит.

Она снова обняла Варавву и проводила его в дом. Варавва лёг поудобнее на сено рядом со своим братиком, и глаза его закрылись сами собой. Мать села прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Минуту-другую они молчали. Варавва почувствовал, что засыпает, а его мать погрузилась в тягостные раздумья. И без того невесёлое, её лице ещё больше помрачнело:

– Утром обошла весь город… Нигде не было работы… Хорошо, что ты принёс смоквы. И Мария дала немного молока и хлеба. Слава Богу, теперь есть, чем покормить младших. Поешь и ты, вот хлеб.

Откуда-то из складок платья мать достала кусок хлеба и вложила его в руку сыну. Не открывая глаз, он начал есть – навалившиеся на него слабость и сонливость чуть-чуть отступили. А мать продолжала:

– Господи, благослови семью Иосифа! И особо, жену его Марию! Если бы не они, нам бы не выжить…

– Да, они добрые люди… – тихонечко отозвался Варавва… – Только их дети играют с Сарой и Ребеккой… И никогда не дразнятся.

– Хоть бы ты подружился с Иисусом. Он такой замечательный мальчик! Твой одногодок, а говорят, знает Закон не хуже раввинов.

– Как я с ним подружусь? Он почти никуда не ходит… кроме синагоги…

– Полежи тут, поспи. А я схожу ещё раз в город.

Мать встала и вышла из дома. Доев хлеб, Варавва вытянулся в струнку, зевнул и потянулся. Потом вдруг встал – от этого у него закружилась голова, и ему пришлось опереться на стену. Когда кружение в голове прекратилось, Варавва подошёл к двери и выбрал из своего мешочка самую лучшую смокву, откусил от неё кусочек и тщательно его разжевал. Потом он лёг на сено лицом к брату, который в этот момент энергично обсасывал свой крохотный кулачок, и пальцем стал засовывать ему в ротик разжёванную смокву. Тому это сначала не понравилось – он закрутил головой и тихонечко захныкал. Но уже через несколько секунд он улыбнулся и стал дожёвывать смокву своими беззубыми дёснами. Варавва улыбнулся улыбке брата, откинулся на спину и то ли мгновенно уснул, то ли потерял сознание.

Он проснулся через несколько часов. В доме никого не было. Вставать не хотелось. Он ещё немножко полежал, любуясь пыльными лучами солнца, проникающие через щели в крыше, и прошептал:

– Как хорошо!

Но едва пошевелившись, Варавва поморщился от боли и осторожно притронулся рукой к ране на своей голове, прикрытой присохшей тряпкой. Слегка подёргав тряпку, он понял, что так просто её не оторвать, а оторвать почему-то очень хотелось. Тогда он встал, вышел из дома и остановился, опершись на стену. Его сёстры играли с маленьким братиком и не заметили его. Варавва окликнул их:

– А где мама?

– Ещё не вернулась.

– А-аа…

Варавва подошёл к бочонку с водой и, поливая присохшую к голове тряпку, помаленьку отодрал её, изредка «уйкая» от боли. Затем он вылил полную плошку себе на голову и расправил мокрые волосы ладонями. Потом он наполнил плошку ещё раз и напился. После чего сообщил девочкам:

– Я пойду в город.

– Останься, поиграем?

– Как я буду с вами играть… Я уже большой.

Понурив голову Варавва шёл по узенькой улочке мимо бедных домов и убогих лавчонок. Завидев его, их жильцы и хозяева не скупились на язвительные реплики:

– Проходи, проходи!

– Сын побирушки идёт…

– Хорошо, что один, без своей шайки!

– Что будет с нами, когда они вырастут!

– Он недостоин называться иудеем!

– А проломил таки ему кто-то голову!

– Уж я бы ударил посильнее!

Подняв голову, в нескольких шагах от себя Варавва увидел шедшего ему навстречу знакомого мальчика – �

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?