Одной крови…

Города, как будто, и нет. Еще минуту назад был…, всеми цветами светилась реклама, перемигивались светофоры, машины, потоком, во всех направлениях…, но все это, минуту назад. А потом только темнота и ощущение бесконечного пространства, вселенского одиночества и тревоги.

И пусть все знают, все предупреждены – экономический кризис, расшатанная экология, истощенные сверх всякой меры энергетические ресурсы…, об этом ежедневно напоминают по всем каналам симпатичные ведущие, популярные актеры и стареющие политики. Но наступают эти полчаса, и становиться тихо и страшно. К тому же, с балкона восемьдесят шестого этажа темнота воспринимается совсем не так, как с асфальта или из салона заглохшего автомобиля…

Порыв ветра врывается на балкон, вынуждая женщину натягивать шаль, темную паутину, которая спасает от ночного, холодного воздуха. Она отступает, находит на ощупь кресло и опускается в него. Все в порядке – уговаривает она себя – надо просто подождать, перетерпеть, но ее решимости надолго не хватает. В конце концов, она закрывает глаза, позволяя прошлому вернуться…, порой, только в нем и есть спасение.

Дорога? Что ж, пусть будет дорога…, серо-гранитный асфальт, разлинованный двойной белой полосой – растянутый на многие мили знак равенства…

«Когда я смотрю на дорогу, например, как эта асфальтированная полоса, или та, с которой я только что свернул, непременно вспоминаю слова одного моего приятеля:

– Только на прямых дорогах, особенно если предстоит проехать не одну сотню километров, а поворотов на ней, как бананов в сосновом лесу, только на таких дорогах можно почувствовать свободу. Дым сигареты в салоне, приемник принимает какую-то забытую радиостанцию, где невнятно говорящий ди-джей представляет старый добрый рок-н-ролл…. Именно такой вкус у свободы! Именно так она выглядит, для тех, кто не умеет летать…»

Женщина открывает глаза, смотрит в темноту и шепчет…

– Что-то еще было, до этого…. Пожалуйста, еще немного…, еще чуть-чуть, но чтобы обязательно до…

«…как город известен с 18… года. Благодаря неустанной заботе правительства и продуманной политике Управления лесного хозяйства, а на данный момент городское лесное хозяйство является одним из самых крупных не только в регионе, но и на всем Западном побережье. Это привлекает сюда огромное количество охотников и других любителей природы. Полноценный и разнообразный отдых, тесное общение с природой и с местным, приветливым и дружелюбным населением восстановят ваши силы и станут основой для последующего высокопроизводительного труда на благо…»

– Чертов город, до сих пор он не отпускает…, что ж, пусть будет город…

«…семейство волков, отличающихся большими размерами, как женских, так и мужских особей, а также, имеющими характерные серебристые вкрапления (до полного изменения цвета) в окрас…»

Женщина вновь закрывает глаза, закутывается в шаль и замирает…

Шоссе это – сплошные повороты, самые терпеливые доходили при счете до шестидесяти семи. И это, прошу заметить, на тридцать без малого миль пути – именно столько набегает на одометре, если считать от съезда с WR – 089 до указателя непосредственно перед городом. Шоссе UW-109 по «Межрегиональному реестру дорог». По обе стороны дороги, вплотную к асфальтовому покрытию подходил лес, где смешанный, где сосновый, но неизменно настоящий, старинный, из-за него на дороге всегда сумеречно, даже в полдень, когда солнце светит изо всех сил.

Мэрия ежегодно обращается в Дорожное управление с предложением расширить дородное полотно, а линию леса отнести от дороги, метров на тридцать. В Управлении принимают данное предложение, проверяют расчеты, даже включают в расходную часть годового бюджета, но…, но на этом все и заканчивается. И так несколько десятилетий подряд, хотя, если подумать, кому и зачем это надо? Большую часть года, по шоссе UW-109 машины не то, что потоком не идут – две редко разъезжаются за весь день. Пустынное шоссе – так следовало бы его называть, потому что две недели в году – не в счет…

Хотя, на две недели эта дорога действительно меняется. Сплошным потоком, занимая порой и встречную полосу, в город двигаются автомобили, превращая пустынное шоссе в городскую улицу, да еще в час пик. Медленное, раздражающее течение, сравнимое, разве что, с известной Рекой Забвения. По вполне справедливому закону, скорость передвижение таких потоков снижается, и только редкие смельчаки, кому до смерти надоели то и дело вспыхивающие стоп-сигналы идущей впереди машины, отказывается плыть по течению. Они, не включая сигнала поворота, вырываются из колонны и несутся вперед по встречной полосе. Но с каждым годом, и это следует отметить, как плюс работе Государственной Инспекции управления дорожным движением, водители становятся все более дисциплинированными, а безответственных смельчаков становится все меньше и меньше. Теперь водитель предпочитают использовать слова или, в крайнем случае, международные жесты.

Изящные и громоздкие, большие, комфортабельно-неповоротливые или маленьких, скоростные юркие, но всегда баснословно дорогие автомобили везут на охотничью забаву настоящих мужчин. Мужчин, которые всему знают цену, мужчин-охотников. Бравые парни, отмеченные славою, шрамами и женским вниманием. Именно для них, тихий, незаметный город в центр Мира. Целых две недели в году…

Они точно знают, когда следует палить из ружей, когда следует разговаривать, а когда можно поймать пробегающую мимо официантку, чтобы ущипнуть ее за грудь или шлепнуть по заду, доставляя удовольствие себе, окружающим, да чего греха таить и официантке, в конце концов, это ведь щедрость и знак внимания. А какие разговоры они ведут! О том, например, как в прошлый сезон был завален медведь – одним выстрелом в темное время суток, практически, только на шорох за спиной. Или о том, как пришлось один на один, с волком, когда патроны неожиданно закончились, а в руке только верный нож…, и сколько было крови, и как потом пришлось вдоль ручья, и какая была Луна…

И только дорога, но и город, действительно преображаются…

И все что рассказывают – истинная правда, ну, про любовь местных жителей к гостям. Их даже старший инспектор любит, и это несмотря на то, что для поддержания порядка ему приходится нанимать пять-шесть крепких парней-добровольцев. Все равно любит, и искренне рад тому, что в его родном городе что-то приходит в движение, меняется не с течением поколений, а прямо на глазах. А горожанки?! В эти дни в них вселялся какой-то добрый и веселый демон. Юбки их, словно сами по себе укорачивались, а то, что тщательно скрывалось до этого, теперь оказывалось на виду, даже при легком наклоне. Линия декольте на платьях резко бросались вниз, удивленные такой свободой разномастные груди, выглядывают в разрезы тканей, так и норовя выскользнуть. Лифчик, как предмет одежды естественным образом забывался в шкафах, а ажурные чулки, соблазнительной сетью, наползают на женские ноги, готовые, правда, в любой момент соскользнуть. Пожалуй, это единственные сети, в которых приезжие мужчины путаются с огромным удовольствием. Горожанки рады были много и даром…, но, конечно, не все, попадались такие, что не понимали своего…

В общем, начало охотничьего сезона, заменяло жителям города венецианский карнавал, стихийное бедствие, Олимпийские игры и покушение на жизнь президента. Жизнь городка менялась коренным и, наверное, лучшим образом. Цены на номера в здешней гостинице взлетали до уровня столичных "Метрополя" и "Хилтона". Каждый свободный закуток в домах жителей сдавался внаем. Естественно, с полным пансионом и ужином из принесенной добычи, а при отсутствии таковой, из холодильника радушной хозяйки и другими прелестями вечерней жизни, переходящими частенько за полночь. Ресторан, четыре бара, несколько кафе работали, не закрываясь, становясь свидетелями неудержимого охотничьего хвастовства, переходящего в стычки. Это было весело. Местные магазины, аптеки и заправки делали за эти две недели годовой товарооборот. А помимо всего этого, что тоже не маловажно, охотничий сезон давал темы для общения на весь оставшийся, до нового нашествия, год.

Суматоха начиналась, приблизительно, за неделю. Самые предусмотрительные из охотников бронировали места в гостинице или извлекали затертые визитки и набирали забытые номера телефонов, страхуя свой комфорт. Самые предусмотрительные, раскошеливались на скромные подарки местным прелестницам, причем скромность эта находилась в прямой зависимости от того впечатления, которое последние произвели на первых. Постепенно деятельность эта набирала обороты, затягивая в свой водоворот и тех, кто не попадал в число самых предусмотрительных, но не менее чем последние любил, когда отдых сопровождается всем необходимым…

О, если бы слово имело прежнюю силу и власть, этот синий «Ford» никогда не добрался бы до города. Водитель ехал слишком аккуратно, слишком соблюдая правила дорожного движения. Правда, на то у него были свои причины. Во-первых, он еще не расплатился за свой первый новенький автомобиль, а, кроме того, молодой человек вовсе и не был охотником. Он ехал домой, к родителям, с целью…

– …мне всегда нравилось здесь, – молодой человек повернулся к девушке, которая сидела на соседнем сиденье, и никак не реагировала на это ностальгическое сообщение. Юноша взглянул на дорогу и продолжил, – живя в столице, я очень сильно тосковал по родным местам, по лесу, ну и вообще.

–А почему не вернулся? – равнодушным голосом поинтересовалась девушка.

Оказалось, что девушка все же прислушивается к речи молодого человека, хотя, скорее от скуки, нежели чем действительно интересуясь его словами.

– Я учился. Нашел хорошую работу. Карьера пошла вверх. А, кроме того, я познакомился с тобой…

– Да уж, действительно, – нехотя, да еще и с язвинкой, согласилась девушка, по-прежнему глядя на лес за окном автомобиля.

– Ника, я ведь сказал тебе, что я не прав!

– А я здесь причем? Это не я осталась стоять посреди дороги, а тот парнишка.

– Ника, ты дуешься на меня из-за того, что я не подвез какого-то дорожного бродягу, – воскликнул юноша.

– А ты знаешь, – Вероника резко повернулась к юноше, – как обидно стоять вот так на дороге, а вот такие правильные едут мимо…

– Но послушай, Ника…, – попробовал призвать девушку к здравому смыслу собеседник.

– Нет, Марк, это ты послушай, – Ника смотрела на Марка, как безжалостный судья смотрит на обвиняемого, – а если бы судьба свела нас вот таким образом. Дала бы нам шанс встретиться на дороге. Ты бы проехал мимо! – вряд ли такой довод можно назвать логичным и продуманным, но Вероника была девушкой, для которой понятие логики имело свой собственный, большинству недоступный, смысл.

– Мимо тебя – нет, – попробовал пошутить и одновременно сделать попытку помириться Марк, но только подлил масла.

– О, да, конечно, ты бы остановился. Подобрал бы меня, а потом, в каком-нибудь клоповнике заставил бы за такую доброту расплачиваться, – выдала девушка, и словно с удовлетворением, отвернулась, вновь заинтересовавшись лесом.

Ответных слов у Марка не нашлось, он лишь чертыхнулся про себя и, опять же, про себя, предположил, что у его подружки неожиданно начались критические дни. В такие дни, она действительно была невыносима и в печали, и в радости.

Какое-то время они ехали в тишине, если не считать непрерывные сигналы едущих сзади машин, которые пытались заставить Марка ехать хоть немного быстрее. Юноша потянулся к приемнику, решив заглушить крикунов и хоть как-то развеять напряжение в салоне. Некоторое время он сосредоточенно переключал каналы, прислушиваясь к раздающимся в эфире звукам. Вдруг Вероника отвернулась от окна и буквально огорошила молодого человека следующим сообщением:

– Я, наверное, вернусь домой, Марк. Высадишь меня около стоянки, а перед родителями извинишься и придумаешь, что-нибудь, чтобы их не обидеть. Ладно?

– Господи, Вероника, что еще случилось?! – Марк занервничал.

В памяти, жутким кошмаром пронеслись его уговоры, просьбы и бесконечные беседы, несколько недель подряд, день за днем. Он вспомнил и ужаснулся перед перспективой начать все сначала. А девушка, тем временем, сделала попытку объяснить:

– Я думаю, что мы торопимся со свадьбой…

– Торопимся?! – юноша, чуть было не подпрыгнул на сидении, – мы знакомы уже четыре года и из них, минимум два – любовники. Мы уже больше года живем вместе! Это что, ничего не значит?!

– А что это значит? – словно впервые услышав о том, что совместное проживание это несколько больше, чем интимные отношения, и, заинтересовавшись этим открытием, вопросительно посмотрела на Марка.

– Ты издеваешься надо мной, да? – Марк почти кипел, он нервно стукнул по рулевому колесу, невольно застав машину вильнуть.

Из сообщений, которые тут же родились за пределами салона автомобиля, можно было понять, что он не только плохой водитель, но и как человек вряд ли достоин жизни.

–Нет, что ты, – голос Вероники был спокойным и даже удивленным, – но ты не ответил на мой вопрос. Объясни мне, что же значит наше с тобой совместное проживание?

– Как что значит! Мы живем вместе, у нас общий дом. Ты мне почти как жена. Разве этого мало?

– Но ведь и не много, – пожала плечами Вероника, – если как следует разобраться. Всего лишь общая постель, общая кухня и общий телевизор. Больше ничего общего у нас с тобой нет.

– Но чувства…

– Чувства, – голос Вероники неожиданно пошел вверх, – про какие это чувства ты говоришь? Может быть про любовь!

– Ну, да, я ведь люблю тебя.

– А я думаю, что ты любишь те деньги, которые в меня вложил, – выдала Вероника совершенно непонятный аргумент, – и боишься, что потеря их без возврата…

– Ну, ты и стерва, – не выдерживает Марк, и, стараясь не смотреть на подругу, сосредотачивается на дороге, более того, даже добавил газ.

Водители позади, ликуют и готовы прощать…

А до города остается всего пара-тройка поворотов, плюс до дома минут двадцать езды, если, конечно, ехать не через центр, а вдоль кромке леса…

– Значит вот, кто я для тебя, – Вероника начинает орать, Марк болезненно морщиться, высокий визгливый голос подруги бьет ему по ушам, а заткнуть их он не может, руки заняты, – сука! Значит, так ты ко мне относишься, как к суке. Останови машину! Останови машину и катись к черту со своей свадьбой!

– Вероника, Вероника, – бормочет Марк, – ну успокойся, я просто…

Он испуган. Он растерян. Он чувствует себя виноватым. Он готов на все, чтобы исправить свои слова, только не знает, как это можно сделать. Где-то в глубине, всплывает мысль о том, что Вероника очень давно хотела что-нибудь с бриллиантом, даже показывала ему, что именно. Марк готов на траты и сверхурочную работу, лишь бы подруга успокоилась. Но не тут-то было.

– Останови машину или я выпрыгну…, – ее рука шарит по обивке двери в поисках нужного рычажка.

– Перестань, Вероника, я прошу! Что ты делаешь!

Боковым зрением он видит, как Вероника пытается открыть дверцу и что через пару секунд ей это обязательно удастся. Ему ничего не остается делать, как резко вильнуть в сторону, заскочить на тротуар и там остановиться. Вероника справляется с дверью, выскакивает из машины и бежит от нее прочь. Марк вынужден следовать за ней, а девушка бежит неизвестно куда, совершенно не глядя при этом перед собой, и уже через два десятка шагов пытается сбить с ног здорового парня, внешность которого кажется Марку знакомой. Марк, тем временем, почти догоняет подругу, хочет что-то сказать, но его опережает Вероника.

– Помогите, он хочет меня изнасиловать, – кричит она, обращаясь к прохожему.

Марк буквально вмерзает в асфальт. Тот, другой парень, поддерживает Веронику и рассматривает издалека Марка. Потом берет девушку под руку, говорит ей что-то и вместе они приближается к нему.

– Этот хлюпик – извращенец, – удивленно произносит прохожий, а потом неожиданно начинает хохотать.

Марк с некоторым облегчением узнает своего одноклассника, Сибура Полянски.

– Привет, Марк, – произносит между приступами хохота бывший одноклассник.

– Привет, Сибур, – бормочет Марк, с трудом представляя, как ему выйти из этой, совершенно глупой ситуации.

– Значит, ты теперь у нас извращенец, – судя по всему, шутит Сибур.

– Она моя невеста, – бухает Марк, и чувствует, что сделал это совсем не к месту, но ситуация как-то вдруг нормализуется.

– Значит, вы – Сибур, – произносит девушка, и с улыбкой протягивает руку, – я – Вероника.

– Очень приятно, – с улыбкой, чуть поклонившись, отвечает новый знакомец.

– Извините, я пошутила, – просто объясняет она свое нелепое поведение, и считает, по-видимому, что этого вполне достаточно, чтобы закрыть вопрос.

– Дела семейные, – пожимает плечами Сибур, но по нему видно, что он уже забыл и об увиденном, и об услышанном.

Вероника тем временем приближается к Марку, обнимает его и целует изо всех сил, практически взасос. Марк, который и так выбит из колеи, краснеет, как помидор и слабо пытается отодвинуться от девушки, которая, напротив, вовсе, и не собирается его отпускать.

– Пойдем, дорогой, – отрывается, наконец, Вероника от жениха, цепляет его под руку и тянет к машине.

– Ты надолго, домой, – Сибур окликает Марка, когда тот распахивает перед Вероникой дверцу, чтобы усадить свою взбалмошную подругу.

– Неделю, может быть две, пробудем, – откликается юноша.

– Надеюсь, ты не забыл – охота, – напоминает Сибур, – все как в старые времена.

– Да-да, конечно, я помню, – кивает Марк, готовый в этот момент согласиться со всем, лишь бы уехать с этой улицы, с этого тротуара и выскочить, наконец, из этого промежутка времени.

– Это хорошо, – Сибур, взмахивает на прощание рукой и сворачивает в какой-то переулок.

– Наконец-то, – вздыхает про себя Марк и захлопывает дверцу со стороны девушки, обходит машину и усаживается на свое место.

Машина плавно трогается с места, постояв положенное время, в ожидании разрыва в потоке автомобилей со спешащими охотниками. Марк постепенно успокаивался, Вероника весело трещит о каких-то пустяках, словно не было, буквально, десять минут назад шторма, который развел бы навсегда многие молодые пары, а может быть, и семьи со стажем. Но все дело в том, что Вероника и Марк не совсем тот случай.

– Марк, а нет здесь где-нибудь какого-нибудь укромного местечка, – интересуется вдруг Вероника.

– Потерпи немного, – не правильно понимает ее спутник, – еще минут пятнадцать и мы дома…

– За это время я могла бы дважды получить удовольствие, – девушка мягко кладет руку на ногу Марка.

– Что с тобой, – Марк понимает, куда клонит его неуемная подруга, – Ника, это маленький город, здесь вряд ли можно найти укромное место. А, кроме того, в машине, по-моему, не очень удобно…

– Давно? – мгновенно охладившись, интересуется Вероника и отдергивает руку.

– Что давно? – не понимает вопроса парень.

– Неудобно в машине, – поясняет подруга, – сутки еще не прошли, как ты жарил меня на заднем сиденье, чуть ли не посредине шоссе.

– Но ты сама…

– Что?! Так это я сама загнала себя на заднее сиденье, разорвала мою любимую блузку, а потом, наверное, в порыве страсти даже укусила себя за задницу. Чтобы больше никогда не появляться на пляже…

– Хорошо, Ника, хорошо, – Марк чувствует, что безумие приближается к нему семимильными шагами, – сейчас я сверну в сторону и сделаю все, что ты хочешь…

– Успокойся, милый, – холодно произносит Вероника, словно речь идет о посещении соревнований по боксу, – разве я похожа на сексуально озабоченную особу? Если надо, я вполне могу потерпеть, например, до завтра, или несколько недель, или…

– Господи, Ника, что я такого сделал, что ты устроила мне все это? – не выдерживает Марк, бросает руль и воздевает руки вверх.

– Марк, ты был не прав, когда оставил того парнишку на дороге, – в голосе Вероники звучит торжество, и она в очередной раз отворачивается от юноши, на этот раз уже победительницей.

Прошла минута, может быть, две и Вероника начала насвистывать какой-то мотивчик, а еще через пять, поинтересовалась, уверен ли Марк, что подарок, который она нашла в одном из антикварных магазинов столицы понравиться его матери. Да, вот так проходили бури у этой пары. Ответить Марк не успел – из-за поворота показался дом. Знакомый палисадник, знакомый заборчик, полосатая, бело-синяя лавочка – все это дорого и любимо с детства. Казалось, еще вчера он ходил в школу, а вот уже везет в дом невесту…. Что-то ностальгическое кольнуло у него в сердце, и Марк почувствовал ком в горле.

– Приехали почти, – произносит он, чуть охрипшим голосом и указывает на двухэтажный дом.

– Этот? – уточняет Вероника, тайком глядя на жениха.

Ей кажется, что она понимает его состояние, хотя, откуда ей, воспитанной неизвестно кем и неизвестно где, знать, что такое возвращение домой?

– Да. Там еще эмблема на почтовом ящике, голова лося на щите.

– Не вижу, – произносит медленно девушка, внимательно разглядывая все подряд почтовые ящики.

– Сейчас подъедем, будет с твоей стороны.

– А там женщина, – произносит Вероника, и кивает в сторону вышедшей на террасу дамы.

– Это моя мама, – с какой-то внутренней гордость и робостью одновременно, откликается Марк.

– Такая молодая? – искренне удивляется девушка.

– Она очень следит за собой, – а вот это, звучит гордо, словно Марк хвастается своими собственными успехами на работе, – да и родила она меня достаточно рано.

Марк тем временем сворачивает с основной дороги. Под колесами хрустит гравий, а потом машина выезжает на бетонированную широкую площадку перед гаражом, где уже стоит громоздкий, покрашенный в темно-болотный цвет, вездеход.

– Здоровый какой, – произносит Вероника, сравнивая машину Марка с этим страшилищем, имеющим пару дополнительных дуг, на которых разместились прожекторы-искатели…

– Это служебный. Отца, – поясняет Марк, – ему часто приходится ездить по лесу. Там еще две дополнительные лебедки, усиленные бамперы, цепи, чтобы не скользить зимой…

– Марк, я поняла…, это очень хорошая и очень большая машина, – перерывает список достоинств вездехода Вероника.

– Мне всегда хотелось ездить на такой, – решает оставить за собой последнее слово Марк – для него это важно. А девушка просто позволяет это сделать, потому что ей это не интересно.

Она уже рассматривает эмблему лесничества – некое чудовище с рогами, которое, только с большим трудом, можно идентифицировать, как лося, а еще пара хвойных веток и все это на кроваво-красном щите. Вероника рассматривает картинку и ждет, когда Марк поможет ей выйти, но юноша, выскочив из машины, первым делом бросается к матери с вполне понятным желанием обнять и расцеловать. Девушке, со вздохом приходится самой заботиться о себе. Правда и Марк не получает желаемого, мать тут же разворачивает сына с упреком, что тот поступает не по-джентельменски… В результате, Марк не успевает ни сюда, ни туда, а женщина, сама медленно направляется к машине. Сходятся они как раз около Марка, и тот, наконец, добирается до матери и по-детски, неловко целует ее в губы. Тут же краснеет от собственной сентиментальности, мешается, и женщинам приходится самим представляться друг другу.

– Регина, – произносит женщина и протягивает руку.

– Вероника, – девушка аккуратно пожимает ухоженную и теплую руку и произносит, с целью уточнить, – просто Регина?

– Да, так, по-моему, лучше всего.

Веронике ничего не остается, как принять предложенные правила, к тому времени Марк окончательно приходит в себя и вмешивается…

– Мама, это Вероника. Это о ней я писал тебе.

– А это моя мама, – поворачивается Марк к Веронике.

Женщина и девушка не останавливают Марка, давая ему возможность не быть не вежливым. Они даже имитируют двукратный поцелуй, поочередно прижавшись левой и правой щекой.

– Устали в дороге? – интересуется женщина, то ли из вежливости, то ли, действительно переживая за девушку, и добавляет, – дорога-то от столицы до нашего медвежьего угла не близкая.

– Совсем чуть-чуть, – признается девушка.

– Давайте пройдем в дом, – Регина берет Веронику под руку.

– Я только вещи…, – пытается остановиться Вероника, но Регина отмахивается рукой.

– Вот еще. Сумками пусть займутся мужчины.

Тем временем на пороге появляется мужчина. Большой, с едва заметным брюшком, но еще в форме, не лишенной приятности. Марк, едва не взвизгнув от радости, бросается к нему в объятия.

– Давно не виделись, – поясняет ситуацию Регина, – а с детства души друг в друге не чают.

Веронике почему-то становиться зябко и она нервно поводит плечами, стараясь сделать это незаметно.

– Как дела, сын? – произносит отец, глядя почему-то не на Марка, а на его спутницу, и Вероника чувствует, что ее оставили без платья и не намерены останавливаться, хорошо, что хоть только глазами.

– Хорошо, – они снова обнимаются, и Веронике кажется, что они готовы заплакать от радости, – Вероника, это мой папа, Михаил Васильевич. А это Вероника, моя невеста.

– Рады. Очень рады…

Не понятно только о ком он говорит во множественном числе, то ли о себе, то ли еще и о Регине. Объятия Михаила Васильевича распахиваются, и он быстро приближается, чтобы обнять по-отечески будущую невестку. Вероника делает шаг и невольно сжимается, но ситуацию разряжает вовремя вмешавшаяся Регина. Она встает на пути мужа и девушке достаться только рука. Она легонько пожимает ее и чувствует, что в ответ она попала в капкан на медведя, но приходиться улыбаться, и про себя благодарить женщину. Веронике с трудом вериться, что из объятий Михаила Васильевича она смогла бы выйти с целыми конечностями и ребрами.

– Мальчики, – чтобы не затягивать сцену у двери, командует Регина, – вещи в дом, – потом поворачивается к девушке, – уж извините его, Михаил Васильевич чаще общается с медведями и волками, чем с людьми. Так что, можете не обращать на него внимание.

На такое предложение тяжело ответить, никого не обидев, поэтому Вероника просто кивает, показывая таким образом, что приняла это к сведенью. Регина тем временем аккуратно ведет гостью к двери, а мужчины начинают выгрузку, тут же найдя какую-то общую тему из местного списка. Слышится их смех и крепкие словечки местного фольклора.

– Пришлось ночевать в дороге? – продвигаясь в дом, поинтересовалась Регина.

– Пришлось, – замешкавшись на мгновение, ответила Вероника и пояснила, – всего одну ночь, в дорожном отеле «Случайная встреча». Марк ехал не очень быстро, осторожничал.

– Да, такой уж он, мой мальчик. Аккуратный и осторожный…

Вероника молчит в ответ, перед ней опять дилемма, поддержать мнение женщины или возразить…, но девушка предпочитает просто смолчать. Ей все еще не по себе…

– Он не обижает тебя? – с трудно воспринимаемой интуицией интересуется Регина.

– Нет, – удивленно смотрит на женщину Вероника, – бывает, конечно, мы ссоримся, но ведь без этого не бывает близких отношений.

– Да, – кивает Регина и неожиданно спрашивает, – я действительно старо выгляжу?

– Нет, что вы?! – удивляется вопросу Вероника.

– Тогда, я думаю, имеет смысл говорить мне – ты, или зови меня просто по имени. Я прошу, а точнее, настаиваю.

– Хорошо, – смеется Вероника, строгий голос Регины был всего-навсего маскировка шутливой просьбы.

– У Вас…, у тебя красивое имя, – старается сделать комплемент Вероника.

– Не очень, – морщится Регина, – но никуда не денешься, а вот твое, мне действительно симпатично.

– Регина красивее, оно…, изящнее, – осторожно возражает Вероника.

– Спасибо, – улыбается Регина, – бывала когда-нибудь в подобных городишках?

– Нет, – признается гостья, – я, ведь, дитя больших городов, точнее столицы…

Еще несколько ступеней и женщины оказываются в гостиной.

– Вот так выглядит этот дом изнутри, – разводит руками Регина.

– Очень мило, – делает очередной комплемент девушка и снова не очень удачный.

– Вероника, не обязательно стараться мне сделать приятно, если ты, вдруг, не согласна…

– Я честно говорю, только мне не по себе от чучел.

Вероника имеет в виду те головы животных, которые, как украшения развешены по стенам гостиной.

– Сразу видно, что ты не здешняя. Многие местные жители восприняли бы это как оскорбление дома, но только не я.

– Правда, я не обидела тебя?

– Конечно, не обидела, – спокойно произносит Регина и даже ободряюще подмигивает девушке, – я тоже, не местная.

Гостья виновато улыбнулась в ответ. Ей хотелось продолжить разговор, но она не знала, какая тема будет подходящей, поэтому промолчала. Регина выпустила руку девушки и подошла к окну, что-то там, за пределами дома натолкнуло ее на мысль, и она озвучила ее, повернувшись к гостье.

– Марк выбрал не самое удачное время для приезда, – женщина неодобрительно покачала головой, а глаза ее потемнели, словно она опечалилась.

– Почему? – удивилась девушка, ей почему-то захотелось коснуться волос этой странной женщины.

– Охотничий сезон, – поясняет Регина, – толпы приезжих. А публика в основном такая, – она делает неопределенно-неодобрительный жест рукой, – одним словом охотники. Тебе самой, не приходилось баловаться охотничьим ружьем?

– Нет, что ты!

– А ты как будто испугалась?

– Меня пугает огнестрельное оружие, особенно звук, да и вид тоже. Оно какое-то неправильное.

– О чем это ты? – Регине еще не приходилось слышать такой характеристики в адрес оружия.

– Понимаешь, оно не гармонирует с природой, с животными. Природа не создала аналога огнестрельного оружия для животных… Наверное, непонятно…

– Продолжай, это интересно, давай только пройдем в кухню и я наведу тебе чай… или кофе, – последние два слова Регина произнесла, как вопрос.

– Лучше чай.

– Отлично, но об оружие. Оно не гармонично…

– Огнестрельное оружие не гармонично, – поправляет женщину Вероника.

– А нож, копье, стрела…

– Холодное оружие, как раз наоборот. Есть же зубы, колючки. Человек повторил природу, приспособил для себя то, чего лишен.

– Понятно. Хотя, с другой стороны, ведь и сам человек не гармоничен. С чего же ему создавать гармоничные вещи?

– Хотелось бы не согласиться. Точнее поправить, не всякий человек.

– Не всякий? Ты говоришь о ком-то конкретном или просто теоретизируешь?

– Да. Вот сегодня, например, мы встретили на улице парня. К сожалению, я не помню его имени, кажется Сабур или…

– Сибур Полянски, – подсказывает Регина.

– Да-да. Вот на него смотришь и чувствуешь, что он словно древний человек. Неандерталец какой-нибудь. В нем чувствуется сила. Такого человека легко представить где-нибудь на пляже, где он занимается серфингом, но не за компьютером. Понимаешь?

– Ошибка, дорогая Вероника, ой, какая ошибка, – неожиданно для девушки рассмеялась Регина.

– То есть?

– Сибур Полянски компьютерный бог или, скорее всего, демон – это кому как. Немалая часть его жизни посвящена тяжкому греху хакерства, – не смотря на явные шутливые нотки, Регина серьезна.