Папа сможет?

Мало родить ребенка, главное – воспитать его человеком

Мне кажется, мы хотим от подростков того, чего сами в своей жизни реализовать не сумели. Как правило, родители издеваются над своими детьми, желая видеть в них… По сути, дети – это часто полигон для отработки твоих собственных комплексов. Ребенка можно с детства затаскать по разным секциям: тут он на балете, тут на английском, тут на фехтовании, тут он на компьютерной графике, там-сям. У них детства просто нет. Это один пример издевательства отцов и матерей над чадом.

Скажите, пожалуйста, многие ли из вас имеют опыт христианского детства? Считаные единицы. Подавляющее число людей не имеет опыта христианского детства, христианского подросткового периода и христианской юности. Как правило, эти периоды жизни были прожиты без Христа, без Церкви, без христианского воспитания. Мы даже не знаем, как себя вести в детстве по-христиански. Потому что мы пришли к Богу уже в грехах своих, нося на себе шрамы прожитой жизни. С покаянием пришли уже в зрелом возрасте зализывать раны. А потом мы хотим, чтобы дети наши избежали наших ошибок, чтобы они были о-го-го какие, потому что мы были ох-ох-ох какие. Мы теперь не знаем, как к этому приступить. Мы над ними издеваемся отчасти потому, что чего-то хотим от них, но толком не знаем, как это сделать, и тыкаемся наугад.

Я, во-первых, думаю, что все те работы, которые проводят с детьми на приходах или родители сами, или кто-то еще – походы, всякие секции спортивные, какие-нибудь кружки по изучению чего-то, лекции, беседы, внеклассная работа, – все это не пропадет. Нет таких событий и вещей, действий и усилий, которые не имели бы никакого эффекта. Все, что вы делаете, приносит пользу, просто результат не такой, как вы хотите. Вы же поймите, какая война с человеком идет. Ведь сегодня против человека объявлена настоящая война. То есть с человеком воюют двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. А мы пытаемся вылечить и спасти человека за два часа в неделю в течение воскресенья и, может, еще часик потом, на внеклассной или внеслужебной работе. Мало это, несопоставимая доля. Враг воевать не перестает, а мы едва-едва успеваем зализывать свои свежие раны и залечиваться.

Поэтому давайте поймем несколько вещей. Во-первых, мы не знаем, как спасти детей от этих опасностей. У нас просто нет этого опыта. Во-вторых, в нашем детстве не было таких угроз, которые есть сегодня. Мы сейчас живем в информационном времени. Раньше какой-нибудь небольшой текст на папиросной бумаге или книжка какая-нибудь самиздатовская могли для человека быть сокровищем. А сейчас он погружен в такое море информации, и я не удивлюсь, если у детей упадет способность к запоминанию и исчезнет способность к анализу информации. Они просто плавают в море информации, которая на самом деле является скрытым оружием против человека. Поэтому что тут скажешь?

Пока литургия служится, надежда есть. Просто мы не знаем, как эту борьбу вести. Но все, что вы делаете, имеет пользу. Я думаю, что нам надо хотя бы задачу-минимум решить. Надо оградить людей от полового растления и от наркотического самоубийства. Если эти самые важные вещи сделать, я думаю, уже хорошо. Потом человеку надо обязательно привить трудовые навыки, ему ведь жить дальше. Пока мы вокруг него бегаем и прыгаем, как повар вокруг жаркóго, ему хорошо. А ему жить потом надо будет самому. Надо учить детей трудиться, обязательно надо заставлять трудиться. Не знаю, с какого возраста, наверное, с первых двух-трех лет. Застелить свою постель, убрать свои тапочки, собрать свои игрушки, унести тарелку за собой в раковину. Нельзя все делать за них и возле них, и после них, и вместо них.

Мы с вами, сумасшедшие мамаши и папаши, просто эгоистами их воспитываем в подавляющем большинстве случаев. Мы всё делаем вместо них. Мы боимся на них прикрикнуть, боимся их наказать, не заставляем их помогать по дому, хотя они должны нести на себе все бóльшие и бóльшие нагрузки. Они могут научиться стирать, могут научиться гладить, могут научиться убирать в доме, они могут отцу машину помыть во дворе с ведром и губкой, они могут почистить отцу обувь и не считать это зазорным для себя. Они должны разбудить меня на работу и сварить мне яйца вкрутую, а не я должен будить их и делать им чаёк: «Сыночек, поднимайся».

Мы сплошь и рядом разбаловали своих детей. Попробуйте сказать, что это не так. В подавляющем большинстве случаев это так. А потом говорят: «Как же мне православненьким сделать моего эгоистика?» Эгоистику вообще забот ни о чем нет, как только найти в гаджете какую-нибудь гадкую картинку и рассматривать ее с неотрывным вниманием, по свойству его тинейджеровского возраста. Давайте будем спартанцами немножко.

О воспитании ребенка

Вопросы – ответы

В опрос: Все матери, естественно, хотят в будущем видеть своих детей счастливыми. Однако в это слово светские и православные мамы вкладывают разный смысл.

Для первых счастливый – значит живущий на достойном уровне в современном мире, то есть уверенный в себе, независимый, успешный. Православная же мать видит счастье ребенка в спасении его души. Совместимы ли два этих «счастья»?

Можно ли воспитать христианина, которому будет уютно в мире? Можно ли воспитывать в православном ребенке такие качества, как уверенность в себе, стремление к достатку?

Отец Андрей: Две эти цели – спасение и жизненную успешность – можно попытаться сочетать.

Но успешность не в тех категориях, о которых часто говорят: бескомплексность, материальная независимость и полная самодостаточность. Нужно привить человеку несколько самых главных, опорных качеств, на которых будет строиться и его спасение, и его нормальная мирская жизнь. Здесь я ссылаюсь на митрополита Иннокентия Московского. Он был вдовый священник, то есть знал и семейную жизнь, и жизнь монашескую. Он пишет, что человеку необходимо привить терпение и трудолюбие, которые будут нужны ему равно в деле спасения и в любой жизненной ситуации, независимо от того, какой путь он изберет: путь финансиста, политика, музыканта, водителя… Воспитывая таким образом человека, закаляя, а не развращая его, мы облегчаем ему будущие труды спасения, облегчаем и жизненный путь.

Именно на такие простые, казалось бы, вещи и нужно делать ставку. Причем сразу, с пеленок. Добавим сюда воспитание милосердия – сострадание к тем, кто болен и стар, – плюс эстетическое воспитание. Согласитесь, всем без различия в талантах и материальном благополучии необходимы терпение, целеустремленность, трудолюбие.

Вопрос: Если конкретно, как воспитывать терпение в трехлетнем ребенке? Психологи говорят, что есть возрасты кризиса (три года, шесть лет и так далее), есть кризис личности, который выявляется через протест. Нужно ли родительской волей подавлять этот протест?

Отец Андрей: Нужно ставить адекватные задачи и требовать их исполнения. Ребенок должен руководствоваться не столько словами «хочу» – «не хочу», сколько словами «должен» и «обязан». Воспитание можно строить на противовесе между прощением и наказанием. Игрушки должны быть собраны, некоторая часть домашней работы должна быть на ребенке. «Руки мой, тарелку свою уноси, попросил есть и получил – съешь все до конца, ведь поросят у нас нет». Массу вещей можно смело воспитывать уже сегодня. А вот слезы и истерики нужно пресекать. То, что ребенок в состоянии делать, он должен делать. Распоясавшегося ребенка нужно ставить на место без всякой философии.

Вопрос: Всегда ли единственный ребенок в семье – эгоист?

Отец Андрей: Я убежден, что, пока у вас один ребенок, вы не сможете его правильно воспитать. Вы сильно уменьшаете ему шанс вырасти настоящим человеком. Ребенок живет не в социуме, он – один на белом свете. Ему не с кем делиться, не за кого переживать, некого защищать. Он не несет коллективную ответственность, например, за порядок в общей комнате. А ведь человек должен знать, что он не один на свете, что любовь предназначена не только ему… Два ребенка – тоже мало. Многое, конечно, зависит от пола детей, от разницы в возрасте. Но где один – там эгоизм, где два – там антагонизм. А вот где трое – там возможность христианской любви, там побежденная рознь. Трое – это уже ячейка общества, маленький социум. Это – семья.

Вопрос: А какое значение имеет разница в возрасте между детьми?

Отец Андрей: Я считаю, что, если разница между детьми составляет десять лет, у вас не два ребенка, а один и один. Если старший уже ходит в седьмой класс, а у вас на руках младший, то старший выпадет из поля вашего зрения, начнет жить сам и от вас оторвется.

Неизбежны проблемы. В воспитании младшего вам придется начинать все сначала.

Ваши дети будут как две монады, между которыми вы будете разрываться. Желательно, чтобы разница не была критична, а была, к примеру, такова, чтобы вы обоих могли держать в одних руках. Они должны вместе гулять, вместе есть…

Вопрос: Нужен ли ребенку садик?

Отец Андрей: Если детей трое – у них и дома детский садик. Не думаю, что садик неизбежен.

Разве что в каких-то отдельных ситуациях. Садик-то возник не так давно, когда ребенка пытались отчуждить от семьи и обобществить…

Вопрос: Есть мнение, что в садик нужно отдавать пораньше. Мол, так происходит необходимая закалка.

Отец Андрей: Возможно, это и так, если ребенок в семье один. Тогда есть необходимость отдать его «в люди». Если детей больше, без садика можно обойтись. Садик – вещь прикладная, от неизбежности, на тот случай, если нельзя иначе. Из садика приносятся новые слова, новый опыт. Слишком много получается у ребенка воспитателей…

Вопрос: Нужно ли ограничивать общение ребенка православным кругом?

Отец Андрей: Хороший круг общения не следует ограничивать, и стерильным своего ребенка делать не надо.

Вопрос: Когда я читаю советы старцев по воспитанию детей, мне иногда кажется, что для меня надежда воспитать достойное чадо Христово в принципе отсутствует. Потому что того благочестия, которым я должна обладать как мать, чтобы воспитывать дитя своим примером, нет и в помине. Как я могу привить дочери равнодушие к нарядам, если сама к ним неравнодушна? Получится двойной стандарт, а ребенок все равно скопирует поведение, но не послушается совета.

Отец Андрей: Боюсь показаться назойливым, но совет здесь один: рожайте второго ребенка. Вы начнете жить аскетичнее, у вас останется меньше времени на себя. Ребенок будет помнить маму работающую, маму заботящуюся. Ведь дети копируют не слова, а образ. Мама воспитывает детей именно своим примером. Ваша жизнь усложнится, иногда вы даже пожалеете об этом… Но потом сами себе признаетесь, что только это и есть жизнь. Вы станете тем муравьем, к которому стрекозы, которые «лето красное пропели», приходят за хлебом.

Вопрос: Совместима ли «профессия матери» с профессиональной деятельностью? Должна ли потребность заниматься чем-то еще помимо воспитания ребенка вытесняться из души?

Отец Андрей: Что тут сказать? Человек – это и природа, и личность одновременно. Что касается природы, женская профессия – это материнство и тот комплекс вещей, который с ним связан. Это и домоводство, и рукоделие, и кулинария, и организация досуга и многое другое. В материнстве сконцентрированы десятки профессий, которыми сегодня занимаются узкие специалисты. Хорошая мать – это специалист в пяти-шести профессиях. Услуги в этих областях нынешние безрукие бездельницы покупают за деньги. Стоит задуматься над тем, что хорошая мать – это мультипрофессия.

Но женщина еще и личность. Наверняка есть личности, которые одарены в математике, архитектуре, дизайне… Им предстоит сочетать два этих образа жизни. Либо что-то одно приносить в жертву. Но если женщина приносит материнство в жертву, скажем, художественному таланту, она, скорее всего, потом пожалеет. Вопрос сочетания личных дарований с природной направленностью, вопрос полноценной реализации, мне кажется, самый важный для женщины. А если женщина растворена в материнстве – значит, не надо ее мучить чем-то иным.

Вопрос: А когда дети вырастут?

Отец Андрей: Внуки! Хорошая бабушка нужна всем во все века. Мы страдаем от отсутствия хороших бабушек! Сколько бабушек-склочниц, лентяек, празднословок… Ведь мы нуждаемся в этаких Аринах Родионовнах, которые знают фольклор, не боятся работы, всегда в трудах, которые сварят что-то такое, чего ты не сваришь, расскажут сказку, притчу, легенду… Бабушка – незаменимый человек! И родится она из хорошей мамы.

Иначе получается такая бабушка, которая делает химическую завивку, курит сигареты, говорит «не троньте меня, я хочу пожить для себя» и в восьмой раз выходит замуж. Так что будьте хорошей мамой, и, когда вырастут дети, вы будете очень им нужны как бабушка.

Вопрос: Приходится слышать, что дети слишком религиозных родителей часто отходят от веры оттого, что бывают ею «перекормлены». Как правильно себя вести, чтобы этого не случилось? Насколько должна быть пронизана церковностью жизнь ребенка?

Отец Андрей: Конечно, отдать человека на самотек в ожидании его будущего пробуждения – это неправильно. Перегрузить человека и навязать ему высокие аскетические стандарты Палестины, или византийскую богослужебную пышность, или русскую православную строгость – тоже неправильно. Нужно искать середину. Нужно воспитывать человека очень чутко, в состоянии сопереживания. Ведь малыш не рождается христианином.

Если вы родились в христианской семье, то вы настолько же христианин, насколько были бы бубликом, если бы родились в булочной. Душа человека должна пробудиться, раскрыться для вечности. У нее будет свой путь.

Особую роль в отдаче себя Богу может играть страдание. Кто-то приходит к Богу от ума, от больших дум, кто-то – от опыта чужой любви… В воспитании следует руководствоваться библейским принципом: Уклонись от зла и сотвори благо (Пс. 33, 14). Нужно ограждать ребенка от растленных явлений мира и побуждать к доброделанию, соответствующему его возрасту. Прежде чем он начнет поститься, научите его трудиться. Прежде чем он начнет выстаивать богослужения, пусть научится не бросать фантик мимо урны, не ломать деревья, застилать свою постель, слушаться мать. Начинать нужно с малого. И непременно нужно молиться за ребенка. А в детской молитве лучше недомолиться, чем перемолиться. От него требуются простейшие молитвы – «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу», «Отче наш», «Господи, помилуй», «Богородице Дево, радуйся». Ребенку нужно читать адаптированные жития святых. Участвовать в богослужении – в той мере, пока он не тяготится. Но по мере вырастания следует учиться прилагать труд.

Вопрос: Святитель Феофан Затворник в книге «Путь ко спасению» пишет, что, пока ребенок еще мал, он сам не может вести внутреннюю брань с грехом, а грех в нем уже не дремлет. Так что бороться за него должны родители. Для этого прежде всего родители должны подавлять в нем основные возбудители греха: самоуслаждение, своеумие (пытливость) и своеволие. Для искоренения самоуслаждения нужен очень жесткий контроль над телом (пищей, сном и так далее). Тут современная медицина, в принципе, говорит то же: есть поменьше, спать по режиму, одеваться полегче. Но на деле все равно никто не обходится без лакомств, жаления, укутывания, балования подарками. Пытливость в уме, которая ведет к развитию воображения, мечтательности, желанию узнать побольше, жажде новых впечатлений, очень даже приветствуется современной педагогикой. А без своеволия, которое святитель Феофан советует полностью подавлять родительской волей, кажется, вообще невозможно воспитать самостоятельного человека. Считается, что, подчинив волю ребенка своей, родитель не научит его мыслить и принимать самостоятельные решения, привьет множество комплексов.

Отец Андрей: Вопрос разбегается на несколько. Во-первых, эта схема вряд ли воплощалась много раз в конкретных примерах. Тот же «Домострой» XVI века – не зарисовка с натуры, а построение идеальной схемы, в которую едва ли вписывалось два-три процента семей того времени.

Существует классическая патриархальная нравственность – это многодетность, послушание родителям, хозяйственность, включенность человека в общественный труд с ранних лет, ранний выход замуж по благословению отца и матери и прочее. Теперь же патриархальный быт поломан. То хорошее, на что мы смотрим с оглядкой как на Святую Русь, наше прекрасное далёко, этакий град Китеж, – все это почти уничтожено, и многое из того, что составляло идеал нравственности, сейчас невоплотимо. Так что речь идет о творческом решении этих проблем. Многие советы, данные святыми в XIX веке, просто неприменимы теперь. Не потому, что святые ошибались, а потому, что быт революционно изменен. Человек же, внутренне оставшись тем же, во внешних проявлениях, в общественной жизни так мутировал, что многие простые и святые вещи сегодня невоплотимы. Если бы святитель Феофан жил сегодня, он наверняка бы по-другому об этом говорил.

Вопрос: А если одна отдельная семья попытается воплотить эти принципы в жизнь?

Отец Андрей: Я бы их от этого предостерег. У них нет того, что было фундаментом, базой той семьи, к которой обращался святитель Феофан. Сегодня человек, уже несколько преуспевший в церковной жизни, отдаленно напоминает человека прежних времен среднего или даже начинающего. Сегодня самое простое дается с бóльшим трудом, чем тогда более или менее сложное. Святитель Феофан обращался к людям, не столь развращенным умом и сердцем, не столь познавшим блага мира, не столь удалившимся от себя самих; к людям, не погруженным в плотный информационный поток; к людям, которые не знали и малой доли соблазнов, окружающих сегодня человека; к людям, которые вырастали в традиционной нравственной христианской атмосфере, где грехи, хотя и были, грехами и назывались. Сегодня эти же слова обращены к людям, живущим в совершенно другой ситуации. Слова-то хорошие, просто надо соотносить их с духовным уровнем слушателей.

Вопрос: Далее святитель Феофан делает вывод о том, что нужно следить за кругом чтения ребенка, и также очень жестко формулирует мысль о недопустимости для христианина таких развлечений, как театры, балаганы и прочее. Как вы считаете, для нас, в наше время, это допустимо? Вот Кураев, например, пишет, что есть вещи, которые не богоугодны и не богопротивны. Сказки, например. Может, сюда относятся и песни-танцы-театры?

Отец Андрей: Мне кажется, нейтральных вещей в мире нет. Человеку, духовно пробужденному, уже знающему высшие цели, театр не нужен…

Вопрос: Он ему не интересен?

Отец Андрей: Он может быть соблазнительно интересен, может вредить. А человеку с зауженным мысленным горизонтом, неокультуренному человеку театр может быть полезен.

Тут я повторю Гоголя: «Театр ничуть не безделица и вовсе не пустая вещь, если примешь в соображенье то, что в нем может поместиться вдруг толпа из пяти, шести тысяч человек и что вся эта толпа, ни в чем не сходная между собою, разбирая по единицам, может вдруг потрястись одним потрясеньем, зарыдать одними слезами и засмеяться одним всеобщим смехом». Этой мыслью Гоголь промучился всю жизнь. Театр – это школа воспитания. Если ставить только водевили и развлекать – это плохо, а если поставить цель воспитать, «чувства добрые лирой пробуждать», театр способен зародить в человеке высокие мысли, заронить в нем много поводов к размышлению. Я полностью разделяю категорические суждения, например, святых Иоанна Кронштадтского и Феофана Затворника о театре их времени. Но я понимаю, что сегодня для многих театр – это та ступенька, на которую многим еще надо взобраться, прежде чем ее отрицать.

Сегодняшнее пребывание в Церкви предполагает широкое образование или, по крайней мере, стремление к нему. Воцерковить современного человека – значит познакомить его с хорошей поэзией. Стихиры, каноны – это поэзия, причем не современная, а византийская. Воцерковить человека – значит привить ему музыкальный вкус, зародить любовь к другим мотивам и другим ритмам. Необходимо воспитать в нем и филологический вкус к слову: слову молитвы и слову Божию. Любовь к Церкви требует некоего исторического чутья, посвященности в целый комплекс гуманитарных проблем.

То есть современный воцерковленный человек не должен быть профаном в филологии, музыке, поэзии, истории, сектоведении и многом другом. Соответственно, хороший театр здесь не лишний.

Вопрос: Старец Сампсон (Сиверс), при том что всегда старался найти индивидуальный подход к каждому ребенку и не давал матерям обобщенных советов, всегда говорил: «Хвалить вообще никогда нельзя» (как закон). Мол, похвала развивает гордыню, и больше ничего. Что вы можете сказать по этому поводу?

Отец Андрей: Я не согласен с этим. Мальчишке, например, рвут первый зуб в жизни. Он плачет, не хочет идти к зубному врачу. Родители утешают его: «Ты же мужчина, вспомни Александра Македонского, Суворова, богатыря Илью Муромца… Ты – мужик и боль должен терпеть». Ребенок берет себя в руки, со слезами на глазах садится в кресло, ему рвут зуб, он встает с кресла, и отец ему говорит: «Ты мужчина, ты молодец. Я тобой горжусь».

Мне кажется, в таких случаях не похвалить человека – это преступление. И таких случаев масса.

Насчет подобных советов нужно заметить, что нашими учителями, к счастью и к несчастью, являются в основном монахи. Если миряне не учат монахов, как молиться, то монахи учат мирян, как детей воспитывать. Говорю я это не в упрек монахам, а в упрек белому духовенству. Почему оно молчит? Почему не учит людей? Священники должны заниматься тем, что сами опытно умеют и знают. В отсутствии этого – надлом и перекос церковной жизни. То, что люди за советом обращаются к монахам, – это критерий кризисного состояния белого духовенства. А священники, простите, на что? Ладно еще молодые священники, подобные нам, которые в сане лет по пятнадцать, которые детей еще не поженили. Мы можем ошибаться, примешивать какие-то страстные суждения… Но те священники, которые прожили жизнь, которые имеют внуков, которые у престола стоят по полвека, почему они не учат людей? Как, простите, предохраняться, как мириться с женой после ссоры, как с тещей общаться? Вот и получается, что мы обращаемся к монаху, который не знает, что такое за ребенком горшок помыть. А он с высокой трибуны теоретических знаний рассказывает, что нельзя хвалить ребенка…

Вопрос: Одинаковы ли воспитательные функции мамы и папы?

Отец Андрей: Папа – это ружье, которое висит на стене и стреляет в третьем акте. Он должен меньше говорить, меньше погружаться в какие-то нюансы. Конечно, мы говорим о классическом варианте, когда папа весь день на работе, а мама – дома с детьми. Папу с любовью боятся. Мать больше милует, но больше и наказывает. Папа же, поскольку видит детей реже, в свободное время хочет с ними поиграть, пойти куда-то, подарить себя детям. Но он же может и наказать. Идеальный папа находится на некоем семейном олимпе. Все ломается, если папа вечно бездельничает и пьянствует, а мать его презирает. Иерархия ценностей рассыпается, происходит вселенская катастрофа в стакане воды.

Вопрос: Не зазорно ли для папы вытирать ребенку попу?

Отец Андрей: Абсолютно не зазорно! Простирнуть пеленку, поменять памперс, погулять с ребенком – все, что папа может делать, не зазорно. Нет в семье мужских и женских профессий.

Ведь бывают ситуации, когда женщина больше занята на работе, чем мужчина, а муж имеет возможность больше времени посвятить семье. Таких пап мы часто видим с колясками.

Вопрос: А это нормально, если папа вместо мамы уходит в декрет?

Отец Андрей: Это, пожалуй, крайность. Папа в декрете не так продуктивен, как мама. «Папа может все что угодно… только мамой не может быть». Мама нужна ребенку больше. Папа может помочь, но не должен заменять собой маму.

Вопрос: Когда ребенок рождается в православной семье – это одно. А если родители (или крёстные) ребенка воцерковились, когда ему уже было лет семь-восемь? Как ввести его в Церковь? С чего начать?

Отец Андрей: Думаю, с личной домашней молитвы. Пусть ребенок молится дома и вместе с матерью, и сам, используя самые простые молитвы плюс то, что на сердце, – в таком возрасте у детей уже есть и страхи, и желания, и надежды. Нужно постараться привить ребенку опыт личного молитвенного обращения к Богу. Нужна детская христианская литература в меру детского понимания, жития святых. На службу приходить во второй ее половине, начиная с «Верую».

Вопрос: Как объяснить ребенку, что такое покаяние?

Отец Андрей: Только отталкиваясь от его опыта внутреннего дискомфорта, если он, скажем, совершил проступок, от которого на душе кошки скребут. Самое время объяснить, что в таком случае надо просить у Бога прощения, и тогда душа успокаивается.

Вопрос: Правда ли, что знакомство с духовной литературой начинать лучше с житий святых, а не с изучения Библии?

Отец Андрей: Пожалуй, да. Ведь человеку всегда интересны драматические сюжетные линии, судьбы персонажей. Особенно интересны детям жития святых, например, где речь идет о святых и о животных (преподобный Серафим Саровский с медведем, преподобный Герасим Иорданский со львом). Выбирать для чтения нужно то, что согревает и умиляет, открывает окно в новый мир.

Библия нужна адаптированная, детская, но читать ее нужно рядом с умным взрослым человеком. Даже Библия для самых маленьких вмещает труднодоступные ребенку моменты – например, творение мира из ничего.

Вопрос: Есть мнение, что если ребенка регулярно причащать и водить в храм, всё остальное само приложится.

Отец Андрей: Начинать воспитание нужно с вечных нравственных ценностей, которые послужат фундаментом и для дальнейшей христианской жизни. Причастие, душеполезное чтение – это очень хорошо, но этим не исцеляется гнилой фундамент. Если при строительстве моста в расчетах допущена ошибка, то потом ни вагонами бетона, ни количеством металлических конструкций положения не исправишь.

Господь от нас не скрывается. Он так же близок к человеку, как и всегда. У нас же есть разум, которым современное человечество так кичится (мы так активно познаем мир, путешествуем, изобретаем), и мы обязаны докапываться до истинных, корневых смыслов. В этом – суть. Я убежден, что нам нужно вернуться к воспитанию в детях основных качеств, которыми должны обладать настоящий мужчина и настоящая женщина до брака и в браке. И обращаться тут нужно не только к опыту веры, но и к опыту прошлых поколений, к опыту здравого смысла, к пониманию сути человека.