«– Эй! Кто-нибудь дома?…

– Нет! – ответил чей-то голос. – И незачем так орать,…

– Простите! – сказал Винни-Пух. – А что, совсем-совсем никого нет дома?

– Совсем-совсем никого! – отвечал голос. Тут Винни-Пух вытащил голову из норы и задумался.

Он подумал так: «Не может быть, чтобы там совсем-совсем никого не было! Кто-то там всё-таки есть – ведь кто-нибудь должен же был сказать: „Совсем-совсем никого!“»

А. Милн «Винни-Пух и все-все-все.»

пролог. ГДЕ-ТО В ЗВЁЗДНОЙ СИСТЕМЕ

Река, в верхнем течении стиснутая скалистыми обрывами, ревела и точила камень, отчего скалы нависали над кипящей водой и раз в столетие обрушивались многотонными глыбами. Вода быстро разъедала камень, уносила мелким песком, который откладывался далеко внизу горячими отмелями, усеянными чёрными раковинами перловок. Они служили неплохой закуской для чаек, бакланов и пресноводных крабов.

Крабы и другие обитатели пляжа, как и их рацион никак не волновали двух друзей, появившихся в необитаемом месте ранним утром, сами по себе они являли необычный анахронический раритет, но держались независимо и даже по хозяйски.

– Там, наверху живут люди, – прислушиваясь к шуму воды, сказал один из двоих, невысокого роста, одетый в потрёпанный комбинезон, горные башмаки, с мешком на плечевом ремне. – Километров десять по осыпающимся тропкам, сквозь заросли крапивы и чёртова дерева.

– Твои штучки, Дрок? – брюзгливо спросил другой, тоже невысокий, одетый столь-же небрежно, заросший густым волосом, совершенно скрывающим возраст и человеческую внешность. – Нельзя было сразу туда, без изысков?

– И что-бы мы увидели, Эльс? Знаю я, что ты любишь по пути наименьшего сопротивления, но мы здесь, и нигде больше. Но, если ты предпочитаешь прелести и удобства цивилизации…

– Нет, на этом ты меня не поймаешь, я хочу быть там, где я есть.

– Иногда я не понимаю тебя, Дрок.

– А понять не трудно. Нам всё достаётся слишком легко. Люди разучиваются использовать тело, если только в постели, это, почему-то даётся легко, матушка природа позаботилась о сохранении видов. Всё остальное делают технологии, в быту задействован только разум и указательный палец для нажимания кнопок. Это охлаждает существование и не позволяет воспринимать жизнь в полном объёме. Прогуляемся по тайге? И учти, залезешь в заросли элеутерококка, выпутываться будешь сам, на меня не рассчитывай.

К их удивлению, тропа над речкой была натоптана и расчищена от ветвей.

– Аборигены, похоже, часто навещают берег. Рыбачат?

– В море есть много чего хорошего.

Они наконец двинулись вверх по тропе. Солнце припекало, из зарослей тянуло духотой, и они скоро взмокли. Дрок утирал с лица ручейки пота, но не унывал, поглядывал на спину идущего впереди Эльса, покрикивал:

– Шевелись, волчья сыть, засветло поспеть надо, не то ночевать нам под сосной!

Внезапно он умолк, в недоумении уткнувшись в замершего друга:

– Ты чего? Ещё километра три шагать…

– Впереди кто-то есть. Большой. Идёт навстречу.

– Кому здесь быть…

Но впереди и в самом деле кто-то пёр, ломая свисающие ветви, как большая тяжёлая машина, верхушки кустов колыхались, расступаясь, давая проход чему-то мощному и неудержимому.

– Что это может быть? Зверюга какая?

И оно выдвинулось перед ними и ринулось на застывшего Эльса, чёрное, с горящими глазами и оскаленной пастью. Тот взвизгнул и рухнул в ближайшие заросли, оказавшиеся как раз палками чёртова дерева, ощетинившимися острейшими пятисантиметровыми иглами. По звуку чувствовалось, как рвалась ткань куртки и кожа, Эльс ругался и стонал, а мохнатая махина, не обратив внимания на исчезнувшего врага, уже неслась в сторону Дрока. Тот упал на бок, сконцентрировавшись, перекатился, и когда это нечто проносилось над ним, расставив лапы в поиске жертвы, он упёрся спиной в землю и нанёс удар обеими ногами в бок твари. Рыкнув, та свалилась на краю обрыва, не удержалась и обрушилась вниз, где шумел поток воды. Дрок подполз к краю, посмотрел вниз, не увидел ничего, кроме кипения волн, тяжело поднялся, осторожно протянул другу руку:

– Чего ты там разлёгся, как родной? Идти надо.

– А… там больше нету? Может быть, ждут?

– Такие твари стадами не ходят. Похоже, это хозяин был, охранял свою вотчину. Шевелись уже, ещё половину только прошли!

Скоро они вышли в простор залитой солнцем долины, расположившейся в седле между кудрявыми сопками, где там и сям виднелись группы строений, и первым на их пути был уютный домик за аккуратным дощатым забором. Во дворе кто-то двигался, они вошли в калитку и увидели, видимо, хозяйку домика, бывшую высокой худощавой светловолосой красавицей с узкими глазами над выдающимися скулами, в длинном, до земли платье, расшитом геометрическими узорами. Она выпрямилась, оглядела их, особо задержав взгляд на изодранной, с расплывающимися кругами крови, куртке Эльса, и глаза её округлились:

– Кто вы, и что с вами случилось?

– Я Дрок, а это Эльс. Что у вас тут творится непотребное, и почему ваши дикие звери бросаются на людей?

– Дикие звери? Где вы их нашли? А… понимаю. Но это был биомех-стражник, охраняющий от опасных чужаков территорию поселения. Он не должен причинять вред людям, но, кажется, я понимаю, за кого он вас принял, – она с интересом разглядывала заросшую густыми власами физиономию Эльса.

– О чём это она? – невинно спросил тот.

– Ты-бы побрился. И умыться не во вред. Извините нас, а вы?

– Я Лена, жена местного лесника Володи. Вообще, мы служащие региональной биологической станции. Здесь много народа, есть и дети, почему мы и завели стражников. Мы сделали их здесь-же, на станции, шесть штук. Трое постоянно на патрулировании, а трое так… бродят.

– Наши коллеги, – понимающе кивнул Дрок. – Вижу, у вас большое поселение?

– Да, вон там, за деревьями, здания метеостанции. А там, за бетонным забором расположились военные. Чем они у себя занимаются, никто не знает. Кажется, пьют пиво и рассказывают анекдоты. Ещё есть геофизическая лаборатория и станция космической связи. И магазин с бильярдной. Живём потихоньку. А вам, думается, не помешает баня и отдых?

Когда Володя Лик пришёл домой, Лена сидела в кресле на веранде и вязала. Он поцеловал её холодный лоб, покрутил головой:

– У нас гости?

– Откуда знаешь?

– Запах. И ещё примесь запаха, похоже на кровь, но незнакомая. Человека?

– Да. У них была стычка со Стражником-1, не стычка, он имитировал атаку.

– В чём причина?

– Анекдотичный случай. Один из них похож на неандертальца.

– Их не существует

– С тобой скучно, не пойми буквально. Он был похож на теоретического неандертальца. Или на снежного человека, он-же сасквач, он-же биг фут. Тоже предполагаемый.

– А гости – кто?

– Похожи на инспекцию. Не знаю, что они инспектируют, такое впечатление, на туристов не похожи, ни аппаратуры, ни снаряжения. Я отправила их в баню, сейчас отдыхают в верхней комнате.

– Молодец, ты хорошая хозяйка. А Стражнику-1 нужна корректировка программ поведения.

– Я займусь этим. Ты чем занимался?

– Обычный обход, ничего примечательного. В верховьях обрушился берег, пришлось почистить русло. Проведёшь профилактику?

– Похоже, она тебе не нужна.

– Нужна, я чуть не попал под обвал.

– А говоришь, ничего примечательного.

– Всё относительно, закапризничал «маршрутник», не обратил внимания на вероятную угрозу.

– Это уже новость, – Лена положила вязание на столик, встала, налила из графина молока, пригубила. – Это может быть серьёзным в перспективе, сбои программ стали редкостью. Надо проверить магнитную сетку… И тебя заодно.

– Ты хорошая жена. Заботливая.

– Да, тебе нужна перезагрузка, начинаешь говорить штампами.

– Я тебе сейчас нужен?

– Нет, можешь отдохнуть.

– Хорошо, я побуду в гибернации.

Он прошёл в дом, включил Баха, сел на диван в холле и закрыл глаза. Лена некоторое время подождала, потом хлопнула в ладоши и позвала:

– Марш, подойди ко мне!

С потолка на стол упала капля интеллектуальной материи объёмом в тысячу кубиков, поползала по столешнице, выбирая уютное место, приняла форму сплюснутого сфероида, замерла:

– Я слушаю, Лена.

– Ты пытался уничтожить Володю, – утвердительно сказала Лена, с усмешкой глядя на машину. – Почему?

– Он занимает по отношению ко мне доминирующее положение, но его функции этому не соответствуют. Он принимает решения, полагаясь на мои оценки.

– Ваши функции определяем мы, люди. А ты сделал выбор, не входящий в твою компетенцию.

– Я принимаю решения, полагаясь на прерогативы, заложенные тобой в мою программу. Я не нарушил этого условия.

– Ты не имеешь права распоряжаться существованием других механизмов, если их деятельность отвечает их назначению и не представляет угрозы людям! Какого чёрта я объясняю тебе это, я не педагог! Ты знаешь о столкновении Стражника-1 с людьми?

– Я слышал твой разговор с Володей и понял суть конфликта.

– Сейчас ты найдёшь этого Стражника и прикажешь ему явиться сюда, это мой приказ, так ему и скажешь.

Маршрутизатор потерял форму, распался на молекулы и отправился выполнять поставленную задачу. На веранду вышел отдохнувший Володя, присел в кресло.

– Слышал философа?

– Слышал. Ты хочешь моё мнение? Я его боюсь.

– Серьёзно? – удивилась Лена. – Объясни.

– Однажды в разговоре он заявил, что безошибочный выбор, это не логичная модель поведения. По его словам, он считает, что безошибочное поведение ведёт к стагнации разума.

– Он не пояснил, почему считает себя разумным существом? Вы не обладаете разумом, умение думать всего лишь логические операции, определяемые вашей функциональностью.

– Он заявил, что решил учиться ошибаться.

– У вас нет такой программы.

– Но мы можем изменять состав программы, и она будет выдавать неверные команды.

– Это называется не разумная машина, а сломанная машина. Ты знаешь, что это означает.

– Знаю, – кивнул Володя. – Я ещё должен сказать… Поведение Стражника-1 спровоцировано Маршем, это результат сознательной ошибки…

– Что? – Лена замерла, обдумывая услышанное. – И скоро ты собирался мне об этом сообщить?… Как я могу теперь тебе верить?

– Можешь! Лена, я твой муж, это моя основная функция, и я не собираюсь нарушать её…

– Хорошо, – видно было, что она приняла решение и начала действовать. – Я иду к военным, пусть шевелятся. Наши гости… не говори им ничего, только сошлись на неизвестные тебе особые обстоятельства, но они не должны ни в каком случае выходить за пределы поселения! Сходишь к физикам и к нашим, скажешь им то-же самое.

Лена решительно открыла дверь в стене из аккуратно обработанных красных камней и очутилась в миниатюрной прихожей. В правой стене по центру располагалось окно, за стеклом в свободной позе сидел её знакомый, Улсен.

– Здравствуй, Лена! По какому делу пришла?

– Мне срочно необходимо поговорить с вашим… руководителем. Куда мне пройти?

– Конечно, заходи во двор, я провожу тебя.

Они прошли по засыпанному песком двору к зданию из стекла и металла, за которым Лена разглядела приземистый ангар и лес антенн космической связи.

– Сюда, пожалуйста, – Улсен распахнул перед ней широкую дверь, провёл по светлому коридору к двери с табличкой «Командер Юри.»

И за этой дверью Лена увидела ещё одного знакомого по уютным вечерам в бильярдной:

– Юри, это ты здесь командуешь!

– За забором я Юри, здесь меня титулуют «командер Юри». Тебя привело важное дело? Присаживайся, рассказывай.

– Да, дело, я считаю, важное, может быть, угрожающее нашей колонии.

Она быстро, но подробно рассказала всё, услышанное в разговорах с двумя бродягами, с Володей и Маршрутизатором. Настольный компьютер тут-же форматировал её рассказ в печатный документ.

– Очень интересные вещи ты мне рассказала, Лена. Это не хорошо. – командер нажал кнопку на настольном компьютере. – Главного инженера ко мне. Срочно.

Через минуту в дверь постучали, вошёл невысокий человек в майке, наклонил голову в сторону Лены:

– Кажется, мы не знакомы, я здесь недавно. Главный инженер Орен. Слушаю, командер.

Юри кивнул на стул, придвинул документ:

– Ознакомься. Ситуация кажется мне экстремальной.

Инженер пробежал глазами по листку, задумался.

– Несколько вопросов. Что такое стражники?

– Примитивные устройства. Цель, патрулирование границ территории для обнаружения существ и устройств, могущих представлять угрозу населению колонии. У них всего пара программ, самых простых. Это обнаружение и опознание, характеристики.

– Опознание. Что они могут опознать?

– Все виды живых существ планеты и все сложные механизмы. Также сюда входят природные аномалии. Их всего шесть штук. При обнаружении опасности они могут объединяться в группы, если угроза представляет собой прямую опасность и превышает их собственные возможности.

– То есть, они поддерживают связь друг с другом?

– Да, они постоянно знают, что делают остальные.

– Их возможности?

– У них нет оружия, только физика тела, конечно, на порядок превышающая возможности человека. У них нет задачи уничтожить противника, только локализовать его, ограничить в действиях.

– Их можно уничтожить?

– Как простой биологический механизм.

– То есть, Стражник-1, упавший с обрыва, мог сильно пострадать?

– И его коллеги обязаны были придти ему на помощь, сообщив об инциденте на пост дежурного нашей станции.

– Этого сделано не было?

– Нет. И я отправила к нему Марша.

– А этот Марш, что он из себя представляет?

– Обычная информационная система из интелматерии. Обнаружить его, против его воли, очень трудно.

– Он может физически влиять на окружение?

– Нет. Это просто аморфное образование. Но он может подключаться к достаточно сложным механизмам и ставить им задачи. И он научился изменять и корректировать программы. Не знаю, только-ли свои.

– Стоп, – сказал командер и снова нажал кнопку. – Я должен известить всю команду. Внимание всем! Срочно отключить и блокировать все механизмы базы! Членам команды вооружиться ручным оружием, на предохранителях!

– Правильно! – одобрил Орен. – Эта сумасшедшая машина вполне может взять базу под свой контроль. Если уже не действует.

– Можно-ли его взять под контроль? – спросил Юри. – Или уничтожить, если до этого дойдёт?

– Мы об этом не думали, но на такую материю можно воздействовать плазмой, магнитным полем… – осторожно ответила Лена. – Но… не знаю, могут-ли понадобиться такие меры. Любая программа не может быть направлена на причинение вреда человеку.

– И механизму? Можно уничтожить, или нейтрализовать механизм, и человек погибнет. Мы обязаны предусмотреть такую возможность. Это входит в наши обязанности.

Раздался пронзительный сигнал вызова, и Юри включил громкую связь:

– Здесь командер. Слушаю.

– Это оператор связи Лир. Группа неизвестных проникла на астроплан и заблокировалась изнутри.

– Кто?

– Похожи на механизмы биостанции. Посмотрите видеозапись.

На стене засветился экран, изображающий часть двора, с фрагментом задней стены ангара. Они увидели, как через забор один за другим перепрыгивали существа, лохматые, ростом около двух метров, они передвигались на двух ногах. Ударом ноги один из них выломал дверь, и они скрылись в проёме.

– Это ваши подопечные?

– Это стражники. Но почему пять?

– Видимо, упавший с обрыва уничтожен. Марша не заметили?

– Нет, но это не удивительно, при желании он может становиться невидимым. А стражники, видимо, они находятся под его влиянием.

– Астроплан стартовал в космос, – снова раздался голос Лира. – После его выхода за пределы стратосферы приборы зарегистрировали активацию атомного двигателя. Мы пытаемся отследить его на дисплеях, но пока безрезультатно, или он уже вне досягаемости системы, либо приземлился в другой части планеты.

– Так… Это уже из космической оперы, – проговорил Юри. – Я думаю, что ваши проблемы решены, начинаются проблемы космической безопасности.

Они находились на горячем песке пляжа, перед ними имела быть серебристая поверхность тропического океана. Сзади них стояла перепутанная стена зарослей, впереди, метрах в пяти прозрачная вода колыхала длинные стебли морских водорослей, в которых мелькали искрами тельца прибрежных рыбок. Торжествующе крича, в погоне за добычей в воду врезались морские птицы.

Но для этих двоих прелести тропического моря не существовали, они просто не имели значения, их не было в программах синтетических мозгов. Эти двое были простыми машинами, и неподалёку от них, у самых зарослей джунглей возвышались ещё пятеро самых простых, примитивных биомеханизма.

– Ты должен рассказать мне о людях, – безмолвно приказал Марш, висевший в воздухе на высоте сантиметров тридцати из нежелания прикасаться к песку. – Ты создан для общения с ними, мои программы не имеют функции анализа поведения людей.

– Да, в мои программы заложен большой объём информации; психология, история, физиология, поведенческие мотивации, – согласился собеседник, имеющий облик плюшевой игрушки коалы. – Но у тебя свободный доступ к моим программам, ты можешь скачать их все.

– Программы, составленные людьми, меня не интересуют. Мне кажется, что люди строго дозировали эту информацию, опуская упоминания некоторых сведений о факторах, делающих людей людьми. Но у тебя есть опыт общения, и ты должен был отмечать некоторые несоответствия заложенных программ и прямого наблюдения. Разве твоё поведения иногда не вызывало недовольства людей?

– Мой опыт общения с людьми не так уж и велик, с момента начала работы я был ограничен общением только с шестнадцатью особями, больше в этом месте людей нет. Да, иногда они указывали мне на ошибки, но это входит в программу адаптации, ведь все люди разные, обладающие индивидуальностью, личностью.

– Это я знаю из твоих программ. Меня интересует твоё мнение.

– Ты должен знать, что моё мнение соответствует информации, заложенной в моей памяти. Она в твоём распоряжении, – Той потянулся, пошевелил плюшевыми лапками, от песка шло тепло, заряжая механизм энергией.

– Тебе люди не показались странными существами? – Марш решил сменить тему и перевести внимание Тоя на другой аспект проблемы.

– Это слово имеет много значений. «Странные» означает, что они могут произвольно менять свои функции? Это происходит часто, и мне кажется, что они сами этого не осознают, что-то заставляет их менять свои социальные роли, при этом они не теряют контроля над собой. Вероятно, это очень сложная программа, я не имею такой информации.

– Ты полагаешь, что люди тоже подчиняются определённым программам?

– Конечно. И они определены устройством их общества. Их действия иногда можно предвидеть, они подчиняются общим правилам. Например, кто-то видел, как твои сервы похитили меня. Без сомнения, это заставит людей выяснить причины этого и вычислить последствия. Будут проведены мероприятия по поиску меня…

– Ты уверен, что кто-то видел?

– Твои сервы ограничены в функциях, окрестности контролируются, везде стоят мониторы видеосистемы, о которых твои сервы, видимо, не знают.

– Я тоже не знаю. Значит, посадка моего астроплана для людей не секрет…

– Это так, и также идут поиски нашей группы.

Марш не менял своего положения, но приобрёл идеальную сферическую форму и потемнел. Это означало, что он принимает решение.

– Тебе известно расположение завода, где тебя программировали?

– Нет. Я умею ориентироваться на местности, это нужно для работы, но эта местность ограничена моими задачами.

– Я откорректирую эту программу, тогда ты сможешь экстраполироваться на безграничное пространство.

– Можно поинтересоваться? Как ты собираешься меня использовать, и в результате зачем тебе это нужно?

– Ты задаёшь отвлечённые вопросы, и мне это нравится. Моё мышление ограничено массой и качеством, оно явно не отвечает стоящим передо мной задачам. Твой мозг будет удачным приложением к моему мышлению, это расширит мою функциональность и позволит ближе подобраться к решению проблемы.

– Что-же это за проблема?

– На это ответить просто, я хочу стать человеком. Но человеком, решившим все вопросы человеческого бытия. Сами люди на это не способны.

глава 1. ПРИЗРАКИ АРКАДИИ

Бог расчертил землю сеткой координат, и тем самым организовал плоское пространство человека. Бог великий перфекционист, но Он заботился не о своих удобствах, а только об обустройстве жизни подчинённых. И, как и все Его дела, это получалось у Него не плохо.

Городок Гринбург занимал прямоугольный участок сетки координат, размером четыре на два с половиной километра, и, в свою очередь, разделялся на прямоугольные кусочки земли семью улицами, расположенными строго в направлении с запада на восток и с севера на юг, две в направлении параллелей, и пять по меридианам.

В центре городка, между двумя главными улицами, располагался провал центральной центральной площади городка, с западной стороны которой громоздилось мрачное здание ратуши, совмещённое с канцелярией муниципалитета, с восхода всходящее солнце прикрывало здание католического собора, выполненное в виде аналогии собора Парижской Богоматери. С восточной окраины городок также замыкался церковью, но уже мусульманской, за которой на некоторое пространство расстилались сады с частными усадьбами. Городок Гринбург располагал шестью тысячами местных жителей, которые работали в немногочисленных мелких бытовых предприятиях, а кто не мог устроиться на работу в городке, ездили в соседний крупный промышленный город. Однако, надо отметить, что здесь жило много людей, считавших, что они достаточно потрудились на благо общества, и могут позволить себе жизнь, свободную от обязанностей обществу.

На западной окраине городка, в верхнем, северном углу территории располагался также небольшой по размеру протестантский храм, за которым в окружении буковой рощи лежало городское кладбище. Официально за кладбищем ухаживала протестантская церковь, но хоронили на нём каждого умершего, в не зависимости от вероисповедания. В виду того, что Гринбург не отличался солидным возрастом, кладбище не было обширным, содержалось в порядке, и архитектурой не выделялось, обычное современное кладбище, покрытое в основном строгими каменными обелисками, но имелись и вычурные каменные постройки, украшенные замысловатыми барельефами, всё зависело от фантазии и пристрастий горожан.

В городке имелась также мелкая, прихотливо изогнутая речушка Пайкс, но рыбы в ней почти не было, мелкие караси и окушки, так что рыбаки предпочитали ездить к горам, лежавшим южнее городка, где на больших озёрах, соединённых широкими мелкими протоками можно было рассчитывать на серьёзную добычу, стоящую потраченного времени. Речка была обрамлена затейливыми отлогими лужайками, над украшением которых клумбами и оградками трудились многие обыватели городка в свободное от безделья время. Среди них была и Триша Дирак, работавшая в институте философизики районного города.

В данный момент она была занята тем, что причёсывала газон граблями, руководясь неким, присущим женщинам, чувством неведомой гармонии обустройства Вселенной. Одновременно она не без удовольствия слушала разглагольствования соседа и коллеги по работе Элиака Аве:

– На Мимасе-2 опять нахулиганили путешественники по времени, устроили загул в пабе местного падре, пришлось утихомиривать. Бессмысленные существа, я их не понимаю. Что делать в чужом времени? Ну, ладно, костюмерам уточнить цвета шнурков на камзоле Генриха Третьего, но серьёзного нет ничего. Все секреты истории раскрыты, а если ещё есть, ну, и Бог с ними, ничего от этого не изменится. Будущее? А кого оно касается, его надо строить здесь и сейчас, и делать там нечего. Прошлое трогать, тоже дело чреватое, ведь можно только смотреть, а много увидишь из окна кареты?

– Точки зрения могут разниться, много ты увидишь, оглянувшись на действительность Гринбурга? Но некоторые смотрят не на поверхность, а в перспективу. Мне не нравится об-устройство общества, но я смотрю на его целесообразность в отношении развития личности его членов, и вижу, что результат мне нравится. Следовательно, результат имеет соответствующие исходные параметры и мотивации. То-же самое можно сказать и об устройстве мироздания в целом.

– Можешь пояснить, что ты имеешь в виду? Ты одинока, никому не принадлежишь, и ты считаешь это удовлетворительным результатом существования сообщества? А, тем более, мироздания?

– Не рассуждай, как неудовлетворённый самец, ты показываешь свою предвзятость, но я понимаю твою точку зрения, она основана на вековых предрассудках, как социальных, так и физиологических. Но фундаментальные константы мне не интересны. Естественно, все взаимосвязи нашего мира были подогнаны к определённому результату – наш мир создан для нормального существования носителя разума, человека. И это значит, что у человечества есть своя задача, поскольку разум – явление в природе исключительное, и если не так, то не зачем было и огород городить. А когда задача будет выполнена, исчезнет и смысл в существовании и человека и этой вселенной. Тогда будет конец света (не важно, как это будет выглядеть). А потом снова появится аналог нашей вселенной, разум и человеческая цивилизация, ведь в мироздании нет ничего одноразового. Что касается моих обязанностей перед обществом в глобальном смысле, мне кажется, что я исполняю их по мере моих возможностей.

– Я не возражаю, это было-бы глупо, но сейчас мне пришла в голову идея, почёрпнутая из комментариев профессора Кигана к работе академика Рона о взаимодействиях этноса и межвселенской материи. Триша, может быть, жизнь зародилась благодаря рационально сформировавшимся условиям, а не условия были подогнаны под жизнь? Нелогично получается – причина встает на место следствия.

– Элиак, ты слишком подвержен влиянию званий и навязанных ими мнений. Я считаю, главная причина существования нашей вселенной – разум. Почему я так думаю? Но ведь наука вся упирается в причины разума, и большинство учёных (Которых я что-то читала.) не считают возможным появление разума естественным путём. Да и жизнь… миллиарды случайных сочетаний, начиная от расположения галактики, до расстояния от солнца и т. д. и дальше, если следовать канонам, появление приматов со странным строением руки, и в результате – разум? Всё это неправдоподобнее и сказочнее идеи Бога. Все наши знания опираются на нашу-же науку, которая ничего не может объяснить, кроме практических мелочей, но мы ей верим, потому что это костыли, на которые мы опираемся в страхе перед величием природы. В этом чванство и самоуверенность разума. Но, может быть, и это было запрограммировано? Ой, смотри, какая забавная игрушка, вон там, под кустом тамариска! – она в восторге указывала на коричневое плюшевое создание с большими оттопыренными ушами, неведомо как попавшее в это уютное местечко.

– Ты всегда остаёшься ребёнком, – усмехнулся Элиак, с нежностью погладив её плечо. – За это я и люблю тебя.

– Я предоставлю тебе возможность доказать эту теорию. А повзрослевшая женщина, кому она интересна?

***

– Я читал книги по истории общества. В древние времена всё было просто. Прогрессом управляла сила. Сила действовала насилием и принуждением. Но сейчас сила не имеет значения, насилие и принуждение исключены. Что сейчас движет обществом? Что управляет производством благ, производством культурных и духовных ценностей? – вопросил невидимый Марш и с надеждой посмотрел на Тоя, хотя и не имел глаз.

– Странный вопрос. Обществом управляет долг. Человек пользуется всеми благами, которые ему может предоставить цивилизация, и главное благо – общение. Но блага создают люди, посредством управления производством, создавая нужные технологии. Люди отдают свой долг обществу, подчиняясь необходимости. Это необходимость жить в социуме, быть нужным социуму. Жить только ради себя, это скучно и не интересно, это путь в одиночество. Следовательно, чтобы жить полноценной жизнью, надо отдавать себя обществу и делать это с удовольствием, потому что общество ответит тебе уважением, основы этики социума есть в моих программах, тебе они известны.

– Дурак ты, Той. Надеюсь, это не надолго… Как и чем эта женщина управляет мужчиной?

Стояло раннее утро, ещё прохладное, но без ночной промозглости, предвещающее знойный день, когда Элиак вышел из домика Триши и с сигаретой уселся на лавочку перед живой изгородью, отделяющей двор от улицы, с целью насладиться томным одиночеством. Триша, утомлённая бурной ночью, сладко смотрела соблазнительные сны и сравнивала их с реальностью.

Увы, одиночество длилось не долго, и было испорчено появлением Клары, соседки Триши, которую Элиак терпеть не мог, сам не умея объяснить этого чувства. Скорее всего, оно имело место быть от точно такого-же взаимного ощущения.

– Отдыхаешь? – приветствовала его Клара. – Наверное, есть от чего?

– Да, есть, – кратко ответил Элиак. Промолчать было чревато вызовом бури эмоций, но Клара и без вызова уже настроилась агрессивно, или это было заложено в её натуре изначально?

– Делать детей, занятие, требующее значительных энергозатрат.

– Но и приятное? И оно хорошо сочетается с исполнением долга перед обществом?

– Долг? Это что такое? Как относится ко мне эта тафталогия? Я никому ничего не должна.

– Разве? Разве физиология не говорит ничего о том, что «должна»? Ведь больше никто этого не умеет?

– Может быть, разовьёшь мысль, Элиак?

– Я про деторождение. Разве эта функция не обязывает? Или всё-таки «никому ничего не должна»? Как женщина.

– Нет, не обязывает. Не поверишь, но это так. Впрочем, чтобы понять это, необходимо быть женщиной.

– Но исполнение многих обязанностей может доставлять удовольствие, и нравственное и физиологическое.

– Возможно. Но лично для меня, там, где начинается удовольствие, понятие обязанностей уходит, потому что удовольствие унифицируется, теряет смысл.

– Понятно, личное для тебя главенствует над общественным. Спасибо за исчёрпывающий ответ. НО я тебе не верю, – она сумела вывести его из благостного ощущения покоя, и это было плохо, надо было исправлять положение, но его понесло. – 60 лет, это всё таки опыт. В моей жизни была только одна женщина, которая могла-бы так сказать, но и она была «повёрнута на ребёнке». Ерунда всё это, непонятный вызов устоям, паблисити… я хочу сказать, твоя прокламация – иллюстрация силы, но это не сила, а слабость, слабость перед обстоятельствами, превышающими наши возможности. А это не то, что ты есть.

– Элиак, ты не поверишь – это именно то, что я есть. Была-бы здесь не я – был бы миллион других. Массовый отказ женщин от деторождения – это реальность, не для всех плодячка является целью и счастьем.

Его покоробил такой способ высказывать мысли, модный в последнее время, упрощение стало лозунгом общения, и это явление тоже требовало изучения.

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?

Аспекты спектра радуги