Марья-Царевна

спросила я насмешливо, стараясь потянуть время, чтобы Наволод мог собраться с силами. – Нас уже двое. Нет, трое, – поправилась я и хлопнула ладонью по чешуйчатому наросту. – Еще вот

единожды сюда наведывался. Разом развернувшись, я быстро направилась к деревьям, и не зря! Буквально через несколько шагов посох дернулся у меня в руке: – Стоп! Вот этот грибочек видишь? И с ним рядом еще один? Хватай давай! – Что это? Поганки какие-нибудь? – Я послушно наклонилась и сорвала пару серовато-желтых грибов. – Лучше! – торжественно ответил посох.  – Поганки что? Животом помучаешься да и снова встанешь. А это, царевна, самые что ни

успокоившись, сел обратно за стол. – Ну что, девочки, нальем по чарочке? Яга потерла руки: – Мухоморовка? Как я по ней соскучилась!

Двенадцать месяцев год образуют. Но мой вопрос потрудней: Ответь-ка мне, Марья, а в месяцах скольких Всего двадцать восемь дней? –

Наталья Жильцова Марья-Царевна © Н. Жильцова, 2019 © ООО «Издательство АСТ», 2020

, разукрасили его резьбой и удивительными узорами. Свет играл и искрился

лась лишь мужская одежда, из-под которой в небо рванулся большой серый сокол. Не успела я опомниться, как сокол превратился в едва заметную точку в небе. – Теперь я, кажется, понимаю, почему Финист такой странный, – пробормотал

которой в небо рванулся большой серый сокол. Не успела я опомниться, как сокол превратился в едва заметную точку в небе. – Теперь я, кажется, понимаю, почему Финист такой странный, – пробормотал Яр. – Так часто головой, да об землицу…