Бессмертие не для всех

Часть I
Зарад победитель

Сиреневая ночь

Тьма таяла, утро тихо выплывало из ночной дремы. Флотилия из двенадцати тяжело груженых кораблей вяло покачивалась на волнах. Боцман флагмана «Неустрашимый» с досадой поглядывал по сторонам: на безоблачное небо, на лениво мерцающее море, на сонных матросов. Вот ведь невезение: весь месяц шли при хорошем попутном ветре, а в десяти милях от острова встали. Конечно, можно посадить на весла воинов; они соскучились по дому и догребут в два счета. Но Зарад не велел – хотел войти в гавань красиво, под тугими парусами.

Знаменитый военачальник прогуливался по палубе и тоже ждал ветра. В походы из Сундара в Крор Зарад отправлялся с легким сердцем, а вот возвращаться домой не любил. В армии он был кумиром, отцом, героем; покоренные народы поклонялись ему, искали защиты, исправно платили дань. Кто на огромном материке знал Киннара – короля, никогда не покидавшего остров? Для всех жителей Крора Зарад олицетворял мощь и славу Сундара, он был настоящим Владыкой Запада. Когда корабли с драгоценным грузом входили в родные гавани, народ ликовал и приветствовал Зарада восторженными криками. И не однажды он задавался вопросом, справедливо ли, что трон занимает не мужественный и достойный народный любимец, а король-рохля, выживший из ума властитель, который дни напролет сидит во дворце и мечтает о дальних землях шанкар. Не смилуются ли высокомерные божки? Не появится ли на горизонте белый кораблик с беспутной Феореной на борту? О, если бы зазнавшийся шанкар посягнул на женщину Зарада, он поплатился бы сполна, молил бы о пощаде и не получил ее! Но Киннар простил шанкара. Бла-а-годушный! Зарад сплюнул, выражая крайнюю степень презрения к своему венценосному дяде. Пусть полюбуется его парусами на горизонте. Красными с золотом. Недолго ему осталось.

Зарад равнодушно смотрел, как Золотой Наян бледнел в лучах восходящего солнца. Все-таки беспокойно было возвращаться домой после долгого отсутствия.

Солдаты и моряки маялись от безделья, подначивали друг друга, гадали, успеют ли вернуться к самому веселому празднику на острове – Сиреневой ночи. Хотелось спрыгнуть на твердую землю, сбросить просоленную одежду, помыться, потанцевать с подругами, побаловать их трофеями и рассказами о заморских землях.

А между тем, на корабле зрел заговор.

– В сапогах-то не стоит, наверное, – шептал здоровяк Буст щеголеватому Физелю, – в сапогах неудобно.

Светловолосый заводила Лафер потихоньку обходил моряков и что-то сообщал им, как бы между прочим. Все согласно кивали.

– Сапоги он сам снимет, – подмигнул Физель ухмыляющемуся Бусту и прошел в носовую часть корабля, где, облокотившись на борт, стоял воин, внимательно изучавший морские дали. Его звали Юниэр. Он вырос на материке, а в Сундаре никогда не был. Физель встал рядом с ним.

– Видишь Этерию? – вкрадчиво спросил он после некоторого молчания.

– Где? – удивился Юниэр.

Он любовался островом, приветливо зеленым, с вкраплениями белокаменных строений. До земли было еще далеко.

– Вон там! – указал Физель в противоположную сторону, на запад.

Юниэр прищурился.

– Только что-то белое, яркое.

– Как?! – воскликнул Физель. – Ты не видишь гавань? Деревья с гладкими белыми стволами? И стаи птиц на этих деревьях?

Юниэр недоверчиво покосился на приятеля.

– Может быть, ты не такой зоркий, как все местные, – предположил Физель. – Жаль. Это волшебная земля. Деревья цветут и плодоносят круглый год. Чакоры танцуют ночью, рассеивая мрак. Шанкары ни в чем не знают нужды…

– Я не верю, что ты видишь отсюда птиц, Физ! – возмутился Юниэр.

– Со временем и у тебя получится, – ободряюще кивнул Физель. – А знаешь что, попробуй с мачты. Может, разглядишь?

Юниэр сомневался, но решил попытаться и, сбросив сапоги, ловко полез на мачту. Добравшись до самого верха, он, конечно, не увидел птиц. На западе маячило что-то ослепительное, как будто солнц сегодня было два, и одно из них решило искупаться в океане. Но признать, что розыгрыш удался, Юниэру не хотелось.

– Блистательный город! – закричал он, спустившись настолько, что его могли слышать. – Какие птицы! Какие девушки! Может, завернем к ним?

– Они не будут нам рады, – откликнулся Физель.

Зарад усмехнулся.

– Когда-нибудь, Юниэр, они встретят нас, как подобает дружелюбным соседям, помяни мое слово, – сказал он.

Зарад хорошо знал многих воинов. Юниэр не был элитом, и не мог рассчитывать на командную должность, тем не менее, военачальник его ценил. Видный парень и поразительно везучий: его ни разу не ранили в боях, хотя он не берегся, а, напротив, кидался в самое пекло, в отличие от высокородного Диленара. Зарад колко глянул на юношу в дорогих, начищенных доспехах, скучающего в тени. Этот всю службу держался особняком, всего чурался и мечтал скорее вернуться под крыло к именитому папе.

– Господин! – прервал раздумья Зарада один из матросов. – Неспроста ветра нет. Не пускает нас Солло.

– Да! Да! – дружно закивали обросшие щетиной молодцы.

– Что? – изумился военачальник.

Матросы прекрасно знали, что лучше не упоминать при нем имена ненавистных шанкар, даже Солло – Владыку вод и Повелителя морей. Лафер быстро зашептал что-то на ухо Зараду. Тот едва заметно кивнул, включаясь в игру.

– А-а, вот как! И почему не пускает?

– На борту чужак, – как бы нехотя пояснил моряк, – не элит.

– Может, бросим его за борт! Надоело стоять, – предложил второй моряк.

Все с интересом уставились на Юниэра, который как раз слез с мачты.

– Бросай! – скомандовал Зарад.

Толпа ринулась к жертве с радостным гиканьем. Юниэр, сообразивший, куда все клонится, нырнул под мачту и побежал по палубе, ловко увиливая от тянущихся к нему рук. Он еще долго мог гонять своих преследователей, если бы из засады не возник широкогрудый Буст, принявший беглеца в жесткие объятия. Тут уж подоспели остальные, Юниэра оторвали от палубы, подняли в воздух, помогли преодолеть последние метры до борта корабля и с размаху швырнули в воду.

– Гады! – донесся до шутников отчаянный вопль.

Настроение у всех заметно улучшилось, бодрости прибавилось.

– На весла! – призвал Лафер, едва заметив голову Юниэра на поверхности моря. Нельзя же допустить, чтобы «посвященный» тут же вскарабкался обратно на корабль. Уговаривать никого не понадобилось. Юниэр барахтался в волнах и отфыркивался; вода для купания была холодновата. «Неустрашимый» быстро удалялся от него. Юниэр вертел головой и думал, стоит ли плыть к судну, следующему за флагманом. Скорее всего, там присоединятся к заговору, а если команда примет его на борт, то он наслушается от них разных шуточек. Насмешек Юниэр не боялся, сам слыл зубоскалом, и понимал, что, в любом случае, на палубе лучше, чем в студеной воде. Как только они застали его врасплох!

Боцман первым почувствовал изменения в воздухе. Может, Солло развеселила их шутка? Вот уже и флаг затрепетал, зашумел.

– Ветер есть! – закричал боцман. – Поднять паруса!

Моряки бросили весла и занялись парусами. Этой заминки Юниэру хватило, чтобы приблизиться к кораблю. Тут и его соратники сжалились, решив, что он достаточно накупался.

– Эй! Кто-нибудь, веревку Юни! – крикнул Лафер.

Дружелюбно подзадоривая пловца, матросы скинули вниз веревку, за которую он ухватился с кошачьей цепкостью. Паруса поймали ветер, и корабль полетел по волнам. Веревка натянулась до предела, и Юниэр, вытянувшись в струнку, заорал от восторга.

– Лечу! А-а-а-а!

Заговорщики наблюдали за ним с борта.

– Штаны не потеряй! – закричал Физель, сложив ладони рупором.

Теперь они немного завидовали Юниэру, который прыгал как летучая рыба, почти не касаясь поверхности моря.

К тому времени, когда флотилия Зарада достигла гавани, на пристани собралась толпа народа. Порт, заполненный нарядными голосистыми людьми, обрушился приветствиями, ошеломил, оглушил так, что в первые минуты морякам хотелось спрятаться в укромном уголке, чтобы прийти в себя. Сошедших на землю воинов подхватывали на руки, украшали венками, несли с почестями домой или в постоялые дворы, и воспрепятствовать этому чествованию и народной любви было невозможно.

Юниэр с любопытством озирался по сторонам. Все здесь было не похоже на Крор: широкие улицы, нарядные дома, розы и виноград в палисадниках, а самое удивительное, – лица людей. Они казались открытыми и безмятежными, непохожими на те, что были у народов материка: тоскливые, почти всегда озабоченные ожиданием очередной беды. С островитянами никогда не случалось ничего плохого, они улыбались так, как будто счастье было их сутью. Отовсюду пахло сиренью. Они успели на сундарский праздник любви.

Юниэр остановился у Лафера. Отдохнув, друзья вновь встретились с участниками похода на набережной и там бродили по кабакам, пока не надоело. В основном, коротали время, а веселились умеренно – всем хотелось сохранить силы для праздника.

– О нет, только не это! – воскликнул Физель, первым выбравшийся на залитую солнцем улицу из полумрака очередной забегаловки. – Бедная девушка! Лошадь понесла!

– Где? – встрепенулся Юниэр.

– Да вон же!

Внизу вдоль кромки моря мчался, как дикий, вороной конь, и всадница пригнулась к его шее.

– Она неплохо справляется, – заметил Юниэр.

– На такой-то скорости? – взволнованно перебил его Физель. – Я видел, она чуть не упала! Как же ей помочь?

Пока он думал, Юниэр действовал. Перемахнув через невысокую ограду, идущую вдоль вымощенной белым камнем дороги, едва касаясь твердой гальки подошвами, он мчался быстрее, чем лошадь на скачках. Не жалея себя, Юниэр бросился наперерез взбесившемуся коню; тот заржал от неожиданности и взвился на дыбы.

– Что ты делаешь, сумасшедший? Тебе жить надоело? – возмутилась всадница. Девушка удержалась в седле и теперь гневно смотрела на Юниэра синими-синими глазами.

– Спасаю вашу жизнь, – учтиво поклонился Юниэр.

Незнакомка хмыкнула, жеребец едва не лягнул Юниэра за допущенную наглость, но тот увернулся.

– Глупец! – обругала его всадница.

– Рад знакомству, – не смутился Юниэр.

– Вперед, Чернолун, – ласково обратилась наездница к своему скакуну, и тот, гордо вскинув голову, пустился вскачь.

Юниэр долго глядел ей вслед. Подошли остальные.

– Кто она? – спросил Юниэр.

– Принцесса Мирэя, – ответил Лафер.

– Красивая.

– И превосходная наездница! – сдерживая смех, заметил Физель. – Ты сегодня второй раз попадаешь впросак, Юни!

– Слишком много внимания ко мне, Физ.

– Просто хочется, чтобы первая поездка в Сундар тебе запомнилась.

– Пойдемте в Алдарионский лес! Посмотрим на приготовления к празднику, – предложил Лафер.

– Вы что, собрались на праздник любви с простолюдинами? – вытаращил глаза Физель.

– А ты что, не пойдешь? – удивился Юниэр.

– Пойду, конечно, но в Мраморный замок. Там соберется вся сундарская знать, и будьте уверены, нас ожидают развлечения более изысканные, чем танцы на лесной полянке. Подумайте! Все воины приглашены. Не каждый день удается поужинать с высокородными.

– Смотри, не объешься с непривычки, – хлопнул его по плечу Юни.

– А ты, Буст, с нами? – повернулся Лафер к четвертому товарищу.

– Нет, я с Нарин, но тоже в Мраморный замок.

– Ну вот, – вздохнул Лафер, – никто не поддерживает нашу идею…

– Приударить за швеями и рыбачками? – насмешливо продолжил за него Физель. – Вот уж увольте!

– Почему бы и нет! Они, надеюсь, не будут удирать еще до того, как мы им представимся.

– Успехов в ваших нехитрых затеях! – иронично благословил Физель товарищей. – Чудесного вам праздника!

Друзья разошлись. Лафер и Юниэр не спеша побрели к Алдарионскому лесу.

Зарад шагал по набережной, рассеянно отвечая на приветствия. Он только что переговорил с верным человеком, приставленным следить в его отсутствие за королем, и узнал, что Киннар по-прежнему привечает нарисейцев и даже собирается открыть им границу. Зарад боялся, что королю удастся возродить распавшийся союз фейров и людей в Сундаре. "Сладкоголосые прихвостни шанкар затуманили мозг Киннара, – думал он. – Невозможна дружба между неравными народами. Клянусь, я этого не допущу".

– И вы здесь! – удивленный возглас прервал мрачные мысли военачальника. Он столкнулся со своими воинами нос к носу.

– Как хорошо, что я вас встретил! – обрадовался Зарад. – Есть разговор.

Они отошли в сторонку. Зарад рассказал, что король со дня на день ожидает во дворце посланника нарисейцев – фейра, и приказал Юниэру и Лаферу немедленно идти к переправе через Серебряную Струю, чтобы проследить за лазутчиком. Зараду необходимо было знать, когда фейр окажется во дворце, так что пусть порадеют за правое дело.

– Но сегодня праздник! – воскликнул разочарованный Юниэр.

– Служить родине – вот настоящий праздник! – осклабился Зарад. – Я о многом не прошу – всего одно ответственное задание. А побездельничать вы еще успеете. – И Зарад подробно рассказал им, где караулить фейра.

– Как тебя угораздило его окликнуть? – рвал и метал Юниэр, когда Зарад ушел. – Он бы нас не заметил!

– Что сделано, то сделано.

– Ждут со дня на день, – кипятился Юниэр. – Обидно. Фейр, может, вообще не появится, а мы будем торчать как два истукана у переправы.

– Да еще в Сиреневую ночь.

– Разве фейр такая уж редкость в Сундаре?

– За всеми не уследишь, – смеясь, согласился Лафер.

– Мы и не станем. Мир всем, и фейрам тоже, в этот весенний праздник. Зараду скажем, что фейр ему померещился, – заключил Юниэр, и они пошли к конюшням, чтобы забрать лошадей и увести их в скрытое место. За неповиновение приказу им грозила смерть или изгнание, но они были молоды, дерзки и отважны.

– Нет, нет. И не думай об этом, Мирэя, – возражал Киннар на все просьбы дочери. – Ларт устраивает праздник в своем замке на берегу моря. Весь цвет Сундара соберется там, и ты должна быть среди них.

– Но ведь это так скучно! – воскликнула Мирэя в отчаянии.

– Скучно может быть мне. Меня может утомить долгий праздник, но тебе, такой юной, не может быть известно все, что будет…

Мирэя молчала, насупившись.

– Скажи мне, – продолжал Киннар, – какие преимущества у Сиреневой ночи?

– Таких праздников я не видела, – мечтательно откликнулась девушка. – Это вольный праздник.

– Ты мало знаешь, – нахмурился Киннар. – То, что ты сейчас называешь вольным, на деле показалось бы тебе диким.

– Клянусь! Я не верю, что в мои годы ты был хоть на четверть таким же нудным, как теперь.

– Перестань, Мирэя. Сундарцы уважают своих вождей и славят доблестных воинов. Но они хотят праздника и для себя. Такой праздник у них есть – это Сиреневая ночь. Мастера, садовники, швеи и служанки, солдаты и моряки – вот публика, которая собирается там. Они выбирают своих королей, и тогда им не нужны ни блеск ежедневных кумиров, ни снисходительный надзор с их стороны. И ты мечтаешь явиться туда? Ты? Мирэя, Лунный свет, принцесса Сундара?

Внимательно выслушав отца, Мирэя сказала.

– Хорошо, я сделаю так, как хочешь ты.

– Вот и правильно, – обрадовался Киннар, – все будут рады в Мраморном замке. Мы поедем вместе, после торжественной части я уйду, и никто не помешает тебе развлекаться, а лучшие юноши Сундара развеют твою скуку.

– Ты никогда мне не мешаешь, папа, – произнесла Мирэя покорно.

Она рассказала Айрен о неудачных переговорах с отцом. Айрен присматривала за госпожой с детских лет, но по возрасту не на много превосходила принцессу и была ей, скорее, наперсницей, чем служанкой.

– Король говорит разумно, – одобрила Айрен. – Ты встретишь подруг, у вас найдется, о чем поговорить! Зарад и его армия сегодня вернулись из Крора. Достойные воины будут развлекать тебя свежими байками о своих подвигах на материке и бороться друг с другом за твое расположение. Неужели рыбаки и подмастерья – лучшая для тебя компания?

– Я не собираюсь в Мраморный замок! – вспылила Мирэя. – Тебе придется сказать королю, что я заболела и не могу ехать вместе с ним.

– Обмануть короля? – потускнела Айрен.

– Ради нашей дружбы.

– Нет, Мирэя, это опасно. Неужели ты не понимаешь? Там всякое может случиться.

– Как хочешь, – пожала плечами принцесса, выражение лица ее стало жестким. – Но помни, если ты не возьмешь меня с собой, я пойду в Алдарионский лес одна.

Айрен знала, что противоречить юной госпоже бесполезно, пока она сама не одумается, и уступила ей, скрепя сердце.

Мирэя выехала прогуляться в млеющий от жары сад верхом на своем любимом жеребце Чернолуне. Быстрый, с пепельной гривой, влажными диковатыми глазами, он понимал все, что она говорила. В бездонной выси растекалось горячим янтарем полуденное солнце. Принцесса зажмурила глаза от слепящего света и усмехнулась торжествующе. "Меня может хватить солнечный удар, если я покатаюсь подольше, – подумала она, – и все равно, поверят мне или нет, я буду слишком слаба, чтобы веселиться в Мраморном замке".

Командующий королевской гвардией и его сыновья решили лично доставить короля и принцессу на пиршество в Мраморный замок. Ларт ехал в роскошной карете, а его ладные отпрыски путешествовали верхом, то обгоняя карету, то возвращаясь к ней. Внимательный отец семейства заметил, что братья встретились не очень тепло. Диленар ни разу не пожаловался на свою долю, но Ларт понял, что земли Крора не пришлись ему по душе. По закону Сундара только один из сыновей каждой родовитой семьи мог остаться служить в королевской гвардии. Другие – становились воинами регулярной армии, боевыми орлами Сундара, и участвовали в военных походах на материке. Честь остаться на острове выпала старшему – Арфесту.

Самонадеянный красавец Арфест не сомневался, что принцесса в него влюблена и только поэтому избегает встреч с ним. Опасается его неуемной страстности. Ларт хотел этому верить и всем сердцем желал укрепить связь с королевским домом, но Киннар пропускал его намеки мимо ушей.

Диленар исподтишка наблюдал за братом и усмехался в молодые усики. Он помнил принцессу тоненькой прелестной девочкой пятнадцати лет. Не может быть, чтобы она пленилась таким разгильдяем и грубияном, как его брат. Мирэя, правда, и его не жаловала вниманием, но с тех пор прошло два года, он окреп, повидал мир. Принцесса, несомненно, оценит ореол мужественности вокруг него, который, по мнению Диленара, трудно было не заметить. Юноша представлял, как Арфест начнет паясничать и донимать Мирэю своими шутками, а она посмотрит на него, Диленара, умоляющими глазами. И тогда они убегут от Арфеста, и где-нибудь в укромном уголке Мраморного замка он расскажет ей об опасных землях Крора и подарит какую-нибудь диковинную вещицу.

Киннар принял гостей в летнем зале, расспросил Диленара о службе, и отправил служанку предупредить принцессу о приезде командующего королевской гвардией с сыновьями. Служанка вернулась и сообщила, что Мирэя все еще на прогулке. Братья проявили нетерпение и поспешили в сад встретить ее. Киннар и Ларт остались.

– Зарад приезжал поприветствовать вас?

– Нет. Мы встретимся завтра после полудня.

Ларт задержался взглядом на портрете прекрасной женщины с зелеными глазами. Портреты Феорены, исчезнувшей жены Киннара, были во всех комнатах дворца – король не смирился с потерей.

Ларт покачал головой.

– Прошло четырнадцать лет, а вы так и не выбрали супругу. Неужели во всем Сундаре нет достойной вас благородной девушки? Вы в самом расцвете сил и вправе вновь испытать супружеское счастье, родить сыновей, укрепить династию. Все ваши подданные были бы рады.

– Боюсь, что не смогу осчастливить их новым браком, – возразил Киннар. – Я привык жить один. Не могу представить, чтобы другая женщина вошла во дворец как хозяйка.

– Вы не хотите даже думать об этом, – посетовал Ларт. – А дочку собираетесь выдать замуж?

– Мирэю? – удивился Киннар. – Так рано. Зачем?

– Моя Эльсия не на много старше, – вздохнул Ларт. – Но она рвется прочь из дома и мечтает о достойном муже.

– Если рвется, значит, пора. Не хмурься, – добавил он, взглянув на помрачневшего Ларта. – Ты сам сказал, что я еще в расцвете сил. Трон Сундара достаточно крепок.

– Конечно, – кивнул Ларт. – Но, когда корабли Зарада возвращаются в Сундар, я чувствую беспокойство. Воинственный он, ваш племянник, непредсказуемый. Будьте с ним осторожнее.

Не успел Киннар ему ответить, как в зал вошли встревоженные сыновья Ларта. Арфест нес на руках принцессу.

– Что с ней? – король бросился к дочери.

– Она без сознания, – Арфест осторожно положил принцессу на ложе, устланное подушками.

Оказалось, что принцесса, заметив молодых людей, поджидающих ее на тропинке, вдруг пошатнулась и стала заваливаться набок. Арфест и Диленар поспешили освободить ее из стремян и, к большому разочарованию Диленара, Мирэя упала прямо в руки его нахального братца.

Киннар распорядился принести лед, Диленар извлек из кармана белоснежный платок и принялся обмахивать им принцессу. Мирэя слегка разомкнула ресницы, увидела лица взволнованных мужчин, склоненные над нею, и снова впала в забытье.

– Надеюсь, ей скоро станет лучше, и она поедет с нами на праздник, – сказал Арфест, растерянно глядя на обложенную компрессами девушку.

Его надежды не оправдались. Ближе к вечеру Айрен сообщила, что у госпожи жар, и вместо праздника ей придется помучиться в постели. Киннар хотел остаться с дочерью, но подумал, что гости проделали такой долгий путь, и будет не вежливо отправить их одних.

С ликованием наблюдала юная обманщица, как карета и сопровождавшие ее всадники спешили к морю, подальше от нее.

Девушки могли бежать из замка, только взобравшись на крышу: все входы и выходы охраняли стражники. Карабкаться по еле заметным выступам в наступивших сумерках было рискованно, но они знали каждый камешек в замке. Самым опасным участком была отвесная и довольно гладкая стена, по которой они вынуждены были спускаться с помощью веревочной лестницы. Сюда редко кто заглядывал, и вероятность, что лестницу заметят до их возвращения, была небольшой. Еще в детстве они обнаружили, что в каменной ограде есть небольшое отверстие, замаскированное кустами ракитника, и что, при желании, можно выбраться на четвереньках на ту сторону. Что и было мастерски исполнено. Потом они помчались к Алдарионскому лесу, откуда доносилась громкая музыка, веселые голоса и смех. По дороге девушки завернули в Розовый сад и нарвали цветов. Предусмотрительная Айрен захватила с собой нитки и быстро сплела венки королевне и себе. Она увенчала Мирэю венком из огненно-красных роз и воскликнула.

– Ну вот, теперь ты похожа на деревенскую красавицу!

Мирэя засмеялась, глаза ее возбужденно сияли. Струи черных волос были туго свиты в косу, и алые розы полыхали над юным лицом. Себе Айрен сделала венок из белых роз и сирени.

На Большую поляну, к горящим кострам, они пришли в самый разгар праздника.

– Запомни, – строго сказала Айрен, крепко держа Мирэю за руку, – главное – не потерять друг друга, ну и голову тоже.

Поначалу сердечко Мирэи замирало от страха; она боялась, что кто-нибудь узнает ее, но потом освоилась и закружилась в стремительном хороводе. Принцесса с удовольствием прыгала через костры, танцевала и пела. После нескольких глотков розового вина, которое раздавали жаждущим крепкие молодцы, восседающие на бочках, она стала игриво отвечать любопытствующим, что ее отец король Сундара, и была страшно довольна, что ей никто не верит.

Все цвело и пело теплой весенней ночью. Юниэр и Лафер стояли в тени, наблюдая за буйно резвящейся вокруг костров молодежью. Воздух был пропитан сиреневым запахом, сиреневыми звездами расцвечено ночное небо.

– Какие красивые люди, Лафер, – негромко говорил Юниэр, – конечно, фейры и феи еще прекраснее, но… они как-то слишком осторожны и таинственны. Когда я смотрю на них, то чувствую восхищение, но при виде наших красавиц мое сердце переполняет любовь, и я теряю голову.

– Каждому свое, – ответил Лафер.

– Ты только посмотри! – не унимался Юниэр. – Ну чем эти люди отличаются от благородных вельмож? Я не смог бы отличить.

– Не одни мы такие умные, Юниэр. Уверен, что на этом празднике немало переодетых отпрысков достойнейших семей Сундара.

– Не хочешь ли ты сказать, что Мраморный замок пустует? – развеселился Юниэр.

В самый разгар праздника Айрен потянула Мирэю за руку, разорвав хоровод.

– Если я не ошибаюсь, скоро зазвонят колокола, а это знак к майскому обручению. Надо будет надеть свой венок на избранника. Поэтому, если мы не хотим остаться одни, надо подыскать подходящих и не очень пьяных и позаботиться о том, чтобы нас не опередили.

– Забавно, – усмехнулась Мирэя, – что ты скажешь о тех двоих у сиреневого куста? По-моему, симпатичные.

– Годятся, – согласилась Айрен, – надо подкрасться к ним поближе.

– Потом сочиним балладу для потомков, – шептала Мирэя, пробираясь между деревьями, – о том, как принцесса Сундара охотилась за женихами в Сиреневую ночь.

– Тише, – оборвала ее Айрен, еле сдерживая смех. – Женихи сбегут.

Они притаились за большим деревом в двух шагах от своих избранников, и тут раздался мелодичный звон. На поляне засуетились.

– Что это? – спросил Юниэр.

– Майское обручение, – догадался Лафер. – Я говорил тебе.

– Как же я забыл? А мы встали в самую тень! – воскликнул встревоженный Юниэр, – нас здесь никто не заметит!

Но он ошибся, к ним уже подскочили две девушки, и венок из красных роз опустился ему на голову. Юниэр увидел, что его "майская невеста" – красавица, каких мало даже в Сундаре. Любовь, переполняющая его сердце весь день, нашла, наконец, выход. В это мгновение он забыл и о Лафере, и обо всем на свете. Он быстро скрепил союз нетерпеливым поцелуем и далее уже не выпускал обретенное сокровище.

– Твой выбор сделал меня бесконечно счастливым! – воскликнул Юниэр, восхищенно глядя на Мирэю.

Тут она узнала нахала, который бросился под копыта Чернолуна этим утром. О том, что у "майского обручения" может быть продолжение, девушка не подумала и сейчас с недоумением и даже страхом смотрела на неожиданного поклонника.

– Я верю тебе, но, если ты не умеришь свой пыл, мне придется найти кого-нибудь поскромнее, – сказала она сердито, хотя отметила, что юноша красив и, похоже, искренен.

Но и Юниэр узнал ее. "Сама принцесса выбрала меня, – обрадовался он, – и я ее не отпущу". Он засмеялся, обнял девушку за плечи и повлек к танцующим на поляне парам.

– Ты в надежных руках, не бойся ничего, – убеждал он "невесту".

И действительно, крепкие руки подхватили ее, принцесса при всем желании не могла бы вырваться из объятий. Да и неловко было, на них уже с интересом поглядывали зрители. Танцевал Юниэр легко и умело, нежно прижимая красавицу к груди. Не давая девушке посмотреть на Айрен, которая делала ей отчаянные знаки, нашептывая что-то ласковое, Юниэр увлекал принцессу все дальше в сторону от толпы. Айрен, за которой усердно ухаживал Лафер, не смогла помочь госпоже. Случилось то, чего они боялись, – их разлучили.

– Я не шучу! – пыталась отбиваться Мирэя.

– Я тоже! – отвечал Юниэр.

Голова Мирэи кружилась от близости, внимания и восхищения избранника, а может и от вина. Она уже не слышала голосов и песен, тем более не видела ничего вокруг. Земля уносилась из-под ног, но надежные руки бережно обнимали ее. Повсюду был слышен томительный зов весны. Они были молоды и легко поддались таинственному сердечному влечению. Их души встретились. Мирэя не понимала этого, а просто чувствовала, что такого с ней еще не было. И когда юноша касался губами ее горячей щеки, она ощущала не только страх и неловкость, но и наслаждение. И, конечно, она ему отвечала, иначе было невозможно.

"Радуйся, тебя целует вольный "майский жених", впредь не будешь такой любопытной", – думала принцесса, удивляясь, что все еще может думать.

Юниэр оторвался от ее губ; и когда она отдышалась, то увидела, что стоят они в лесу, над ними безмерное небо с льющимися потоками звезд, а людские голоса и музыка едва слышны.

– Как тебя зовут? – спросил он, не выпуская ее рук.

Она ответила неуверенно:

– Ты можешь называть меня Леорой.

– Редкое имя, – усмехнулся Юниэр, – а я, Кельвен, сын пастуха, одного из лучших в Сундаре.

"Завидный жених", – подумала Мирэя, но промолчала.

– Мне кажется, что я где-то видел тебя, – продолжал Юниэр, – и не только в волшебных снах. Твой образ почему-то связан у меня с замком нашего короля. – Юноша внимательно следил за выражением лица Мирэи. – Твой отец…

– Королевский садовник, – быстро перебила его принцесса.

– О! – Юниэр всем своим видом выразил непомерную радость, – он мой лучший друг. При встрече обязательно скажу, что в его саду вырос редчайший по красоте цветок.

Мирэя посмотрела насмешливо.

– Я не думаю, что это будет открытием для него.

Юниэр снова наклонился к ней, но она решительно отстранилась и сказала: – Пойдем танцевать.

Когда они подходили к Большой поляне, Юниэр спросил:

– А что нам мешает по-настоящему обручиться? Ты мне нравишься.

– Я подумаю, – опустила глаза Мирэя, – и спрошу у отца.

– С ним мы уладим это дело!

"Странно, – подумала принцесса, – неужели он не узнал меня? А так смотрел".

Она поискала Айрен, но среди танцующих ее не было. Зато «жених» не отходил от девушки ни на шаг, но теперь ей это нравилось. Они пили вино из одного кубка, и хмель вливался в разгоряченную кровь. Принцесса кружилась в танце радостно и самозабвенно, окончательно потеряв способность думать.

Через какое-то время послышались возбужденные крики, танцы прекратились, и все отступили ближе к краю поляны. Какие-то люди с расплывчатыми лицами вещали о чем-то, стоя на бочках, где недавно было вино. По отдельным фразам Мирэя догадалась, что выбирают Сиреневую чету. Айрен говорила ей, что Сиреневые короли вступают в брак на празднике, в приготовленном для них шатре. На следующий день их имена узнает весь город, а Киннар обеспечит пару приданым. Вместе со всеми она радостно закричала: "Ура!"

Юниэр потянул ее за руку.

– Бежим, скорее, бежим отсюда! – говорил он, выбирая дорогу среди многочисленных пар.

– Но почему? – слабо возражала Мирэя.

– Если тебя обуревает тщеславие, то можешь остаться, – рассердился он.

Тут, наконец-то, Мирэя сообразила, что выбор пал на них, и пустилась бежать едва ли не быстрее Юниэра.

Толпа, ошеломленная бегством Сиреневых королей, ринулась в погоню. Видимо, находя в этом неожиданное развлечение, люди гнались за ними по пятам.

"Что будет, если они нас схватят? Неужели отправят в шатер насильно?" – с ужасом думала Мирэя и мчалась вперед, не смея оглянуться. Иногда их пытались обогнать, и тогда приходилось отбиваться от самых назойливых. "Счастья в любви, счастья в любви", – скандировала толпа.

– Спасибо, спасибо, – на бегу отвечала Мирэя.

– К морю! Гоните их к морю! – раздались голоса.

– Ты умеешь плавать? – спросил Юниэр.

– Да, – ответила она, задыхаясь от бега.

Юниэр понял, что их неизбежно теснят к морю, и вспомнил о небольшой лодочной стоянке на берегу. Днем они гуляли там вместе с Лафером. Была вероятность добежать туда быстрее преследователей. Мирэя мчалась, ощущая бешеные упругие вихри вокруг. К большому разочарованию Юниэра, когда они добежали до известного ему места, толпа отрезала их от стоянки. Он тотчас метнулся к утесу. Утром мальчишки прыгали с него в воду, значит, это возможно. Мирэя и опомниться не успела, как ей пришлось нырять в морские глубины за "майским женихом". Когда они вынырнули, Юниэр быстро поплыл к крохотному гроту в утесе – здесь стояла лодка. Он помог принцессе взобраться в нее и налег на весла. Через некоторое время шум толпы стих, а потом исчез совсем – им удалось оторваться от погони. Юниэр и Мирэя облегченно вздохнули и обнялись. Все же юноша в целях безопасности отгреб подальше от стоянки.