Вопрос смерти и жизни

Мне грустно думать о своем исчезающем прошлом. Я единственный хранитель воспоминаний о стольких умерших людях – моих маме и папе, моей сестре, товарищах по играм, друзьях и пациентах, – которые теперь существуют лишь в виде импульсов в моей нервной системе. Они живы только в моем мозге.

Мое внимание привлекает отрывок на 59-й странице. Я описываю интервью с убитой горем пациенткой, Джулией, которая потеряла дорогого друга и развила у себя сильный страх смерти. – Что больше всего пугает вас в смерти? – спросил я. – Все то, что я не успела сделать в жизни, – ответила она. Это кажется мне чрезвычайно важным и представляет собой ключевой элемент моей психотерапевтической работы. Многие годы я был убежден, что существует положительная корреляция между страхом смерти и ощущением непрожитой жизни. Другими словами, чем меньше степень самореализации, тем сильнее страх смерти.

Читая о других скорбящих людях, я убеждаюсь, что им свойственны крайне разнообразные модели поведения. На днях я наткнулся на одну короткую статью, автор которой регулярно прослушивает старое голосовое сообщение от жены, сохранившееся в его телефоне. Я вздрагиваю, когда читаю его откровения: мне было бы слишком больно слушать голос Мэрилин. Боюсь, это может привести к зацикливанию на чувстве утраты и помешать ему начать новую жизнь. Впрочем, не исключено, что я слишком суров. Каждый переживает горе посвоему.

«Вглядываясь в солнце» и натыкаюсь на фрагмент про Эпикура (341–270 до н. э.), который приводит три ясных и убедительных довода против страха смерти. Первый довод гласит, что, поскольку душа смертна и погибает вместе с телом, после смерти у нас не будет сознания и, следовательно, страха. Согласно второму постулату, поскольку душа смертна и рассеивается после смерти, то смерть в конечном итоге есть ничто. То, что рассеялось, не может ощущаться, а все, что не ощущается, не имеет значения. Отсюда: «Когда наступает смерть, нас уже нет. Зачем бояться того, что мы не сможем почувствовать?» Хотя оба аргумента кажутся очевидными, самый сильный отклик во мне вызывает третий постулат. Эпикур утверждает, что состояние небытия после смерти тождественно состоянию небытия, в котором человек пребывал до рождения.

Стремление умереть достойно восходит к греческим и римским авторам – Сенеке, Эпиктету и Марку Аврелию. Каждый пытался осмыслить вселенную, в которой существование всякого человека рассматривалось как крошечная щель света между двумя вечностями тьмы, до жизни и после нее. Советуя жить как социально, так и рационально, эти философы хотели, чтобы мы не боялись смерти, но приняли ее неизбежность в великом порядке вещей.

Делясь с пациентами крупицами своей мудрости, опытом и знаниями, я верю, что каким-то образом они найдут способ передать мой дар другим. Эта вера сопровождала меня с тех самых пор, как я начал практиковать психотерапию более шестидесяти лет назад.

Мой сын Бен приехал со своими тремя детьми – шести, четырех и двенадцати лет. Однажды вечером я увидел, как трое моих внуков сидят перед телевизором и смотрят какой-то кровавый мультфильм с монстрами и чудесными спасениями. Мне стало так противно, что я взял пульт и попытался найти другую передачу. По одному из каналов показывали анимированную постановку «Щелкунчика». Несмотря на стоны и жалобы внуков, я решил, что эта вещь нам подходит. Через несколько минут, mirabile dictu, стоны прекратились, и все трое с большим интересом наблюдали за происходящим на экране. Обрадованный и жаждущий поделиться этим с Мэрилин, я на несколько секунд выключил телевизор и нажал кнопку записи, чтобы Мэрилин могла посмотреть сама. Только через пару минут я осознал,

Достоевского, Остера, Макьюэна. Позвольте мне рассказать

Каждый день мы просыпаемся с осознанием того, что наше совместное время ограничено и чрезвычайно ценно.

что ни один из них не должен определять