Объем 230 страниц
2010 год
16+
О книге
Дмитрий Добродеев, востоковед и переводчик, финалист премии Русский Букер, в конце 80-х волею случая угодил в пролом, образовавшийся на месте ГДР, и вынырнул из него уже в благоустроенном Мюнхене – журналистом Русской службы новостей радио “Свобода”. В своем автобиографическом романе “Большая свобода Ивана Д.” он описывает трагикомические перипетии этого “времени чудес”, когда тысячи советских людей внезапно бросали работу, дом, даже семьи и пускались в опасный бег – через плохо охраняемые границы на Запад, к новой жизни. Его лирический герой, советский Швейк, преследуемый КГБ и германской разведкой, тоской по Родине и вечным похмельем, открывает нам мир диссидентов, эмигрантов, спасшихся “узников режима” без набившего оскомину придыхания и идолопоклонства – таким, каким он и был в действительности.
Жанры и теги
"Иван смотрит на это двор и думает: как это печально. Как печальны наши дворы, как безысходна наша действительность, как быстро сжирает она людей и выплёвывает косточки.
Он входит в подъезд старого писательского дома. Лифтёра не видно, в подъезде пахнет мочой, на стенах надписи. На трясущемся лифте подымается на шестой этаж. Знакомый дверной проём. Дверь обита дермтином по советской моде 80-х.
Открывает жена..."
в Америке им, эмигрантам из СССР, живётся легче, американцы - люди без усложнений. Не снобы. Там гораздо проще есть чёрный хлеб, селёдку, пить водку "Абсолют". и тусоваться в русских компаниях. В Европе как-то сложнее.
...
Тут много евреев, ехвших из СССР в Израиль, но сваливших в Вене на первой же пересадке. Какой на хрен Израиль! Они что, звери, трястись по жаре в автобусах с марроканскими еврееями? Они ведь жекламируют Мандельштама, рубятся в шахматы, а кое-кто играет на скрипке. Поэтому "Свобода" - их выбор. Они предпочитают фланировать по аллеям Английского парка, покупать вина и сыры на Виктуалиен-маркте, пить мартини и виски в барах и пользоваться комфортом, который не прдоставляют даже Штаты.
"Живопись - это цветовая игра, которая воздействует на нашу психику. Либо я работаю с этой цветовой субстанцией, либо занимаюсь чем-то ещё. То, чем занимаются инсталляторы и коллажисты, - это шитьё тапочек, распил дров, уборка сортиров. Какое отношение это имеет к цветовому воздействию на мозг?"
Современные художники - ремесленники. Сапожники и маляры в квадрате. Однако Кандинский - другое. Это Кеплер живописи. Он дал ей неведомое измерение. Известное разве что в древнем Египте. Язык высоких символов. Поэтому его не любят в России и любят в Германии. Кандинский действовал не как сонтанный копировальщик натуры, а как математик, постоянно усложняя формулы. Русским же нужна некая узнаваемость, внешняя эмоциональность. Им хочется социальной правды либо слащавых берёзок. Впрочем, и французам тоже. В 30-х годах они не приняли в Париже Кандинского.
Мюнхен - чудесный город: чистый, весёлый, зажиточный. Немного провинциальный. Но и здесь работали русские люди. Здесь жил Тютчев, здесь сделал первую остановку Ленин, и, главное, здесь пришёл к абстрактному искусству Кандинский.
Ильич и Кандинский жили в Швабинге в одно время. Ильич на стипендию немецких социал-демократов снимал комнату на Кайзерштрасе, сидел в пивной и писал "С чего начать?". Кандинский, отчившись в школе Антона Ашбе, снял в Швабинге мастерскую и приступил к самостоятельным живописным опытам.
Москва-89. Люди носят джинсы варёнки, рикпылись какие-то странные кооперативы, кафе "Теремки", народ дёрганый, замкнутый, большие очереди за сигаретами и водкой. На улице ведётся продажа книг с лотков. Повсюду крутят "Ласковй май".
Москва-89. Размеренно и чётко, под звуки Гимна СССР формируются спецбатальоны криминала...