Крестики да нолики

© Георгий Скрипкин, 2017

ISBN 978-5-4483-6313-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сомненье чувств

Жулики и лохи

 
Куда ни глянь, сплошные жулики.
Не бандюганы и не дурики.
Для них мы лохи и ханурики.
Они под масками не прячутся,
У них дела другого качества.
 
 
Они улыбками нас потчуют
И на делах сосредоточены.
Манеры лгать у них отточены.
И мы несем им деньги с радостью,
Не ощущая вкуса гадости.
 
 
А час прозрения не радует,
Ведь он гласит, что нас ограбили,
Сыграв ва-банк на нашей слабости.
Но позабыв о прошлом шулерстве,
Мы вновь идем в объятья к жуликам.
 

Зависть

 
Зависть корежит сознанье,
Стреляет холодным взглядом.
Душит стоящих рядом
С бешеным причитаньем.
 
 
Зависть – предвестие фальши,
Крушащей основы быта.
Черной фатой укрыта
Искренность в катафалке.
 
 
Зависть – орудие слабых,
По жизни людей никчемных.
Нет в них ни грамма чести,
Жить им в мещанском рабстве.
 

Загул

 
В голове только секс и шмотки,
Да вальтов разномастных колода.
Ты не ищешь в общении брода,
Похваляясь душой обормотки.
 
 
А в глазах колобродит зелень
После каждой бредовой пирушки.
Чем ты лучше простой побирушки,
Только тем, что в распущенном теле.
 
 
Только тем, что длиннее ноги
И открытей, податливей груди.
Да таких даже бог не осудит,
Потому что с лицом недотроги.
 
 
Но не век красотой швыряться,
Потускнеет прокуренный образ.
Отразится хмельная виновность
Перед тем, как с надеждой расстаться.
 

Игра в невинность

 
Ты многое по жизни повидала
И многое могла бы рассказать,
Но скомкано худое покрывало,
Зашторились невинностью глаза.
 
 
Я знаю эту гнусную невинность,
Но верю, как законченный паяц,
В пародию на юную наивность,
В нелепицу, что шепчешь, не таясь.
 

Зазывалы

 
Я по Невскому иду, думу думаю одну.
Ничего не замечаю, никого не привечаю.
А чего здесь замечать?
А кого здесь привечать?
 
 
Вдруг откуда не возьмись появился рыжий лис.
Он листовку мне сует, в магазин меня зовет.
А за ним лохматый мальчик поманил меня в подвальчик
на дешевенький обед. Я ответил ему – нет.
 
 
Длинноногая девица пригласила похмелиться.
Я бы дал ей по губам, но не бью юнцов и дам.
Чуть не сбил верзила с ног, предлагавший казино.
А небритый гамадрил мне здоровье посулил.
 
 
Я решил скорей убраться, чтоб соблазнам не поддаться.
Спешно с Невского свернул и в харчевню заглянул.
Без рекламного посыла
Там хлебнул и закусил я.
 

Земля моя…

 
Земля моя, планета средь планет,
Прости, что мы тебя бездумно топчем,
То сушим, то купаем в новых топях,
То недра твои пользуем на нет.
 
 
Я вижу, как ты искренне добра,
По мудрому щедра и терпелива.
Но где ж тогда людская справедливость,
Способная не делать новых ран.
 
 
Дождемся мы всевышнего суда,
Осудят нас за блажь и бессердечность.
Терпение моей Земли не вечно,
За ней сегодня праведный удар.
 

И моя боль

 
Гормоны беспредела будоражат Украину,
На запах откликаются прозападные псы.
Бойцовские с Америки взбираются на спину,
На древке развиваются их звездные трусы.
 
 
Пристроилась за порцией еврейская тусовка,
Не все еще поделено в украинской земле.
Молодчики с обрезами мелькают для массовки,
И это их мелькание замешано на зле.
 
 
Не век царить политике, замешанной на злобе,
Мне хочется на лучшее сегодня уповать.
Растет росточек разума в украинской утробе,
И верю я, насилию его не растоптать.
 

Испытанный сценарий

 
Аромат лозы в фужерах, тусклый свет свечи,
Я любуюсь своей жертвой, спрятаны ключи.
Звуки чувственного танго нам ласкают слух.
Для меня всего лишь тайна нескольких минут.
 
 
Для меня сценарий пьесы писан на года.
Жить с любовью интересно, только не всегда.
Ты – любовь моя сегодня, завтра, может, нет,
Не от каждой из негодниц оставляю след.
 
 
Не для каждой сохраняю в сердце уголок
Не храню ее орнамент, насладившись в прок.
Я ценю свою свободу, ненавижу сглаз.
Вот и ты, ходячий ботекс – женщина на раз.
 

Истерия

 
Истерия, истерия, истерия.
Вирус ненависти впрыснут в подсознанье.
Перешел вкусивший власть от говорильни
К перекрою мирной жизни наизнанку.
 
 
Истерия выворачивает души,
Истерия нынче с рабским послушаньем.
Вкус насилия пьянит и разум глушит.
А без разума – история без шанса.
 
 
А без разума кровавые разборки
С частоколами кладбищенских повторов,
Безразличие к свалившемуся горю
И кощунственное пиршество восторгов.
 
 
Но наступит час расплаты над насильем,
Мир осудит отмороженных ублюдков.
Я уверен, знамя правды над Россией,
Потому что в ней живут такие люди.
 

Какая же…

 
Блудливая, какая же блудливая,
Беспутною любовью прокаженная.
Ты с юности не ведала пугливости,
Срываясь на минуты унижения.
 
 
Фартовая, какая же фартовая,
Красою неземною одаренная.
За первое признание готовая
Отречься от сомнения и скромности.
 
 
Желанная, какая же желанная,
Входящая в сознанье недотрогою.
Свербишь незаживающею раною,
И боль мне не унять целебной логикой.
 
 
Коварная, какая же коварная,
С глазами очарованного ангела.
С душою не прощающего варвара,
Безжалостно плодящего страдание.
 

Коварство

 
Милая, какая ты красивая,
звезды на тебя не наглядятся.
Взглядом ты доводишь до бессилия,
глянешь, так и хочется отдаться.
 
 
Скромно обволакиваешь нежностью,
тешишь задушевными словами.
Слезы осушаются надеждою,
скрашенной тобой и образами.
 
 
Тут же просыпается доверчивость,
в памяти дремавшая до срока.
Как же мы бываем опрометчивы,
Как же мы бываем однобоки.
 
 
Нет страшней слепого наваждения,
сдобренного жаждой отдаваться.
Действовать минутным наслаждением —
верная методика коварства.
 

Корысть

 
Корысть – заразная болезнь,
Она страшней других пороков.
Ее подпитывают лесть
И зависть, ждущая под боком.
 
 
Корысть из тьмы выводит страсть
С нелепой жаждою наживы.
И, осмелев, имеет власть
Над нервом совестливой жизни.
 
 
Корысть с предательством на ты,
Предать – не грех, была б доходность.
Глаза не ест зудящий стыд,
Не треплет робкая нервозность.
 
 
Корыстолюб имеет знак,
Знак барыша немалой доли.
Его не трудно распознать
И излечить, была бы воля.
 

Крестики, да нолики…

 
Крестики, да нолики – детская игра.
Где же вы, соколики, лучшие года?
Жизнь моя беспечная – школа, да футбол.
Недотроги вечером – не забитый гол.
 
 
Вздохи и страдания – не моя печаль.
Выбрала желанного друга, привечай.
Растрепались волосы, защемило грудь,
Раззадорься голосом, распоется грусть.
 
 
Подмигни, глазастая, я к тебе примчусь,
И от губ заждавшихся вряд ли оторвусь.
Крестики, да нолики – детская игра.
Пронеслись, как молнии лучшие года.
 
 
О прошедших радостях нечего жалеть.
Бодрячком по старости легче умереть.
 

Крик души

 
Вам ненасытным златопитающим,
Вечно жующим пороки и страсти
Я завещаю иное пристанище
Вместо покоя духовного рая.
 
 
Вас бы загнать в лоно жизни праведной,
Где погибают по вашей указке.
Но не хотите на поле брани вы,
Вам уготованы брони отмазки.
 
 
Ну почему бог не видит странности.
Гибнут не те, кто заказывал бойню.
Кто заказал, тот плывет от радости,
И богатеет на пакостных войнах.
 
 
Люди, не будьте пушечным топливом,
Вы же не доноры вечно жующих.
Им не дано даже малой толики
Крови и слез для людей живущих.
 

Лживая хвалебность

 
Я Вам открыл не только душу,
Я Вам открыл интим стихов.
Вы их старались скромно слушать,
Питаясь рифмой между слов.
 
 
Вы осторожно восхищались,
Потупив свой наивный взор,
Но каждый раз, когда прощались,
Плели восторженный узор.
 
 
Я верил в искренность восторгов,
Улыбкой радовал глаза.
А вы – добытчица историй
Творили козни за глаза.
 
 
Я с той поры уже не верю
В елей хвалебной мишуры.
Опять хвала, закройте двери,
Идите вон, в тартарары.
 

Ложь

 
Есть ложь во спасение, есть ложь от испуга,
Есть ложь – отторжение от лучшего друга.
 
 
В заначке политиков есть множество видов.
Есть лживость для нытиков, есть ложь для элиты.
 
 
Потоками лживости смывается правда.
И нет уже живости в общении с собратом.
 
 
Мадам Лицемерие выходит на сцену,
Кичится размерами, пеняет на цену.
 
 
Речами слащавыми дурит слабовольных.
Сливает на шалости убойную вольность.
 
 
Преступные каверзы питаются ложью.
Страницы discovery сомнения гложут.
 

Любовный парадокс

 
Моя любимая, курносая девчонка,
Мой колокольчик первозданной чистоты.
Как я люблю твою задиристую челку
И в ясном взгляде прорывающийся стыд.
 
 
Как мне приятно слушать страстное журчанье
Твоих по-детски не засаленных речей.
И наши встречи же, конечно, не случайны,
Поскольку ты сейчас ничья, и я ничей.
 
 
Но ты пойми мою обветренную душу,
Я не готов вливать в тебя былую страсть.
Прижмись ко мне и только разумом послушай
Как грудь пылает от невысказанных ласк.
 
 
Мне каждый взгляд твой отдается в сердце болью
И застревают в горле рифмы нежных слов.
Я не хочу тебя ласкать мужской любовью,
А ты возьмешь ли в дар отцовскую любовь?
 

Любовь сошла…

 
Любовь сошла на станции без нас.
Я к Питеру прижался, ты – к Москве.
Меж ними не возник иконостас,
Который бы напутствовал говеть.
 
 
Прилипчива московская тусня,
Заманчива арбатская купель.
Запачкалась невинная весна,
Раскраской, не похожей на пастель.
 
 
Не раз я возле станции искал
Любви не запыленные следы,
Но кто-то их манерно затоптал,
Избавив мою душу от беды.
 

Любовь уехала опять

 
Любовь уехала опять,
забрав с собою солнце.
Но я не буду горевать
и мучиться бессоньем.
 
 
Я зарядился от любви
здоровым оптимизмом.
Зови меня скорей, зови
и встреча будет близкой.
 
 
Ну, а пока я пью до дна
остаток поцелуя,
За то, что есть любовь одна
и не хочу другую.
 

Любовь

 
Когда стреляет женщина глазами,
Не падай под ее смешливым взглядом.
Представь, что для нее ты самый-самый
И сделай ее милой и желанной.
 
 
Откроются под робкою смешинкой
Любви еще не тронутые клады.
И станут ваши чувства смыслом жизни,
И будет в вашей жизни только радость.
 
 
И будет симпатичный человечек
Вещать о продолжении династии.
Любовь, она рассчитана на вечность.
Храни ее от будущих ненастий.
 

Люди добрые…

 
Люди добрые, земляки мои,
Перестаньте вы харахориться,
А не то мороз грянет холодом,
Да метелью злой ветер кинется.
 
 
Ветер кинется, снег завьюжится,
Занесет вокруг все тропиночки.
Не найдет пути милый к милочке,
В танце свадебном не закружится.
 
 
Не закружится, не обнимется,
Поспешит домой не целованный.
И закончится родословная
На краю села его именем.
 
 
Так покайтесь же перед Господом,
Распахните вмиг души грешные.
Растворятся в тьме злые лешие,
Добры ангелы будут в гости к вам.
 

Мама

 
Мама!
В этом слове жизни воплощенье,
Таинство священного начала.
Так мы величаем милых женщин,
Для которых дети – это счастье.
 
 
Мама!
Это слово первым произносит
Маленькое чудное созданье.
То, что кроме радости приносит
Сладкие мгновения мечтаний.
 
 
Мама!
Это слово с криком вылетает
В миг, когда терзают испытанья,
И когда усыпано цветами
Ложе исполняемых желаний.
 
 
Мама!
Это слово шепчется последним
Смертью окропленными губами.
Это слово дарят по наследству,
Веря в нескончаемую память.
 

Материнское начало

 
Материнское начало
в женщине любой,
Только если повстречалась
чистая любовь.
 
 
Только если звезды светят
в небе для двоих.
Только если злые ветры
дуют мимо них.
 
 
Даже если растревожит
чувства ураган,
Сердце женщины не сможет
детство отторгать.
 
 
Попадаются кукушки
в облике жены.
Их запачканные души
миру не нужны.
 

Мать и дитя

 
Дитя мое, что может быть дороже.
Златой песок не стоит и мизинца.
И бриллиант с его небесной синью
Мне не затмит приятность детских ножек,
И детских ручек нежное касанье
Дороже мне объятий чернобурки.
 
 
Мне радость глаз дороже изумрудов,
А детский лепет краше дивной песни.
Мое дитя – священные хоругви.
Мне суждено с дитем моим воскреснуть.
Спасибо, бог, за чудное творенье
И за святое жизни продолженье.
 

Машины

 
Машины, машины, машины,
Им мало уже тротуаров.
Поникли деревьев вершины
От копоти и от угара.
 
 
И слышатся стоны газонов,
И плачут взрыхленные клумбы.
И город, разбитый на зоны
Из членов лихих автоклубов.
 
 
Коптится унылое детство,
Страдает от выхлопов старость.
Мучительно автососедство,
Безжалостна автобездарность.
 

Мне не важно…

 
Мне не важно, любят или нет
Мой надрыв, озвученный хореем.
Я писать без чувства не умею,
Вот уже последних сорок лет.
 
 
Я любить без чувства не могу,
Но не чту страдальческие муки.
Нежный образ в длительной разлуке
Я в своем сознаний берегу.
 

Мечта

 
В золотой карете мчится
дерзкая мечта.
Как бы мне не отключиться
и ее достать.
 
 
Прокатиться бы с мечтою
к звездному костру.
Там узнать любви истоки,
кто мой враг, кто – друг.
 
 
Там найти одну, кто сможет
взглядом покорить.
С ней делить святое ложе
и благодарить.
 
 
Но растаяла карета
в дымке суетной.
Я виню судьбу за это,
торопясь домой.
 

Мечты

 
Мечты, мечты, куда вы приведете?
А суждено ль на старости мечтать?
Мечтать легко на юношеском взлете,
Когда свободой хочется дышать.
 
 
Когда призывны солнечные дали
И так заманчив белый пароход.
Мы в нашу юность многое видали,
Но нам хотелось вновь идти в поход.
 
 
Но нам хотелось новых приключений,
И новых тайн, ведущих за собой.
Не в повторений наше мать-ученье,
Мы всем нутром искали новый бой…
 
 
…Так за мечтами годы пролетели.
Одно сбылось, другое не сбылось.
Мечты в бегах, а думы постарели,
Но в жизни много сделать удалось.
 

Медведь и хомяк

 
На вольной ниве жил хомяк,
точней хомяцкое отродье.
Умел плясать он краковяк
и по сусекам колобродить.
 
 
Продрав глазенки ото сна,
он тут же что-нибудь хомячил.
Свербила мозг мечта одна,
как бы медведя одурачить.
 
 
Уж больно был богат медведь,
да и не в меру простодушен.
И брал хомяк с медвежьих недр
лишь за слова в медвежьи уши.
 
 
А за словами ни шиша
по вредной алчности хомячьей.
Но дал медведь последний шанс
и время «Ч» ему назначил.
 
 
И вот вертится наш хомяк,
как уж на жаркой сковородке.
Медведь взирает на бардак
и тихо реквием заводит.
 

Моим родным

 
Милые мои девчонки —
Ира, Лера и Полинка.
Кто с брюнетистою челкой,
кто в обличии блондинки.
 
 
Я люблю вас всех безмерно
за душевную открытость.
И любовь ту не измерить
никаким теодолитом.
 
 
Вы в моей унылой жизни
словно бабочки-веснянки.
Я горжусь прекрасным призом,
что дала судьба-беглянка.
 

Мой ребенок

 
Мой ребенок самый лучший,
У него такие глазки.
Я беру его на ручки,
Не жалею нежной ласки.
 
 
У меня отличный мальчик,
Мой единственный соколик.
Дай мне маленькую ручку,
Провожу тебя до школы.
 
 
У меня не сын, а прелесть,
Просто вылитый красавчик.
Ну и что, что он в апреле
Свою мамочку оставил.
 
 
Навалилась грузом старость —
Однобокая повинность.
Сын, конечно, не подарок,
Но ведь он – моя кровинка.
 

Моя стихия

 
Стихией ворвалась в мою обитель,
Накинулась разящею пантерой.
На кресло полетели брюки, свитер,
Осталось лишь заждавшееся тело.
 
 
Я в бездну улетал и возвращался
На крыльях лучезарного блаженства.
И с жизнью не единожды прощался
В объятиях от перенапряженья.
 
 
Взлохматились растрепанные кудри,
Потрескались искусанные губы.
Я ласковой стихии не забуду
Ни в праздник, ни в растраченные будни.
 

Моя сторонка

 
Стоит изба у тихой речки,
Туман стремится в холодок.
Ворчит береза в жерле печки,
Огонь резвится молодой.
 
 
У печки бабка суетится,
Бурлит картошка в чугунке.
Блудливый кот в ногах вертится,
Сверчок пригрелся на шестке.
 
 
Лохматый пес лежит под лавкой,
А в мыслях сахарная кость.
На стенке млеет балалайка,
Давно не брал заезжий гость.
 
 
В углу старинная иконка,
Лампадки древней тусклый свет.
Жива, жива моя сторонка,
Коль в избу просится рассвет.