Калейдоскоп Майи

Посвящается нашим бабушкам

и дедушкам

Редактор Евгения Белянина

Корректор Ольга Рыбина

Иллюстратор Анна Фомина

© Елена Фомина, 2021

© Анна Фомина, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-0053-3132-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Меня зовут Майя.

Этот дневник я вела для себя,

сейчас решила поделиться.

В жизни мало случайностей.

Поэтому, если ты

слушаешь,

смотришь

или читаешь

мой дневник,

значит:

а. У тебя нет занятия поинтереснее;

б. Это то, что тебе нужно.

Надеюсь,

что в любом случае

правильный ответ:

в. Все не зря.

Надеюсь, это будет не зря.

Часть 1. Москва

Солнце мое

Начинается новый день

И машины туда-сюда…

Раз уж солнцу вставать не лень,

И для нас, значит, ерунда.

В. Цой. Муравейник

До двенадцати лет я была обычной девочкой, ученицей самой средней школы нашего чудесного города Москвы:

– ничем не выделялась;

– ни о чем таком себе не мечтала;

– ничем особенно не увлекалась.

У меня был свой блог в Инсте, папа меня подсадил на нее. Мои одноклассники все больше в TikTok продвигались. В Инсте я выкладывала свои рисунки и фото из поездок и все интересное про аниме. Фото подписывала крутыми цитатами. Типа: «На самом деле жизнь проста, но мы настойчиво ее усложняем», – Конфуций¹. Или: «Суть жизни – найти самого себя», – Мухаммад Икбал². «Я живу в этом мире не для того, чтобы соответствовать вашим ожиданиям», – Фредерик Пёрлз³. Все эти умные мысли я нагуглила.

«Не, ну а че такого? Это крутой контент», – говорила моя подруга Даша. И она знала в этом толк, ее папа работал в продвинутой IT-компании, поэтому Даша была специалистом по интернет-крутости. Мне тоже казалось, что «контент крутой».

Еще рисовала и постила «глазастиков». «Глазастики» – так я называю аниме-персонажей – были такими хорошенькими и забавными. «Кавай», – сказали бы про них настоящие японцы. Японские мультики – моя любовь… Я могла нарисовать любого из анимешных героев. Но особенно мне удавались ОНИ – эти «глазастики» с большими черными блестящими зрачками. По глазам сразу можно понять характер и эмоции: добрый герой или злой, в гневе он или в радости. У влюбленного глаза сияют, как звезды. От горя – становятся маленькими и безжизненными, блики гаснут и свет исчезает. Когда-нибудь мы с родителями поедем в Японию и обязательно попадем в анимационную студию, например «Гибли»⁴. Там-то мне удастся понаблюдать за работой мастеров-аниме, может даже на мастер-класс попасть. Это моя мечта. Мама сказала, что вероятнее всего она сбудется. Надо только все правильно cпланировать.

Пока мы только мечтали о Японии, а путешествовали к бабушкам. Летом приезжали на море, купаться. Зимой можно было выбраться в горы, кататься на лыжах. Конечно же, я много училась и… сейчас удивлю… много ЧИТАЛА.

«Ретро скилл», – говорил один мой продвинутый одноклассник Петр, призер и победитель всех возможных конкурсов и олимпиад по робототехнике. Все самые модные технические девайсы Петя осваивал первым.

– Майя, учись новым способам получения инфы. Она повсюду, мы просто в облаке разных информационных потоков, – слышала я от Пети и думала, что он очень крутой и умный.

Или:

– Имеющий уши да услышит, – говорил он нам перед уроком английского, вставляя беспроводной наушник в ухо и включая себе стихотворение, которое все, кроме него, учили наизусть. Петя же передавал его из одного информационного облака в другое.

– Вот он уже живет в будущем, – говорила мне Даша, – а мы, Майя, отсталые, у тебя даже ни электронной книжки нет, ни планшета. Ты бумажные учебники до сих пор с собой таскаешь.

Тогда я не думала, что скоро Петины советы по впитыванию информации уже не будут мне казаться такими несуразными. Как говорится, человек ко всему привыкает.

Сейчас мне двенадцать, и с некоторых пор я стала особенной. Например, каждое утро встаю на рассвете. Точно знаю время восхода и заката солнца, продолжительность светового дня.

Самый короткий день: 8 часов 48 минут – в декабре, а самый длинный в июне: 15 часов 34 минуты. Открою секрет: это не тайные знания, есть сайт, на котором все это можно узнать для любого города России и Земли.

Перестала ходить в свою среднюю школу, теперь учусь в интернет-школе, можно сказать, в самой современной школе. Могу сама выбирать предметы. Математику не учу, физику и химию прохожу упрощенными ознакомительными курсами. Зато глубоко изучаю литературу отечественную и зарубежную, историю. География и биология мне интересны, но с ними сложно.

Мой самый любимый предмет – музыкальная литература, могу слушать музыку non stop. И говорить о музыке я могу также безостановочно. Люблю ее – и классическую, и современную. Музыка бесконечна в многообразии мелодий. Сколько их, никто не сможет ответить на этот вопрос, а сколько еще появится! Моя любимая игра – отгадывать мелодии по их первым нотам. Мама говорит, что раньше по ТВ была даже такая популярная игра «Угадай мелодию». Вот уж где я могла бы отличиться.

Мне нравится пересказывать разные интересные истории о композиторах и их произведениях. Моя мечта стать ведущей на радио и целый день говорить о музыке, слушать ее, обсуждать ее с людьми, которые будут мне звонить в прямой эфир. Круто, да?

Здорово, что теперь я живу в городе Новороссийске, у променада. Каждый день гуляю c моими бабушками полтора часа по набережной, вдоль бухты. Мы гуляем по одному и тому же маршруту, я прохожу его с закрытыми глазами.

Хорошая внучка, подумали вы? Нет! Это мне повезло с бабушками. Они у меня очень разные и в то же время очень похожи друг на друга. Если бы их не было рядом, моя жизнь была бы тоскливым болотом. Бабушки придумывают нам развлечения, рассказывают истории, кормят меня невероятными «вкусняшками» (простите, адски не люблю это слово, но иногда использую), рецепты которых постоянно выискивают в интернете.

Бабушки все время со мной. Они очень сильно меня любят. И я их люблю. Очень сильно люблю. Даже когда говорю об этом, у меня внутри, там, где сердце, становится очень тепло и совершенно не страшно. Что бы ни случилось, у меня внутри есть этот комочек тепла, моя «батарейка Любви». Я ее берегу и поддерживаю, как поддерживают и разжигают настоящий заряд энергии. Когда-нибудь он зарядится так, что наполнит меня всю, разойдется по всему моему телу и зальет меня Светом, Любовью и Добром. И это будет Счастье!

Ты тоже можешь почувствовать это тепло. Просто закрой глаза. Медленно вдохни и выдохни. Подумай о своем сердце (оно находится в районе груди, ближе к левой стороне). Теперь представь себе его: такое теплое, доброе и надежное. Оно наполнено твоей любовью к маме, к папе, к бабушке и дедушке, к брату или сестре, к тете или к дяде, к подруге, к любимой игрушке, к цветку на окне.

А может, у тебя есть любимый питомец? О, тогда ты настоящий везунчик. Еще можно любить небо, море, деревья, тропинку да вообще всех и все. И эта любовь вся входит в твое сердце. Оно растет, растет и становится очень большим и наполненным любовью, а ты, уже уютно свернувшись клубочком, сидишь внутри него, и тебе так хорошо и спокойно. Запомни это ощущение тепла и береги его.

Когда грустно, или тревожно, или неудачный день, просто вспомни, что внутри тебя есть тепло, тепло любви твоего сердца. И это тепло согреет тебя и спасет от всего. Все будет хорошо! Поверь мне, я это знаю.

Раньше, когда я была самой обычной девочкой, не чувствовала этого тепла внутри. Может быть, у меня было много других дел и забот. Постоянно куда-то спешила, что-то смотрела, читала, торопилась везде и всюду успеть, никогда и никуда не опоздать.

А потом я заболела скарлатиной, вроде бы ерунда, ну что там наша современная медицина не справится с какой-то скарлатиной? Со скарлатиной, конечно, справились, но случилось непредвиденное редкое осложнение – я ослепла, стала незрячей. Вы, наверное, уже догадались, почему теперь я называю себя особенной.

Даже не знаю, как рассказать, насколько тяжело было пережить это. Особенно тяжело было первое время. Особенно тяжело было моим близким. Диагноз «практическая слепота с сохранением остаточного зрения». Он дает надежду, маленькую надежду на то, что когда-нибудь в моем организме произойдет волшебная метаморфоза и я снова увижу этот мир.

А пока все, что мне осталось – это светоощущение. Вижу контуры, силуэты, пальцы рук, когда подношу их близко-близко к глазам. Просыпаюсь каждое утро – навстречу солнцу! Солнце мое, взгляни на меня!

Ваша девочка ослепла

О, мальчик-слепой,

Задающий обычные детства вопросы

Бабушке, втиснутой в бежевый плащ,

Бабушке, дремлющей клоком тепла.

Бабушка! Бабушка…

Как мы едем?

Что мы видим?

Как мы любим?

Ю. Ю. Шевчук. Мальчик слепой

Когда слышишь от доктора: «Ваша девочка ослепла, пока я ничего не могу обещать, нужны дополнительные обследования, мы дадим вам направление в наш московский Институт проблем зрения, там посмотрим…» – становится страшно. Очень страшно. Все сжимается в комок внутри так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть не можешь. Как будто все выжгли, все внутри черное, пустое и бесконечно унылое.

Плачешь… Я много плакала. Раньше я не любила плакать. Когда случались слезы, подходила к зеркалу, смотрела на свое отражение, думала увидеть страдающее, полное горя лицо, а из зеркала на меня глядела чужая, жалкая, сморщенная мордашка. Она вызывала смех, как потешная карнавальная маска. Я начинала кривляться, смеяться, и слезы уходили, а вместе с ними – и тоска, и грусть, и мои переживания. Говорят, что смех продлевает жизнь и избавляет нас от печали. Теперь этот способ не годился.

Теперь, когда я начинала плакать, вокруг была темнота. Мои родители ничего мне не говорили. Думаю, они были испуганы происходящим даже больше меня, они пытались продолжать жить по-прежнему, но нет, жизнь нашей семьи перевернулась. Мы не могли сходить в кино, погулять-проветриться. Меня теперь нельзя было порадовать, купив игрушку, новый мультик или книгу. Я ничего не видела. Я – УНЫНИЕ.

Проблемы наваливались на нас комом, а за ними неслись новые и новые, на огромной скорости, сбивая нас с ног. А школа? Как же учеба? Как теперь оставлять меня дома одну? Родителям надо работать. Меня же опять нужно было учить ходить в туалет, простите, вернее дойти до него из своей комнаты. Пришлось прорабатывать маршруты, убирать с дороги все, что могло меня покалечить, или то, что могла разнести я.

А мои друзья?

А кружки?

А мультики, Япония, «Гибли», мастер-класс аниме?

А глазастики?

А мои глаза? Они погасли! Они никогда не увидят больше маму, папу, бабушек, море, горы?

Все рушится.

Я и раньше доставляла некоторые хлопоты, а теперь большие проблемы, я – обуза. СТОП!

Стоп, стоп, стоп!

Нам нужна помощь!

Надежда и Любовь

Надежда – посох любви: отправляйся, вооружившись им против внушений отчаяния.

У. Шекспир. Два веронца

Мои мама и папа родились и выросли в славном приморском городе-герое Новороссийске. В детстве они были соседями и жили на одной лестничной клетке. Квартира мамы была напротив квартиры папы. Или наоборот, но это не важно. Потом они учились в школе, вернее в разных школах. Мама – во французской языковой спецшколе с музыкальным уклоном, а папа – в физико-математическом лицее. Потом они поступили в институт в Москве, то есть в разные институты. Мама – в институт иностранных языков, а папа в физико-инженерный. И вдруг случайно встретились на концерте одной известной рок-группы и наконец-то поняли, что всю жизнь должны прожить вместе. Хэппи-энд, как говорится.

В Новороссийске остались их мамы, мои бабушки. Бабушка Любовь – мама мамы, жила напротив бабушки Надежды – мамы папы, или наоборот, но это опять не важно. Потому что сейчас они живут в одной большой квартире.

Когда мама и папа поженились, бабушки решили, что их детям нужно купить квартиру в Москве, а не мыкаться по съемным углам. У каждой из них была большая трехкомнатная квартира. Они соединились в одной из них. По-моему, бабушка Люба перешла к бабушке Наде. Может быть наоборот, но это не важно. Одну квартиру они продали, деньги передали маме и папе на покупку квартиры в Москве. В Москве квартиры о-о-о-очень дорогие, это все знают. Так что денег хватило только на первый взнос для покупки в ипотечный кредит трехкомнатной квартиры на окраине, в спальном районе. Правда, квартира красивая, а из окон видно парк и пруд. Не море, конечно, но все-таки.

Бабушки дружно и счастливо продолжали жить в Новороссийске, а я каждое лето приезжала к ним на море. И вот теперь, когда я ослепла, а родители поняли, что сами не справятся, они вызвали бабушек. Ведь со мной надо сидеть постоянно, мне надо постоянно помогать, меня надо обследовать да еще и лечить. А они не могут, у них карьера в офисе, им приходится работать на ипотеку, на обследование, на лекарства. Везде нужны деньги. Ничего просто так не бывает.

Если бы вы знали, как я на них, на родителей, обиделась тогда, а заодно и на бабушек, которые должны были их заменить. Мой и без того черный-черный мир превращался в ад. Как?! Как они могут?! Бросили меня ради ипотеки, ради карьеры? Вот вам, бабушки, наша проблема, занимайтесь ею сами, а нам некогда, нам деньги надо зарабатывать.

Бабушек я встретила достойно. Они расплакались, да и понятно, трудно сдержать слезы, когда видишь, что близкому и любимому плохо. А я, я изо всех сил старалась показать им, как мне плохо и что хорошо мне теперь уже не будет ни-ког-да!

Вот как постаралась: я плакала, переходя от тихих завываний к истерическим крикам, я падала, билась головой обо все, до чего могла дотянуться! Я кричала, что мне плохо, что я никогда ничего и никого больше не увижу, что не увижу ни их, ни родителей, ни мультики, что не смогу выучиться, что друзья мои меня бросят, я всю жизнь просижу дома, грязная и нечесаная, похожая на ведьму. Все станут меня бояться, слепого урода. Когда-нибудь я останусь совсем одна, никого не будет рядом, я умру от голода и холода, всеми заброшенная и забытая.

Да, не зря я ходила в театральный кружок. Бабушки увидели страдания во всей красе. Все, что могла выдать одаренная и перспективная одиннадцатилетняя актриса. Ну, может быть, немного даже переигрывала. Но я же страдала. Все это должны были понимать и страдать вместе со мной. Бабушки еле-еле уложили меня спать пораньше.

После пережитого, напившись корвалола, валокордина и капель Зеленского, они дождались родителей и начали узнавать у них, что же можно сделать. Прогрессивные бабушки даже знали, что такое мозговой штурм, и решили применить его на практике. Может быть, им поменять квартиру на меньшую и не на набережной, а деньги пойдут на лечение Майи за границей? Может быть, фонд организовать в интернете, где-то же как-то же собирают средства на лечение детей. Они были готовы ради меня на все. Мама и папа, которые уже немного успокоились, пытались взглянуть на ситуацию здраво, не впадая в крайности, и направили энергию бабушек в нужное русло.

Родители рассказали им о детском Институте проблем зрения. Ближайший план – пройти обследование. У нас есть направление, репутация у института хорошая, даже из-за границы приезжают на консультации. Начнем с воплощения этого плана, тем более что времени у нас достаточно. Учиться Майя пока не может, вы не работаете. А значит, сможете пройти это обследование бесплатно. Уточним диагноз, узнаем о перспективах лечения, а дальше будет видно.

Так закончился первый день с бабушками. Все легли спать, если не спокойные, то хотя бы с ясной целью. Нам надо пройти обследование.

Мыс Доброй Надежды

Оставь надежду, всяк сюда входящий.

Данте Алигьери. Божественная комедия

На следующий день бабушки сделали все, чтобы я проснулась в хорошем настроении. Они напекли блинчиков, сварили горячий шоколад с корицей. Этот аромат, его не просто чувствуешь. С ним ты ощущаешь прилив счастья и вдыхаешь волны радости! Они кормили меня, а сами приговаривали что-то. Как две старушки-хлопотушки из сказки. И мне первый раз после наступления слепоты стало нестрашно. Темнота подвинулась и уползла куда-то. Во мне поднимались и взлетали разноцветные мыльные пузырьки счастья, они были хрупкими, лопались от каждого неловкого движения и просто так. И все равно, с ними внутри мне было легче. Я улыбалась. Но и жевать не забывала. Ах, какие блинчики делают мои бабушки!

Хорошо помню, что раньше они часто спорили, чьи блины вкуснее, кто печет их лучше. Но последние два-три года мир и согласие наступили в их доме. В результате долгих споров было решено: бабушка Надя хорошо замешивает тесто, а печет самые тонкие блинчики, мастерски распуская их по тяжелой чугунной сковороде, – бабушка Люба. Точно так же поделили они все обязанности по дому, одна, например, лучше моет полы, другая – лучше чистит раковину. Бабушка Надя покупала самые вкусные мандарины да и другие фрукты. А мясо и курицу могла выбрать только бабушка Люба. Вот так. Пусть каждый проявит свои лучшие стороны. «От каждого по способностям», – начинала бабушка Люба фразу, которой они завершали свой рассказ о разработке оптимальной системы ведения домашнего хозяйства. «Каждому по потребностям», – завершала бабушка Надя. Наверное, в этот момент они гордо смотрели друг на друга и думали, какие же они молодцы, что так идеально все придумали и воплотили.

Завтрак, к моему огромному сожалению, не мог длиться вечно, надо было собираться на обследование. Меня причесали, помогли одеться. Бабушки долго совещались, ехать нам на такси или общественным транспортом. Мне, конечно, повезло, они у меня очень продвинутые. Все варианты просчитали на маршрутизаторе, все изучили, сравнили и вынесли вердикт. Поедем на общественном, деньги надо экономить, мало ли на что они потребуются, а втроем мы справимся, все-таки не в час пик.

Идти будем клином. Бабушка Надя впереди, пробивая нам путь, а сразу за ней мы с бабушкой Любой. Какая тактика передвижения, подумаете вы? Не удивляйтесь, жители мегаполиса поймут нас сразу. Идти по улицам, заполненным пешеходами, которые погружены в телефоны, заняты виртуальной или реальной жизнью, своими мыслями, идеями, но несутся на максимальной скорости и искусно лавируют в толпе хаотично передвигающихся собратьев – это наука, этому надо учиться. Коренным жителям мегаполиса этот навык прививается с детства, остальные передвигаются с переменным успехом, кряхтя, ворча и неловко уворачиваясь.

Нам с бабушками предстояло дойти до ближайшей станции метро, проехать с одной пересадкой и, выйдя в центре, по Садовому кольцу дойти до института. Самой сложной частью маршрута была пересадка в метро.

Но оказалось, что дорога – не главное испытание. Когда мы вошли в Институт проблем зрения, было уже начало двенадцатого. У бабушки Нади имелся секретный козырь. Большой опыт хождения по больницам подсказывал ей, что все о врачах и их способностях знали гардеробщицы и уборщицы. Они знали, к кому с чем идти, кого о чем просить и как с кем можно договориться. Поэтому, посадив нас с бабушкой Любой в уголке, она взяла маленький пакетик из сумки и направилась к гардеробу.

– День добрый, дорогая моя, ну как вы тут? Не задубели на сквозняке-то таком сидя? Это ж вас сдует тут. Вот вам, милая, пряники к чаю и чай краснодарский. Попьете – погреетесь.

Добрый голос с говором, который я часто слышала, отдыхая на море, воскликнул:

– Ой, батюшки, родненькая, да за что ж мене это! Вот так, да! Вот так нечаянная радость приключилась, а я ж стою, да. Да просто ж слова доброго не услышишь, а тут бачьте шо? Пряники да чай. От жеж. Да обнять, да расцеловать вас, родненькие. Ну что, хорошие мои, издалёка приехали? К нам откудать только не ездят, со всей России, да не только с России. Да раздевайтесь уже, чтой-то припозднилися сегодня, чтой-то, мне кажется, что не успеется вам никуда. Давайте-ка быстрее двигайтесь к регистратуре. А вы в первый раз? О, тогда вам долго оформляться. А платные или бесплатные? Бесплатные, тогда очень долго оформляться. Документы-то все собрали? Ага-ага, а то всегда чегой-то не хватает. То и ездить потом по три раза, ох, грехи мои тяжкие. А мне-то раздеть-одеть не жалко, мне вас жалко. По Москве-то этой, сумасшедшей, мотаться-то, это ж здоровые не выдерживают. А вам? Охохонюшки-хо-хо.

– Да ладно вам, дорогуша, – прервала причитания гардеробщицы бабушка Надя. – Мы вот взяли да приехали. И ездить будем, пока не вылечат внученьку нашу.

– Ну да, ну да, будете ездить, это точно, будете, зайчики мои, наездитеся еще, ох наездитеся, – не унималась гардеробщица. А потом резко выпалила: – К профессору Муромцеву идите сразу! Идите, и не соглашайтесь на всяких там, много будут вам предлагать, а он сразу вам скажет, чё вам надо, чё не надо и чем сердце успокоится. Ну с Богом, дорогулечки, бегите!

Вдохновленная и окрыленная, я просто чувствовала, как бабушка Надя была довольна тем, что ее план сработал и мы теперь идем не абы к кому, а к профессору Муромцеву. И в регистратуре-магистратуре объявим гордо, что записать нас надо именно к нему, а не просто так. На удивление, запись прошла легко и успешно. Нам повезло, именно сегодня у профессора Муромцева образовалось окно, через полчаса отменилась запись и, конечно, из листа ожидания, в котором сто человек, за полчаса добраться никто не сможет. «Это ж Москва» – услышала я фразу, произнесенную громким, глубоким голосом. «Ой, и не говорите, тут и за час-то никуда не поспеешь», – проворковала в ответ бабушка.

Все это время мне было удивительно спокойно и комфортно. Я сидела на диванчике, завернутая в самый теплый, но тонкий, как бумажка, бабушкин платок. От платка пахло едва уловимым и таким родным запахом бабушкиных духов. Мне казалось, что мы дома и ничего-ничего не происходит. Начала проваливаться в дремоту, полусон-полуявь, вокруг пустота, а я лечу в этой пустоте:

– Майя, Майя, ты заснула у нас, что ли? Вставай, роднулечка, скоро на прием! – Бабушка Люба поглаживала меня по плечу.

Я встрепенулась, ага, значит все-таки на прием, вынырнула из своей пустоты и пошла, направляемая уверенными руками бабушек. Мы шли долго. Лестница, поворот, прямо сто шагов. Лестница, переход, поворот, снова лестница. Захочешь – не выучишь этот путь. Наконец мы остановились. Вероятно, в одном из бесконечных коридоров. Гул, гул голосов, негромкий, приглушенный, и только отрывки разговоров доносятся: «Да, закáпали, а потом…», «Нет, нет, что вы, ни в коем случае не соглашайтесь на это», «Ну да, у нашего соседа по палате тоже так было, а потом ничего, знаете ли». Вдруг послышался скрип открывающейся двери, в тот же миг наступила тишина, разговоры стихли. Напряжение возникло в воздухе, оно усиливалось с каждой секундой. Мне захотелось опять погрузиться в пустоту, спрятаться от всего страшного и непонятного, пугающего. Мне показалось, что я совсем одна, одна-одинешенька. Громкий голос, заполнивший весь коридор, произнес мое имя:

– Майя Лаврова, заходите!

– Бабушки! – вскрикнула я от неожиданности.

Тут же с двух сторон меня подхватили под руки. Правой рукой я почувствовала тонкую хрупкую руку бабушки Любы, а слева – уверенную, сильную руку бабушки Нади. И такое тепло шло от этих рук, что я почти успокоилась и пошла в неизвестность, чувствуя на себе внимание всего коридора, провожавшего нас своими взглядами, потихоньку выходящего из оцепенения, обнаруживающего себя вздохами-охами, сопением и кряхтением.