Легенды Сэнгоку. Золотой остров

Карты

Хиномото восток

Хиномото запад

Остров Садо

Пролог

Дождь барабанил по полусгнившим доскам энгавы, разбрызгивая капли во все стороны. Пол в помещении тоже намок. Прохудившаяся соломенная крыша, больше не спасала от непогоды и вообще, грозилась обвалиться в недалёком будущем. Сломанные, грязные фусума были разбросаны по всему дому и саду, прилегавшему к строению. Впрочем, и сад находился в ужасном состоянии. Некогда, ухоженный и цветущий, он порос травой и сорняком. Никто больше не ухаживал за храмом, что когда-то, основали последователи Нитирэна¹.

На полу, в одном из помещений, лежал человек. Он не издавал ни звука, не шевелился и, возможно, уже не дышал. Хотя, глаза его были открыты, а нижнее веко, то и дело, подёргивалось от монотонного стука дождевых капель по полу. Голова его была обрита наголо, глаза впали и почернели, а лицо сильно исхудало, что создавало впечатление, будто он и в правду умер или подходит к этому.

Человек действительно балансировал на грани жизни и смерти. Он уже и не помнил, сколько лежит на этом холодном и мокром полу. Единственное, что он знал, это то, что слёг он как раз в канун сезона дождей. Но сколько прошло с того времени, два, три дня, может десять? А что было до этого?

Раньше он тоже не особо, шевелился. Настоятель постоянно заставлял его подметать сад, мыть полы и всё в этом роде, но человек отлынивал, проводя дни и ночи в постели, ссылаясь на плохое самочувствие. А настоятель, где он? Возможно, тоже слёг, как его подопечный, ведь старик уже. А может он и вовсе удалился из старого храма, бросив своего ленивого сожителя. Во всяком случае, это уже не имело, для бритоголового человека, ни малейшего значения. Он ждал смерть. Позорную, никчёмную. В холодной, сырой постели, на гнилом полу старого храма.

Монах попытался повернуться на бок, но тело его не послушалось. «Проклятье! – выругался он про себя. – Когда же, наконец!» Говорить он мог только в своих мыслях, любой звук из его уст сопровождался рвотным кашлем и сгустками крови, которыми он заплевал уже всё своё одеяло и подушку. «Этот проклятый дождь! Когда же он прекратится и даст мне спокойно умереть?! Кап, кап, кап…» Нервы человека были на пределе, сил ждать больше не было. Почему он не умер тогда, когда ему предоставили эту возможность? Тогда, – это до того, как он обрил голову и прибыл в этот треклятый, разваливающийся храм.

Те события, минувших дней, были для человека утеряны во времени. Тогда, он мог ещё ходить и держать меч в руках. Но проклятая война забрала у него всё; семью, земли, людей, оружие и жизнь. Война, которая затянула его с ног до головы, которую начал не он, а ещё задолго до его рождения. И ему, довелось появиться на свет в это кровавое время, да ещё и в измазанной по локоть в крови, семье. «Всё из-за них! – проклинал в своих мыслях человек. – Всё из-за этого поганого клана! Будь они трижды прокляты!» Эту войну он проиграл и за это поплатился, не жизнью, а всего лишь своим жалким существованием. Он мог совершить сэппуку, как подобало человеку его статуса, но не стал. Тот человек, которому он проиграл, отказался убивать его, а вместо этого отправил в это промозглое, забытое богами место.

Бритый человек, оставил попытки поменять свою позу и остался лежать на спине. «Ну, кода же?!»

Стало смеркаться. Под вечер дождь усилился и подул сильный ветер. Монах, уже продрог от холода и влаги, но не мог даже сжаться, чтобы хоть немного согреться, – всё тело онемело от макушки до пяток. Может, этой ночью, смерть наконец-то заберёт его?

– Конбанва! – послышался, чей-то голос. Мягкий, приятный, похожий на женский.

«Кто это? – подумал человек. – Женщина? Откуда женщине взяться в этой глуши? Вокруг только лес и не одного поселения? Я брежу?»

– Вы слышите? -снова раздался женский голос. – Я с вами поздоровалась.

Монах только рот открыл, не в силах выдавить и звука. «Кто ты? Где? Я тебя не вижу! – мысленно произносил он. – Покажись!»

– Я здесь, за вашей спиной! – словно ответил на мысли человека голос, став немного насмешливым, игривым. – Повернитесь! Я же не могу разговаривать с вашей спиной!

«Я не могу не шевелится, не говорить, лучше оставь меня в покое!» – из глотки послушника вырвался сдавленный стон.

– Вы можете, я знаю! – женщина и вправду отвечала на его мысли. – Если бы не могли, то умерли бы давным-давно!

«Что за невидаль! – человеку стало немного страшно. Он только сейчас понял, что вокруг царила полная тишина. Дождь прекратился, ветер перестал дуть, и даже листья на деревьях не издавали ни единого шелеста. – Кто ты женщина? Человек или демон? Может просто мой бред?»

– Я сказала, повернись и поговори со мной! – голос прозвучал гулко, жутко, со странным рычащим отзвуком, словно говорили двое.

Монах испугался и дрогнул. Стало быть, нужно повернуться. Он собрал силы, какие мог, и медленно начал перекатываться на левый бок, чтобы видеть пугающую собеседницу. С неописуемой болью внутри груди, со стоном отчаяния, с чувством злости, человек перевалился. Глаза он открыл не сразу. Отдышался. Всё это болезненное действо отняло у него столько сил, будто он катил, вверх по крутому склону, огромный валун.

Наконец, он увидел воочию обладательницу странного голоса. Это действительно была девушка, ослепительной красоты. Человеку даже показалось, будто она окутана ореолом золотого сияния. Волосы её были распущены и ниспадали по ярко-алому фурисодэ, с чёрно-серебристым замысловатым рисунком, до самой талии, стянутой золотистым оби. Кожа была гладкая, цвета слоновой кости, а на правой щеке красовалась маленькое родимое пятно. Подведённые, пурпурной тушью, веки, предавали ей, какой-то особенный, хищный взгляд.

– Поздоровайся со мной! – голос незнакомки снова приобрёл мягкий, игривый оттенок.

«Проклятье! Чего она привязалась?!»– монах, едва сдерживая кашель и рвоту, произнёс:

– Кон-бан-ва.

– Молодец! – обрадовалась она. – Я же говорила, что в тебе есть ещё силы!

– Кто ты? – человек продолжал вырывать слова из своей глотки.

– Я девушка! – хихикнула незнакомка.

– Из-де-ва-ешь-ся?

– Немного! – она стрельнула косым взглядом и игриво улыбнулась.

– Чего ты хо – чешь?

– Мне нужен ты.

– Зач…– из глотки монаха вырвался истошный кашель со сгустками крови. Девушка брезгливо скривила маленькие, алые губки и отвернулась. Прокашлявшись, человек закончил. – Зачем?

– Я могу тебя вылечить. – эти слова прозвучали для бритоголового монаха искрой надежды. И всё же, сомнительно. – Не бойся! – успокаивающе произнесла незнакомка. Она подошла к человеку и притронулась своей маленькой, белёсой ручкой к его голове. Монах почувствовал теплую, нежную кожу женской ладони. Как давно он не ощущал подобного. В его груди забилось сердце. Он даже перестал чувствовать тот нарастающий ком внутри себя и наконец-то, легко вздохнул.

– Что! Что ты сделала? – вырвались у него членораздельные слова. Он, жадно, начал хватать ртом прохладный, свежий воздух, словно вынырнул после долгого пребывания под водой.

Девушка медленно отошла назад, милосердно улыбаясь, радости бывшего больного. Человек ликовал. Он не только мог дышать в полную грудь, но и легко смог подняться с постели – онемение как рукой сняло. Он прыгал, приседал и даже заорал во всё горло.

– Как ты это сделала?!– восторженно вопросил он. – Можешь не отвечать. Ты моя спасительница! Я у тебя в неоплатном долгу! Только подумать, я живой!

Счастью человека не было предела, эмоции, и слова благодарности сыпались из него неисчерпаемым потоком. Девушка, по-прежнему, стояла в стороне и молча наблюдала, за радующимся монахом. Когда тот, наконец, успокоился, она спросила:

– Что ты теперь намерен делать?

–Не знаю. – он недоумённо посмотрел на незнакомку. – У меня ничего нет. Всё, что я имел, было отнято моими врагами.

– И ты не хочешь им отомстить? – задала она наводящий вопрос.

–Я бы всё отдал за это. – человек сжал кулаки. Его густые брови, грозно сдвинулись к переносице.

– Я думаю, ты не собираешься лишаться того, что я тебе дала? – девушка настороженно прищурилась. – Я ведь могу мгновенно вернуть тебя в прежнее состояние.

Монах отпрянул на несколько шагов назад. Хоть эта незнакомка и выглядела безобидно, что-то в ней, его пугало.

– Кто ты такая?

– Ты же сам сказал, я твоя спасительница! И ты передо мной, в неоплатном долгу.

– Говори! Что я могу для тебя сделать?

– Самую малость! – девушка снова игриво хихикнула. – Ты просто должен отомстить своим обидчикам.

– Тебе с этого, какой прок? – не понимал человек.

– Мне нужны души. Души твоих жертв. – эти слова прозвучали из её уст, будто она не сказала ничего такого, всё будто, само собой разумеется.

– Ты демон!? Ёкай!?– монах снова отпрянул назад, уткнувшись поясницей в пол энгавы. – Я не хочу связываться с демонами!

– Тогда, сдохнешь здесь, мучаясь в своих тошнотворных агониях, корчась в своих же кровавых слюнях! – снова раздался этот двойной, жуткий голос.

– Ты и вправду демон! – человек побелел от страха.

– Решай! – грозно прикрикнула девушка. – Либо ты мстишь своим врагам и добываешь для меня души, либо продолжай доживать свои мучительные деньки в этой гнилой лачуге.

Монах долго не думал. Лучше он сговорится с демоном, чем умрёт в страданиях. Так, по крайне мере, он будет жить и сможет отомстить своим врагам, пусть даже такой ценой.

– Я согласен. – уверенно ответил он.

– Славно. – лицо девушки приобрело скучающий вид. Она развернулась и пошла по тропинке, уходящей глубоко в чащу леса.

– Ты куда? – озадаченно крикнул ей в след человек. – Что мне делать дальше?

Девушка остановилась и повернулась, на пол оборота, игриво подмигнула и произнесла:

– Иди за мной.

Глава 1
Поход на север

Месяц Каннадзуки 16-го года Тэнмон (октябрь 1547 г). Север Этиго.

Ритмичный стук копыт по разбитой каменной дороге, лязг оружия и доспехов, в такт шагам нескольких тысяч ног, сопровождаемых барабанным боем. Большое многообразие знамён, реющих на прохладном осеннем ветру. Все эти признаки говорили о марширующей армии воинов, отправившихся в очередной поход. Впереди шёл авангард грозных всадников, под знаменем золотого кузнечика на синем поле, возглавляемых небритым суровым воином в чёрных доспехах. За ними, двумя колоннами, двигались копейщики и лучники ашигару. Далее пешие самураи, за которыми, следовали их командиры, в блестящих доспехах и верхом на лошадях. Замыкали шествие, группы с обозом, барабанами и знамёнами, а за ними ещё две колонны ашигару.

Молодой князь, Нагао Кагэтора, ехал в самом центре, окружённый своими вассалами. Лицо его было спокойным, невозмутимым и немного повзрослевшим. Смотрел он только вперёд, не оглядывался и даже зрачки его глаз оставались на месте. Голова его была не покрыта, ни шлемом, ни повязкой-хатимаки, а длинные волосы развивались на ветру. Он не боялся, ничего и никого. Больше не боялся. Его окружали только воины, не раз сражавшиеся в жестоких битвах, – они могли за себя постоять. А он, Кагэтора, мог постоять за себя. А если найдётся такой нерадивый глупец, что сумеет подобраться к нему со спины, то он наткнётся на двух, отъявленных головорезов-телохранителей. Одним из них, являлся один из лучших мечей Этиго, а второй, обладал огромным ростом и неимоверной силой. А те, кто знает их имена, даже не попытаются к ним приблизиться.

Кагэтора шёл в свой последний поход. Не потому, что он надеется погибнуть в нём, а наоборот, покорить последние очаги сопротивления и на конец, посеять долгожданный мир в провинции. За прошедший год в Этиго не произошло не одного существенно-крупного столкновения. Были недовольные мелкие землевладельцы, которые привыкли к беззаконию, что творилось во время правления Харукагэ, но их быстро усмиряли. Порой, даже не приходилось прибегать к насилию. И вот, остались последние северные кокудзин, пытающиеся своими крохотными усилиями обрести независимость от истинных правителей Этиго. Истинными, в данное время, являлись, – небезызвестный сюго Уэсуги Сададзанэ и его верный помощник, и рука правосудия, Нагао Кагэтора.

Но, молодой князь, за это время, не только воевал, а даже, обзавёлся ещё несколькими союзниками. Один из них, сейчас, ехал с ним рядом. Худощавый мужчина, лет сорока, с пышной, седеющей чёлкой, наголо бритым скуластым лицом и длинным подбородком с ямочкой. Когда он начинал говорить, его лицо перекашивало от кривой ухмылки, будто он насмехался над своим собеседником. Поначалу, это вызвало у Кагэторы некоторые сомнения, что такому человеку не стоит доверять. Но его вассалы подтвердили обратное, будто сей улыбчивый союзник никогда не давал повода в нём усомниться. К тому же, он владел замком Сасаки на побережье Нихонкай, к коему прилегал самый большой порт в Этиго, и откуда, ведётся вся основная торговля с другими провинциями.

– Что ж, посмотрим. – отвечал князь, когда его армию встретил «улыбчивый владелец большого порта», подле своего замка.

Эта встреча произошла днём ранее. Когда Кагэтора решил навестить свою старшую сестру в замке Сасаки, о которой он, толком, и не знал ранее. Госпожа Огэн была дочерью Нагао Тамэкагэ и его наложницы, родом с острова Садо. Тогда, отец Кагэторы, вернулся с этого острова с армией новых союзников из тамошнего клана Хонма, и разбил своих противников из Уэсуги. Тамэкагэ и Хонма Таканобу заключили союз. Хонма выдал за Нагао свою сестру, от которой и родилась Огэн. После родов, наложница Тамэкагэ умерла и новорожденную девочку воспитывала кормилица. Когда Оген подросла и достигла совершеннолетия, её отдали в жёны Каджи Харуцуне, тому самому, улыбчивому самураю. Всё это произошло ещё до рождения Кагэторы, поэтому он многого не знал о своих многочисленных родственниках. Пока, наконец, тихим зимним вечером, его советник и стратег Усами, не посвятил молодого князя в историю клана Нагао.

Обстановка в замке Сасаки показалась Кагэторе немного мрачной. Всё, вокруг было каким-то тёмным. Даже одежды местных обывателей не отличались яркостью. Среди слуг царило, некое, забвение, будто, каждый занимался своим делом и им не было дела до происходящего вокруг. Даже, когда даймё, в сопровождении своих телохранителей, въехал во двор замка, на них, словно никто не обратил внимание.

Жена хозяина замка, по совместительству сестра Кагэторы, Огэн, тоже не отличалась общительностью. Женщина, находилась в каком-то уставшем состоянии, говорила очень медленно, будто засыпала на ходу, и без интереса к беседе. Будто к ней не брат приехал, а какой-то заезжий самурай, уставший с пути и остановившийся в замке для ночлега.

Зато сам господин Каджи, не сводил кривой ухмылки со своего лица, иногда шутил, но шутки его показались князю немного жестокими. Когда, Кагэтора говорил, тот внимательно слушал. Вкрадчивый взгляд Харуцуны, из-под опущенной до самых бровей чёлки, пронизывал собеседника своей остротой. Складывалось впечатление, будто хозяин замка, загипнотизировал слуг, своим зловещим взглядом, а сам живёт в своё удовольствие. Но, Кагэтора не чувствовал в нём, той силы, которой обладал сам или его вассал Фуджисукэ. Что-то, несомненно, присутствовало в Харуцуне, но это явно никакая-то там магия.

Тем не менее, несмотря на свои впечатления о Каджи, князь Нагао принял его поддержку и отправился дальше на север. По пути к нему присоединились отряды Накадзё, Шибаты, Огуни и Ясуды. И наконец, армия Этиго вступила в северные владения.

Дороги, здесь, были разбитыми, случись дождь, и войско будет утопать в грязи. Но, кроме как по дороге, идти было негде. На многие ри, здесь раскинулись поля, к которым примыкали небольшие деревеньки, уступавшие своей территорией тем, что находились на юге провинции, но земли тут были богаче и плодородней. Именно из-за обширных полей, северные кланы держались так долго, в стороне от основного конфликта. На северо-востоке, по самой границе Этиго, возвышались горы. В эту пору, они выглядели, словно палитра неряшливого художника, расплескавшего краски красных, оранжевых, жёлтых и зелёных тонов. Так осень, разукрасила горные склоны, усеянные смешанным лесом; клёнов, берёз, тополей и сосен. Ветер дул прохладный, но не холодный. Солнце светило ярко, но не припекало, что несомненно, радовало простых воинов на изнуряющем марше.

Ближе к сумеркам, армия остановилась на привал, недалеко от реки Аракава. Кагэтора решил не переходить её по темноте, та как единственной переправой служил небольшой мост, а на той стороне уже темнела чаща грабового леса, в котором могли прятаться вражеские войска. Форсировать реку, тоже не представлялось возможности, её воды были слишком глубокими для доспешных воинов. Поэтому, решили подождать до утра. Лагерь разбивать не стали, но оставались на стороже. Северные войска хоть и были малочисленны, но они находились у себя дома и могли напасть в любое неподходящее время. Стоянку определили на открытой местности, в поле, где застать врасплох практически невозможно.

Сам князь, всё же отгородился маку, в самом центре своих войск. Там установили прямоугольный бамбуковый стол, за которым, в скором времени, расселись почти все вассалы. Разве, что Ясуда Нагахидэ остался командовать дозорными. Какидзаки, тот самый, что шёл в авангарде, даже притащил с собой три кувшина сакэ, дабы скоротать вечер. Кагэтора возражать не стал. Разлив по чарке, принялись обсуждать предстоящий день.

– Я больше чем уверен, что Иробэ подготовил для нас засаду! – отпив из чарки, произнёс Шибата Цунасада. – Он хитёр ровно на столько, насколько и храбр, а храбрости, поверьте, ему не занимать!

– Я смотрю, вы им восхищаетесь? – ухмыльнувшись, спросил Каджи, глянув своим взглядом на Шибату. – Или всё-таки боитесь?

– И то, и другое. – Цунасада отвернулся от Харуцуны. Ему, видимо, тоже был не приятен этот человек. – В его армии есть чистокровные айны – сущие дикари и настоящие горные демоны! Они жили тут ещё до войны Гэмпэй и знают эти земли, как свои пять пальцев.

– У нас тоже есть демон! – сказал Китадзё и кивнул в сторону Ятаро. – Интересно, сколько айнов он сможет разорвать в одиночку?

– Лучше тебе этого не знать Хэби. – негромко рыкну Ятаро. Хэби – то есть «Змей», Коджима называл Такахиро из-за стиля фехтования, который тот практиковал.

– Я слышал, – начал Кагэтора. – что Иробэ Кацунага при моём отце пользовался большим уважением среди простых воинов и землевладельцев. Сам я его никогда не видел, но о его боевых навыках наслышан. К тому же, у него весьма скверный характер, судя по его ответам на мои письма.

– Он оскорблял вас господин? – изумился Огуни. – Вы хотите его казнить?

– Чтобы его казнить, его нужно захватить живьём, а мы пока, его не встретили. – ответил за Кагэтору Шибата. – Я говорю, он что-то задумал, обычно, это на него не похоже. Я считаю, что засада, ждёт нас по ту сторону реки.

– В лесу? – спросил Огуни.

– Очень может быть. – Цунасада сложил руки на груди, давая понять, что обсуждения стратегии не его конёк. – Я больше дипломат, чем воин, и говорю лишь то, что знаю о Иробэ.

– А ты, что думаешь, Усами? – обратился Кагэтора к своему стратегу.

Тот, как всегда, молчал до последнего. Поглаживая седеющую, козлиную бородку, он думал, попутно выслушивая все предложения. Когда князь обратился к нему, он пробежал своими маленькими глазками по присутствующим и ответил:

– Насколько я знаю Кацунагу-сана, он не будет делать опрометчивых поступков. Его армия намного меньше нашей, поэтому, он попытается сохранить как можно больше людей для финальной схватки. Он, конечно, груб, дерзок, но далеко не глуп. Я не думаю, что на том берегу нас ожидает засада. Скорее всего, он подготовил её там, где мы не ожидаем. Поэтому, будьте на чеку, когда мы подойдём к его замку. На всякий случай, пошлите вперёд отряд Амакасу, пешим воинам намного легче прочесать лес, чем это сделает конный авангард Какидзаки.

Кагэмочи воспрянул духом, когда услышал, что его могут поставить на передовую. Этот, молодой, отчаянный самурай всегда готов показать себя в сражении. Перспектива первого удара для него, тоже самое, что и дождь для засеянных полей, после долгой засухи.

– Хорошо. – согласился Кагэтора. – Заканчивайте с возлияниями и хорошенько отдохните, завтра у нас должны быть свежие головы. Тебя, Кагэиэ, это касается в первую очередь. – князь встал со своего места и ушёл восвояси. Последний взгляд, что он бросил на Какидзаки, заставило последнего непроизвольно поставить только что налитую чарку на стол.

– Что-ж…– Кагэиэ, скрипя сердцем, посмотрел на недопитое в кувшинах сакэ. – Раз господин сказал, значит надо расходиться.

Все согласились и поднялись со своих мест. Кагэмочи вышел из маку очень довольным. За ним последовал Каджи и окликнул молодого воина:

– Амакасу-сан! Если не секрет, – почему вы всю дорогу идёте пешком? Разве у вас нет денег на лошадь?

Кагэмочи этот вопрос не понравился, но он не стал вспыхивать подобно вулкану и ответил, как можно вежливее:

– Зря вы так думаете Харуцуна-сан. Я просто с детства не люблю лошадей, и когда выпадает случай, с удовольствием иду в бой пешим. Когда я ощущаю землю под ногами, то и чувствую себя уверенней.

– Хм. – лицо Каджи, снова искривила ухмылка. – Если в бою вам отрежут ноги, вы землю уже не почувствуете.

– Что вы имеете в виду? – Амакасу насторожился. Ему не понравилось выражение этого нового типа. – Вы хотите меня оскорбить?

– Ничуть. – лицо Харуцуны приобрело такое выражение, будто ему вообще невдомёк, от чего так вспыхнул Кагэмочи. – Я пошутил. Просто мне показалось странным, почему наследник Ясушигэ, да ещё и друг нашего даймё, ходит пешком, как бедный самурай.

– Пошутил? – переспросил Амакасу.

– Конечно! – кивнул Каджи. – Не принимайте близко к сердцу и выспитесь хорошенько, перед завтрашним рейдом. Пусть уберегут вас ками от всяких бородатых и страшных айнов!

– Чего?

– Доброй ночи Кагэмочи-сан! – Харуцуна поклонился, развернулся и скрылся в сумраке. Его доспехи с чёрной шнуровкой, быстро помогли ему пропасть из виду. Кагэмочи проводил его недоумённым взглядом. Ему, Каджи показался не совсем здоровым.

Наутро сделали так, ка было условлено. Отряд Амакасу Кагэмочи перешёл реку по мосту и быстро нырнули в лес, что был немного восточнее. По чаще долго не рыскали. Узловатые грабовые деревья вскоре кончились и начались длинноногие сосны, что постепенно устремлялись в гору. Поняв, что в лесу никого нет, Амакасу просигналил основной армии свистящей стрелой.

Войско Этиго преодолело мост за неполный час и полностью перешло на другой берег. Впереди, севернее, их ожидала деревня, довольно большая по сравнению с теми, что им встречались по пути. На встречу с армией вышел местный староста в сопровождении кучки мужчин. Женщин видимо, как это было принято у крестьян, попрятали в горах и лесах. Староста уверял, что у них очень скудные запасы и им нечего дать, ведь всё забрали самураи Хирабаяши, замка Иробэ. Кагэтора, в свою очередь, заверил деревенских жителей, что не причинит им вреда и еду отбирать не будет. Но, на время кампании, запрёт их в деревне, чтобы в спину не ударили. Хоть они и крестьяне, а ради своих семей могут и сумятицу внести в тылу армии.

Стеречь деревню, князь приказал Шибате Цунасаде, мол, тот сам обмолвился, что он больше дипломат, чем воин, вот и пусть налаживает дипломатические отношения с местными простолюдинами. И главное – без рукоприкладства, ведь на своей земле как-никак.

Разобравшись с крестьянами, армия двинулась на восток от деревни, в сторону Хирабаяши. Шли недолго, всего пять тё². И то, что предстало перед их взорами, было совсем неожиданно.

Замок Хирабаяши, если его можно было так назвать, стоял на небольшой, искусственно возведённой возвышенности, на слиянии трёх речушек, служивших водяным рвом. Стены сделанные из глины, поднимались над землёй не выше чем на два кэн³, а за ними, виднелись крыши каких-то построек. Армии севера, на стенах и даже под ними, не наблюдалось.

– Что это? – удивился Кагэтора. – Кацунага настолько дерзок, что построил замок на равнине, да ещё и стенами не обзавёлся?

– Ясики в Касугаяме выглядят лучше, чем этот замок! – сплюнул Китадзё. – Я разочарован!

– В чём? – спросил, находившийся рядом, Ятаро.

– Я разочарован, что такой великий воин, как Иробэ, живёт в этом сарае! – Такахиро показательно отвернулся от замка. – А я ещё хотел вызвать его на поединок! Деревенщина! Даже руки марать не буду!

– Помолчите Такахиро-сан! – вперёд выехал Накадзё Фуджисукэ или, как его ещё называли «старик Фуджи». – Во-первых, этот замок построил не клан Иробэ, его возвели во времена войны Намбокутё⁴. А во-вторых, это вовсе не замок, а всего лишь поместье Кацунаги. Замок вон там! – старик указал пальцем на гору, которая возвышалась за поместьем, примерно в половине ри восточнее. – И поверьте, он там не один.

– Не один замок? – переспросил Кагэтора.

– Именно. – подтвердил Накадзё, оглядывая окрестности. – Тэнсю, стоит на горе Ёгайсан, в центре. Между ней и поместьем, на горе Мономи, стоит ещё один комплекс. И на самом востоке, на горе Минова, – третий.

– А зачем на востоке? – поинтересовался князь. – Там ведь непролазные леса и горы?

– Оттуда, по известным лишь одному Иробэ, тропам, он может попасть во владения клана Датэ и устроить там небольшой беспорядок. – Фуджисукэ посмотрел на Кагэтору и лукаво ухмыльнулся. – Что он с лихвой и делает.

– То есть, разбойничает у наших соседей. – пояснил Усами.

– Таков Иробэ Кацунага. – подытожил старик Фуджи. – Кстати, вот и он сам!

Все посмотрели в сторону резиденции северного воина.

Из ворот вышли трое. В одном из них, в том, что шёл впереди всех, Накадзё узнал хозяина столь необычного замка. Остальные, видимо, были его доверенные соратники или слуги. Шли они пешком, но в полном вооружении. У одного из сопровождающих, в руке находился лук, другой был с длинным копьём нагаэ. Сам Иробэ тоже выглядел внушительно. Выше среднего роста, крепко сложенный, облачён в домару с белой и преобладающей зелёной шнуровкой. На тулье его шлема, на передней части, красовался золотой герб-камон, – три бамбуковых побега. На поясе висел меч-тачи, а в правой руке, положив на плечо, Кацунага нёс не что иное, как масакари-штурмовой топор на длинной рукояти, которым, в основном, ворота проламывали. Но сейчас, грозный северянин, точно не ворота собирался ломать.

Кагэтора спешился и двинулся к нему на встречу. Сопровождать его взялись те, кто лучше всех знал Иробэ – Усами и Накадзё. Встретились на нейтральной территории, как раз между армией Этиго и Хирабаяши. Встали друг напротив друга, на расстоянии удара копья – того самого, которое держал один из северян. Молодой князь и Иробэ какое-то время мерили друг друга оценивающими взглядами.

Кацунага, на первый взгляд, был сущий дикарь, не зря ведь с айнами водится. Лицо, заросшее густой чёрной бородой, с небольшой проседью. Глаза дикие, как у кабана перед рывком, но не лишены благоразумия. Это Кагэтора явно видел. Ещё он заметил, как дёрнулась скула на заросшем лице Кацунаги. Северянин, явно, ожидал увидеть совсем другого Кагэтору.

Иробэ первым отвёл взгляд и обратился к сопровождающим князя, словно, не замечая его самого.

– Хитрец Усами Садамицу и Байхисай, будь ты трижды проклят! – грубым, громким голосом поприветствовал северянин.

«Интересно, что за Байхисай?» – подумал про себя Кагэтора, отметив заодно, громкий голос Иробэ, с которым разве, что Ятаро может соревноваться. Но вида не подал, оставаясь невозмутимым и наблюдая за Кацунагой.

– Зачем приехали? Хотите замок захватить или просто подраться?!– Иробэ нагло оскалился. – Я так просто не дамся!

– Можно обойтись и без этого. – произнёс Усами. – Ты можешь просто признать Нагао Кагэтору своим господином и положить конец раздробленности в Этиго.

– Так Нагао или Уэсуги? – переспросил Кацунага. – Я слышал, что Сададзанэ у власти?

– Кагэтора-сама, представляет здесь нашего почтенного сюго! – ответил Садамицу.

– Как в старые добрые времена! – расхохотался Иробэ. – Помнится, лет сорок назад, Байхисай пришёл к моему отцу с точно таким же предложением!

– Сейчас другие времена. – покачал головой Усами. – Никто не хочет никого притеснять, в провинцию возвращаются старые порядки. Сдайся и дело с концом! Если ты это сделаешь, за тобой последуют остальные северные кланы; Огава, Аюкава, Хондзё.

– Так кому я должен, всё-таки, поклониться? – Кацунага наклонился вперёд, словно, хотел лучше разглядеть своих противников. – Старому и дряхлому Сададзанэ, который скоро уйдёт в круг перерождений, не оставив за собой наследников. Или ему…– Иробэ кивнул в сторону Кагэторы и осёкся. Молодой даймё, будто не обращал внимания на говоривших воинов, разглядывая, что-то за спинами северян. – Эй! Кагэтора-сан! Ты куда это смотришь? – прорычал Кацунага.

– Интересное у тебя строение во владении. – с интересом произнёс Кагэтора. – С виду, обычное поместье, без явной защиты. И эта речушка, выполняющая роль рва, совсем мелкая, будто недавно высохла. Берега у неё ещё влажные. Неужели на севере была засуха?

– Ты о чём? – недоумённо спросил Иробэ.

Кагэтора посмотрел на северянина. Их взгляды встретились.

– Хочешь, я расскажу тебе, как ты поступишь? – князь сдвинул брови, лицо его стало воинственным, но не потеряло самообладания. Кацунага кивнул. Ему стало невообразимо интересно, что скажет этот малец. Кагэтора продолжил. – Ты откажешься от наших условий, вернёшься в Хирабаяши и станешь ждать нашего нападения. Мы, по твоему мнению, недооценим оборону этого поместья и пойдём на штурм. Дальше, твои воины сломают плотину в горах, из которой хлынет поток той реки, что недавно здесь была и мои передовые войска смоет в Аракаву. Может кто-то и утонет, под тяжестью своих доспехов, но большие силы, всё равно останутся. Тогда, воспользовавшись нашим замешательством, несколько сотен луков, засыплют нас дождём стрел. Пока мы будем приходить в себя, ты и твои воины, уйдёте в свои горные замки, откуда, вас выбить очень сложно…

– Невозможно! – поправил Иробэ Кагэтору. Было видно, что молодой князь произвёл на грозного северянина огромное впечатление.

– Любой замок, рано или поздно, падёт. Каким бы неприступным он не был. – сказал князь Нагао. – Это лишь вопрос времени.

– С чего ты взял, что я так и поступлю? – вопросил Кацунага. Он даже немного занервничал после слов молодого даймё.

– Иначе, зачем ты осушил реку? – Кагэтора кивнул в сторону Хирабаяши. – Твоё поместье мы возьмём в любом случае, а в чистом поле, сражаться с нами полное безумие.

– Допустим. – задумчиво произнёс Иробэ. – И, что ты намерен делать Кагэтора-сан?