Весьёгонская волчица

Декабрьский день – что заячий хвост: к девяти только-только развиднеется, а в четыре уже снова темно.

Кровь то, Егор, у всех одна, и у всех красная. Хоть нас с тобой возьми, хоть лягушку какую. А почему красная? Доктора говорят: шарики в ней, мол, красные плавают. Может, и плавают, не видел. А по моему, потому и красная, чтобы проливать было страшно. Была б зелёная, скажем, или синяя – ну и что? Чернила и чернила, ничего такого. А вот, когда красная, тогда и страшно. Ты вот на войне не был, не видел, как из человека то кровь льётся. И не дай Бог видеть. А что говорят, будто привыкают – врут это, Егор. Нельзя к такому привыкнуть.

Не дожили мы ещё до этого, чтоб без крови то.

– И не доживём. Говорят то все правильно, а как яму другому выкопать – сразу и оправдание найдут.

Ему впервые подумалось, что нить и его жизни, и нить жизни волчицы, наверное, вытканы прочно и надолго, но они сами чуть не оборвали их. Чужое прикосновение - вот что оказалось губительным для этих связей, а потому ни у кого не было права притрагиваться к ним по собственному усмотрению.

Близился час восхода луны, смутный и роковой час, когда чаще всего умирают животные и люди...