Дом вверх дном

Глава 4

Фредерик дал себе время подумать до субботы, но уже в четверг забронировал столик в ресторане: да, слишком однозначный жест, чтобы выразить симпатию, но куда более галантный в сравнении с довольно дорогим подарком. Мужчина не должен покупать женщину, мужчина должен ухаживать. Хотя бы на первых порах.

Последней каплей, разбившей твердь сомнений, стал приход на работу жены и сына одного из коллег – Шарлотт с искренним энтузиазмом сюсюкалась с ребёнком, тем самым наступив Фредерику на больную мозоль: вид детей вызывал у Беверли отвращение, а её резкое «потом» звучало как «никогда». Создание семьи для Фредерика автоматически подразумевало появление потомства – в первые годы жизни мысли о будущем казались неопределённо-отдалёнными, но сейчас, когда перевалило за тридцать, хотелось наступление отложенных событий приблизить. Говорить с Беверли на этот счёт не имело смысла: все эмоции жены были написаны на лице, что становилось главным камнем преткновения в браке. Зачем вынуждать рожать детей, если можно найти ту, кто сделает это с радостью? Нелюбимый и нежеланный ребёнок – большая трагедия, особенно если его не любит мама. С отцовской любовью дело обстоит попроще.

Впрочем, на данный момент далеко идущих планов Фредерик не строил – сначала присмотрится, узнает Шарлотт не только как подчинённую, но и как обычного человека. Тут тоже могут вскрыться нюансы, и Фредерик решил не торопиться, хотя своим пятничным приглашением на свидание заставил Шарлотт покраснеть, побелеть, практически заплакать и вылететь из кабинета пулей – эмоции лежали на поверхности, и ранее скрывавшая их ассистентка сдала себя с потрохами. Фредерик невольно улыбался, смотря поверх монитора: и у него сердце застучало немного быстрее, напоминая о прежних временах. Нет, Фредерик ещё точно не стареет и совсем не устал от жизни.

Памятуя о том, что мир тесен, Фредерик выбрал заведение, в которое никогда с друзьями не ходил. Попроще, немного ниже статусом, для надёжности. Конечно, почти все мужчины не без греха, но вероятность встретиться там с подружками Беверли тоже существовала. Специально готовиться к свиданию Фредерик не стал, быстро расправился с субботней работой и поехал в цветочный магазин: выбрал розы. Розовые – банальный, но универсальный вариант, не знал, какие Шарлотт любит. Беверли была оригинальна: крупным бутонам предпочитала кустовые розы; те и правда своей аккуратностью напоминали её изящество и мелкие черты лица.

Шарлотт же приоделась к случаю, но обтягивающие чуть сильнее брюки и расстёгнутый на три пуговицы ворот шёлковой блузки не сделали её фигуру привлекательнее, а завитые в локоны волосы будто превратились в чужеродный элемент, как парик.

Фредерик осторожно пытался найти точки пересечения, но Шарлотт сильно волновалась, и разговор не клеился – обычно собранная девушка вдруг растерялась, и все темы скатывались к обсуждению работы и коллег.

Следовало сделать скидку на стеснение: наверное, Шарлотт слишком долго ждала и не верила, что наконец дождалась, однако Фредерик, как ни пытался, не мог взрастить в душе побеги симпатии. Не как к сотруднику, а как к женщине.

Стеклянный барьер сломался, когда Фредерик решил поведать о хобби. Положа руку на сердце, из-за постоянной загруженности таковых не имелось, но гипотетические любимые занятия в памяти отложились. О том, что ему нравится готовить, Фредерик обычно не распространялся: не мужское дело, да и жена есть, но на Шарлотт рассказ произвёл впечатление. Заодно Фредерик вспомнил, что так ни разу и не пожарил барбекю после переезда, хотя планировал и даже обещал Беверли – она блюла фигуру и готовила в основном диетические блюда.

Как выяснилось, Шарлотт тоже не была кулинарным мастером, но Фредерика это мало заботило – заболтался и плавно перешёл к своему детству. Шарлотт внимательно слушала, поблёскивая глазами. Только увидев на антикварных часах с маятником, выступавших одной из достопримечательностей ресторана, что время перевалило за семь, Фредерик понял, что пора прощаться. Для свиданий время-то детское, но не в условиях, когда ждёт жена. Так что, добросив Шарлотт до дома, Фредерик поехал к себе.

– Где ты был? – нахмурилась Беверли, обняв для приветствия.

– Работал, – невозмутимо ответил Фредерик: не избегал физического контакта с Шарлотт, но не озадачился перед возвращением обновлением своего парфюма.

– От тебя женской туалетной водой разит. Crystal Pleasure, – к его ужасу, Беверли чётко узнала запах: отстранилась и скрестила руки на груди.

– Я не могу работать с женщинами? – Фредерик вопросительно вздёрнул бровь.

Беверли ничего на это не ответила и принялась накрывать ужин: тарелки ставила резко, с громким стуком. Фредерик понимал, что в данный момент не прав и говорит неправду, но уступить и сгладить конфликт уже не мог.

– Так вот почему ты сутками работаешь. С женщинами, значит, – процедила сквозь зубы Беверли, горя от негодования: должно быть, ПМС, она всегда становилась чувствительно-раздражительной.

– Да, работаю, между прочим, ради нас, – огрызнулся Фредерик. – А ты каждую субботу готовишь этот грёбаный торт, я на него смотреть уже не могу.

– Ах, тебе не нравится? – Беверли уперла кулачки в бока. – Почему я слышу об этом на четвёртом году совместной жизни?

– Попробуй тебе скажи, разревёшься, – Фредерик не знал, что за муха его укусила: видел Беверли насквозь и, не жалея, хлестал словами.

– Или раньше он тебе нравился. А теперь ты активно работаешь… с женщинами? – сварливо прищурилась Беверли.

– Я не голоден, – отрезал Фредерик и ретировался в гостиную; пришла его очередь пропустить ответ на вопрос, но тут же зашёлся от гнева, зарычав: – Куда ты дела мой ковёр?

– Выбросила, – мстительно выкрикнула из столовой Беверли.

– Кто тебе разрешил? – Коврик был единственной спонтанной покупкой Фредерика в новое жилище.

– А тебя дома всё равно нет! – Беверли показалась в дверном проёме.

– Я пашу днём и ночью, чтобы покупать тебе безделушки, – закипая от гнева, произнёс Фредерик. – Не смей выбрасывать мои вещи!

– Да подавись ты! – Беверли с размаху запустила в стену новенький телефон. – Не нужны мне твои безделушки! Мне нужен муж!

От удара картина на стене покачнулась и упала, добивая дорогостоящий девайс, но Беверли его судьбы не узнала: с плачем убежала на второй этаж и громко хлопнула дверью спальни.

Фредерик постоял немного, приходя в себя, и поплёлся в ванную – охладиться и попытаться собраться с мыслями. В итоге завис надолго: смотрел в одну точку на стене и думал о том, где бы сейчас жил, сложись его судьба иначе. Вины за собой не чувствовал – ничего с Шарлотт не было, да и торт по-настоящему достал. Но больше достала Беверли со своими упрёками и ограниченным взглядом на жизнь: ей всё, а она взамен – ничего. В такой ситуации спасёт только развод, но продавать дом, лакомый кусочек, не хотелось.

Наконец выбравшись из ванной, Фредерик вытерся и оделся в домашнее, но в спальню заглядывать не стал: устроился в гостевой комнате, которую хотел бы переделать в детскую. Солнце давно уже спряталось, и квартал погрузился в освещённые фонарями сумерки. Фредерик лежал на ничейной постели и думал, что они со Беверли впервые ночуют раздельно. Вспомнил, как ухаживал, как начинали жить вместе. Морковный торт Фредерик и вправду хвалил – если нечасто, то вполне съедобный, а Беверли очень старалась. Впрочем, лазанья ей совсем не удавалась, но Фредерик мог состряпать сам. И ведь любил же готовить, но почему-то никогда не готовил…

Так Фредерик и заснул, хотя, по идее, должен был пойти к Беверли – ссоры и раньше случались, но они всегда мирились до отхода ко сну.

Глава 5

Беверли долго маялась и не могла уснуть, всё ждала Фредерика. Скандал получился отвратительнейший и почти по пустому поводу – Беверли спичкой полыхнула, почувствовав едва уловимый женский аромат из прошлогодней коллекции модного дома Pion на костюме мужа, а дальше её просто понесло: даже соврала о несчастном коврике, чтобы цепануть посильнее. А сейчас переживала. Да и телефон стало жалко. Зачем вообще его разбила?

Самое логичное объяснение временному помешательству – гормональный всплеск перед месячными. Но что тогда нашло на Фредерика? Мужу правда нравился морковный торт, во всяком случае, раньше претензий не высказывал. Как мужчина вёл себя куда более деликатно, делая скидку на то, что Беверли девушка. Теперь Фредерика словно подменили, хотя Беверли, если вспомнить об утреннем происшествии, тоже была хороша.

Слёзы, как ни странно, при соответствующем паршивом настроении из глаз не текли: Беверли ворочалась, искала удобное положение – без Фредерика найти никак не удавалось – и всё-таки погрузилась в сон, полный неприятных и пугающих образов. Самым ярким была мозаика из ванной – растекалась, как масляные краски, превращаясь в адское месиво. Проснувшись и Фредерика рядом с собой не обнаружив, Беверли обняла подозрительно мягкую подушку и опять задремала.

После пробуждения Беверли долго смотрела на освещённый утренним солнцем потолок невидящим взглядом, только через несколько минут дошло, что она не помнит, как очутилась в гостевой спальне. Неужели Фредерик отнёс? Или пришла сама? Вчерашние безумства казались жутью той же природы, что и ночные сны – нужно взять себя в руки и извиниться. Или хотя бы вернуть Фредерику его коврик. И попросить денег на новый телефон.

Откинув одеяло, Беверли вновь почуяла неладное: куда-то делась надетая перед сном пижама, зато непонятно откуда взялись свободные полосатые трусы Фредерика и майка-алкоголичка. Но большее удивление вызвали огромные ноги, сплошь покрытые тёмными волосами, а ещё кое-что в трусах – Беверли слетела с кровати, схватилась за это не менее огромными руками и закричала от ужаса. Басом.

Кто забрал её девичье тело и почему она выглядит как здоровый волосатый мужик? Вернее, как Фредерик – Беверли в панике носилась по гостевой спальне, каждый раз встречаясь со своим отражением в большом зеркале над столом. Не своим, конечно: глупая шутка стала продолжением кошмара, но проснуться не получалось.

– Так, Беверли, спокойно, ты не сходишь с ума. Или сходишь?.. – для начала нужно было унять эмоции, хотя собственным словам Беверли не верила, а голос казался чужим. – Нет, не может быть… Фредерик! – позвала Беверли единственного человека, способного помочь. – Фре-е-ед!

– Чего вопишь? – в дверях появилась ещё одна Беверли, то есть не Беверли. Даже высокий женский голос не поменял интонацию мужа.

– Фредерик? – Беверли протянула к нему руку и в очередной раз испугалась грубости мужской кисти. – Фредерик, что случилось?

– Почём я знаю? – светло-карие глаза метали молнии, на голове образовалось воронье гнездо, а на обычно безупречно гладкой переносице появились заломы.

– Не хмурься так, морщины появятся! – воскликнула Беверли: недавно делала мезотерапию, чтобы поддержать упругость кожи.

– Тебя только это заботит? – вторая Беверли, точнее, Фредерик, скрестил руки на груди и вздёрнул бровь, что тоже не способствовало сохранению гладкости.

– Чёрт, я на работу позвонить не смогу, – зависла Беверли и прикрыла рот ладонью: дело принимало катастрофический оборот.

– Беверли! – взвизгнул Фредерик. – Сколько можно быть такой безмозглой! – Он грозно топнул ногой, но зрелище выглядело скорее комично, поэтому для пущего устрашения Фредерик схватил Беверли за предплечья: – Мы обменялись телами, понимаешь?

– Хватит орать, я не глухая! – неожиданно для себя громко рыкнула Беверли и попыталась отстранить Фредерика: силу не рассчитала, отчего он полетел на пол. – Ой, прости!

Беверли кинулась было ловить своё драгоценное тело, но стукнулась головой о висящую на стене полку: никогда её не замечала, зато Фредерик ещё при покупке дома сказал, что для высоких людей решение крайне непрактичное, благо в гостевую спальню он заходил редко. От резкой боли в глазах потемнело, и Беверли, потеряв равновесие из-за волнения и головокружения, осела на пол: казалось, закроет глаза, затем откроет, и всё закончится.

– Чёрт! Беверли! Очнись! – Фредерик вцепился острыми ногтями в щёки. – Надо что-то делать!

– Но что? – Чуда не случилось, голос был всё ещё по-мужски низким, а на Беверли смотрело её собственное лицо, перекошенное от гнева.

– Только не реви! – Фредерик, округлив глаза, отпрянул и тоже плюхнулся задницей на пол. – Не реви, я сказал!

Пару раз всхлипнув, Беверли потёрла нос, а потом плотину прорвало: зарыдала с подвыванием – усугублял ситуацию и утробный грубый вой, сопровождавший истерику. Содрогнувшись и покрывшись красными пятнами, Фредерик на четвереньках выполз из спальни.

– А-а-а! Это ты винова-а-ат, – Беверли вплела в завывания слова.

– Нет, ты! – злобно пискнул из коридора Фредерик, а спустя минуту дверь супружеской спальни со стуком закрылась.

Глава 6

Фредерик вынырнул из сюрреалистичного кошмара, услышав собственный крик. Но странность состояла в том, что крик доносился откуда-то извне, тогда как он лежал на своей кровати и почему-то был одет в розовую пижаму Беверли, которая совершенно не подходила по размеру. К пижаме также прилагались миниатюрные кисти, накрашенные длинные ногти, худые ноги, аккуратная грудь и рост почти на фут ниже – Фредерик вскочил с постели, сразу обнаружив изменившийся ракурс обзора.

Ощущение, что ужасный сон вот-вот должен закончиться, не отпускало, но похожий на него мужик продолжал орать благим матом из гостевой спальни, а Фредерик в зеркале в коридоре увидел отражение Беверли. Единственная догадка, скорее всего, и была верной, но правдоподобнее в условиях монополии вариантов не становилась: они с женой обменялись телами!

Беверли, как обычно, истерила, превращая брутальную мужскую внешность в карикатуру, Фредерик ничего не мог поделать, чтобы достучаться до никчёмной дурочки. Попытки воззвать к голосу разума оказались безуспешными; стоило Беверли зарыдать, как Фредерик лишился способности мыслить рационально: потерял самообладание и ретировался. Жена и раньше плакала, это всегда выводило из себя. Почему женщины не могут решать проблемы хладнокровно?

Теперь и Фредерику следовало подавить вспышку гнева и успокоиться: первым на ум пришло содержимое бара на первом этаже. Но идею сразу же отверг – возлияния испортят безупречную внешность Беверли, да и трезво работающий мозг сейчас нужнее. В общем, воспользоваться лежавшим на столике ноутбуком всяко полезнее: Фредерик открыл браузер и, с трудом попадая по клавишам и царапая их ногтями, ввёл интересующий его поисковый запрос.

Увы, ничего стоящего внимания не находилось – несколько книг, множество фильмов на заданную тему. Преимущественно романтические комедии. Фредерик злорадно оскалился: в каком месте здесь комедия и для кого, абсолютно непонятно. Где-то на восьмой странице выдачи обнаружились ссылки на сайты с чёрной магией, но и тут его ждала неудача: то не мог пробиться через проверку, то ресурсы оказывались заблокированными. Бредни какие-то, чёрной магии не существует. Как, впрочем, и обмена телами…

Мозгом осмыслить случившееся Фредерик не мог, но он находился в теле Беверли независимо от принятия этого факта. Значит, нужно было что-то делать. Например, надеяться, что следующим утром наваждение отпустит и всё вернётся на свои места. А если нет?

Рыдания Беверли уже давно притихли, так что Фредерик рискнул выйти на разведку: обнаружил жену по-прежнему сидящей на полу.

– Ты как? – спросил Фредерик, заглядывая в комнату из-за дверного косяка: уже понял, что перевес сил в этой ситуации не в его пользу, поэтому интеллектуальное преимущество не поможет.

– А как ты думаешь? – глаза Беверли опухли, но в мужском обличье казалось, что прошлую ночь она беспробудно пила и теперь страдает от глубокого похмелья.

– Пойдём поедим чего, – предложил Фредерик, вспомнив, что с утра они не завтракали.

– Есть только то-о-орт!.. – вдруг заголосила Беверли, за что захотелось её стукнуть.

– Значит, будем есть торт, – отрезал Фредерик.

На кухне Беверли сшибала все углы и роняла посуду, не в состоянии справиться со слишком габаритным телом, Фредерик попытался было накрыть стол за неё, но столкнулся с собственной немощью: не хватало роста дотянуться до верхней полки, да и стул у барной стойки оказался непомерно высоким, что серьёзно остудило пыл.

Однако на изменившийся женский вкус торт был совсем ничего – слабый пол ведь любит сладкое. Беверли же кривилась и принималась пускать не то слёзы, не то слюни, не то сопли, манерно оттопырив мизинец, когда держала ложку.

– Сделай что-нибудь, Фред, – наконец сказала она, вытирая глаза.

– Я не сведущ в чёрной магии, – Фредерик изо всех сил старался не обращать внимания на то, как мерзко его мужское тело выглядит с женской начинкой.

– Это же закончится, да? – не унималась Беверли.

– Слушай, я знаю не больше тебя! – рявкнул Фредерик, но голос предательски ушёл в серебряное сопрано.

Это привело Беверли в относительную норму: округлила глаза и посмотрела на Фредерика, словно очнувшись.

– Мы же спали, да? Может, нам снова надо уснуть? – заговорила она с надеждой. Фредерик нахмурился, скептически оценивая потенциал предложения. – Если не попробуем, не узнаем, сработает или нет. Так?

– Так, – обречённо согласился Фредерик и посмотрел в окно: солнце светило ещё ярко, но тени становились длиннее.

– Только в этот раз надо вместе, – заявила Беверли. – Мы никогда не спали порознь.

– Как скажешь, – вздохнул Фредерик.

Пусть и ему хотелось верить в чудо и простое избавление от проблемы, Фредерик поставил будильник на полтора часа раньше обычного и время до отхода ко сну провёл в подготовке к рабочему дню – составлял список неотложных дел перед мини-отпуском. Речи о поездке к океану, конечно же, не шло, но нужно было выиграть время и прийти в себя. У него почти неделя перед презентацией чертовски важного проекта, чтобы всё вернуть обратно.

Глава 7

По-хорошему, ложиться спать было рано, но Беверли настояла – от треволнений сосуд эмоций переполнился, лучше расслабиться – и напоила Фредерика успокаивающим травяным чаем. Сама выдула вдвое больше с прикидкой на значительно увеличившийся вес. А ещё искренне винила во всех несчастьях Фредерика: приди муж мириться той ночью, ничего бы не случилось. К тому же маски спали, обнажая горькую правду – Фредерик вроде заботился и восхищался, а сейчас без малейших угрызений совести ругал Беверли, нелестно отзываясь о её умственных способностях. Насчёт кулинарных уже всё выяснили вчера.

Управляться с чужим телом тоже оказалось непросто: возросшая сила скорее мешала, чем добавляла преимуществ, а ранее просторная кухня теперь стала тесной. Толстые пальцы плохо удерживали предметы, так и норовящие выпасть. Единственным плюсом был рост – Беверли с лёгкостью доставала до верхних полок. Правда, успела удариться виском об открытую дверцу.

Беверли небеспочвенно считала себя симпатичной девушкой, но вместе с мужской мимикой и жутко недовольной миной Фредерика выглядела странно: двойственные ощущения вызывал и язык тела – работа какой-то части мозга блокировалась, и диссонанс мешал думать.

Хотя Фредерик оценивал верно – это не самая главная проблема. Беверли не представляла, как им жить дальше, если обратного обмена не случится: о работе мужа имела крайне опосредованные представления, а его друзей терпеть не могла. И, положа руку на сердце, Фредерик тоже вряд ли сможет продавать женскую одежду и общаться с её подругами.

В общем, Беверли укладывалась в постель с искренней верой в чудо. Точнее, чудо однажды уже случилось, но ничего хорошего в жизнь не привнесло. Теперь нужно было настоящее и правильное чудо, которое всё вернёт обратно.

Фредерик уснул быстро, а вот у Беверли, чья уверенность успела пошатнуться, не получалось: не давал покоя манящий запах, очертания тела в темноте и лишний орган в собственных пижамных штанах. Беверли никогда не думала о мужчинах в таком ключе. Ещё думалось, что надо всё-таки поговорить нормально: Беверли не претендовала на звание интеллектуалки и занималась типично женскими делами, но раньше не встречалась с неприкрытым пренебрежением Фредерика, неслабо смахивающим на шовинизм.

Не изменяя своим привычкам, Фредерик развалился на кровати и проигнорировал пижаму Беверли; объёмное бельё в женском гардеробе отсутствовало, так что спящим в коротком топе и кружевных трусиках, едва прикрывающих причинные места, он выглядел как красочная заставка порнофильма. Беверли девушки, конечно, не привлекали, даже полагала, что подобное зрелище не для уважающих себя мужчин, но сейчас она была вынуждена признать, что своеобразная эстетика у картины есть. И Фредерик явно не отказался бы на неё посмотреть со стороны.

Беверли же впервые надела купленную на прошлый день рождения Фредерика пижаму: муж подарок не оценил, предпочитал спать в свободных трусах. Не то чтобы одеяние для сна имело принципиальное значение, просто Беверли искренне пугалась вида мужского тела. В целом никогда не приходила в восторг от буйной растительности Фредерика, но принимала как данность факт, что мужчине положено быть волосатым и немного похожим на орангутана, а потому разговоров о красоте не заводила. Беверли так-то достался не худший экземпляр, подруги завидовали.

Неуклюжесть мешала не меньше размера – несмотря на миниатюрные габариты, Фредерик занял почти всю площадь кровати, и Беверли подмывало уйти в другую комнату. Но она выстояла – ради дела! – и наконец-таки уснула.

В этот раз Беверли абсолютно ничего не снилось, а проснулась она от настойчивого зуммера будильника телефона Фредерика, который чаще всего игнорировала, поскольку муж вставал на работу раньше. Сейчас не удалось бы: Фредерик начал ощутимо щипаться, наверняка забыв о маникюре.

– Вставай, всё мимо! Хватит дрыхнуть! – почти дошло до членовредительства, пока Беверли не разлепила веки и самолично не убедилась, что муж остался в её теле.

Пришлось сдержаться, чтобы не отпихнуть Фредерика от переизбытка эмоций – намечалась форменная катастрофа, масштабы которой Беверли не хотела осознавать: катившийся по привычному маршруту под откос поезд вдруг сошёл с рельсов, а спасателей ждать неоткуда. Вскоре вспышка агрессии сменилась паникой – Беверли сжала зубы, выпучила глаза, но нижняя губа предательски дрожала, сигнализируя о надвигающемся цунами рыданий.

– Ты сейчас пойдёшь на работу и возьмёшь с завтрашнего дня отпуск до следующего вторника. Я три года не был в отпуске, должны дать, – Фредерик слишком увлёкся наставлениями, чтобы заметить пограничное состояние.

– А пото-о-ом? – Беверли едва разбирала слова.

– Потом – будет потом, – жёстко ответил Фредерик. – Марш бриться!

– Везде? – спросила Беверли, соскочив, словно по команде, с кровати.

– Лицо, дурочка! – Фредерик обхватил голову руками и застонал от раздражения.

Естественно, бриться Беверли не умела, всегда прибегала к восковой эпиляции, так что Фредерик, испустив сонм ругательств и доведя её до слёз, принялся помогать, не забывая раздавать ценные указания. У Беверли ум за разум зашёлся, поэтому она ничего запомнить не могла, в чём тут же и созналась – время до выхода на работу стремительно таяло.

Проклятия успеху явно не способствовали, тогда Фредерик, выпустив пар, принялся набирать на ноутбуке пошаговую инструкцию: начиная от адреса офиса и расположения кабинета и заканчивая паролем от рабочего компьютера. Расписывал и имена с фамилиями коллег и подчинённых – что кому сказать, что кому написать, что успеть сделать до вечера, чтобы уйти в незапланированный отпуск.

На удивление, количество пунктов Беверли не испугало – в процессе уточняла их содержание и окончательно перестала плакать. Правда, для того, чтобы избавиться от последствий девичьей эмоциональности, она воспользовалась патчами. Лицо Фредерика перекосило настолько, что Беверли без раздумий провела процедуру и ему, для профилактики.

Для непрерывной связи Фредерик вручил Беверли свой телефон, а себе взамен разбитого извлёк из шкафа старый. Сейчас имели значение функции, а не новизна модели. Фредерику – точно.

Деловой костюм на фигуре Фредерика смотрелся отлично, Беверли крутилась перед зеркалом, но заметила грозный мужнин взгляд и спохватилась: лицо не выражало положенных мужчине эмоций. Беверли попыталась скопировать – выглядело глупо. Тогда она вспомнила, что через полчаса встретится с теми самыми женщинами, с которыми Фредерик работает, и нужное выражение появилось автоматически. В знак одобрения муж поднял большой палец вверх.

Короче говоря, Беверли, беря ключи от внедорожника, чувствовала, что она во всеоружии и готова продержаться целый рабочий день.