Лиза на пути невозможности

Из горла Алоиза вырвался сдавленный рык. Верхний представитель услышал.

– Твои недодьяволята имеют представление о невозможности? – издевательски спросил он.

– Разумеется, мы её проходили. Но уровень секретности… Как я мог знать?! – наставник вслепую, но очень точно влепил Гансику подзатыльник: – Отвечай их сиятельству!

– Невозможностью называются сложнейшие повороты людской судьбы, приводящие к последствиям мирового масштаба! – пискляво оттарабанил троллик, сам удивляясь, что так хорошо помнит определение. Не иначе как в подзатыльнике учителя крылась подсказка.

– Совершенно верно! – сурово подтвердил небесный чиновник. – Невозможность нельзя отменить и смягчить! А сложнейшие повороты судьбы таковы, что…

– …проще сразу застрелиться, чем начинать этот путь, – убитым голосом закончил мысль Златогон, не думая, что этим ещё больше разозлит начальство. Шок открытия был слишком силён. – Так судьба этой девочки…

– Да! Герою невозможно помочь, только он сам, в данном случае, вашими стараниями, – она сама, может разрулить ситуацию! Если герой отступится, а препятствия на его пути будут нешуточные, мировые последствия ужаснут всех! Это равносильно самоубийству Самсона, когда он ломает несущую колонну здания и вместе с ним под обломками гибнут десятки тысяч людей, оказавшихся невольно замешанными в ход дела!

– Но центральной фигуре с рождения даны силы выдержать невозможность, разве не так? – подал голос из диспетчерской генеральный демон.

– Это дьявольская теория! – рявкнул верхний представитель. – На практике все всегда старались не допускать этим судьбам свершиться!

– Согласен, так было бы проще, – недовольно признал Алоиз. – Но обратный ход времени неподвластен… по крайней мере, нам. Пружина запущена. Что вы теперь предлагаете?

– Я лишь посланник, – с чувством высочайшего превосходства ответил чиновник небесной канцелярии. – Моё дело донести до вас понимание того, что вы натворили. Предлагать будете сами. Сообщаю, что всевышним распоряжением вы четверо входите в комитет ликвидации последствий случайно запущенной невозможности. Как хотите, так и решайте! До первого отчёта срок – месяц!

– Что? Как? Я? С ним? – Златогон даже подпрыгнул на месте, порываясь лететь следом за высоким чиновником. – Подождите, ваше сиятельство! А Тишка и Ганс? Это же просто дети!

Но чиновник уже испарился, закрыв за собой пролом в потолке.

– Гордыня, брат мой, плохой советчик, – Алоиз сел свободнее, закинул копыто на здоровую ногу, сунул чёрные очки в нагрудный карман. Усмехнулся, передразнивая ангела: – «Я? С ним?» Можно подумать, мне приятно с тобой работать. Выбирать не приходится. Какие будут соображения? Кроме того, что мы капитально влипли. Очевидность не обсуждается.

Прежде чем ангел-наставник успел ответить, к ним, прихрамывая, приблизился распорядитель зала.

– У меня есть конструктивное соображение, – генеральный демон одним взмахом когтистой лапы опрокинул кресло: – Пшёл вон!

Перед собственным начальством Алоиз успел вскочить и согнуться в поклоне раньше, чем ему напомнили о почтительности.

– Что бы вы ни делали, убирайтесь с нижнего яруса! Забирай своего… как ты его сегодня назвал? Многообещающего бесёнка? – демон угрожающе замахнулся на Гансика. – Катись вместе с новой шайкой в небесные чертоги или куда хочешь! Я вам крышу не дам, на ближайшее время нам довольно позора!

– Ваше претемнейшество, умоляю!..

– Молчать! – глаза генерального засветились красными угольками. Он крепко взял Алоиза за узел галстука, грозя задушить и заставляя поднять лицо. – Разрешаю порыться в библиотеке до утра, ни секундой дольше! Это всё, что я могу для вас сделать. Мне отчитываться перед Князем!.. – в шёпоте генерального демона заранее слышался ужас в предвкушении этой встречи. Алоиз понимал, кто из них сейчас в худшем положении, и отступил, хотя себя старший чёрт, естественно, жалел больше, чем генерального.

Осторожно высвободив свой галстук из мёртвой хватки, наставник Ганса дал знак остальным следовать за ним и повел их в архив судеб при тёмной библиотеке.

В нижнем ярусе нет окон, потому никто не мог заметить, что закат сегодня откровенно зловещий. Небо словно залито тёмной кровью.

В этот вечер Лиза целеустремлённо шагала через поля к виднеющейся на горизонте невысокой горе, освещённой красным. За спиной у неё болтался рюкзак с самым необходимым, собранным в дорогу. В том числе с десятком холодных пирожков, которые сегодня так никто и не пробовал.

В это время троллик Ганс и ангел триста тридцать третьей ступени Тигрис, сидя в разных отделах архива, читали в старинных фолиантах красные абзацы. Огненные чернила использовались в редких случаях, когда информация в учебниках одинакова для верхнего и нижнего курса.

«Невозможность людской судьбы – долгий путь испытаний, где любой вариант решения приводит к результатам мирового масштаба. Называется также „коронным (тронным) выбором“, оттого что поступки центральной фигуры непременно отражаются на судьбе всей страны (в исключительных случаях на кону судьба мира).

Отличается от обычного призвания тем, что центральной фигуре дано не только знание цели, но и точное условие её достижения. После этой сверхъестественной подсказки в достижении цели герою помочь невозможно. Помешать себе, отступиться или дойти до конца – полностью свободный человеческий выбор. Испытания на пути неизбежны и без поддержки оказываются, как правило, выше человеческих сил.

Классический частный случай невозможности: вилка или камень на перепутье, когда из двух и более вариантов выбора невозможно предпочесть ни один из-за страшных последствий.

Например, выбирать, чью жизнь спасти, когда все они слишком дороги. Выбирать, выдать тайну или сохранить, если оба решения имеют ужасные последствия для одной из сторон».

Результатом их научных изысканий стал вывод:

«Невозможность предначертана от рождения. Но предположения, что тронный выбор – удел избранных личностей, наделённых особой силой духа, историческими фактами не подтверждаются».

Прямой контакт

До ночи Лиза забралась высоко в гору, почти до гребня. Она могла идти ещё, но заставила себя сделать привал. Развела костёр, выложив из камней глубокий очаг, как опытная туристка. Разогрела в маленьком котелке чай, запила пару пирожков. Завернулась в тонкое походное одеяло, сохраняющее тепло внешней зеркальной стороной, и сидела, прислушиваясь к каждому шороху.

Несмотря на разрешение остаться в нижнем ярусе до утра, кампания по ликвидации невозможности почти одновременно с темнотой перемахнула в горы, ближе к «объекту», как называл Лизу Алоиз. Это ещё самое корректное, как чёрт её обозначал.

– Чего её дома не ищут?

– Оставила записку, – предположил ангел.

– И с каких пор родня мелкого детёныша спокойна, стоит черкнуть записку? Или сегодня у них пропало столько детей, что все уже привыкли? Где трое, там и четверо?

– Такой специалист по человеческой психологии – просто находка! – не остался в долгу ангел. – Давай слетаю проверю, что там?

– Сиди уж. Лучше я смотаюсь погляжу, что и как.

– Не доверяешь? Ясно. Вместе не полетим, чтобы не оставлять младших, значит, довольствуемся предположениями. А сама что? Ещё не спит?

– Не-а, – Алоиз нашёл пастушью пещеру метров на двести выше стоянки Лизы. Развёл огонь и следил за «объектом» сквозь экран в горящих углях. – Так как мы не слышим её мысли, нельзя даже сказать, боится маленькая дрянь волков или жалеет, что ушла из дома. Есть только цель: пойду, найду. Завтра перейду гору. Единственное, она высматривает каждую птичью тень – вдруг братья?

– Естественно. Она их ищет. Надеется, что ночью они снова люди.

– Да, эти мысли есть, и даже у меня. Но шансов мало. Прежде чем проклинать, стоило залезть в голову к бабке. Тогда и результат мог быть точнее!

– Это что, самокритика?

– Констатация факта, – холодно возразил чёрт. Снова раздражённо помешал угли в костре: – Когда она уснёт?!

В ответ на его раздражение заухала сова. Лиза в огненном окошке вздрогнула, посмотрела вверх. Потом отчётливо приказала себе ложиться спать. Представители ни верхнего, ни нижнего мира не слышат человеческих эмоций, девочка действовала для них как робот. Она подбросила ещё веток в костёр и заснула у огня, не боясь волков и пожара. Златогона эта чёткость радовала, Алоиза – раздражала.

* * *

Снаружи перед пещерой ученики жгли собственный костёр, чтобы не мешать старшим. Брошенные на первое серьёзное задание, дети чувствовали себя сообщниками и не лицемерили друг перед другом.

– Я думал, это просто детская сказка! – жаловался Тишка. – Кто знал, что путь за семь гор – это жуткая невозможность!

– Дело не в тебе, а в девчонке, – утешал товарища по несчастью троллик. – Если б не она, всё могло обойтись без шума. Тебе хоть оценку засчитали?

– Не знаю. Результаты объявляли, когда нас вызвали на совет!

– Мне тоже не сказали. А твоя триста тридцать третья ступень – это много?

– Почти самая низшая. Трёхсотая – у человеческих новорождённых. Первые тридцать проходим без экзаменов, пока учимся читать, летать, то да сё, элементарные навыки. А у вас как? Все знают, нижних ступеней мало. Это они настолько сложные или правду говорят, что вы тормоза? Только не обижайся!

Ганс принял недоверие верхних философски, привычный и к худшему отношению к себе.

– У нас для человеческих младенцев степень «два нуля» – ноль-ноль. Любое отклонение в сторону нулёвки – уже троллик, как я. Это подготовительная группа. А чистую нулёвку дают после экзамена. Это и будет мелкий бес, когда режутся рожки.

– Так ты даже не минус первый? – удивился Тишка.

– Куда мне! – вздохнул Гансик. – Минус – только для взрослых. Когда вырастают взрослые рожки и хвост, то это шустрый бес.

– Шустрый – потому что не хромает, да? Ещё нет копыта! – сообразил ангелочек.

– Ага. У нас их называют «поручики» – бесы для особых поручений, потому что их часто посылают на бойкие задания. Копыто режется только у чертей, на минус второй ступени. Но его даже не видно, ещё можно носить обычную обувь. Я вот заметил, взрослые, у кого есть все признаки, обычно никогда их не показывают. Хотя… вообще-то, только черти и могут скрывать рога, поручики не могут.

– А такое копыто… ну, настоящее… оно… – Тигрис с опаской оглянулся на вход в пещеру.

– Старший чёрт, – солидно кивнул Гансик. – Да, это уже серьёзно: минус три. «Майор». Это первая ступень, когда можно и даже положено воочию лицезреть Князя!

– А ты, значит, не видел?

Теперь Гансик обиделся, расслышав в голосе ангелочка недоверчивое удивление.

– Можно подумать, ты видишь своего шефа каждый день!

Тигрис пожал крыльями:

– Ну издали, но видел… У нас это нормально.

– Мда… у вас наверху всё не так, – троллик почесал безрогую черепушку, укладывая внутри новые знания.

– А дальше? – напомнил Тигрис. – Минус четвёртая – уже демон?

– Угу. Минус пятая – прирождённый, или полный демон, потом «генерал-майор», он же старший демон, минус седьмая – генеральный демон (генералиссимус), минус восьмая – демоны избранного круга и минус девять – принцы ада, великие демоны нижайшего круга, советники и любимчики Князя, – Гансик загибал пальцы, чтобы не сбиться. – Всё, ниже не бывает. Принцев-советников всего девять.

– Я думал, семь.

– Нет, девять!

– Знаю! – прихвастнул Тигрис. – Это которые Асмодей, Астарот, Бегемот, Белиал…

– Тсс! – троллик подпрыгнул, в ужасе округлил глаза и зажал юному ангелу рот рукавом.

– Тьфу, отпусти! – вырвался Тигрис.

– Нельзя их называть, – прошептал Гансик, суеверно оглядываясь. – Когда называют имена, они всё слышат!

– И наплевать, – сердито проворчал Тишка. – Мы ничего такого не говорим! – но к сведению принял.

Выдохнув, приготовишки верхнего и нижнего курса успокоились и продолжали обмен опытом.

– Я тоже ваших, верхних, знаю! Но молчу! – похвастался Ганс. И торопливо прибавил: – Не всех, конечно! Вас же столько… – троллик безнадёжно махнул рукой. – Учитель говорит: «Как моли»! Ой, я не то хотел…

– Ничего! – Тишка засмеялся. Потом кое-что вспомнил: – А я читал, у Князя минус тринадцатая степень!

– У Князя – да, – неловко признал Ганс, словно ему немного стыдно за нижний мир. – Но никто из нижайшего окружения не спустился глубже девятой.

– Это он нарочно, чтобы конкуренции не было! – со знанием дела сказал Тишка.

– Может быть, – рассудил троллик. – Но Князь настолько превосходит низостью даже принцев ада, что между ними по-любому ещё много ступеней.

– Для вас четыре – очень много, – согласился Тигрис. – Теперь я понимаю… А правда, что демоны не могут улыбаться?

– Могут. Но… – Гансик поморщился, вспомнив, – уже не нормально. Очень страшно.

– Значит, – повторил урок Тишка, – у бесов растут рожки и хвост, у чертей – копыто, старшие черти теряют ногу по колено, демоны лишаются улыбки… Что же тогда на минус тринадцатой?..

Ангелочек поражённо умолк, не в силах представить глубину падения. Троллик тоже притих, придавленный благоговейным трепетом. Наконец Тишка решился спросить о другом:

– Ганс… ты не сердишься, что нас всех выгнали на улицу? В общем, это из-за меня же…

– Мне как-то всё равно, где мёрзнуть, здесь или в спальне, – честно ответил Гансик. – Тут даже веселее. В нашей группе не разрешается разводить в комнатах огонь. Так что всегда или адская жара, или адский холод. Не выспишься нормально.

– Я слышал, в нижнем ярусе никогда не спят, – осторожно заметил Тигрис.

– Мы спим, нам можно, – возразил троллик, имея в виду младшее звание. – Бессонница у старших. И только демоны уже никогда не спят. А вы? Правда храпите на облачках, как на перинах?

– Если бы так! – хихикнул Тишка. – У нас слишком светло, особо не подрыхнешь! Но в полдень есть тихий час для младших. Тогда да, лежим на облаках и слушаем гармонию Вселенной. Но как раз в это время всем хочется летать и прыгать, а нужна тишина в эфире. Ночью слушать лучше!

– Да, ночью – звёзды, – мечтательно поднял мордочку к небу Ганс. – У вас их всегда столько?

– В мильярды больше!

– А Млечный Путь? Он гладкий?

– Нет, зернистый. Будто из алмазной крошки.

– Но по нему можно гулять?

– Я пробовал… – Тишка снова шевельнул крыльями, мол, ничего особенного. – Только там ничего не видно. Густой туман, как молоко. А под ногами – точно крупный наждак, царапается. У нас это, скорее, наказание: пройти весь Млечный Путь. Или испытание твёрдости.

– Типа как ночью пойти на кладбище? – перевёл троллик.

– Угу.

– А ты сам? Или тебя послали?

– Я – сам. Но я весь не прошёл, так, погулял немного… Там эхо в тумане, действительно, немного жутко. Голос пустоты. Но ничего. Я когда понял, что уже не страшно, сразу вернулся. Только ноги стёр.

– Вы тоже везде босиком ходите?

– В основном, да. В смысле мы, дети. А взрослые – в сандалиях. У некоторых старших чинов огненные сандалии. Простые или с крылышками. Ну, это знак их звания. Как у того, вчерашнего…

– Я ничего не видел. Он весь горел! – Гансик тряхнул головой, прогоняя видение.

– Ой, извини. Я забываю, что мы не всё можем одинаково видеть и чувствовать. А ты руку можешь в огне держать? Я тоже могу!

Мальчишки проверили свою способность, сунув пальцы в костёрчик. Но Тишка удивлённо ойкнул, а Гансик взвыл, резко отдёрнув руку. Когда в огне их кисти соприкоснулись, ангела ударило током, а троллик отчаянно тряс пальцы и дул на ожог.

– Чего это?! – испуганно пискнул Ганс, подозревая, что нарушил нижние правила и схлопотал проклятье.

– Чего-чего? Законы метафизики! – нахмурился Тигрис. – Вот я болван, мы же учили! Мы по-разному преобразовываем стихию, вот и закоротило! Без огня тоже так, вокруг воздух! Интересно, в воде будет то же самое? Надо попробовать…

– Не-е-е. Я лучше спать буду.

– Эй, щенки! Чего верещите? Волка увидели? – долетел из пещеры голос Алоиза. – Уймитесь и марш спать! Вас уложить?

Троллик сделал многозначительный знак приятелю и быстро свернулся калачиком прямо на камнях. Тигрис не думал, что ему что-то грозит, но тоже вытянулся на пятачке травы чуть дальше от костра.

– Знаешь, – шепнул он через пару минут, – а если мы одновременно держим за руки человека, нам ничего не будет!

– Почему? – Гансик делал вид, что уже спит, но любопытство победило.

– Такая у него система.

– А он что-то почувствует?

– Не знаю. Надо проверить!

– Ага. У-у-у… – заскулил троллик, свернулся плотнее и затих. В лоб его стукнул острый камешек, как бы случайно прилетевший со стороны пещеры.

– Спокойной ночи, – хмыкнул Тишка. Спать не хотелось. Ангел-ученик лежал и смотрел на звёзды.

* * *

– Прекрати прессовать ребёнка, – попросил старший ангел. Тон просьбы напоминал сдержанную угрозу.

Вниманием его напарника целиком завладело мясо на вертеле. Алоиз придирчиво следил, чтобы не подгорело, но всё-таки ответил:

– Он не ребёнок и мне его доверили. Как положено, так и воспитываю!

– Не «как положено», а мне назло.

– И что? – чёрт оторвался от приготовления ужина и с вызовом блеснул зубами. – Ты тоже мне назло своего балуешь!

– У нас так принято.

– Демократичные вы наши! Чем я ещё тебе не угодил? Тем, что нашёл ночлег? Еду? Манерами, дьявольской красотой? Ахр!..