зверЬ Человек

© Яна Юзвак, 2015

© Андрей Годяйкин, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Downshifting с восьмого этажа

«Бодрится человечек —…»

 
Бодрится человечек —
наскальное письмо.
А человечка лечит
не доктор, а вино.
А человеку прочат
посмертье или смерть.
А он, дурак, хохочет —
не хочет умереть!
 

«Плакало моё платьюшко…»

 
Плакало моё платьюшко,
рыдали мои сапожки, —
по городу идёт чёрт с топором,
замысливает нехорошее.
 
 
А я ему – эй, ну что же ты?
Ведь это всё понарошку!
И если смотреть с высоты —
у всех копытца и рожки…
 

fatality mortal kombat: armageddon

 
Я фаталист – мне проще:
любить, натягивать чулки,
жонглировать хрустальными шарами,
спать, пить с друзьями под утро,
созерцать с похмелья собственный Армагеддон,
погружаться в нутро метрополитена,
ловить ртом его резиновые сквозняки, —
линия судьбы
     постоянно
          меняет
               своё
                  направление,
как разболтанные колки.
 

«помиловать нельзя казнить кукушку…»

 
помиловать нельзя казнить кукушку
жестокие таёжные часы
шепни часок-другой ещё на ушко
табак ещё и мелочи отсыпь
 
 
нас заиграли роли ралли movie
движение Коперник рок-звезда
ты мне, я ей, она ему, – кому вы
ещё должны рожденье передать?
 
 
ваш баланс менее одного доллара
     аппарат абонента выключен
          или находится вне зоны действия сети
что таращишь глаза? опускай свои очи долу
и катись по прямой черте и чертей кати
 
 
медальон белокаменный прорубь бетон наружка
мышка серая в кожице золотой
ни казнить, ни помиловать эту час-пик-кукушку
скорость шага секунда, более – моветон
 
 
закатать бы глаза буддийские недотрогам
наступить побольнее – гриндерсы, camelot
и в сердцах помянуть по матери Христа-Бога
большеглазого нашего, утреннего зело
 
 
увеличить ящик Yandex хуяндекс точка
удалить – уверен ли ты что хочешь
из программы этой вылететь в одиночку
не уверен, герой, тогда почему хохочешь?
 
 
переход на Таганско-бурую кольцевую
мать их матрица миссия заварушка
     я тебя как прежде в саднящий висок целую
     чтоб никто не знал о чучельнике с кукушкой
 

«сердце кирпичом…»

 
сердце кирпичом
беседы ни о чём
глаза 12:30
сказать и удалиться
 
 
только кто-то, разглядывая мою ладонь, сказал,
что у меня две линии жизни:
одна – длинная
другая – короткая
 
 
какая невинная самонадеянность!
какая острая нотка…
 
 
раненому солдату отнимают руку,
наливают водки
и отпускают жить
 
 
какие там, к лешему, линии?
 
 
сердце – приключение
волосы – растение
зрачки – минус два
не цифры – слова
имеют значение
 

Блюз для механического соловья. Нику Рок-н-роллу

 
дай мне медную монетку
золотую одолжи
как сидеть в железной клетке
мне, свинцовой, расскажи
 
 
и как ртутью льётся время
по серебряной скале…
я не верю, я не верю
гнёздам, свитым на земле!
 

Перезагрузка

 
Ctrl
 
 
Тёмная вода в твоих глазах,
сердце, поделённое на нельзя и можно,
ложью сшитое чрево, заполненное, как вокзал,
разъятое на имена, как творенье Божье.
 
 
Alt
 
 
Ты стоишь под куполом, стоишь под самим собой,
по сосудам жалко визжат слова-соловьи,
и высокое дерево, гнусавое, как гобой,
упадёт, разломится под тяжестью головы.
 
 
Del
 
 
Да чего же всё просто: задница, два соска,
на носителях памяти тонкое зеркало льда,
понимаешь язык bеаtbox, травяную природу ska —
«Парадокс, – говоришь. «Парадиз, – говоришь, —
                                                                      когда?»
 
 
     Паровоз пустить под откос и косяк взорвать,
     потерявший тело своё, по душе не плачет.
     И хохочет под нами ночью курва-кровать,
     и хохочет над нами утром соседский мальчик.
 

В ожидании Моники

 
Весь день расчищали снежные барханы,
сеяли соль,
потирали руки в предчувствии конца света.
 
 
К вечеру пошёл дождь и растопил
остатки зимней роскоши,
планы на воскресение,
все их труды.
 
 
Одно слово – дворники…
 

«Ты меня на длинной дистанции рассмотри!»

 
Ты меня на длинной дистанции рассмотри!
Поверни к свету, раком поставь,
                    с медицинским справочником сверяй,
ещё древние были пристрастны
                    к таинственной цифре «три» —
половинчатой вечности, к чёрному ходу в рай.
 
 
А ты ищешь ответ почему-то в моих глазах,
и движенья мои оттого турбулентно-злы…
Полетели с тобой туда, где живёт Аллах!
Прилетели с тобой туда, где жуют козлы.
 
 
Тебе всё б качель чугунную раскачать,
да пустить её солнышком бегать вокруг земли
и на трезвую голову в форточку закричать,
что тебя лунатики загребли.
 
 
     Неужели такой замес и такой итог? —
     На коротких дистанциях в вечности проку нет.
     И по нервам твоим бежит электрический ток,
     и глаза твои отражают нетварный свет.
 

Анатолию Головатенко

 
я тебя уже оплакала как мертвеца
тень по лицу слеза с моего лица
и когда вдруг вылетит смерть твоя из ларца —
в небо вонзится рёбрами изразца
 
 
я тебе колыбельную, ты мне – быль
по сусекам лунным скребёшь пыльцу
прилетай на землю ласкать ковыль
сапоги изнашивать на плацу
 
 
и когда ты дойдёшь до границы льда
и шатаясь встанешь на край земли
ты увидишь: жизнь твоя – как вода
и по капле смерть твою увели
 

«вероятность жизни равна нулю…»

 
вероятность жизни равна нулю
пишем люблю
бесконечность в уме
когда я сплю без тебя – это значит, я просто сплю
голые цифры сна – и ничего взамен
 

«кровать, кино…»

 
кровать, кино
две зарубки на косяке
думай о дуре
помни о дураке
 
 
кино, кровать
ножечек в дерево
Господи, твою мать,
ну что мы делаем?
 

«Говорили с ним о рае…»

 
Говорили с ним о рае,
о небесных миндалях,
о любви друг другу врали
в кориандровых полях
 
 
Вдруг он встал на табуретку,
как носатый какаду,
и сказал: «С тобой я, детка,
и в аду не пропаду!»
 

«непоправимо город голос…»

 
непоправимо город голос
щеколда мокрая щека
 
 
ты смотришь на неё в последний раз
ты смотришь на неё в последний раз
 
 
     медвежий глаз
            таёжная река
 

«Бедный мой болванчик бабушка —…»

 
Бедный мой болванчик бабушка —
                                               танцующая голова:
едва слова, самаркандское золото – пахлава,
хворост воздушный, хруст азиатской земли,
конопельная лирика, физика конопли.
 
 
Но – пока ещё мы по эту сторону сна
отмечаем: эпоха ушла, закрыла веки тоска, —
каракурт паутину тянет с веретена:
обречённость кузнечика, будущность мотылька…
 
 
Круглый бассейн во дворе, арыки,
                                                    шипящий асбест,
пыльный Ташкент и прохладный Юнус-Абад…
На картах небесных – ты скажешь —
                                                    нет этих мест.
На небе – я слышала где-то – нет этих карт.
 
 
Память – предатель любви… Я кручу у виска
и не хочу забывать ароматы теней.
Эпоха ушла. Закрыла веки тоска.
Бедный болванчик небесный, помни о ней.
 

Сontemporary art: Похороны любви

 
Я помню, как ты хоронил нашу любовь —
с упорством сезонного маньяка.
 
 
Сначала прислал sms и напомнил мне, что прошло
  ровно 9 дней
      с момента
          нашего
              расставания.
 
 
Потом через полгода я получила от тебя
электронное письмо, в котором ты спрашивал,
как мне дышится на этом свете.
Кажется, я ответила, что – лучше, чем на том.
 
 
Годовщину ты весело отметил с друзьями —
и об этом знал весь город:
на главной площади, сырой от слёз
только что расставшихся любовников,
вы поставили памятник из розового мрамора
с жалкими датами жизни нашего романа
и даже установили чугунную ограду.
 
 
А сегодня я обнаружила в своём почтовом ящике
твоё фото:
симпатичный призрак с выразительным лицом.
 
 
                      Теперь скажи мне вот что:
как тебе живётся в сердце с мертвецом?
 

«вышивать слова…»

 
вышивать слова
зашивать рот
связывать руки
 
 
смотри не отрежь ему яйца, Марья Искусница!
 

«Середина нулевых…»

 
Середина нулевых
жидкая похлёбка
на своих кривых двоих
ты шагаешь робко
и шатаешься едва
под удары бонга
 
 
только важные слова
как всегда у Бога