Читать книгу: «Жаркое лето»

Обеденная трапеза была окончена, и всё большое семейство стало медленно выползать из-за стола во двор на свежий воздух. Свежим его назвать было трудно: летнее июльское солнце было в зените и нагревало термометр до без малого плюс тридцати семи градусов.

Во дворе все разобрали маленькие деревянные стульчики и стали рассаживаться под разлапистыми ветвями большого каштана. Завели непринужденный разговор.

Двор простирался между двумя домами: большой дом с пристроенной верандой – был жилым, дом поменьше – это кухня. Перед жилым красовался палисад с яркими цветами и кустами сирени. Перед кухней был загон, огороженный невысоким забором, в котором чинно шастали домашние утки.

Я поднял с земли прутик сирени и стал просовывать между досками забора в щель к уткам. Птицы лениво поглядывали на шевелящийся объект. Дела до семейного разговора мне, конечно же, не было. Рядом, сидя на корточках, пытался камешком разбить каштановый орех мой двоюродный брат Серега. Мы были погружены в свои мысли, мысли ни о чём. Куда-то уходить смысла не было, и мы просто ожидали той поры, когда нас позовут на обеденный сон.

Именно в тот момент, когда подошедшая утка стала щипать клювом мой прутик, меня в ногу стал толкать локтем брат и шепотом звать:

– Сань, смотри.

– Отстань.

Утка рьяно хватала прут, а я каждый раз выдергивал его и вновь помахивал перед глазами. Цель была достигнута.

– Да смотри же ты!

– Отвали от меня.

Я был занят уткой. От увлечения даже высунул язык.

– Да на деда смотри! Не на меня. Смотри, какая штуковина-а-а.

Вот это меня заинтересовало уже больше. Я повернул голову, внимательно посмотрел на дедушку, главы нашей семьи Сергея Петровича.

Дед сидел на стуле, кепка на затылке, в зубах зажал уже скрученную папиросу, прищурился правым глазом, пытался добыть огня из зажигалки. Из бензиновой зажигалки! Железяка блестела наполированной сталью у дедушки в руках, он ловко проворачивал колесо, чиркая о кремний. Сноп искр – и в его руках вспыхнул ровный огонек пламени. Дед неторопливо поднес зажигалку к сигарете, сделал первую неторопливую затяжку и резким рывком с щелчком захлопнул крышку зажигалки.

– Ого. Вот это да. Откуда она у него? – на выдохе протянул я.

В основном дед пользовался спичками, а тут такая штукенция.

Необъяснимо, как Серега материализовался рядом с ним так быстро и, заглядывая в карман рубахи деда, канючил:

– Деда, а покажи, пожалуйста.

Дед свернул из пальцев кукиш и сунул брату под нос.

– Во, видал?

– Ну хотя бы из твоих рук. Ну пожа-а-алуйста.

Тут и я нарисовался рядом в надежде получше рассмотреть блестящую прелесть.

Дед неторопливо сунул руку в нагрудный карман, достал зажигалку. Мы машинально потянулись к ней, но подержать её нам так и не удалось. Дедушка своей рукой оградил нас, повертел зажигалкой перед носами и бесповоротно отрезал:

– Дуйте отсюда!

– А откуда она у тебя? А еще есть? А ветер подует, она затухнет? А сколько она может гореть? А в воде горит? А в темноте прямо светло становится? – бомбардировали его вопросами.

– Спать идите!

Мы с братом медленно поплелись в дом, переглядываясь между собой и оглядываясь в сторону дедушки. Покой был абсолютно утрачен. Эта вещь нас манила как сороку на все блестящее, мы просто не могли думать ни о чём другом.

– Ты видел, как он ловко с ней? – прервал молчание Сергей. – Р-р-аз! И огонь. Два! И нет.

– Помнишь, кино смотрели пару дней назад? Там почти такая же была.

– Я у батькиного товарища видал такую, но она у него не загоралась, а только чиркала. Поломанная, наверное.

– Туда бензин специальный заливается. Если искры были, а огня нет, значит, заправить надо, – деловито пояснил я.

– Даже посмотреть в руках не дал, – надулся брат.

Мы зашли на веранду, скинули свои сандалии и пошли в глубь дома. Несмотря на сухой зной улицы, дома было прохладно. Молча прошли к кроватям, Сергей лег на дедушкину и перекатился к стенке. Я – на кровать бабушки.

Подсунув руки под голову, стал разглядывать на стене грациозных оленей, вышитых на ковре. Спать мне не хотелось, но и идти под невыносимую жарищу на двор тоже не было особого желания. Начал вспоминать, что происходило на речном пляже два дня назад. Я ярко вспомнил, как мы с сельскими мальчишками соревновались, кто больше наделает брызг, как кидались пучком речной тины, как, нырнув под воду, щипали за лодыжки девчонок. Одним словом – весело, и надо обязательно спланировать еще поход на реку. А еще подбить брата, обладающего редкой способностью канючить, этим он способен уговорить кого угодно и на что угодно, чтобы наверняка отпустили.

Я отвлекся от воспоминаний из-за шума, мои родные шли в дом на обеденный отдых. Повернулся к стене и пальцем начал водить по контурам вышитых на ковре оленей на берегу реки. Думать ни о чём не хотелось, начало клонить в сон.

Открылась дверь, с веранды все зашли в дом. Мама, папа и дядя прошли в соседнюю комнату. Дедушка с бабушкой легли на свои кровати рядом с нами. Старшая сестра Оля, видимо, решила воспользоваться обеденным перерывом, чтобы по своему отдохнуть от работ по хозяйству, побежала к соседским подружкам.

Темы закончились еще во дворе, и теперь все улеглись и тихонько погружались в сон. С улицы доносилось множество звуков: пение птиц, шелест деревьев на ветру, лай собаки – все это только убаюкивало. Члены семьи довольно быстро заснули после нелегкой работы и плотного обеда.

Я всё время удивлялся, как это бабушка без будильника так рано встает. Просыпается, тихонечко собирается и идет заниматься таким неинтересным трудом. Накорми одних, напои других, грядку полей да прополи, подои и отгони корову на луг, завтрак, обед и ужин на всех приготовь, всех обстирай. А еще находит время вышиванием заниматься. Да каким! Сквозь мягкий сон посмотрел одним глазом на ковер, на грациозную пару оленей – рукотворное произведение моей бабушки…

– Сань. Сань, ты спишь? – послышался тихий голос брата из противоположного угла комнаты.

– Саня. Санек. Да проснись!.. – наседал Серега.

Я не хотел ему отвечать, потому что готов был наконец заснуть. Сейчас брат отвяжется, не первый раз.

– Ты чего, спишь?! Гляди! – уже почти в полный голос звал меня Сергей.

Видимо, случилось что-то очень важное. Иначе, он не рискнул бы кричать и будить деда, чтобы не получить лихой нагоняй.

Я поднял руку вверх, дал понять брату, что слышу его, но вставать не хочу. Но остался лежать на боку лицом к стене.

– Смотри-и-и… – не унимался брат.

Его настойчивость всё же заставила меня повернуться и приподнять голову. Голова брата торчала над изголовьем кровати, глаза были широко раскрыты и светились, будто две звезды на небе. Он и не думал спать. Увидев мое лицо, он резко поднял руку и показал мне… зажигалку!

Сон будто ветром сдуло. Какое-то мгновение мы просто смотрели друг на друга. У каждого из нас в голове вспыхивали неисчислимые идеи, что можно сделать с этим сокровищем, проносились кадры из того фильма с мужиком, который лихо прикуривал сигарету. А как обзавидуются сельские мальчишки на речке, как будет светить яркий огонь поздним вечером на улице, как загорится куча сухих ветвей в саду только от одного чиркаша зажигалкой… Фантазий было просто немерено!

Как по команде мы начали украдкой выползать из кроватей, чтобы никого не разбудить. Подкрались к входной двери и застыли: убедились, что не спим только мы. Я легонько толкнул дверь, тихонько скрипнули петли. Замерли. Тишина. Толкаю дверь дальше, и вот в дверном проеме образовалась достаточная щель, чтобы мы могли юркнуть на веранду.

Через мгновение мы уже стояли у входной двери веранды. Серега небрежно запихнул ноги в обувь, заламывая застежки. Руки заняты, он крепко держит зажигалку.

Кое-как натянувши обувь, я распахнул вторую дверь во двор. Нас обдало горячим воздухом полуденного зноя, и тут же мы наткнулись на Ольгу. Она стояла на пороге и, видимо, хотела зайти в дом. Мы остолбенели от неожиданности.

– Куда это вы летите?

Мы вышли из временного ступора от того, что можем попасться. Сережа резко сунул руку в карман и замер.

– А мы выспались уже! Пойдем в сад играть, скучно дома, – выпалил я. – С нами пойдешь?

– Вот еще, жарища какая. А все спят еще?

– Да, часок точно проспят.

– Ладно, идите уже и дайте мне пройти.

Я сделал шаг в сторону, и Оля уперлась в брата, от напряжения Серега не мог пошевелиться. Он по-прежнему держал руку в кармане.

– Ты чего это? У тебя всё хорошо?

Я подумал, что еще мгновение, и Серегу разорвет на части. Казалось, он даже не дышал. Ольга стала пристально разглядывать его. Сейчас начнет допытываться, тогда нам точно конец.

– Да пошли же, наконец! – сказал я и потянул его за руку которая была в кармане.

Еле сдернул брата с места, но лицо его побагровело, и он никак не мог оторвать взгляда от сестры.

– С тобой точно всё нормально?

– Да в туалет хочет! – ответил я за брата.

– Ага, смотри не обделайся.

С трудом выпихнул его на улицу и тут же захлопнул дверь. После хлопка Серега очнулся, краснота спала. Он тут же расслабился, сделал глубокий выдох и оперся левой рукой о колено, хотя правую по-прежнему не вынимал из кармана.

– Ты чего застыл! – прошипел я, боясь, что Оля может быть еще за дверью – Ты нас чуть не рассекретил!

– А зачем ты её с нами позвал?! – уже полностью пришел в себя брат.

– А ты думаешь, она бы с нами пошла? Она хоть раз с нами куда-то ходила играть? С нами дома остается, только когда её мама заставляет.

– И то правда. Ладно, погнали в сад!

Больше нас уже ничто не задерживало. Мы быстро пересекли птичий двор, разгоняя кур в разные стороны, промчались вдоль коровника и плодовитой шелковицы и оказались в саду под яблоней.

– Представляешь, я всё время не спал, постоянно думал о ней. Уж больно она мне понравилась. А тут смотрю, дедушка повернулся на бок, и у него из кармана рубахи она возьми и вывались, – хвастался проведенной операцией Сергей – Я ведь её не сразу-то и в руки взял. Всё ждал, что дед сейчас проснется. Он захрапел, и я понял – пора!

Брат пытался отдышаться после перебежки, но ему не терпелось покрасоваться передо мной. Всё тараторил о своем «подвиге».

– Я же всё продумал, – не унимался он. – Мы сейчас ее посмотрим, поиграем немножко. Если дед не проснется, то положим на кровать. А проснется, он же сразу курить захочет. Начнет искать – скажем, что не видели, а потом подбросим под кровать и как будто сами найдем. Принесем ему, а он обрадуется и потом будет давать нам в руки посмотреть. Представь, а может и подарит!

– Ага, держи карман шире! Подарит, догонит, купит и еще подарит. Ты ее достанешь, наконец?!

Брат всё так же держал кулак в кармане шорт. Мне показалось, он и запыхался потому, что бежал не выпуская сокровище. Сергей стал с усилием вытаскивать кулак с зажигалкой, карман вывернулся наружу. Потом вытянул руку так, что она оказалась между нами и мучительно медленно разжал пальцы.

На запотевшей ладошке лежала блестящая зажигалка. Мы какое-то время постояли над ней, зачарованные сиянием наполированного металла. Первым не выдержал я.

– Дай-ка сюда!

Я выхватил зажигалку из рук брата.

– Э-э-эй! Это я ее добыл! Дай сюда!

– Ну хорошо, бери.

Я ткнул зажигалку с легким пренебрежением обратно в ладошку. Он взял ее, долго вертел, разглядывал заводскую запись на английском языке, повертел под лучиками солнца и, наконец, решился открыть. Зажигалка щелкнула, и под крышкой оказались фитиль и колесо, из-под которого должен был вылетать сноп искр.

Серега поднес зажигалку к носу, нюхнул фитиль и спросил:

– Бензин?

Я взял брата за запястье, поднес зажигалку к лицу и вдохнул.

– Не, керосин. Точно керосин. Я помню, как дедушка заливал его в лампу в коровнике. Так же пахло. Я спрашивал у него.

Брат освободился от моей руки, свою отвел в сторону, захлопнул пальцем крышку и тут же рывком открыл ее с характерным щелчком. Так он проделал раза три-четыре.

– А зажги ее, – порекомендовал я.

Он захлопнул зажигалку, замер на какое-то мгновение и опять открыл, большим пальцем начал пытаться прокрутить колесо. Огня не появилось, даже искр не было. Эту процедуру Сергей повторил несколько раз.

– Не работает, – расстроился брат. – Сломали…

– Еще час назад работала. Так не бывает, она же железная. Ну-ка, давай я попробую.

Я повертел ее в руках и таким же способом попытался зажечь. Эффект повторился.

– Ну, видишь, сломана. – настаивал брат.

– Не-е-ет, сейчас, попробуем так.

Я открыл крышку, обхватил зажигалку обеими руками, посильнее надавил на колесо и провернул. Из-под него вырвались яркие искры, и тут же вспыхнул огонек на фитиле.

– О-о-о-о, рабо-о-о-тает, – выдохнул Сергей.

Мы зачарованно уставились на огонек. Он слегка покачивался в разные стороны от нашего близкого дыхания и обладал какой-то магической властью над нами, приводя в гипнотическое состояние.

– Так бензин закончится.

Я резко захлопнул крышку.

– А огонь еще там горит?

Мы приоткрыли крышку и попытались заглянуть в щелочку. Внутри было темно, огонь погас. Я опять открыл крышку и зажег огонь. Все исправно работало.

Резким движением захлопнул и зажег еще раз. Красота!

– Дай теперь я!

Брат выхватил зажигалку, повертел ее немного и проделал всё точно так же. Огонек вспыхивал каждый раз, когда мы проворачивали колесо. Выхватывая друг у друга из рук зажигалку, мы весело стали изображать того крутого мужика из фильма. Щелкали крышкой, уже приноровившись зажигать огонь одним движением. Даже успели подраться за нее. Успокоившись, я предложил Сереге уйти с открытого места, где нас могут застать с поличным, а за это уж точно по головке не погладят. Решили единогласно – бежать за сеновал к огородам.

На этот раз зажигалку в карман спрятал я. И, словно по команде, мы сорвались с места и бежали через весь сад, мимо кустов с малиной и смородиной, мимо кучи навоза, где ковырялись повзрослевшие цыплята, мимо неприкасаемой плантации табака, пока, наконец, не оказались на месте. Слегка запыхавшись, мы повертели головами в разные стороны. Убедились, что тут нас ни кто не застанет врасплох.

Мы оказались на заднем дворе, возле сеновала. Стена которого с торца, со стороны огородов, отсутствовала, так как заготовка сена закончилась пару дней назад. Сеновал был плотно набит до самой крыши ароматным сухим сеном. Справа и слева росли высокие дикие груши с толстыми стволами. Теплый ветер легко пошатывал кроны деревьев, слышался шелест листвы. А за сеновалом простирались бескрайние дали мучительных в уборке для меня с братом огородов и посевных полей.

Я достал зажигалку из кармана. Мы опять завертели головами в разные стороны, думали, что бы такое придумать.

– Давай костер распалим! – предложил Серега. – Небольшой такой.

– Давай!

Мы начали собирать сухие веточки под грушей и складывать их на куче песка, которую свалит когда-то дед для наших игр.

Зажигалка в руке, щелчок – вспыхнуло пламя. Я поднес руку к кучке сухих веточек, но древесина гореть не хотела, а только слегка дымилась. Сидя на корточках, мы попытались раздуть пламя. Тщетно.

– Не хватает, огня мало. А долго держать – бензин закончится.

– Туши. Я сейчас.

Брат подскочил, подбежал к сеновалу и вытянул пучок. Вернулся и сунул его в кучу веточек.

– Давай так.

Я снова подсунул огонек к сену. Трава тут же взялась гореть с веселым треском, заклубился дымок, загорелись ветки. Наш маленький костер набирал силу.

– Быстро чего-то, – посетовал Серега на прогоревший буквально за пару минут костер.

– А чего ты хотел? Жарища какая стоит уже неделю.

Мы раз пять собирали ветки под грушей, бегали к сеновалу за сеном, и всё так же сгорало быстро. Стало не интересно, скучно.

– А давай… Давай придумаем… Давай попробуем…

Серега вертелся по сторонам в поисках нового применения зажигалки. Взор его остановился на самом сеновале.

– О! Есть идея.

Он подбежал к сену и начал что-то в нем высматривать. Вытянул одну соломинку, подул в нее. Бросил в сторону. Вытянул следующую.

– Вот, вот что нужно. Ну-ка, дай зажигалку сюда. Смотри.

Он зажег ее, поднес к соломинке, торчащей изо рта, и изобразил, что курит. Соломинка задымилась, и брат взял ее указательным и средним пальцами. Лицо при этом он сделал очень важное, задрал нос и изо рта выпустил еле заметный дымок.

Я в это время искал в сене подходящую соломинку для себя.

– Дай мне теперь!

Я выхватил из рук зажигалку и с наработанным опытом зажег ее, поднес к соломинке и проделал такое же важное действие.

Мы корчились еще минут десять. Прикуривали друг другу, прикуривали сразу по несколько соломинок, стряхивали пепел с кончика, изображали всех курильщиков, которых знали.

Пока я был занят поиском очередной соломинки, брат пытался поджечь толстый стебель конского щавеля. Ствол был красно-ржавого цвета и торчал из сена.

– Ты чего делаешь?

– А он горит вообще? Твердый такой.

– Вместе с сеном, наверно, горит. Так же, как и ветки.

Сергей потянул на себя ствол. Стебель не хотел так просто вылезать, а ветками цеплялся за сено и вытаскивался с целой копной.

– Ну и ладно, больно нужно, – обиделся на сорняк брат.

Я же прохаживался от одной груши к другой и искал новые способы развлечения. Поднимал с земли какие-то веточки, соломинки, высматривал сухие, редкие опавшие листья и никак не мог придумать что-то новое.

Но всё же одна интересная идея меня посетила. Заключалась она вот в чем. Я решил построить из сухих палочек небольшой домик, с крышей и воротами. Между веточек проложить сено и поджечь, устроить маленький пожар. А ведь внутрь можно загнать игрушечную машинку, только обязательно железную. Такие у нас были.

Я повернулся, чтобы предложить новую идею брату.

Сергей сидел на коленях лицом к сену и, сгорбившись, что-то делал руками.

– Серый, есть идея! А давай из веток построим дом или гараж, загоним туда… Ты что делаешь?

– Да ничего, так, просто.

Я подошел ближе и увидел, как он зажигает огонек и подносит его к сену. Сухая трава в мгновение загорелось. За какие-то секунды пламя набрало силу и стало быстро подниматься к вершине. Сергей тут же сбил пламя.

– Смотри, как быстро горит. Прям, как газета.

– Сухое ведь, – подтвердил я.

Брат снова прислонил зажженную зажигалку. Огонь не сдавался, сразу же оживлялся и пробирался вверх. Уже вместе мы не так быстро затушили его.

Азарт одолевал.

Помявшись какое-то время на одном месте, мы повторили тоже самое вновь.

Желто-красные языки пламени играючи побежали в разные стороны. Что-то громко затрещало. И тут произошла необратимость, чего и следовало ожидать.

В тот момент, когда мы пытались сбить пламя в одном месте, в другом оно разгоралось с неимоверной быстротой. Наших двух пар рук уже не хватало, чтобы затушить разгорающийся пожар. Огонь расползался по всему сену моментально, начал завихряться сизый дым.

Мы начали отступать назад с отвисшими челюстями и выпученными глазами и думали только об одном: «Вот мы влипли…»

– Надо всех будить! Надо тушить, что-то делать! – я дернул брата за футболку.

Серега остолбенел и таращился на пожар.

– Нет…

– Что нет?!

– Не надо.

– Чего не надо? Да ты чего, оно горит! Побежали!

– Нет! – брат резко повернулся ко мне и затараторил, – у нас в школе у одного мальчишки родителей вызвали за кучу двоек. Он им не говорил про них. Пока родители были в школе, он из дома сбежал. Его полночи всем селом искали, а когда нашли – ему всё простили. Ты представляешь, как нам влетит за это?! За зажигалку, за сено, да еще чего только нам не припомнят! Прутом по заднице не отделаемся.

– Ты в своем уме?! Это не двойки!

– Сейчас соседи увидят, и так всех разбудят. Вон Бажаны никогда не спят в обед, вечно копошатся в огородах. Погнали, иначе увидят!

– И куда мы пойдем? И сколько мы прятаться будем?

– Бежим в посадку за кукурузным полем, а там разберемся.

Он сорвался с места и помчался мимо бесчисленных грядок картофеля, свеклы, моркови, огурцов и помидоров в направлении огромного поля, засеянного кукурузой.

Я еще раз взглянул на разгорающийся пожар. Огонь с шумом расползался по плотно утрамбованному сену. Уже ничего нельзя было сделать, и я с сожалением побежал за братом. Неправильно как-то оставлять его одного. Да и что бы я сказал родным? Это не я, это он? Ведь я сам участвовал во всем с самого начала.

Пока я мчался мимо наших грядок, брат уже стоял у кромки поля и ждал меня, чтобы не затеряться в двухметровых стеблях. По сравнению с нашим ростом кукуруза казалась нам лесом.

Не останавливаясь, я залетел в чащу из кукурузы. За мной прошуршал Серега.

Минуты три мы бежали по полю сквозь плотно растущие стволы кукурузы. Не меняя направления, просто рвались как можно глубже к середине поля. Первым остановился брат.

– Сань, стой. Больше не могу. Давай отдохнем.

Остановился и я. Сердце бешено колотилось, кожа на руках и ногах горела огнем от того, что приходилось проламываться сквозь плотные ряды кукурузы. Не хватало воздуха, пот застилал глаза. Брат оперся руками на колени и тяжело дышал, я держался одной рукой за ствол.

– Тихо! – выдыхая, сказал я. – Давай-ка прислушаемся.

– За нами гонятся?

– Нет. Может какой-нибудь шум со двора можно разобрать.

Мы выпрямились и замерли. От ветра слегка покачивалась кукуруза, шелестела листва. Где-то вдалеке проехала машина. И больше ничего.

Я прервал тишину.

– Что дальше? Может, тут часок посидим, а потом выскочим, как будто мы гуляли за огородами?

– Нет, давай хотя бы до завтра подождем. Они всё потушат, будут нас искать. К вечеру забеспокоятся по-серьезному. Но мы не выйдем. А утром сами придем. Вот увидишь, сильно ругать не будут.

– И откуда у тебя такие идеи в голову приходят?

– Сам не знаю, как-то само появилось. А что, ведь не плохо придумано?

– Вот уж не знаю. Но тут оставаться нельзя. Натолкнемся на на кого-нибудь, кто корове кукурузу ломать придет.

Мы закрутили головами в разные стороны. Со всех сторон всё было одинаковое.

– Мы далеко вообще забежали? Мы же оттуда неслись? – Сергей ткнул куда-то пальцем. – Или оттуда?

– Вон, смотри, ствол сломан. Это я его сломал, и следы там остались. Если пойти по пахотной борозде, то выйдем к полю, где рожь посеяна.

– Это там, на холме? – уточнил брат.

– Да. Там посадка растет, которая наверх тянется. А на вершине другая. Ну, там, где шелковица здоровая растет. Помнишь, мы как-то раз там были?

– О, точно. Там сверху виднее будет.

– И не ходит там никто.

Мы отдышались, поняли наконец, где мы находимся, выбрали направление и двинулись вперед. Шли долго, иногда останавливались, прислушивались и шли дальше. Идти было тяжело, мы постоянно спотыкались о сухие куски вспаханного чернозема. Голени и икры были в пыли. Коленки, руки и лица – в царапинках от острых листьев кукурузы. Надолго не останавливались, шли уже через силу.

– Интересно, что там сейчас происходит? И сколько там всего сгорело? – устало произнес Серега.

– Меня больше волнует, что нам за это будет. Как только попадемся, ох, и получим мы по первое число! Мало не покажется. Карантин до школы нам гарантирован.

– Да не-е-е, должно всё получиться. План железный, не подкопаешь.

Вдруг на нашем маршруте борозда стала резко сворачивать вправо, а кукуруза редеть. Явный признак того, что мы пересекли поле и вышли с другой стороны.

Я остановился. Брат уткнулся мне в спину.

– Сань, ты чего?

– Дошли. Тут сейчас дорога должна появиться, которая поля разделяет. Слева, по идее, должна посадка быть. Туда, наверх.

Мы, пригнувшись, медленно пошли вперед. Вроде тихо, никого нет. Я стал вытягивать шею, чтобы разглядеть проступающую впереди дорогу.

– Сань, глянь. Деревья видать, нам туда.

Серега указал направление. И правда, по диагонали, недалеко виднелись деревья той самой посадки.

Стали опять пробираться через кукурузу. Так, чтобы быть как можно ближе к деревьям. Шли украдкой, стараясь не шуметь.

Ага, дошли. Отчетливо слышно, как шумят на ветру ветви. Требовалось пересечь дорогу.

Она была грунтовая. В сухую жаркую погоду колея становилась не хуже асфальтовой, а после дождя превращалась в непроходимую распутицу чернозема. Протяженностью километра на два короче асфальтированной дороги между двумя селами – Литвиновка и Демидовка. Собственно, в первой жили наши старики, к которым я со всей семьей приезжал на лето, а во второй – Серегина семья: дядя Вова, тетя Неля и совсем еще маленький брат Сашка.

В такую жаркую, сухую погоду местные жители срезали путь по этой дороге, и наши родственники в том числе. Это очень нас беспокоило.

Почти на корточках мы выбрались из кукурузы так, чтобы можно было безопасно смотреть во все стороны. Вроде никого.

– Наверно, пожар тушат. Мы тут одни. Давай по очереди.

– Да вот нет уж. Бежим вместе. А то вдруг одного поймают, что тогда второму? – возразил я брату.

– Так двоих лучше видно издалека!

– А ты что, размером с корову, чтобы тебя так легко заметили? Ты, главное, не мычи и хвостом виляй. Нет, лучше на четыре лапы встань и за мной беги. Пускай все думают, что кто-то собаку выгуливает. И хвостом тоже виляй. Будешь доброй собакой.

– А чего я не собираюсь мычать! И хвоста у меня нет. И почему я должен быть собакой?

–Му-у-у-у, гав-ав!

– Чего-о-о!

Серега резко встал в полный рост и нахмурил брови.

– Бежим!

Мы рванули к спасительным деревьям. Серега мчался за мной, мы выжимали из своих ног все силы, которые остались, всё, что осталось. Я даже не смотрел по сторонам, только вперед!

Мы так спешили перебежать не слишком широкую дорогу, что с размаха врезались в плотную стену непролазного кустарника. Было мучительно пробираться через кривые колючие ветви. Я, стиснув зубы, шел напролом. А Серега всё стонал, охал, ахал, слал проклятия непонятно куда и кому.

– Са-а-нь, сто-о-ой, я больше не могу,. – стонал брат.

У меня самого уже не было сил продираться через непролазные кусты. Мы остановились перевести дух.

Я повернулся к брату и не смог удержаться от смеха.

– Чего это тебя так развеселило?

– Да видел бы ты свою морду!

Я продолжал хохотать. Не знаю, смешно ли мне было, или это был истерический смех, но хохотал я до колик в животе.

– А что с ней не так?! – обиженно спросил Сережа.

– Да у тебя вся пачка расцарапана! Ты что, как лось, по кукурузе щемился?!

По всему лицу у брата тянулись продолговатые тонкие царапинки, ко всему Серёга весь перепачкался в пыли, пока преодолевал кукурузное поле. Выглядел он и вправду комично.

– А кто такой лось?

– Это большая дикая рогатая корова. – не унимался в смехе я.

– Да чего это я опять корова?!

– Не бери в голову, она у вас не водится. Она лес любит. То есть он, лось.

Я повернулся к вершине холма. Пора было двигаться дальше.

– Вот, смотри, как надо. Голову наклоняешь, рогами вперед, а руками ветки раздвигаешь. И морда цела, и идти легче. Понял?

– Да понял я, давай, двигай вперед.

И мы тронулись дальше уже не спеша. Через плечо я взглянул на брата, он исправно наклонял голову и раздвигал ветки.

– Му-у-у-у-у, – подшучивал я над ним.

За это и получил заслуженный пинок под зад. Я на него не обиделся, требовалось хоть как-то снять напряжение. Надо будет ему показать лося на картинке, а то живет уже семь лет и лося не видел.

По правде говоря, я тоже его не видел, но хотя бы читал про него в детской энциклопедии. И картинку разглядывал, цветную, красивую.

Наше продвижение усугубилось появлением на пути крапивы. С этим лютым врагом, который не щадил никого и жалил даже через одежду, ни сил, ни средств бороться не было!

– Да это уже ни в какие ворота! – приготовился к бою Серега. – Это как мы через нее полезем!

– Хорошая была идея сбежать из дому, да? А наверх поднимемся, там нас львы повстречают.

– Львы здесь не водятся! Я знаю! Это не лось.

Через крапиву лезть было невозможно, да мы и не стали пробовать. Зато мы приняли решение идти вдоль посадки по кромке засеянного рожью поля. Путь стал значительно легче.

– И чего мы так сразу не сделали, – подытожил брат.

– Там бы нас увидели с легкостью. А тут мы уже наверху почти. И ты про лося узнал, и даже лосем побывал.

На оставшемся пути ничего не мешало, только крутой подъем усложнял путь. Шли молча, каждый думал о своем.

Добрались до вершины холма и по гребню повернули направо, к той самой большой шелковице. Уже под деревом кустов и крапивы не было. На земле лежало много переспелых ягод, над которыми жужжали пчелы. Чуть в стороне лежал ствол упавшего дерева, на нем мы с нетерпением расположились и от усталости вытянули исцарапанные пыльные ноги.

Эх! Какая красота!

Ковёр созревшей ржи расстилался золотом от наших пяток прямо к подножию холма, до той самой дороги, которую мы еще недавно перебегали. Серой ленточкой она разделяла поля, а дальше простиралось поле кукурузы. За ним разноцветными полосками раскинулись огороды, которые затем уходили вправо и перерастали во фруктово-ягодные сады селян. С высоты проглядывались скотные дворы, крыши жилых домов и застроек. А уже за ними, вон там, за деревьями, текла тихая речушка Ольховая Говтва. Над всем этим разнообразием красок степенно проплывали корабли белых облаков различных форм в лазурном океане небосвода.

Мы с братом даже ахнули. Сколько раз ни сидели под шелковицей, а никогда не обращали внимания на ту красоту, которая нас окружает каждый день.

Так мы просидели минут пять, пока не глянули на наш двор на двор, где живем. Теперь можно сказать – жили. Ведь мы в бегах и временно без места жительства.

Издалека было видно, что на пожар сбежались все соседи в округе. Огонь уже потушили, но над нашим садом еще оставались следы дыма, ветер не всё разогнал. Было видно, что люди вилами растаскивают сено по сторонам. Людей оказалось много, и кто где кто с такого расстояния невозможно было рассмотреть.

– Смотри-ка, потушили. Интересно, много сгорело? Может, совсем чуть-чуть? – рассуждал Серега.

– Хорошо, что не всё, – вздохнул я.

– А про нас прознали?

– Думаю, да. Точно заметили – все там, а нас нет. Да не до этого пока.

– План работает, к вечеру будут нас уже всем селом искать. Денек-другой пересидим, и можно идти домой.

– Ага, если нас не найдут раньше…

Так мы просидели где-то с час. В нашем дворе и около сеновала суета прекратилась. Все разошлись.

В животе заурчало.

– Это у тебя? – прервал молчание Серега.

– У шелковицы.

– Тоже кушать захотелось.

– Пошли ягод поедим.

Налопались спелых ягод от души. Даже покидались ими друг в друга, испачкались фиолетовым соком. А еще я в шутку Сереге ягоду раздавил между глаз, и у него осталось на лбу пятно, как у индусок. Выглядел он просто ужасно! Раздавленная ягода прилипла к коже, добавила колорита к царапинкам и грязным пятнам на лице. Хотелось заржать на все село, так что я еле удержался. Брат обидится.

– А помнишь, дед рассказывал, что здесь во время войны пушки стояли? Прямо тут, на вершине. А фашисты оттуда, с трассы пришли.