Едва ли вызывает сомнение то, что Земля и человечество развиваются в неблагоприятном направлении. Тем, кого не устраивает жить одним днём, бразильский писатель и поэт Вышеслав Филевский рассказывает о возможности жить на совершенно иных основаниях. Это не проповедь, но послание. В зависимости от вышней воли оно будет принято или отвергнуто вами.

Счастье духовной воли

или Предисловие

Для любящего сердца нет запретных тем:

Оно ни в чём и никого не обвиняет,

Но Вышнее с благоговеньем воспевает:

Для сердца быт молельный вожделен.

Оно лишь кажется телесным, но – духовно.

Поток любовных стихословий не прервёт

Ни смерть, ни нищета… оно в слезах поёт

О счастье неизбывном жить в пределах горних…

Земля, твои законы сердцу так странны,

Язвительны для духа, что стремится в Небо…

О как блаженен любящего сердца лепет!

Противореча устремлениям страны,

Народу чужд…

Однако псáльмы для него ли?

Не с райским хором ли в согласии пою,

В любви к Предвечному существованье длю —

Какое счастье! Не сыскать прекрасней доли,

Чем, Правду отыскав, душой о ней трубить,

Чем Небеса непостижимые любить

И в Устье мира благодатно истекать,

Теряя имя, человеческую стать…

Что в мире слаще может быть

духовной

воли?

Белу-Оризонти, 23.12.2017

Из жизни иных миров

1. Сказка про планету ОО,

отшельника её да кита-рыбу

Поверхность планеты ОО представляла собой водяную бездну. А посреди бездны сей зеленел большой остров – райская пажить с виду. На самой возвышенной части его жил отшельник. Днём и ночью он стоял на каменном столпе, молился и пророчествовал:

– Покайтесь, оокцы, ибо только покаянием и спасётесь от гибели верной и неминучей. В храмы, в храмы все! Коли миром хотя пять минут простоите в молитве на коленях, услышит бог наш и помилует… —

А, надо сказать, гибель и в самом деле приближалась. И милость требовалась. Потому как опускался остров в бездну, и всё скорее и скорее. Какая уж тут молитва, какое покаяние? – Бежать надобно, уплывать, в смысле… Куда? – Того оокцы не ведали. Но полагали, что лучше устремиться в неизвестность, чем тонуть безропотно и верно.

– Опомнитесь, соплеменники, – вещал меж тем отшельник, – какие ладьи не построите, а не спасётесь, коли не будет благословения на то бога нашего. И погибнете от голода и жажды в окиян-море, и плотью друг друга насыщаться перед смертью будете…

– Бррр, ну и пророчества, – говорили оокцы, злобно поглядывая на холм, где отшельник на столпе стоял. И ковчеги ладили.

Ковчег

Что же до молитвы, то не нуждались оокцы в ней. Разве в виде присказки употребляли. Какая молитва? – Деньги делали, совокуплялись, пьянствовали, чревоугодничали, сквернословили – и счастливы-то как были, не высказать… Может ли в молитве счастье быть? – Да не смешите.

Смотрел отшельник со столпа своего и видел не райские виды, а жижу духовную, зловонную. И не насельников счастливо время проводящих, а мерзких гадов ползучих. Видел – и плакал.

– В бездну опускается родина-мать наша за грехи тяжкие, – вещал он. —

Да только кто бы его слушал. «Узколобый мракобес, из ума выживший», – говорили про него. А отшельник и иное говорил:

– Не бежать надобно вовсе, не ковчеги ладить, а жизнь переменить на корню.

– Ну вот ещё, жизнь менять, – возмущались оокцы. – Нет уж. Познали мы счастье – с тем и остаться хотим. И не отступит от нас бог наш в прихотях наших…

Так-то оно так, скажу я вам. Да только кроме бога оокцев было и повыше нечто. Оно не знало легенд, сказок да обиходов храмовых. А просто несло воздаяние. А воздаянием за счастье оокцев оказывалось утопление их. Так-то вот жизнь устроена оказывалась гадко. И оокцы, матерясь весело, ладили посудины свои.

Отшельник же ослеп и оглох от горя и отчаяния. Уж не видел он болота смрадного, духовного. Не слышал стука топоров, молотков да визга пил. А представлялась взору его Родина. Родина новая, святым окиян-морем омытая от нечисти соотечественников. А тех со всеми их мерзостями как не бывало. Ангелы одни небесные, кто во плоти, а каких очертания угадывались только. Смотрел на них отшельник и радовался. И говорил так-то:

– Настанет время, и вот, вижу, настало уже, когда устремятся на Родину великую нашу разумные существа со всей Вселенной. – И он в самом деле видел и разумел, что вот тот-то ангел с такой-то планеты, а этот – с другой. – Устремятся, соберутся, чтобы слиться в молитве сладостной и яроогненной. И настанет тогда рай небесный на земле нашей. Вся Вселенная поклонится нам и стремится будет идти путём оокским…

Остров меж тем стал опускаться уже скоро. Насельники бросали дела недоделанные, в ладьи прыгали, в ковчегах зачинялись.

– А старый дурак, возьмём может, утопнет ведь? – говорил то тот, то другой.

– Давай-давай, отчаливай, – прерывали таковых. – Его пусть бог его и спасает: он милостивый. —

А бог планеты ОО такого чуда, как возрождение острова из бездны, явить не мог, несмотря на всю его милость… Я знаю, он очень хотел, но… И у богов есть свои ограничения в чудесах. Царствовал великий Закон Воздаяния, правду жизни творил. Какие уж тут боги…

Если бы отшельник мог видеть, то не нашёл бы он на водной глади ладей да ковчегов, потому как уплыли они далеко уж. Ангелов видел он, бытийствующих на прекрасной Родине его. Бога планеты ОО, ходящего с улыбкой меж них, семью бога… И так видение сие любезно было отшельнику, что не почувствовал, как вода коснулась щикотолок его, до пояса дошла и до горла аж дотянулась. Он проповедовал. Вот уж одна голова возвышается над водами. И только, когда вода в рот ему устремилась, возмутился отшельник сердцем своим. Выругаться захотел, да только бульканье получилось…

Долго он не мучился, потому как плавить не умел. Побил руками по воде, поорал- поорал да и утоп. Его большая зубастая рыба-кит съела.

И вот плывёт себе эта рыба, кит этот, переваривает отшельника и чует в себе нечто эдакое дивное. И понимает себя не рыбой уж, а неким светочем подводным. Потому как открылось ему то, что никакой рыбе неизвестно. Дух отшельника киту-рыбе передался, вот что… И уж как хотелось киту этому сообщить прочим рыбам об откровении высоком, да великое Непостижимое речи ему не дало… «А что толку речь давать киту-рыбе, – „думало“ Непостижимое, – когда его всё равно не поймут? Пусть так плавает да благодать обретённую в себе носит. А то, не ровён час, его и загрызть за откровение божественное могут… Как пить дать загрызут…»

А рыба-кит помаялась-помаялась счастьем своим, да и злобой изошла от того, что высказать его не могла. Тут откровение и пропало, как не было.

Ну а оокцы земли новой не нашли, потому что не было её. По окончании припасов ели друг дружку потихоньку, с более слабых начиная. Ели – и всё вдаль глядели из-под ладошек, не покажется ли земля посередь воды. Земля не показывалась. Не было на то воли великого Непостижимого. Поевши всех, последние с ума посходили да в окиян-море бросились. Одного из них наша рыба-кит увидела. Увидела – и обрадовалась. Благодати, вишь ты, снова захотелось ей. Проглотила она оокца того – и глаза вылезли. «Ну и гадость», – успела подумать рыба, отравилась и умерла…

Вот и сказка вся про планету ОО, отшельника её да кита-рыбу. Не нравится – помилосердствуйте.

2. Сами дураки

В духовной оболочке планеты ПП мирно сосуществовали множество божеств. Как им и положено, все были смиренными, тихими, скромными, и молчаливо объяснялись в любви великому Непостижимому.

Разумные же существа планеты ПП, назовём их пепетцы, делили своих божеств на великих, малых и обыденных. По поводу малых и обыденных никто не спорил. А вот из-за великих всю историю пепечества – это совокупность пепетцев – во всю её историю происходили сильнейшие нестроения: пепетцы никак не могли договориться в том, кто же именно из великих божеств создал планету ПП. Решить это было крайне важно, потому что решение дало бы преимущества одних перед другими. А надуться от значимости и избранности хотелось всем.

Однако поскольку никто из божеств планету не создавал, то выяснить создателя тоже не представлялось возможным. И кровопролитные споры пепетцев грозили затянуться до конца света.

Божества почувствовали себя виноватыми и решили собраться на совещание. Туда решили допустить только тех, которых пепетцы считали творцами планеты. Таковых набралось около трёх десятков.

Чтобы никого не уязвлять, председательствовать решили по очереди.

Как представитель развитых народов выступило божество Ирх. Оно предложило признать вину божеств за религиозное нестроение народов соборной, а, следовательно, отсутствующей.

Признали, покаялись и отпустили себе грех.

Представитель так называемых неразвитых народов Лал обвинил божества в чудотворении как средстве завлечения и обмана последователей. Однако ему возразили в исторической необходимости чудотворения в прошлом.

Но всё-таки признали чудотворение виной, покаялись и отпустили себе грех сей.

Божество Анш предложило послать вестника новой религии, единой для всей планеты.

– Но ведь он должен творить чудеса. Кто ж ему иначе поверит? – возразили ему. – А чудотворить нехорошо, мы только что покаялись в этом. И вообще сомнительно, что поверят. Потому что истину не ищет никто. Хотят только страсти ублажать, блудомыслить и издеваться друг над другом. А если у всех будет одна религия, на каком тогда основании издеваться, как заявлять о своей избранности?.. – Не годится.

Вестника единой мировой религии решили не посылать.

Божество Дис предложило явиться всем божествам одновременно перед пепетцами в пепетческом облике, покаяться и сознаться в том, что никто из нас планету не сотворял.

– И что тогда? – возразили ему. – Простят ли нас пепетцы? Не начнётся ли хаос, не станут ли ломать храмы, убивать священников?..

Да и что будет с нами самими? Нас ведь перестанут поминать и мы можем не только истончиться, а и исчезнуть вообще…

– Да-а-а, – заключил Ирх. – Заварили кашу, а расхлебать не можем… Что нам остаётся?

И порешили оставить всё, как есть, и предаться объяснениям в любви великому Непостижимому и трепетному благоговению перед Ним.

– И да путь восторжествует над нами неизъяснимый Закон Воздаяния.

«Это разумное решение», – ниспослало божествам одобрительную Предвечное. И жизнь на планете текла по-прежнему: из-за религиозных нестроений гибли ни в чём не повинные пепетцы…

– Эх, божества да пророки… Какие же страстные вы, какие суетные, – не смог я удержаться от восклицания, услышав духом всё это.

Разлетавшиеся было после совещания божества усыхали духом же мой возглас, остановились, повернулись и грозно, слаженно «пропели» хором, как древние греки в трагедии:

– А кто разумным пепетцам верить нам велел?.. Заставляли? – Ладно, можно было верить с фигой в кармане. Неча тут на нас всех собак вешать. Сами дураки. —

Возгласили так божества, разлетелись – и след простыл. А в моём сознании долго ещё отдавалось эхом грозное «Сами дураки», которое было повторено несколько раз.

«И то верно», – одобрил их духовные слова великий Закон Воздаяния. И жизнь, подобно горному роднику, по-прежнему струилась с обрыва времени и терялась в бездне, дна у которой не было. Какой же это был замечательный родник! Пить бы воду его святую, любить непостижимое Небо и плакать от благоговения… Однако вышней воли на это не было.

3. «Рышато»

В бескрайних просторах творения летало божество. Всевышний и создал его, чтобы оно летало, не знаю зачем. Только однажды то ли божество летать устало, то ли почувствовало себя неполноценным, а только захотелось ему славления… Да нет, духи благодати его славили, но ему показалось этого мало.

И вот, село божество на материальную планету – нет ведь, чтоб на духовную. А там страстные существа жили и полагали себя разумными. Сéло, значит, божество и явилось этим существам:

– Здравствуйте, я ваш бог, – говорит. – Любите меня, поклоняйтесь мне, а уж я в долгу не останусь: у вас не станет в реках воды, а молоко только и до молока сего вы не доберётесь, потому, как будете тонуть в кисельных берегах – вот какое счастье вам будет.

Страстные разумные подумали, посоветовались, мол, а на что нам это надо? И ответили:

– Не знаем, бог ты или нет, а лучше летел бы ты от нас куда в другое место и там народ прельщал молоком да киселями своими.

Божество смутилось:

– Да бог же я, говорю вам. Хотите, чудеса покажу?

Страстные разумные были охочи до развлечений. А потому заинтересовались и ответили:

– Ну-ну, давай, посмотрим.

Вынесли стульчики из домов, расселись – глядят, что будет. А божество тучи навело, громом стало греметь да молнии пускать.

– Слышь, бог, ты б потише чего сотворил, а? – кричат ему страстные разумные. У нас тут и без тебя шуму хватает.

– Ладно, – отвечает божество, а дело было летом.

И вдруг с неба-то ясного снег повалил… Страстным разумным это и вовсе не понравилось. Они было стульчики-то свои в ручки повзяли да по домам стали разбредаться. Божество испугалось, что его не признают, и кричит:

– Стойте, стойте, я кажись поняло, чего вам надобно. —

И стало сыпать вместо снега денежными бумажками да монетами.

– О, вот это другое дело, – ответили страстные разумные, остановившись, – годится. – Стульчики свои на место постановили и опять уселись. – А теперь говори, чего тебе от нас надобно взамен.

– Самый пустяк, – говорит божество. – Стройте в честь меня храмы, служите молебны, а я буду продолжать сыпать.

– Годится, – ответили страстные разумные.

Настроили божеству храмов – немерено. Он из одного в другой перелетает, слáвами наслаждается, и по уговору деньгами сыплет. Да только правители страстных разумных лукавыми оказались. Они в небе рышато установили хитрое. Сквозь него обывателям только мелкие монеты просыпались, а начальству – крупные купюры. Божество и говорит начальству:

– Почто ж вы рышато-то установили, договору такого не было, а?

А начальство отвечает:

– Знаешь что, тебе надобно было славления – мы устроили, славят тебя. Не нравится – лети куда ещё. А хошь бытийтсвовать у нас, так летай себе по храмам да помалкивай, а рышата-то не зама-ай, сего не можно, поняло?

Божество прикинуло, что, мол, славление дороже и махнуло рукой на рышато. Потому что самое главное в жизни – слава и почёт. Ну, а кто не верит – его дело…

По данным исследователей не верило от 95 до 99 обывателей из ста, в том числе и служители божества. Но при этом четыре пятых насельников материальной планеты сей гордо провозглашали себя славобожными…

«Это что, а?.. Зачем?» – спросил я духом у боголюбивых сих.

«Для идентификации», – ответили насельники мне тоже духом.

Я этого инопланетного слова не знал, но уточнять предусмотрительно побоялся.

4. Вино и вода

(из воспоминаний инопланетянина о Земле и землянах)

«…Земляне меня удивляют. Им неведомо, что жить так, как живут они – стыдно. Не чувствуя стыда по поводу своей жизни, они, понятно, с удовольствием слушают, смотрят и читают о стыдном. Потому что только стыдное интересно. И думают по большей части тоже стыдное.

Наверное, стыд – это то, что мешает разрушать планету и разлагать человеческое сообщество, решил я. Видимо поэтому стыд по негласному соборному согласию земляне и решили отбросить. Поскольку все понимали, что Землю необходимо разрушить.

Бесстыжесть стала обычаем. А понятие бесстыдник, как мне представляется, стало означать то же, что и землянин.

Но ведь читать о бесстыдном, или о страстном – всё равно, что пить крепкий алкогольный напиток. Он может не только пьянить, а и быть очень вкусным, выдержанным, даже изысканным.

Наблюдая за землянами, я также пришёл к выводу, что бесстыжесть и страстность суть одно и то же. Но земляне этого не понимают. И думают, что есть благие страсти, например, страсть к работе. Хотя, по мне, чем выполнять работу со страстью, лучше её не делать вообще. Потому что страсть, духовно пропитывая работу, делает её если не вредной, то сомнительно полезной – это точно. Поэтому быть страстным, по моим представлениям – стыдно.

Наоборот, читать о скромном, бесстрастном, небесном – всё равно, что пить родниковую воду… Впрочем, а где сейчас на Земле чистая вода? Не так уж много осталось таких мест…

Нет, читать о скромном – всё равно, что пить не просто чистую, а живую воду… Хотя, знаете, и живую воду тоже ведь можно загрязнить земными представлениями, вот и пей её после этого…

Я однажды видел, на другой планете, понятно, как священник, освятив воду, стоял над чаном и произносил хульную проповедь о прошлом его родины. А потом, передав этой воде всю свою желчь, весь накопившийся духовный гной, стал кропить народ этой нечистотой… И никто не уклонялся от кропления, не боялся духовного вреда… Странно… Прихожане благоговейно осквернялись…

Познакомившись с таким впечатлением о землянах, я задумался: а с чем же всё-таки сравнить чтение о скромном и небесном? – Не только ли с чувством сердечной и всезахватывающей любви к великому Непостижимому?

Той любви, которая открывает глаза на стыдность человеческого бытия вне ежеминутного исповедания любви к Небесам… Вы отвлеклись от этой любви на минуту – минута досадно пропала. Отвлеклись на час – нет, о таком и подумать страшно…

Всевышнее, не наказывай меня сурово даже кратковременным забвением любви. Я хочу любить Тебя непрерывно во сне и бодрствовании, при жизни в теле и вне неё – бесконечно, чтобы эта любовь стала и пребыла во веки веков моей сущностью – стала той любовью, которая никогда не начиналась, а поэтому никогда не закончится…

5. Свадьба

Однажды жители планеты ЗЗ озаботились найти небесную Правду. Одно из божеств Вселенной направило к ним своего посланника для разъяснения. Дорога оказалась долгой. Посланник устал. Тут Земля близко оказалась. Ну, он и опустился передохнуть.

Перевёл дух. Глядит – земляне кричат, руками машут… Что такое?.. Прислушался духом – и понял: свадьба у них. Упились – и всё им мало.

Посланник почувствовал сострадание к неразумным, которые мутят сознание в день такого торжественного, священного события. И возжелал превратить их вино в живую воду, более подходящую случаю.

Однако божество окоротило его: «Сего не твори», – внушило оно духом посланнику.

– Почему? – удивился тот.

«А потому что воли моей нет на то, чтобы земляне прояснили разум свой водою живой», – отвечало божество бессловесно.

– Как, господи, смотри, они ж облик человеческий теряют.

«А ты не сострадай без моего на то повеления, – возразило божество. – Им и надобно потерять человеческий облик, себя изжить и планету уничтожить. Поэтому не совался бы ты на Землю с живою-то водою. Передохнул – и лети себе дальше, куда послали… Да?» – заключило божество уже весьма грозно.

Огляделся посланник – лепота вокруг. Жаль ему было Земли, да ничего не поделаешь. Взмахнул он крылами – и полетел на планету ЗЗ вино в воду превращать, как ему и было заповедано.

– Эй, прощайте, земляне! – горестно прокричал он уже из-под облака. Только кто ж его слышал? – Пьянка продолжалась.

6. Длябь

Путешественник Шшшхх вернулся в родные пределы с Планеты пузырящихся озёр. Родственники и соседи собрались послушать его рассказы.

– Как же ты общался с тамошними-то существами, – поинтересовался папа, – или что, только подсматривал за ними, оставаясь невидимым?

– Да по-разному было… А язык у них несложный. Главное, всё время поминать названия детородных органов и всех посылать к мужскому органу…

– Это как же? – заинтересовалась мама.

– В том-то и дело, мамочка, – ответил Шшшхх, – что и меня посылали, и я посылал… Это как бы призыв к паломничеству к святому месту. Но самоё цель посылок обнаружить мне не удалось… Я представляю её в виде огромного памятника: могучий столб с двумя шарообразными основаниями…

А помимо этого необходимо всё время поминать некую женщину, которая доставляет удовольствие всем мужчинам без исключения. Если я правильно запомнил, её имя Длябь. Но при этом Длябь поголовно все ненавидели.

– Как же так, – не поняла дочка, – если Длябь доставляет удовольствие, почему же её ненавидят? Разве так бывает?

– На Планете пузырящихся озёр ещё как бывает, дочка. Там ненависть вообще главное чувство, которые испытывают живые существа.

– Себя-то как они называют? – перебил сосед.

– Существами разумными. Но, по-моему, они сильно заблуждаются на свой счёт.

– Если ненавидят, то точно заблуждаются, – согласилась соседка.

– Что ж они ненавидят больше всего? – поинтересовался брат.

– Не поверите: то ли свою планету, то ли самоё жизнь.

– Может, у них эпидемия, поразившая сознание?

– Я ж не врач, папа, ты знаешь, – ответил Шшшхх. – Но, как мне показалось, обитатели планеты имеют неудовлетворённые желания.

– Чего ж хотят-то, – спросила мама.

– Главное, как мне показалось – материального богатства и удовольствий.

– А что, разве о Вышнем они не помышляют? – удивилась сестра.

– Помышляют, но так, как нужно властям для их, властей, собственного безудержного стяжания материальных богатств.

– Какое ж тогда у них Вышнее? – пришёл в недоумение папа.

– Это ты у них и спроси, – ответил Шшшхх. – А получается, как я понял, так: ненависть рождают неудовлетворённые желания; желания у всех удовлетворить невозможно; от желаний отказаться не могут: этому мешают страсти, а страсти обществом взращиваются; а взращиваются из-за либо не духовности, либо ложно понятой духовности. Ненависть обращается или на общество, которое не может удовлетворить желания, или на планету, на которой приходится жить с неудовлетворёнными желаниями, и на самоё жизнь, которая произвела существа, желания которых удовлетворить невозможно. Поэтому разумные существа изо всех сил стараются эту жизнь как можно быстрей привести к окончанию. А сделать такое проще всего, разрушив планету. Вот они её дружно, с полной отдачей сил и уничтожают.

– А отказаться от желаний никому не приходило в голову? – засомневался папа.

– Наоборот, разумные взращивают в себе всё новые и новые желания. Они считают, что без этого они не смогут развиваться дальше и все погибнут. —

Все дружно засмеялись. —

– Разумные для развития их хозяйства всё время покупают ненужные вещи.

– Наверное, их жилища захламлены, – предположила сестра.

– Ты права. Но временами разумные выбрасывают эти ненужные вещи. На свалке их находят бедные и используют, либо продают другим бедным.

– Очень благородно, неплохо бы такой опыт перенять, – заметила мама.

– А к великому Непостижимому никто не обращается с любовью и благоговением? – удивилась сестра.

– Я таковых не встречал…

Тут все замолкли, поохали, покряхтели, посочувствовали обитателям Планеты пузырящихся озёр, да и стали расходиться по своим делам.

А брат отвёл Шшшхха в сторону и шёпотом попросил рассказать, какова же из себя Длябь… Шшшхх замялся, потому как увидеть Длябь, как он ни пытался, ему не удалось. Но, чтобы не огорчать брата, решил благородно соврать.

– Длябь, – начал он, – самое прекрасное женское существо Планеты пузырящихся озёр. Красоту её описать невозможно. Эта красота поражает, как молния, всех, кто Длябь увидел. Поэтому от разумных она скрывается.

– Но почему же тогда её ненавидят?

– Одно только представление Дляби в сознании мужчин вызывает желание, которое невозможно удовлетворить. Нельзя же Дляби вступить в интимную связь со всеми и сразу. Вот и ненависть.

– Ну, а женщины?

– Ну это ж ясно, брат: никто из мужчин не хочет никакую женщину так сильно, как Длябь. Вот и зависть у женщин. А из неё и ненависть рождается…

Выслушав этот странный рассказ, брат пошёл прочь. И восхотелось было ему тоже Дляби. Да вспомнил, как страсть рождает желание, а неудовлетворённое желание ненависть… Вспомнил – и ужаснулся. «Великое Непостижимое, – взмолился он в самом себе, – упаси от страстей и желаний!»

Предвечное не ответило явно, а только обволокнуло брата Своей божественной любовью.

12 След.

Небожественное. Рассказы, притчи и сказки