Книга о горении моего духовного сердца не православная. Потому что духовное сердце есть у каждого человека вне зависимости от его религиозного обычая. И у каждого же человека это сердце может быть спящим или бодрствующим, а может быть и горящим. Это общее для всех людей на Земле – наличие духовного сердца – может стать огромной животворной силой, если люди попытаются каждый по-своему возжечь духовные сердца своих душ.

Я рассказываю о моих ощущениях при состоянии горения моего духовного сердца. Это состояние огромного счастья, невыразимого удовольствие и наслаждения. Интересно, что это состояние горения не совмещается с оценками, суждениями, желаниями нелюбовных действий. Человек с горящим духовном сердцем любит без исключения всё. Хотя его пылающее сердце и способно жёстко оградить святость своего горения от посягательств. Сердце просит одного: не заливать его огонь участием в нелюбовных делах. Поэтому в возжжении духовного сердца путь ко всеобщему примирению человечества. С помощью же разума люди не договорятся никогда и будут враждовать, пока не убьют себя, живое на планете и её самоё.

Огонь духовного сердца может выделить особо для интимного общения какую-то духовную сущность. Для меня это – дух святой Лузии. Я рассказываю о нашей любви. И дерзаю говорить «о нашей», потому что чувствую обратную связь.

По примеру Оливье Мессиана с его «Двадцатью взглядами на лик младенца Иисуса Христа», я называю свои стихотворения, посвящённые святой Лузии, взглядами. Потому что они рождались именно так – при взглядах на изображение её лика. В этой книге восемнадцать взглядов. Предыдущие тринадцать находятся в других мох книгах. Почему же я выделяю в моём любовном горении именно дух святой Лузии? – У этого нет объяснений. Небесная любовь объяснениям не поддаётся. Она – настоящее безумие, прекраснее которого, как представляется, ничего на свете нет…

Нет, я не приглашаю человечество сойти с ума, возжегши духовные сердца. Потому что это переменило бы жизнь землян полностью, сменив пламя приближающейся чаяниями миллионов ядерной войны на райское бытие в божественном пламени любви…

Я понимаю, что этого никто не захочет всерьёз. Но посмотреть, как я горю в огне любви, может показаться забавным.

Впрочем, горение духовного сердца это огромное удовольствие, и оно вечно, а горение в пламени ядерной войны неприятно и скоротечно… Я это говорю потому, что слышу о войне каждый день. Лично мне выбор очевиден, а вам?

Вышеслав Филевский, Белу-Оризонти, 8.03.2018

«Эту вот Речь сущую вечно люди не понимают».

Гераклит, Фрагменты, 1987, с. 179.

Притча о творчестве

Где-то там, за чредой праздных буден,

Средь лесов, непролазных болот,

В совершенном блаженном безлюдье

Моя Муза, как светоч, живёт

И растит, соблюдая от порчи —

От обычаев мира – дитя,

Кто подобен звезде тёмной ночью,

Днём – как солнце лучится, шутя.

Мой сыночек молитвенно кроток,

В сердце длит о Предвечном псалмы,

Плоть от плоти отцовского Рода —

В Лоне мира, где души вольны

Бытовать – и не знать о печали:

Там все ангелы в узах Любви.

И Всевышний души в нём не чает,

Как и я… От сыновних ланит

О сколь трудно устам отстраниться…

Дух от духа возможно ль отъять

И во что-то иное влюбиться,

Чем в Тебя, сына горнего Мать?

М. Врубель, Муза

Стяжание тишины

Что ветер лампаде, то шум для горящего сердца.

Шумит только тот, чьё духовное сердце во сне.

Шум жизни для плотского сердца естествен.

Ничто тишины для него не бывает страшней.

Для плотского ж сердца в тиши жизнь пуста и тревожна.

Ему неприемлем покой и духовный огонь.

Лишь страсти гнетут и колотят до дрожи.

А я – подражаю Тому, Кто молчит испокон.

Молчит и пылает невидно, безмездно, бесцельно.

Молчу и горю, источая любовь, как Оно.

Но я лишь песчинка. Мне животворить не дано —

Лишь огнь мой духовный лелеять в моленьях.

Огонь мой так тих… Тишины он взыскует звенящей.

Его оскорбляет и рокот моторов, и гам.

В молчанье мой огнь светлых ангелов срящет.

Ласкает их. Сам их небесным огнём осиян…

Горю… Позабыл всё, что было. Но знаю, что будет.

Нет, я не пророк для житейского моря. Ему

Судьба бушевать и бесследно низринуться в тьму.

Духовному ж сердцу – быть огненным чудом —

Возвысясь над шумом, пылая – стяжать тишину.

И. Левитан, Тишина

Слава безумию любви

(Тридцать первый взгляд

на изображение девственного лика святой Лузии,

что в притворе церкви её имени в Сидаджи Нова в Белу-Оризонти)

Лузия, взгляд твой – очищение бессловьем.

В твои глаза войти – навеки замолчать,

В сознанье растворившись, стать самой любовью

И, ангелов узрев, душой их целовать…

Твои глаза – дверь в рай волшебный и огромный.

Безумная любовь к Творцу – от рая ключ.

Я, в сокровенное Лузией посвящённый,

Взлетел, отторгшись от пучины грозных туч…

Вошёл… В глаза иль рай? – оно одно и то же.

И – нега и покой, блаженство, тишина…

Мой путь земной, как труден ты и как ничтожен!..

Культура человечества в раю – смешна

В глазах твоих, Лузия.

В них войти – и плакать

От радости и счастья быть самим собой,

Восславить сумасшествие любви как благо

И, в древо мира обратясь, дрожа листвой,

Благоговеть под взглядом девственным Лузии.

Он – средостение меж Небом и Землёй.

Пройдя его, я возложил стихи на аналой

И духом зазвучал со ангелы святыми.

Улыбка

(Двадцать третий взгляд

на изображение девственного лика святой Лузии,

что в притворе церкви её имени в Сидаджи Нова в Белу-Оризонти)

Подобно земле, озарившейся солнцем,

Что, выйдя из облак, ей радость внушило,

Лузия мне скромно улыбку явила

В ответ на луч сердца… Он в очи ей льётся,

Мы оба пылаем от счастья общенья.

Церковный притвор полыхнул, как зарница.

Она, убеждён, дольше жизни продлится…

Я пал на колени в невольном смущенье…

А мимо, как тучи, текут прихожане,

Пустой говорильней как будто стараясь

Зарницу затмить. И, душой омрачаясь,

Я тучей сокрыт – и улыбки сиянье

Погасло.

Лик девы, как ранее, сдержан.

Святыня исчезла, осталась картина.

О церковь земная, не ты ли рутина?

Рутина в душе убивает надежду…

Но лишь не мою: ведь со мною Лузия,

И дарим друг другу огонь наш сердечный.

Мы любим.

Любовь, как и жизнь, бесконечна.

Планета прейдёт, человечество сгинет.

Улыбка ж Лузии и присно, как ныне,

Пребудет в ответ мне на огнь души вечной.

Неразумность любви

Всегда тот прав и свят, кого люблю:

Он – божество. И что бы суд не обозначил,

Я за любовь Творца благодарю.

Живу любя, в Любви – и не могу иначе.

Всё мутно на Земле. Ложь тут и там.

Одна любовь права, что девственно трепещет

В духовном сердце. Родина – свята.

Не любишь? – Будь хоть трижды прав, но ты – клевещешь.

Единственная цель, чтоб жить – любить,

Гореть любовью, быть ей, источая сердцем пламя,

В любви молитвенную песнь творить,

Любимое лобзать духовными устами.

Попрать Любовь – то правде не дано.

Лукаво, лживо правды каменное сердце,

Что нóсится с доказанной виной.

Люблю – и не могу на лик твой наглядеться,

Мой спутник на Земле – Россия-мать.

Люблю. В любви – не человек. И правда – в этом.

Молва и грязь – всё суета, всё канет в Лету.

И суд людской мне сердцем не понять.

Сеньоре Элизабет Шавер Диниз

Кучевые облака

Меж мной и планетою облаки Духа.

В них тонут Земли голоса и шумы.

Лишь грай достигает духовного уха.

Я псальмами птиц, как росою, омыт;

Росой – благодатным небесным нектаром.

А птицы, не ангелы ль? – Я не пойму…

Ах, облаки Духа, святые отары

И песни существ, недоступных уму…

И я с моей лирой духовной, как птица,

И Пастырь, кто облаки нудит парить,

И счастье любви, что не может не сбыться —

Бессмысленно всё, если жизнь не любить,

Не плакать в молитвенном благоговенье

Пред Вышним и перед тобой, суета.

Любя, я в стихах – выраженье горенья.

В моём духославье Небес красота.

Я птица бесплотная, песня святая

Во стаде любовных духовных сердец…

Спасибо за счастье любить, мой Творец,

И струны духовными трогать перстами.

Кучевые облака в Сао-Жозе-ду-рио-прету

Cхватка с наглостью

Ничтожество и наглость – брат с сестрой.

Их уровень един: наглец всегда ничтожен.

Будь с наглецом предельно осторожен,

Не оскверняй свой дух с ничтожеством войной.

Убожество в словах не победить:

Отточен ум его на блуд и словопренья.

Ложь насмерть защищает своё мненье.

Защита лишь в оном: ничтожество… любить.

Пускай кидается, как злобный пёс. —

Молчать, не нарушая самообладанья.

И, посылая мысленно признанья

В любви,

молитвенных не отрешаться грёз —

И – душу не смутить нечистотой!

Ничтожество и наглость цели не достигнут.

И злоба опозоренная сникнет.

И поцелует непорочные уста

Тот Дух, что у Небес ты испросил.

Позор сестре и брату обеспечен.

Земной путь наглости убожеством отмечен.

А ты, им не поддавшись, благодать вкусил.

Лука Джордано, Святой архангел Михаил ранит сатану

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?

Любовь к святой Лузии, или Поэмы горящего духовного сердца

Предисловие