Остров Z

Часть первая: Шаман

Зона разлома 11
Остров, 21 июля 2016 г.

Как песок превращается в пыль? Как живительная вода становится горькой отравой? Как люди превращаются в чудовищ? Ответ один. Ненависть. Это она заставляет стискивать зубы, перемалывая песчинки в пыль, и выплевывать горькую мутную воду, которая мешает дышать. А затем ненависть приказывает сделать то, чего не сделал бы никогда в жизни, будь у тебя выбор. Ненависть не оставляет никакого выбора. Ты должен стать чудовищем, чтобы выжить и еще хотя бы раз увидеть в той самой мутной воде свое отражение. Колеблющееся, размытое отражение человека, ставшего внутри монстром.

Крепкие пальцы врага стиснули подбородок, другая рука противника прижала затылок. Еще миг – и конец. Резкое движение по часовой – и все, перелом шейных позвонков обеспечен. Миг до смерти. Или до превращения в чудовище. Сил, чтобы сопротивляться, почти не осталось, но смириться и принять такой расклад мешает ненависть.

Подвижный ил под животом расползается, как отвратительная скользкая каша, и позволяет перевернуться как раз в тот момент, когда враг начинает смертельное движение. Правая рука будто бы сама взмывает вверх, локоть врезается противнику в зубы, а левая рука отталкивается от илистого дна. Ноги работают сами по себе, словно отдельно от тела, и в результате ситуация кардинально меняется. Вот уже враг пускает пузыри, лежа лицом вниз, захлебывается в мутной воде в каком-то шаге от берега и отчаянно извивается, пытаясь выбраться из-под недавней жертвы.

Враг силен, и кажется, что его не удержать, но ненависть придает сил. А ведь говорят, что все наоборот, что эмоции только мешают и побеждает тот, кто сохраняет в схватке холодный рассудок. Народ ошибается или дело в чем-то другом? Сейчас неважно. Сейчас надо просто удержать врага, не позволить ему поднять голову. Держать! Держать! Просто держать!

Противник несколько раз конвульсивно дернулся, а затем обмяк.

Шаман с трудом разжал побелевшие пальцы, рывком подался назад и упал навзничь. Вот теперь сил не осталось точно, разве что на два движения ногами. Сначала он ударил в бок обмякшего врага, а затем вдавил каблук в грунт и передвинулся, чтобы очутиться хотя бы наполовину на берегу. Тело противника медленно двинулось прочь от берега, постепенно погружаясь в холодную воду. Не прошло и минуты, и оно исчезло в глубине.

Прийти в себя и распрямить наконец скрюченные от перенапряжения пальцы удалось минут через пять. Удалось даже сесть, а чуть позже нащупать в песке нож, выбитый из руки противника в первую секунду схватки. Оружие добавило уверенности в себе и резко понизило градус ненависти. Успокоило, проще говоря. Жаль, не вернуло силы. Устал Шаман смертельно. И чем ниже становился градус ненависти, тем острее чувствовалась усталость.

«Не вырубиться бы, – Шаман с трудом поднял руку и вяло шлепнул себя по щеке. – Взбодрись! Приди в себя! Иначе так и не поймешь, что происходит».

Пощечина вышла никакой. Шаман ее даже не почувствовал. Словно вообще промазал и просто махнул рукой перед лицом, отгоняя комара. То есть взбодриться и хоть что-то понять Шаману пока не светило.

Двадцать первое. Четверг. Судя по солнцу, примерно полдень. Это все, в чем Шаман уверен сейчас, как было и в тот момент, когда очутился на этом странном побережье. Именно очутился. Не высадился с борта корабля, не спустился на парашюте, не приплыл вольным стилем, а очутился. И сразу же попал в переплет. Из кустов у самой кромки воды вдруг вылетел разъяренный тип с ножом в руке. Ни «привет», ни «пока» бешеный агрессор не сказал. Просто накинулся и попытался Шамана убить. Почему? Ответа пока не было.

«Хотя бы выжил, – мелькнула мысль. – Значит, шанс разобраться в происходящем все-таки остался».

В сознании вдруг будто бы сломалась какая-то заслонка, и душу затопило черной вязкой субстанцией. Шаман понял, какой ценой он выжил и кем он стал теперь. Убийцей! Пусть невольным, пусть у него не было выбора, но в таких случаях имеет значение результат. Обстоятельства и мотивы вторичны. До сих пор Олег Шаманов был обычным человеком, даже не охотником, и потому не убивал никаких живых существ, не считая мух и комаров. И вдруг все перевернулось.

От нахлынувшего осознания содеянного руки сильно задрожали, и Шаман выронил нож. Секундой позже крупная дрожь охватила все тело. Олег упал на четвереньки и с трудом уполз в кусты. Как раз те самые, из которых выскочил сумасшедший тип.

В зарослях Шаман обнаружил лежку из веток, покрытых куском брезента. Похоже, сумасшедший с ножом провел в кустах немало времени. Зачем человек сидел в засаде, кого поджидал? На этот вопрос не было ответа, так же, как на вопрос – почему он набросился именно на Шамана? С кем-то перепутал?

Олег упал на брезент и закрыл глаза. Ему требовалось отдохнуть. А уж после разбираться, куда он попал, каким таким волшебным способом, и что, черт возьми, вообще происходит?!

По мере того как физическая усталость уходила, прояснялись и мысли. Какая связь? Наверное, вместе с усталостью исчезали излишки адреналина, которые прежде мешали нормально соображать. Или помогали?

Шаман в миллионный раз поймал себя на том, что опять дал волю своему главному недостатку – въедливости на грани занудства. Когда из-за этой «тошнотворной дотошности», как скаламбурил однажды приятель Славик, от Шамана ушла жена, Олег пообещал себе забыть о дурной привычке, поклялся относиться к жизни легко и даже поверхностно, обходиться без глубокого анализа всего и вся, без ненужного застревания в деталях! Но в обещание вкралась системная ошибочка. Привычка, возможно, лишь вторая натура, то есть если она дело наживное, то, значит, и «отживное», да только это была не привычка. Это как раз и была натура Шамана. Буквоедская, педантичная, обстоятельная. Бороться с ней было все равно что пытаться управлять погодой. Но Шаман был еще и крайне упрям, поэтому боролся и, представьте себе, побеждал. Медленно, но верно. Ну, так он думал, во всяком случае.

Впрочем, это подтверждал и единственный оставшийся приятель Славик. Он, подлец такой, даже не стеснялся рассуждать об этом вслух и при посторонних, чем вызывал крайнее недовольство Шамана. Но тут уж приходилось терпеть и прощать. Во-первых, это была здоровая критика, а во-вторых, Шаманов не хотел терять последнего приятеля. Это стало бы катастрофой. Шаман был занудой, но не чокнутым. Остаться в полном одиночестве он боялся, как любой нормальный человек.

«Чего боялся, на то и напоролся. – Олег собрался с силами и уселся на подстилке. – Попал, как Робинзон, на какой-то остров, но тут же грохнул Пятницу. К одиночеству плюсуем внутреннюю пустоту от несмываемого греха. Кошмар! Впрочем, опять застреваю».

Последняя мысль была неожиданной. Нет, Шаман, как было сказано выше, и раньше пытался обрывать внутренние монологи на полуслове, но ему никогда не удавалось сделать это настолько легко и как-то даже… цинично, что ли? Обстоятельства заставили мобилизовать скрытые резервы? А при чем тут резервы? Стресс изменил личностную матрицу? Крутой поворот, если так, да только верится с трудом.

«Нет, дело в другом. В чем – непонятно, но в другом. На душе вроде бы и камень от совершенного, да только почему-то не давит. Как будто и виноват, и не виноват одновременно. Будто бы шепчет кто-то: ты защищался, выживал, победил, молодец. Теперь наплюй и забудь. Вот! Ключевое слово – выживал! Получается, и впрямь напрасно рефлексирую?»

Шаман попытался сесть поудобнее, оперся рукой и обнаружил еще одну мелкую проблему. Болел локоть. Несильно, но чувствительно. Олег попытался осмотреть повреждение и обнаружил, что рукав походной рубахи порван, а на коже имеется небольшая ранка. Неужели враг успел полоснуть ножом? Или это Шаман так сильно съездил противнику по зубам, что даже поранился?

«Ссадина – ерунда, вон, даже кровь не течет, главное, чтобы не попала грязь. Других забот полно. Не отвлекайся».

Шаман выкинул мелкие проблемы из головы и оглянулся, словно в поисках поддержки от какого-нибудь тайного наблюдателя. Никого в кустах не оказалось, и это, как Шаман осознал секундой позже, было хорошо. Одиночество, пугавшее Олега в обыденной жизни, сейчас казалось наилучшим вариантом. Почему вдруг возникла такая уверенность, кто знает… Шаман просто чувствовал это, и все. Пятой точкой чувствовал, как говорится.

«Во всяком случае, до ближайшего поселка лучше топать в одиночку. Если тут поблизости, конечно, есть поселки».

Не менее важным был вопрос: а стоит ли заглядывать в поселки, даже если они поблизости имеются? Защищался, выживал – это понятно, только надо еще доказать, что лишь защищался. Отпечатки на ноже оставили оба, так что, кто нападал, для полиции будет тем еще вопросом.

«А-а, черт, опять понесло! – Шаман решительно поднялся. – Действовать надо, а не рассусоливать! Возможно, если уйти отсюда вовремя, не придется ничего никому объяснять! До населенного пункта или до шоссе – без разницы. А там попутка – и поминай, как звали!»

Шамана вдруг словно прошило током. Попутка? А как сюда приехал? Нет, понятно, что конкретно на берег попал неизвестным способом – «очутился». Но хотя бы до подступов к этим заповедным местам должен был добраться каким-то цивилизованным или хотя бы объяснимым образом. Как раз на попутке, электричке, поезде, собственной машине… если таковая имеется. Кстати, интересно, имеется или нет?

Шаман поморщился. Он помнил о себе достаточно, чтобы составить довольно подробный автобиографический рассказ, но некоторые моменты почему-то выпали и никак не желали возвращаться в свои кластеры памяти. Работал Шаман… да и жил, каким-то занудой… щелк! Восстановился кластер! В отделе кадров завода имени Новикова, точно! Щелк! С понедельника пошел в очередной отпуск! И… и… черт! Не щелкает!

Шаманов поднял рассеянный взгляд и вдруг понял, что вот уже несколько минут находится в движении. Топает по тропинке через светлый березовый лес. Дощелкался! А если бы опять нападение прошляпил? А нож так и остался на берегу! Черт!

Олег остановился и настороженно осмотрелся. Нет. Здесь тихо, как было и на берегу по завершении кошмарного инцидента. Только вода не плескалась, и листва шелестела не мелко и часто, как в прибрежном ивняке, а серьезно, размашисто, объемно, как впрочем и полагается зелени зрелых берез. Спокойно здесь было. И все-таки Шаман больше не расслаблялся ни на минуту.

Во-первых, ему показалось, что в этом спокойствии есть какая-то фальшь. Вот вроде бы все нормально, даже красиво, хоть и погода хмурится, а что-то не так. Словно это все декорации на сцене, за кулисами которой прячутся люди. Тихо стоят, не шевелятся даже, но сопение слышно. Едва-едва, но от этого лишь тревожнее на душе.

Вторым мобилизующим моментом стало понимание, что населенные пункты рядом все-таки имеются и находятся гораздо ближе, чем можно было предположить. Впереди, в просвете между березами, виднелась разбитая грунтовка с островками доисторического асфальта. Между дорожной колеей и полосой редкого молодняка пролегала глубокая канава, из которой, как мачта тонущего корабля, торчал ржавый столбик дорожного указателя. Белая табличка в траурной рамке тоже изрядно проржавела, но название населенного пункта, который, по-видимому, располагался за поворотом, оставалось читаемым.

«Замятино. – Шаман снова почти физически ощутил, как «щелкнули», восстанавливаясь, «кластеры» памяти, поврежденной неизвестно чем, когда и как. – Точно! Замятино! Я ведь сюда и ехал!»

Олег в один миг вспомнил всю предысторию. Славик недавно прикупил в этом Замятине домик с участком соток в тридцать или больше и пригласил Шамана это дело отметить. Олег долго отбрыкивался, но к отпуску созрел и поддался на уговоры приятеля. Тут еще совпало, что и сам новоявленный сквайр пошел в отпуск, и жена его… Короче, поводов нашлось предостаточно, оставалось только собраться. Что ж тут поделаешь, пришлось собираться. Шаман прихватил пару бутылок КВВК, коробку конфет – Марине, жене Славика, оседлал верного «Логана» и выдвинулся в сторону «сто первого километра», в деревню, к дядьке, в глушь, в… Замятино. Точно! Все так и было!

Олег даже припомнил кое-какие мысли, наблюдения и мечты, пришедшие в голову за время пути. Например, как размышлял, а не поискать ли и ему загородный домик, как обгонял колонну военной техники, а еще вспомнил палаточный городок – похоже, также военный, который разворачивался в поле где-то на полпути к заветному «сто первому километру». И дождь, зарядивший так не вовремя, уже почти у поворота к Замятино, Шаман отлично помнил. Вероятно, это после него столько луж вокруг и колея размыта. Но вот чего Олег не мог вспомнить – каким образом он попал на берег странной реки, широкой, как приличное искусственное море, но глубиной с городскую лужу? И такой же грязной, кстати сказать. Шаман должен был помнить, как ехал от шоссе до деревни, как встретился со Славиком и Мариной, оставил машину во дворе и, пока хозяин машет крыльями над мангалом, пошел изучить окрестности и прогуляться до разлившейся от дождей реки. Чем не сценарий? Очень даже естественный. Скорее всего так и было, но где воспоминания об этих событиях? Что это за выпадение фрагментов памяти на трезвую голову? Досрочный склероз? Почему же так резко?

«А вдруг опухоль мозга?! – Шаманов обомлел. – Нет, правда, а вдруг?! Вроде бы подходят симптомы. Если так… это же… полный…»

Запугать себя окончательно Шаман не успел. За него это сделали другие. Ровно в ту же секунду, когда от ужасной мысли Олег едва не сел прямо на землю, из-за поворота появились трое оборванцев. Вот прямо натуральных оборванцев, не на каждой помойке таких увидишь. Шаман подозревал, что в деревнях относятся к внешнему виду просто, но никак не предполагал, что настолько просто. Или это были не деревенские? Тогда какие? В смысле – кто? Дружки того сумасшедшего с ножом?

В первый момент Шаманов рефлекторно подался назад, но уже в следующую секунду он все-таки сел. Не на землю, на корточки, но сел и замер в полнейшем недоумении. Версия о связи этой троицы с тем сумасшедшим казалась вполне состоятельной. Эти трое выглядели, как натуральные психи. Шли, размахивая руками, подергиваясь всем телом, хаотично пританцовывая и корча всевозможные гримасы. При этом они не играли на публику за неимением таковой и не дурачились, строя морды друг другу. Шли они в одном направлении, но будто бы каждый сам по себе.

Впрочем, на самом деле обмер Шаманов не от этого. Нервные судороги троицы были «цветочками». «Ягодки» выглядели намного страшнее. Шаманов разглядел их, когда троица подошла ближе, почти поравнялась с покосившимся дорожным указателем. «Ягодками» оказались крупные гниющие язвы на лицах и прочих открытых частях тела у всех троих. А еще Шамана поразило состояние «поля» для этих «ягодок». Ну, то есть кожи. Она была серой, с зеленоватым отливом, прямо будто у залежавшихся мертвяков! Но ведь эти трое передвигались. Их еще и колбасило в полный рост. Разве с мертвыми так бывает?

«С мертвыми – нет, – ответил сам себе Шаман, – а с какими-нибудь больными в последней стадии… рака мозга, например…»

Мысли снова вернулись к ипохондрической версии, но лишь на миг. Троица почти поравнялась с укрытием Шамана и вдруг… замерла самым натуральным образом. Будто бы и не было никакой трясучки ни у одного из троих. А в следующий миг все разом, как по команде, обернулись в сторону Шамана и одновременно оскалились.

Олег обомлел окончательно. Эти трое «психов» смотрели на него совершенно высохшими, бескровными, а потому мутно-белесыми глазами. И оскалы у всех были похожие: растянутые губы были серыми, в деснах ни одной розовой прожилки, языки сморщенные и тоже серые, а стекающая по подбородкам слюна желтовато-зеленая, как застарелый гной.

Нет, эти трое не могли быть пациентами какой-то местной клиники. Слишком уж экзотическое заболевание их посетило. Таких «больных» должны держать в полнейшей изоляции за тремя рядами колючей проволоки. Шаман несильно разбирался в медицине, но его бывшая жена работала врачом, да и в больничках он лежал пару раз, многое подметил и запомнил. А еще он дважды бывал «на экскурсии» в морге. И вот если сравнивать, эти трое «психов» больше походили на контингент подвалов больниц, чем на обитателей палат. И тот факт, что они передвигались, скалились и таращили мутные «глазья», ничего не опровергал.

Сугубо практическому и рациональному естеству Шаманова претила созревшая в глубине сознания версия, но другой он придумать не мог. Причем не из-за скудной фантазии, а просто… все сходилось! Все признаки, и реальные, и мистические, легко укладывались в один ящик с киношной надписью «зомби». И если на деле окажется, что это все-таки зараженные неведомой бациллой больные, Шаман не видел ничего предосудительного в том, что какое-то время они будут носить гордое звание «зомби». Для простоты восприятия. Хотя какая уж тут простота – зомби в городе, ну, то есть не в кино, а в реальности! Очуметь!

Зомби вдруг прекратили скалиться и бросились к Шаману. Плюс к тому затрещали кусты слева. Похоже, сквозь них ломились еще несколько оголодавших бродяг…

…Олег не стал усложнять себе жизнь дальнейшими размышлениями, собрал остатки сил и воли, кое-как распрямил ватные ноги и дал деру, направляясь куда-то вправо. Почему туда? А какая ему была разница? Пространственное воображение утверждало, что позади река, а значит, свободно лишь справа. Вот и выбрал направление.

И снова интуиция не подвела. Деревня Замятино находилась именно там, справа от укрытия Шаманова, причем недалеко. Олег даже не успел запыхаться, как пулей вылетел из леса, перемахнул через покосившуюся ограду, одним прыжком поднялся на хлипкое от старости крыльцо большого бревенчатого дома и забарабанил в дверь.

«Улица Центральная, дом 15», всплыл в памяти адрес Славика. Шаманов попытался взглядом отыскать табличку на стене, но не нашел. Впрочем, вряд ли это была улица Центральная, скорее какая-нибудь Окраинная или Лесная, так что надеяться на встречу с другом не имело смысла. Да и не за этим Шаманов ломился в избушку. Он буквально спиной чувствовал, что троица «зомби» пустилась в погоню, и потому хотел лишь одного – спрятаться.

Топот преследователей был тяжелым, под ногами хрустели сухие ветки, но при этом Шаманов не слышал ни хриплого дыхания, ни каких-нибудь еще характерных для людей звуков. Эти «больные психи» будто бы и впрямь не дышали! Олег обернулся и уставился на приближающихся зомби. Бежали они резво. Им оставался десяток шагов до ограды и столько же до крыльца. А дальше…

Шаман нервно сглотнул вязкую слюну. Представлять себе, что будет дальше, ему не хотелось… и, к счастью, не пришлось. Дверь за спиной скрипнула, кто-то схватил Олега за ворот и резко потянул назад. Шаманов не успел схватиться за дверной косяк и провалился в темноту и прохладу.

На пару секунд Олег растерялся, но потом сориентировался, вырвался из капкана и резко обернулся. Впрочем, никто его больше и не держал.

Хлопнула дверь, лязгнул засов, что-то громыхнуло, а затем… неожиданно щелкнул затвор фотоаппарата и сверкнула вспышка. Самая обычная, двойная, против «эффекта красных глаз».

Шаман временно почти ослеп, но краем глаза все-таки уловил движение справа и потому рефлекторно подался влево. Как раз в это время к нему вернулось зрение и он увидел… себя! Ну, то есть собственное отражение в большом, потемневшем от времени зеркале.

Выглядел Шаман так себе: чумазым, взлохмаченным и осунувшимся, но в остальном – как обычно, среднестатистическим городским жителем. Рост метр восемьдесят пять, фигура в прошлом спортивная – детство и юность прошли в бассейне, даже значок КМС удалось заработать – но теперь слегка оплывшая, волосы русые, глаза серые, глубоко посаженные, брови вечно сдвинуты, между ними выраженная вертикальная «складка гордеца», нос прямой, скулы не выступают, подбородок «волевой». В целом – нормальная внешность. Вот только характер скверный и упрямство граничит с занудством, но это к внешности не относится. Короче, ничего нового Шаман не увидел. А между тем хозяева избушки словно настаивали – смотри внимательно, изучай себя, не изменился ли?

К этому выводу Шамана подтолкнул тот факт, что зеркало не висело на стене, а находилось в руках у высокой брюнетки лет двадцати пяти, симпатичной, с правильными чертами лица и большими карими глазами. Одета она была по-городскому, да и макияж был наложен грамотно, салонно. В деревне Замятино имеется косметический салон? Как-то не верилось. То есть вряд ли эта девица была тут хозяйкой. Что это меняло? Уравнивало в положении, вот что! То есть Шаманов был вовсе не обязан смотреть на свое отражение и мог с полным правом потребовать отчета у брюнетки или ее приятеля-фотографа. Во-первых, что за рукоприкладство и фокусы со вспышками? А во-вторых, почему вместо хлеба и соли ему подсовывают зеркало?

Шаман требовательно махнул рукой: «убери стекляшку!» Девушка мельком взглянула на фотографа и сделала шаг назад. Как бы под защиту третьего из «хозяев», молодого, крепкого, наголо бритого мужчины подозрительно знакомой Шаману внешности.

«Бритая голова, черные брови дугой и цветные татуировки на всех видимых частях тела… колоритный типаж, но откуда? Где я его видел? Чертовы кластеры! Опять не щелкают! Когда ж эта выборочная амнезия закончится?!»

Этот третий, «колоритный» держал в руках внушительных размеров топор. Кажется, в деревнях такие называют колуном. В первый момент Шаман испугался, но очень скоро взял себя в руки. Топор – не самый страшный вариант. В замкнутом пространстве с низким потолком – не опасней ножа. А с ножами Шаман сегодня уже сталкивался, и ничего, выжил.

«Знаем, плавали».

Залихватская мысль придала Шаману смелости. Даже наглости. Он вообще чувствовал, что с каждой минутой, проведенной в странной деревне Замятино и ее окрестностях, становится будто бы другим человеком. Уже не въедливым и скучным кадровиком, а каким-то… ну, не героем, конечно, но и не молью из городского шкафа.

Шаман припомнил, как ведут себя обычно персонажи фильмов про крутых парней, и попытался придать лицу соответствующее выражение: чуть насмешливое и уверенное. Мог выдать голос, модуляции и всякие там интонации, поэтому Шаман для пробы усмехнулся и кашлянул. Вышло вроде бы нормально, басовито.

– Вот это я понимаю, – кивком указывая на топор, заявил Шаманов. – А вот это нет, – он указал на зеркало. – Потрудитесь объяснить.

– Извините, – проронила девушка смущенно.

– Да, простите, – сказал человек с топором. – Меры предосторожности. Наташа, повесь зеркало на место, пожалуйста.

Мужчина положил топор на лавку и протянул Шаману руку.

– Тимофей.

– Точно, – Шаман улыбнулся. – Думал, откуда вас знаю. Передача «Натура Бажова». Клуб путешествий и в мире животных в одном флаконе.

– Если вы так это воспринимаете… да, – Тимофей Бажов усмехнулся и обернулся к девушке. – А ты говорила, нас никто не смотрит, рейтинг низкий.

– Я не говорила, – Наташа обозначила нервную полуулыбку. – Я говорила, ты пока не супер-пупер-звезда.

– Олег, – представился Шаман. – Шаманов. Вы здесь передачу снимаете?

– Снимали, доснимались, – недовольно проскрипел человек с фотоаппаратом – невысокий, худощавый, с козлиной бородкой, одетый в стиле «милитари» и увешанный небольшими подсумками с какими-то принадлежностями для съемочной аппаратуры. Сама аппаратура заняла половину единственного в комнате стола. – Привет, я Сева.

– Привет, – Шаман кивнул и перевел взгляд на девушку. – Наташа? Очень приятно.

– Аналогично, – девушка небрежно сделала Шаману ручкой. – А вы здесь…

Она взяла паузу и выразительно стрельнула глазками. Определенно когда-то училась на актрису. Доучилась ли? Похоже, нет.

– Можно на «ты», – Шаман, как ему казалось, отлично держал марку, вошел в образ «пробника мачо» так, что клещами не выдернешь. – Я здесь гость. Решил навестить друзей – купили себе домик в деревне. Но, как вижу, здесь возникли проблемы. Не подскажете, в чем тут дело?

– Все так сложно, – Наташа вздохнула и взглядом переадресовала вопрос Тимофею.

Телеведущий на какое-то время задумался. Рассказывать истории он умел и любил. Когда Тимофея несло – в хорошем смысле – сюжеты для программ снимали, бывало, с первого дубля, и не особо глядя в сценарий. Получалось интересно, живо, натурально. Увиденное в окрестностях райцентра Мошнино, села Замятино и деревни Алексеевка тянуло на материал для целого сезона полновесных передач об опасном путешествии, полном приключений и встреч с абсолютно новыми формами жизни… или существования – это пока вопрос. Но именно такое обилие материала сбивало с мысли. С чего начать? С первых шагов по опасной территории? А где они были сделаны? У моста? Или по эту сторону аномально разлившейся реки? Или начать с первой жуткой встречи с местными жителями, пораженными то ли неведомой болезнью, то ли каким-то проклятием?

Пожалуй, в первую очередь следовало изложить базовую версию, без раскадровки и четких привязок к местности. А дальше, если потребуется, развернуть ее, насытить и расписать в красках. Или как-то так.

– Обстановка действительно непростая, – решился наконец Бажов. – Но разобрались в этом мы не сразу…

…Подозрения, что день не задался, возникли у Тимофея Бажова еще рано утром. Сломался микроавтобус. Пришлось договариваться с шефом, чтобы он пожертвовал джипом, который только-только отмыли после прошлой экспедиции. Как говорится, поскольку Тимофей не позавтракал, «красноречие его было необыкновенным», и шеф сдался, но предупредил, что водителя не будет. Степан останется разбираться с «микробом», а Колбас Колбасыч ушел на больничный. В иной ситуации Тимофей просто отменил бы поездку, но в этот раз согласился бесплатно поработать заодно и шофером. Очень уж перспективная тема маячила на горизонте.

Вторым препятствием стал затор на выезде из города. Какой-то чудак не вписался в поворот, кувыркнулся прямо посреди дороги и собрал на последнем городском светофоре приличную пробку. Объезжали по обочине, медленно и нудно, поэтому на шоссе экипаж Бажова очутился с опозданием в час или больше.

Дальше вроде бы все пошло нормально, полсотни километров пролетели, как на крыльях, но едва все расслабились, на пути возникла проблема номер три. Джип догнал военную колонну, которая «тошнила» не быстрее семидесяти, а на подъемах – еще медленнее. Тимофей обогнал несколько машин, но затем уткнулся в корму БТР и надолго завис в облаках дизельного выхлопа, поскольку встречный поток сделался на удивление плотным. Казалось, что со стороны области в город потянулись все имеющие машины сельчане. Колхозная ярмарка сегодня открылась, что ли? И чем на ней торгуют в конце мая? Ранней редиской, зеленым луком и лежалой картошкой?

У Тимофея сразу промелькнула мысль о самом худшем варианте, о том, что здешние спокойные прежде места не миновала участь множества территорий, именуемых зонами нестабильности, и встречный поток состоит из беженцев. Но в тот момент Бажов отмахнулся от мрачной мысли. Очень уж не хотелось в это верить. Так все было замечательно, особенно на фоне тревожных новостей из разных уголков мира, и вдруг «Божья кара»? За что? Нет, крайний вариант следовало рассматривать в последнюю очередь. На этом Тимофей и успокоился. Временно.

Вдоволь надышавшись дымом и выслушав все, что о его водительском мастерстве думает скрипучий Сева, раздраженный Тимофей все-таки обогнал колонну, подрезал идущую впереди машину ВАИ и умчался вперед, но радость была недолгой. За каких-то пятнадцать километров до цели – райцентра Мошнино, возникло новое препятствие. На трассу и окрестности рухнул ливень. Прямо так, не хлынул, даже не пошел стеной, а рухнул. Дворники работали на всю катушку, но не справлялись, да и если бы справились, видимость составляла ровно один метр. До края капота. Пришлось съехать на обочину и тупо ждать, когда закончится это атмосферное безобразие.

Ливень закончился минут через пять, а вот сменивший его дождь затянулся на несколько суток. Но тогда еще ни Тимофей, ни его спутники не догадывались, что их ждет затяжное реалити-шоу «в мире лягушек». Ведь последний прогноз погоды обещал «по области кратковременные дожди».

Незадачливые путешественники вновь двинулись по намеченному маршруту и вскоре наткнулись на последний, главный барьер. Трасса оказалась наглухо перекрыта машинами ДПС, позади которых стояли военные грузовики. От комментариев гаишники отказались, лишь посоветовали возвращаться в город, поскольку «дорога откроется не раньше понедельника». На удивленную реплику Севы: «так ведь сегодня только пятница» блюстители дорожного порядка не отреагировали.

Пришлось провести «летучку». Наташа была за возвращение, Сева колебался, а Тимофей настаивал на продолжении банкета. Зря ехали, что ли? Такие трудности преодолели, и все зря? К тому же в окрестностях Мошнино явно что-то случилось. Репортерское чутье подсказывало, что назревает сенсация, разве можно было от такого отказаться? Позже выяснилось, что чутье не подвело, только не предугадало масштабов сенсации. И последствий.

В общем, двумя голосами против одного решили продолжать экспедицию, и Тимофей аккуратно объехал пост по лесам и полям. Вновь вырулить на шоссе удалось у моста через разлившуюся речку. Вокруг суетились военные, они что-то строили и разворачивали целый палаточный лагерь, но остановить джип не пытались. Им было не до того.

В чем проблема, Тимофей понял, когда группа очутилась на мосту. И здесь, и у моста с другой стороны скопилось множество машин. И они все прибывали. Пробка получилась – не в каждом городе увидишь. Машины забили мост в три ряда, но главное – почти не двигались. На «городской» стороне моста стояли рогатки и шлагбаумы. Пропускали через КПП по одной машине в пять, а то и в десять минут после тщательного досмотра и каких-то подозрительно задушевных бесед с водителями и пассажирами. Особенно подозрительным было то, что беседы с гражданами вели военные в костюмах химзащиты. Да и все остальные служивые, включая полицейских и мелькающих кое-где спасателей, расхаживали в респираторах или хотя бы в марлевых масках.

Для проезда в сторону Мошнино оставалась всего одна полоса, да и та – протиснуться со сложенными зеркалами. Для проезда военной техники лазейка явно не годилась, но не сталкивать же гражданские машины в реку. Вот военные и решили поступить, как привыкли, – прямолинейно, зато надежно. Они подогнали несколько десятков грузовиков с понтонами и принялись наводить переправу в сотне метров от стационарного моста. Когда джип съемочной группы проезжал по стационарному мосту, наведение понтонной переправы как раз вступало в завершающую стадию. На воду были спущены катера, которые должны были развернуть сцепленные понтоны поперек реки.