Читать книгу: «Репликация. Книга вторая»

© Ву Вэй, 2024

ISBN 978-5-0065-1759-2 (т. 2)

ISBN 978-5-0065-1760-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Свадхистхана

Есть решения,

которые отрезают путь назад.

Их непременно надо принимать.

Франц Кафка

Счастье – это когда тебя понимают,

большое счастье – это когда тебя любят,

настоящее счастье – это когда любишь ты.

Конфуций

Розовое утро начиналось за резным краем красно-золотой крыши старого монастыря. Джокхан, детище непальской принцессы Брикути, жены первого тибетского царя-буддиста Сонгцена Гампо,¹ первым встречал новый день с высоты трех с половиной тысяч метров и шестнадцати веков. Лхаса, бывшая столица Тибета, город, называемый «местом богов», в котором жил Далай Лама, после катастрофических событий двухсотлетней давности, практически стерших с лица земли следы китайской культуры, теперь опустела, некогда огромный храмовый комплекс лишился многих построек. Джокхан сохранился. Уцелевшие несколько тысяч носителей древнейшей цивилизации поднялись из отравленных, ставших многомиллионными братскими могилами мегаполисов в горные районы, где нашли приют в немногочисленных местах, подобных этому. Могущественное прежде государство, пережившее в своей истории неоднократные периоды расцвета и упадка, за полторы сотни лет так и не восстановилось даже в пределах самой малой провинции. Сегодня китайцы живут малочисленными общинами, и трудно себе представить, что не так давно по меркам истории, всего каких-то двести лет назад, численность их на планете была самой большой и достигала почти двух миллиардов, что составляло примерно четверть всего человечества. Непальцы и жители Бутана, потеряв пригодные для жизни территории, тоже стеклись сюда и здесь, объединившись с тибетцами и китайцами, пытались построить новую обитель счастья.

Лхаясын, старейший хранитель монастыря, как всегда раньше других закончил предварительное сосредоточение на сорока кругах касинах и готов был перейти к чтению биджа-мантры, чтобы на бреющем полете мысли и восточного ветра соединиться с вибрациями предстоящего дня. Вторгаться в пространство хранителя в такие минуты не дозволялось никому, но сегодня вопреки установленному порядку дверь молитвенной комнаты распахнулась, когда Лхаясын приготовился произнести мантру.

– Подожди, Намган,² озвучивать проявленный мир, – раздалось под купольным сводом. – Поговорить нужно.

Намган – имя, которое хранитель получил при рождении, много лет не произносилось в стенах Джокхана, точнее, оно лишь однажды прозвучало здесь, в тот день, когда четырнадцатилетний мальчик из общины куньяты закрыл за собой дверь в суетный мир и стал послушником. Давно это было. Два старейших хранителя, исчерпав земное время, присоединились к вечности, передав ему, Лхаясыну, монастырь и обязанность охранять часы человечества. Он посвятил этому без малого сорок лет, наблюдая гармонические колебания временных и гравитационных волн, амплитуды которых неизбежно совпадали, гарантируя системе устойчивость. Долина дервишей, как называли местные жители застрявшую меж двух каменных ребер северного гималайского хребта равнинную полосу шириной около полукилометра и длиной километров тридцать, и вершина Нисура, выброшенная на высоту четырех тысяч двухсот метров, были периферийными станциями земной гравитационной сети. Любые изменения поля здесь улавливались специальными приборами и передавались в центр контроля в Джокхан. Но хранитель к показаниям приборов относился как к сводкам метеослужб – те и другие иногда оказывались правыми. Поэтому дважды в год двое послушников шли в долину, а трое поднимались на вершину, чтобы провести измерения лично. Лхаясын ожидал их возвращения со дня на день: послушники отправились на задание две недели назад.

– Что тебя привело ко мне, Нима? – спросил он, вставая.

– Я встретил послушника, он возвращался с Нисуры, шифу, ^[3] – ответил вошедший, протягивая досточтимому Лхаясыну завернутую в суровую серую ткань стеклянную трубку толщиной около двух пальцев.

Хранитель развернул ткань, поднес трубку к огню алтаря и начал всматриваться в отражавшиеся на ней колеблющиеся отблески света.

– Анта, андхакаара,³ – обреченно произнес Лхаясын, не оборачиваясь.

– Еще не совсем, шифу, – осторожно возразил Нима. – Надо найти амзу и призвать нагваля.

Нима склонился и не выпрямлял спины до тех пор, пока Лхаясын молчал. А настоятель не спешил произносить вслух то, что пока в его голове не приобрело окончательную форму – мысли появлялись разные, и ни одной из них он не мог отдать явного предпочтения. Лхаясын ждал, когда туман первого впечатления развеется и унесет с собой случайное, оставив лишь необходимое.

– Подожди снаружи, Нима, – наконец произнес настоятель.

Нима выпрямился и покинул молитвенную комнату, оставив шифу наедине с его мыслями. Прошло около часа, прежде чем Лхаясын вышел.

– Отправляйте людей на поиски амзу. Нагваля тоже ищите, но пока не тревожьте, к нему обратимся в крайней необходимости, если все остальное будет исчерпано. Меня держать в курсе, что бы ни случилось, и как только вернутся послушники из долины, – сразу ко мне.

– Понял вас, шифу, – Нима вытянулся в готовности выполнять приказ.

– Нужно собрать всех на пуджу. Сегодня. И пусть приготовят коз.

Лхаясын благословил Ниму и снова скрылся за дверью молитвенной комнаты.

***

– Госпожа! – Гопал появился так неожиданно, что Нина подумала, не стоял ли он все это время где-то рядом. – Почему махатта оставил вас здесь?

– Он меня совсем оставил, – деревянным голосом ответила Нина. – Идите к нему, Гопал. Не бросайте его сейчас.

– Сначала я вас провожу за столик. Вы ужинайте и не уходите никуда. Я скоро вернусь. Дождитесь меня, госпожа.

Нина молча кивнула и пошла за Гопалом.

…Она отрезала кусочки от холодного мяса, безразлично подолгу жевала, не чувствуя вкуса, потеряв аппетит. Напротив нее стояли две тарелки, но ни Вэла, ни Гопала не было, и мясо одного подсыхало, бледнея и становясь похожим на отколотый кусок серого мрамора, а другого – застывало в жире вытекшего сока. Нина потянулась к салату, но опустила руку, внезапно ощутив отвращение ко всякой еде.

Официант смотрел на нее выжидающе.

– Думаю, блюда можно уносить, – заметила Нина, когда парень, поймав на себе ее взгляд, подошел.

– Вам не понравилось?

– Что-то расхотелось… Запишите заказ на мой номер. Четыреста пятый.

– Все уже оплачено, госпожа.

Официант унес тарелки. Прошло около часа с того момента, как Гопал ушел. Нина подумала, что он уже не вернется, и решилась пойти в свою комнату.

– Нина, дорогая! – раздался за спиной голос Эвелин. – Почему вы одна? Где ваш… господин Вэл?

– Он занят.

– Понимаю, – с деланым сочувствием отозвалась Эвелин. – Наверное, нелегко жить с человеком, который сам себе не принадлежит.

– О чем вы?

– Нина, да бросьте делать вид, что не понимаете, о чем я. Вэл Лоу – верховный властитель, пусть и в отставке, но вы же знаете, что бывших властителей не бывает.

Нина посмотрела на Эвелин с таким вниманием, что та, поддавшись первому впечатлению, с сомнением произнесла:

– Нет, только не говорите, что не знаете, кто он…

Нина не отвечала. Мысли ее метелили голову, заваливая вопросами, ответы на которые, если и существовали, были намертво погребены под сугробами памяти.

– Конечно, знаю, – ответила она, не глядя на Эвелин.

– Нина, раз уж мы теперь подруги, – Эвелин сделала вид, что не заметила возмущенный взгляд Нины. – Скажите, почему господин Вэл сложил полномочия?

– Были причины. Не думаю, что нам стоит их обсуждать.

Эвелин с интересом рассматривала Нину, говорившую с тем чувством собственного достоинства, к которому безотчетно испытывают уважение.

– Ну да, конечно, – голос Эвелин звучал тише. – А почему вы столько времени были одна? И сейчас живете не вместе.

– Я так хочу. Пока не нужно никому знать. И прошу вас сохранить наш секрет, – Нина посмотрела на Эвелин мягче.

– Конечно! Можете на меня положиться, я все понимаю… Господин Вэл обещал пить с нами чай, но вот его нет.

– Если обещал, так и будет. Вэл всегда держит слово, – в голосе Нины прозвучали нежные вибрации. – Присаживайтесь.

Эвелин с удовольствием села и стала рассказывать что-то о Зое, сетуя на сложности ее характера, возраста и вообще отношений между родителями и детьми.

– Нина, а у вас еще дети есть?

– Дети?.. Нет, но скоро будут.

– Будут? – оживилась Эвелин. – У вас двойня?

– Да, дочь и сын.

Нина почувствовала руку на своем плече и обернулась.

– Скоро мы их увидим, – улыбался Вэл. – Как ужин, дорогая?

– Хорошо. А где Гопал?

– Остался собирать вещи.

Нина вопросительно посмотрела на Вэла, но при Эвелин спрашивать ни о чем не стала.

Вэл призвал официанта и заказал нехитрое блюдо из рыбы и овощей. Эвелин сразу ушла, сообщив, что будет на чайном балконе, и, если они захотят выпить чаю после ужина, с радостью составит им компанию. Нина сидела молча, наблюдая за Вэлом. Заказ принесли быстро, и Вэл увлекся ужином, удивляя Нину отменным аппетитом.

– Вы уезжаете?

– Да.

– Почему вы вернулись? Вы же простились навсегда.

– О чем вы? Когда это я прощался навсегда?

– Около часа назад.

Вэл отодвинул тарелку и с недоумением посмотрел на Нину.

– Ничего не понимаю. Я задремал на скамейке, меня Гопал растолкал… Как я мог с вами проститься? Это невозможно. Я не хочу прощаться с вами, – признался он, сбивая Нину с толку окончательно. – У меня, правда, все как-то смешалось в голове – не помню, когда вы ушли от меня. И как на скамейке оказался, тоже не помню.

– А что помните?

– Как пожар с Гопалом тушили. Еще помню, как мы на качели… – Вэл посмотрел на Нину с вожделением.

– А я помню, как проснулась в вашем доме.

– Вы не помните, как мы шли отсюда ко мне? Совсем ничего не помните, Нина? – Вэл с трудом мог в это поверить.

– Нет. Но помню, как шли от вас сюда и как вы… Думаю, стоит врачу показаться. Не находите одновременную амнезию странной?

– Более чем, – произнес Вэл задумчиво. – Так вы, Нина, получается, вы меня тоже не помните? Вы же знаете мое имя…

– Я услышала, как вас Гопал назвал, когда из ванны вышла… И сейчас начинаю догадываться, почему вы вели себя так.

– Как я себя вел?

– Будто между нами что-то было, – Нина смутилась. – Не спрашивайте, господин Вэл, мне неловко это вспоминать, а говорить об этом – тем более.

– Господин?! Господин Вэл?! Да за что же вы меня? Что я такого натворил?

– Ничего плохого вы не делали. Просто ваши представления о нас, – последнее слово Нина произнесла, понизив голос и сделав над собой усилие, – не совпали с моими. И вы были этим очень огорчены.

– А вы? – осторожно спросил Вэл.

– Разве мое мнение может что-то значить для вас, господин верховный властитель? – сталь ее голоса пронзила его холодом боли.

– Эвелин?

– Да. Простите, что не узнала вас, – у Нины не получилось скрыть сарказм, она попыталась подняться, но Вэл, распознав ее намерение сбежать, удержал ее.

– Нина, остыньте, – властно произнес он, приблизившись к ее лицу. – То, что вы меня не узнали, – совершенно нормально. Я же знаю, что вы не помните прошлое. С чего бы вам меня помнить, даже если раньше вы и знали, кто я?

Нина молчала. Мысли ее сейчас были такими путаными, что разум ставил под сомнение каждое слово.

– Нина, вы кино любите? – радостный блеск синих глаз придавал лицу Вэла озорное, почти мальчишеское выражение.

– Кино? А что это?

– Хроники, только не из жизни, а по придуманному сценарию.

– Как ожившие книги?

– Можно и так сказать, – довольно произнес Вэл.

– Никогда такого не видела.

– Хотите посмотреть?

– Хочу. А что для этого нужно?

– Да ничего особенного, главное, чтобы была светлая стена и удобные кресла, чтобы можно было сидеть часа два.

– Два часа?

– Примерно, – подтвердил Вэл. – Вас это пугает?

– Нет, чего же тут пугаться? Просто я подумала, что можно было бы прямо сейчас посмотреть, не знала, что так долго… Вечером мне может быть тяжеловато сидеть два часа. Но если с утра, то легче, – сбивчиво проговорила Нина.

– Не обязательно сидеть все два часа, можно в любой момент остановить показ, или вы можете лечь, когда утомитесь сидеть, или сразу… – Вэлу сделалось жарко. – У меня есть одна древняя комедия, несколько дней назад показывал ее Гопалу. Там как раз похожая история: героиня потеряла кратковременную память и каждый день проживала как один и тот же, а проснувшись утром, все забывала.

– Как интересно! – Нина смотрела на Вэла мягче.

– Куда пойдем: ко мне или к вам?

– До вас далеко, можем посмотреть у меня в комнате, – согласилась Нина, удивляясь его способности не принимать отказа. – Давайте Эвелин пригласим и Зою…

– Может быть, для начала стоит выпить с ними чаю на балконе, раз уж я сам предложил?

– Когда?

– Что, когда: когда предложил или когда выпить чаю?

– Все, – улыбнулась Нина.

– Отвечаю последовательно, – Вэл вдохновился ее улыбкой. – Эвелин мы встретили недалеко отсюда, когда прогуливались сегодня после обеда. Она меня сразу узнала, и, боясь, как бы она меня не выдала, я не дал ей много говорить – купил приглашением на чай. Я сам хотел сказать вам, чем раньше занимался, но… всегда найдутся добрые люди, которые опередят, облегчат, так сказать, путь. – Вэл взял руку Нины. – Я понимаю, что сейчас я никто для вас, но поверьте: несколько часов назад было иначе. Я помню и чувствую, сейчас даже сильнее… Дайте мне возможность познакомиться с вами еще раз…

– Хорошо, господин Вэл.

– Нина, просто Вэл. Я для вас не могу быть господином.

Нина закрыла глаза и промолчала. Вэл осторожно провел ее рукой по своим волосам, потом приник лицом к ладони, словно в ней спрятался, и издал негромкий не то стон, не то рык.

– Смешной, – сказала вдруг Нина, посмотрев на него с нежностью, но, спохватившись, произнесла, – простите, господин верховный… простите, Вэл…

Вэл прижал ее руку к губам и поднял на Нину взгляд, от которого она смутилась невероятно.

– Пойдемте пить чай, – медленно произнесла грудным голосом. – Эвелин, наверное, заждалась нас… – и, приговорив Вэла окончательно, прошептала, – я уже очень хочу смотреть с вами кино…

– Дядя! – раздался радостный возглас Аси. – Вот вы где, а я никак найти тебя не могу.

Она подошла к Вэлу, и он обнял ее, широко улыбаясь.

– Знакомьтесь: это Нина, а это Ася, моя племянница, – Вэл подмигнул Нине, видя ее растерянность.

Ася присела рядом и заговорила переливчатым голосом:

– Завтра утром мы с ребятами идем на экскурсию. Присоединяйтесь!

– Что за экскурсия? – живо откликнулся Вэл.

– Какие-то древние развалины, мосты, храмы – руины, в общем, – рассмеялась Ася. – Но, говорят, очень интересно и гид какой-то необыкновенный. Вы сможете, Нина? Часть маршрута проходит по холмам, наверное, вам трудно будет подниматься.

– С этим проблем нет, – заверил Вэл, не давая Нине возможности отказаться. – Мы возьмем с собой носильщика, который донесет Нину куда угодно, если она устанет.

– О! Как у вас все! Так, идете?

Вэл посмотрел на Нину умоляющим взглядом и, получив от нее медленный взмах ресницами, ответил довольным голосом:

– Конечно. Во сколько и где собираемся?

– Здесь, у парадного подъезда, в десять часов. Не опаздывать! С собой иметь кепки, тапки, платки, очки, воду, ну, что там вам еще может понадобиться… Плечи и колени прикрыть, потому что планируется посещение какого-то храма.

– Плечи и колени – это к вам скорее, мы всегда прикрыты, – игриво заметил Вэл. – На всякий случай, свяжись со мной завтра часов в девять, чтобы мы не проспали.

– Какой у тебя сейчас позывной? Ты же сменил недавно, – не растерялась Ася.

– Каникула латиницей. Через си в обоих случаях.

– Я знаю, как пишется Сириус, – заметила Ася. – Или ты забыл, что я на космологии специализируюсь?

Вэл обнял племянницу, и она убежала, попрощавшись до завтра.

– Нина, с вами все в порядке? Вы словно не здесь.

– Милая у вас племянница.

– Угу. Пойдемте пить чай, пока еще кто-нибудь не объявился, – Вэл подал Нине руку, помогая ей встать. – Такое впечатление, что на нас сегодня билеты подешевели.

– Точно, – улыбнулась Нина, беря Вэла под руку. – Нам обязательно все это делать?

– Что? – при слове «нам» Вэл услышал стук своего сердца.

– Пить чай, идти на экскурсию…

– Да. И сейчас нас засыплют вопросами. Вы же понимаете, Нина, что от этого не уйти?

– Боже, я так устала, – произнесла она изможденным голосом.

Вэл остановился, осторожно ее приобнял.

– Потерпите еще чуть-чуть, потом вы удобно уляжетесь, и я включу кино. Пока будете смотреть, ножки вам помассирую, сразу легче станет. Я лучший в мире массажист ваших ножек.

– Что вы такое говорите? – вяло возмутилась Нина, голова которой сейчас куда-то уплывала, падая на плечо Вэла. Ей резко захотелось спать, захотелось так сильно, что она с трудом могла выговаривать слова. Промелькнула мысль, что ее состояние ненормально, потому что она совсем недавно спала три часа. Но мысль эта в голове не прижилась, и Нина снова посмотрела на Вэла полуотсутствующим взглядом. – Пойдемте пить чай.

– Уверен, сейчас мне придется много и убедительно врать, – сказал Вэл. – Подыграйте, пожалуйста.

– Я врать не умею.

– Просто не опровергайте мои слова и не удивляйтесь ничему. Хорошо?

– Не думаю, что это хорошо, но, если вы считаете, что иначе нельзя, буду молчать, – и пройдя несколько шагов, Нина с улыбкой добавила, – можно приобнять меня для убедительности представления и чтобы я не упала, если вдруг засну.

Вэл сильно прижал ее к груди.

– Так можно?

– Лучше сначала спрашивать, потом делать, если позволят, – строго заметила Нина, но дыхание ее сбилось, голос дрогнул, а когда Вэл виновато опустил взгляд, смягчившись, добавила, – глаз да глаз нужен с вами.

– Прощен?

– Я подумаю над этим, а пока взяла на заметку.

– Похоже, инициативу особенно проявлять не стоит, – еле слышно произнес Вэл, с игривой опаской посматривая на Нину.

– Мысль верная, – обронила она, входя в чайную, устроенную на большом овальном балконе второго этажа, с которого открывался вид на простор долины, зеленой косынкой сброшенной с двух соседних Златогорских вершин. – Какая все-таки здесь красота!

– Да, – согласилась Эвелин с радостью. Любопытство разгорелось в ней, языки его пламени отражались нездоровым блеском в глазах.

Вэл сразу заметил этот огонь и нанес упреждающий удар, разряжая и накаляя обстановку разом:

– Эвелин, простите, что задержали вас, – произнес он самым любезным тоном. – Сегодня мы порядком утомились, – Вэл демонстративно положил руку на живот Нины, обозначая «мы» наглядно, – но немного, думаю, посидеть еще сможем. Правда ведь? – Вэл посмотрел на Нину неподдельно нежно и поцеловал ее в нос.

– Конечно, – она, с милой улыбкой на губах, больно щипнула Вэла.

Он стоически выдержал щипок, лишь скривился, улыбаясь, и передал Нине мысль, что обязательно отыграется. Услышав Вэла, Нина испугалась и решила ему не противоречить. Сев в кресло, соседнее с Эвелин, и поймав на себе взгляд Вэла, она подумала, что он очень привлекателен и ей хорошо, когда он рядом. «Счастлив слышать», – отозвался Вэл и рассмеялся, видя растерянность Нины.

– Простите, дамы, мне смешинка в глаз попала, – не переставая смеяться, сказал Вэл и потянулся, чтобы налить чаю Нине и себе. – Давайте еще закажем, – и велел принести большой чайник с травяным сбором и вазу с пирожными.

Эвелин смотрела на Вэла не моргая, а он про себя загадывал, сколько секунд она выдержит молча.

– Господин Вэл, – заговорила Эвелин, и Вэл подумал: «Пятнадцать». – Почему вы оставили пост, ведь мы же за вас проголосовали?

Такого вопроса Вэл ожидал менее всего и несколько растерялся под пристальными взглядами Эвелин и Нины.

– Подумал, что пора уступить дорогу молодым, – быстро нашелся он, продолжая улыбаться.

– Только поэтому? – голос Эвелин выдавал недоверие.

– Вам это кажется недостаточным основанием?

– Кажется, если честно.

– Интересно узнать вашу версию, – Вэл плавно ложился на крыло, освобождая эфир.

– Разные слухи ходят, – осторожно ответила Эвелин, бросая быстрый взгляд на Нину.

– Любопытно было бы послушать, что обо мне говорят, – Вэл с интересом смотрел на Эвелин.

– Не думаю, что я должна пересказывать…

– И все же.

– Говорят, что после комы вы, как бы помягче выразиться, – Эвелин заметно смутилась, – что у вас сейчас не все в порядке с головой. Но это полная чушь, я сама теперь вижу.

– А еще что говорят? – не успокаивался Вэл.

– Разные глупости… Не спрашивайте, господин верховный властитель, людям всегда нужно о чем-то языками чесать.

– Эвелин, почему вы меня величаете? Вы же знаете, что я больше не статусное лицо.

– Не могу в это поверить, – призналась Эвелин. – Смотрю на вас и не понимаю, зачем вы это сделали. Нина, как вы могли позволить ему нас бросить?

Нина поперхнулась.

– Вэл принимает решения самостоятельно, – произнесла она, не поднимая глаз. – И уверяю вас, Эвелин, вы ошибаетесь: он никого не бросил. Не обязательно носить корону, чтобы быть королем.

Последние слова Нины пригвоздили Эвелин к месту, она даже рот от удивления приоткрыла. Вэл смотрел на Нину с восхищением. Он жадно ловил ее взгляд, пытаясь понять: она на самом деле так думает или мастерски подыгрывает ему, как договаривались.

Официант принес чай, хотел разлить, но Вэл отогнал его и сам подал чашку Нине:

– Моя королева.

– Вэл, – выдохнула она тихо, смущенно поднимая на него взгляд, от которого он едва на ногах устоял.

«Я с ума от вас схожу», – передал Вэл, не владея собой совершенно. Он упал на стоявшую рядом оттоманку, схватился рукой за ножку кресла Нины и с характерным звуком трущегося о каменный пол дерева придвинул его к себе, с удовольствием положив голову ей на колени. Нина едва успела поставить чашку с горячим чаем на стол, улыбнулась и, подергав его рукой за челку, словно журя за проказы, стала нежно поглаживать ему лоб и волосы. Вэл закрыл глаза и не сдержал томного стона.

– Рядом с вами находиться жарко… Простите, – очнулась Эвелин, смущенно улыбаясь. – Можно подумать, вы только познакомились…

– Так и есть, – согласилась Нина.

– То есть?

– Мы каждый день знакомимся, а иногда и по несколько раз за день, – рассмеялась Нина.

– Точно, – как в бреду отозвался Вэл, боясь пошевелиться. – На самом же деле, мы сто лет вместе.

– Вы женаты? – Эвелин не удержалась, но сразу почувствовала, что задавать такой вопрос не стоило.

– Нет пока, – спокойно ответил Вэл. – Все как-то не складывалось, но мы над этим работаем, – добавил, осторожно глядя на Нину. – Мы слишком заняты были, чтобы выкроить время на формальности, поэтому сначала сделали главное, – Вэл с гордостью потрогал живот Нины и поцеловал его. – Спасибо, Эвелин, что напомнили. Нужно подумать об этом всерьез, ведь совсем скоро наши дети…

– Дорогой, нам пора, – произнесла Нина негромко, будучи не в состоянии и дальше выслушивать утопические рассуждения Вэла по поводу их мифических отношений.

Он посмотрел на нее, мысленно прося разрешения не приглашать Эвелин на кино.

«Буду вести себя очень прилично», – заверил, целуя ее руку.

«Не сомневаюсь, – строго отозвалась Нина. – Две заметки у вас уже есть. После третьей неприлично вести себя буду вынуждена я».

«Я нашел свою королеву, – подумал Вэл, а Нине передал, – придется оторваться на третьей заметке, чтобы не страдать напрасно, – но, увидев ее, сдвинувшиеся к переносице брови, поспешил дать задний ход, – я пошутил».

– Уже уходите? – разочарованно спросила Эвелин, не ожидавшая, что их беседа прервется так быстро.

– Нам пора спать, – ответил Вэл, не скрывая удовольствия от произносимых слов. – Малыши подстраивают режим под себя…

Вэл мог бы и дальше фантазировать на тему, но щипок за ухо привел его в чувство. Он встал, взял Нину за руку и распрощался с Эвелин.

– Что вы себе позволяете?! – Нина высказалась довольно резко, когда дверь ее номера за ними закрылась. – Вы манипулируете моими детьми, будто они ваши!

– Простите, ничем не хотел вас обидеть, – растерялся Вэл, не ожидавший подобной реакции. – Я забыл, что они не мои… Может быть, мне лучше уйти?

– Как хотите, – холодно ответила Нина, не желая, чтобы Вэл уходил, но не сумев сказать другое.

– Простите, что расстроил вас, – убитым голосом произнес он и взялся за ручку двери.

– Вэл… – Он обернулся: Нина стояла посреди комнаты, лицо ее побледнело, глаза блестели влагой. – Вы обещали кино, – произнесла она дрожащим от волнения голосом. – Подождете, пока я приму душ?

– Конечно…

Вэл сидел на софе, ожидая, когда Нина выйдет из ванной. Он пытался понять, на самом ли деле перешел дозволенные границы или Нину вывело из равновесия что-то еще. Пытался, но не понимал. Вэл встал и прошелся по номеру, довольно просторному, заглянул в спальню, с удовлетворением обнаружив в ней почти белые стены. Он нашел нужный фильм и положил коммуникатор на столик.

– Думаю, халатом вас уже не испугать, – сказала Нина, с растерянной улыбкой заходя в спальню.

На ней был длинный шелковый халат цвета ванильного мороженого, струящийся по телу и довольно условно его скрывающий. Мокрые волосы, вьющиеся крупными волнами, свежее лицо, блестящие, ярко-изумрудные глаза… Вэл сглотнул.

– Таким испугать невозможно, можно только убить…

– Не хотите тоже освежиться? – не то спросила, не то предложила Нина, бросая на Вэла быстрый, виноватый взгляд. – У меня есть санаторный халат, он большой, должен вам подойти.

– С удовольствием… Включу фильм и пойду. – Вэл вывел проекцию голливудской комедии «Пятьдесят первых поцелуев». – Может, поначалу непривычно… Нина, тогда люди по-другому к юмору относились, он довольно грубый у них, местами вам может пошлым показаться. Не судите строго… Где я могу взять халат?

На стене замелькали первые кадры, и только тогда Вэл позволил себе взглянуть на Нину: она смотрела завороженно. Не отвечая и не отрываясь от демонстрации, Нина поднялась и достала из шкафа легкий полотняный халат, действительно большой, и протянула его Вэлу. Он почувствовал, как защемило сердце, когда в чуть распахнувшихся половинках ее халата мелькнула синяя венка.

Вэл поспешил в душ и долго стоял под сильными струями холодной воды, усмиряя разгоряченное тело и успокаивая разыгравшееся воображение. «Надо было позвать Эвелин, – думал он, обтираясь полотенцем и глядя на себя в зеркало. – Хотя, какого… Мы же не дети… Дети… О чем я вообще сейчас думаю?»

И тут он увидел на левой руке следы сделанной маркером надписи: «Обвенчайся завтра с Ниной любой ценой».

Вэл протер глаза, потом зеркало, руку – надпись точно была. Он стал судорожно ее оттирать, пока следы краски полностью не исчезли. Вэл не помнил, чтобы писал такое, – никогда никакого у себя на руках он не писал. «Обвенчаться завтра с Ниной! Бред какой-то! Чья-то шутка? Гопал? Да, нет, быть того не может: Гопал понятия не имеет, что такое венчание». Вэл ни о чем другом теперь думать не мог, только о странных словах и о том, каким образом они оказались на его руке. «Может, надо мной кто-то подшутил, пока я спал на скамейке? Но о Нине никто не мог знать. Только я сам… Я прилетел из будущего и оставил себе это послание?» – думал Вэл, находя, что последняя версия кажется самой реальной.

Находка отвлекла его от мыслей о Нине, по крайней мере от их физического содержания, полностью переключив сознание на другое: Нина его жена… А он готов обзавестись женой? Хочет он этого?

«До завтра есть время понять», – решил Вэл.

Нина лежала, опершись на локоть, и увлеченно смотрела кино. На лице ее застыло выражение блаженства и наивного, детского сопереживания происходящему в кадре. Вэл остановился в двух шагах от кровати, и в этот момент вспомнил, что видел сегодня синий маркер у себя в ванной. «Значит, сам написал перед тем, как выйти из дома. Видимо, я каким-то образом догадывался, что могу не вспомнить и оставил напоминалку… Значит, я хотел этого, хотел, чтобы Нина стала моей женой. Но почему таким старомодным способом? Должна же быть какая-то причина. Дети?»

– Что с вами? – Нина заметила его сосредоточенный взгляд.

– Все в порядке. Вам так удобно смотреть?

– Да.

Вэл сел в кресло и осторожно дотронулся до ее правой ступни. Нина вздрогнула, но тут же успокоилась и передала ему тубус с лосьоном. Вэл разминал ступни, запретив рукам подниматься выше щиколоток, пытался смотреть кино, но самообманывался совсем недолго: через пять минут Вэл видел только Нину, чувствуя, как ножка в его руке напрягается, реагируя на прикосновения, слыша, как Нина глубоко дышит. Еще через минуту он сорвался и стал жадно целовать пальцы, подъем, лодыжку…

«Остановись!» – услышал он и испугался: мысль была передана им, но не этим им, а словно еще каким-то, контролирующим его действия со стороны. Вэл подумал, что сходит с ума, и быстро вышел из спальни. Сердце его стучало бешено, кровь билась в висок, дышать было трудно. Вэл нашел в гостиной воду и выпил пол-литра. Вышел на балкон – вечерняя прохлада приятно обдала лицо и тело.

«Что же мне делать? – думал Вэл, судорожно перебирая в уме варианты. – Уйти? А что Нина подумает? Улететь завтра и никогда сюда не возвращаться? – последняя мысль оказалась болезненной и глубоко полоснула куда-то в подреберье. – Что я говорю? Как я могу улететь без нее? Я же с ней хотел завтра лететь в Шрилан. Я же с ней хочу быть до скончания дней. Я просто не уверен, что смогу сделать ее счастливой и стать хорошим мужем и отцом по совместительству».

Вэл подумал, что сейчас выпил бы виски и раскурил сигару. Он был практически уверен, что возвращение прежних привычек вернуло бы ему и его прежнее самообладание. То, что творилось с его волей, когда Нина находилась рядом, не лезло ни в какие ворота: Вэл привык управлять собой полностью, а рядом с Ниной он собой управлял с трудом – рядом с ней им управляло желание обладать ею. Вэл подумал, будь он и сейчас властителем, сто раз бы прикинул, стоит ли попадать в подобную зависимость от собственной страсти, и пришел к мысли, что вряд ли решился бы на проект «любимая женщина».

«Невозможно совмещать политику и близкие отношения, – убеждал он себя, стоя на балконе. – Кто-нибудь да окажется под угрозой: ладно, если только ты сам, но ведь пострадать могут и жена, и дети, и государство в целом…. Жена, дети… О чем я вообще думаю? – Вэл почувствовал, как увлажнились ладони. – Холодный пот? Мне настолько страшно приблизиться? Я боюсь, что не выйду от нее прежним, вся моя жизнь станет другой. Выдержу ли я такие перемены? И нужна ли мне другая жизнь?»

Представив, как он входит в спальню Нины, Вэл почувствовал боль в теле и остался стоять на балконе. Заметив, что какая-то парочка, остановившись, смотрит в его сторону, вернулся в гостиную, оставил балконную дверь открытой, но так и не решился пойти к Нине. Вэл растянулся на софе, ощущая, как с улицы приятно тянет свежестью. Разгоряченное тело его остывало, будоражившие сознание и душу мысли понемногу теряли остроту и отступали…