Читать книгу: «Коучинговый человек. Роман», страница 2

Подумав, он согласился, подбадриваемый своими трезвомыслящими товарищами. Виктору отдали квартиру уволенного коменданта, и казалось, что дела стали потихоньку налаживаться. Теперь к ним зачастили посетители, чаще стали приходить друзья, с которыми он решил заняться по выходным дням обустройством спортзала. Молодежи общежития эта идея понравилась, и парни с энтузиазмом взялись за дело, безропотно исполняя приказы нового коменданта, возглавившего строительные работы. Виктора так и прозвали: «наш прораб».

Но после открытия спортзала у него появилась новая идея создать группу альпинистов из крепких и выносливых парней, чтобы вместе с ними снова покорить вершину Эльбруса. Только после такого решения Виктора Ирина окончательно поняла, что он и не думает уезжать из этой, как ей казалось, глуши. Она же, наоборот, считала месяцы до окончания отработки супругом положенного срока.

Дело в том, что её звала старая, больная мать, проживающая в Подмосковье. После смерти мужа и женитьбы сына она осталась одна в трёхкомнатной квартире и хотела, как писалось в письмах, повидать и поняньчить внуков.

… – Виктор Николаевич! – прервал воспоминания Виктора голос ученицы, поднявшейся из средних рядов классных парт. – У меня сломался карандаш. Разрешите, я возьму точилку у Маши Старковой? Она сидит рядом с вашим столом.

Маша, услышав просьбу подруги, повернулась и бросила ей необходимый предмет, однако промахнулась, и точилка со стуком покатилась между партами. Несколько мальчишек, обрадованные поводом отвлечься от занятия, бросились искать её. Но, как это и бывает с детьми, к ним присоединилось еще несколько добровольцев, образовав весёлую «кучу-мала». Виктор не стал кричать на детей, подошел к девочке и отдал ей свой карандаш.

– До конца урока – десять минут, – сказал он. – Не успеешь заточить карандаш и выполнить контрольную. А разведчиков прошу вернуться на места! – повысил голос преподаватель. Те – кто, пригнувшись, а кто и между его ног – вернулись назад, тихо пересмеиваясь между собой. Они подмаргивали друг другу, радуясь, что смогли устроить целое зрелище на уроке. Но как только Виктор вернулся к столу и оглядел класс, он увидел только старательно склонённые головы учеников над контурными картами.

 
                                             * * *
 

Ирина и Виктор помирились. Но между ними пролегла незаметная тень отчуждения. Придя домой, он больше молчал, смотрел телевизор и постоянно думал о том, что в их отношениях с женой что-то не так. Виктор чувствовал это и раньше, но до переезда в Подмосковье был слишком занят своей работой. Там, в глуши, в волжском городке, ему нравилось проводить время с друзьями, строить спортзал, наконец, тренировать добровольцев для похода на Эльбрус. Ирина ни чем не допекала, а лишь сдержано и настойчиво убеждала переехать на новое место жительство.

В конце концов, её желание жить в отдельной трехкомнатной квартире недалеко от Москвы сбылось. Она снова забеременела, и Виктор, скрепя сердцем, уступил. Так они оказались в Подмосковье, где он остался без любимого занятия.

Городок был небольшим. Виктор устроился преподавателем географии в местной школе, а Ирина с матерью стала растить детей. На первый взгляд, всё шло хорошо. Супруга была очень довольна переездом. И пока была жива мать, они вдвоем справлялись с детьми, не утруждая Виктора домашними заботами.

Но он тосковал. Ночами ему снилась Волга, его друзья и романтические походы в студенчестве. Преподавательская работа в школе не прельщала. В душе он остался, как говорила жена, бродягой – любителем туристических путешествий. Он никогда не думал, что после окончания университета вместо захватывающих походов ему придётся сидеть в душном школьном классе, объясняя ученикам по карте то, что он сам хотел бы увидеть и исходить собственными ногами.

После смерти матери Ирине досталась по её завещанию квартира и приличные сбережения, накопленные умершей. Но тут началась перестройка. Цены поползли вверх. Завещанный матерью вклад стал обесцениваться. Деньги надо было тратить.

Несколько раз Виктор предлагал жене съездить с детьми и группой туристов на отдых или хотя бы отпустить его одного. Но Ирина ссылалась на боязнь совершать далёкие поездки с ещё маленькими детьми. Отпускать же его одного она тоже не хотела. При этом справедливо говорила, что ей будет трудно без Виктора справляться одной с малышами. Но самой главной причиной была её ревность. Ирина ненавидела девушек-туристок, всегда имеющихся в отрядах. Про себя, она считала их девицами лёгкого поведения, которые, по её мнению, по ночам развлекаются в палатках с мужчинами. Нет! Своего Виктора она им ни за что не отдаст!

И тогда Ирина предложила мужу вложить все имеющиеся сбережения в дело. Одним выстрелом ей захотелось убить двух зайцев: и деньги приумножить, и мужа оставить без средств, необходимых тому для походов. Подумав, Виктор согласился. Он искренне понадеялся, что после вложения денег в компанию, они смогут разбогатеть и даже съездить за границу. Как говорится, «посмотреть мир», например, Францию или Америку. От этой мысли у него захватывало дух, а по ночам снились небоскрёбы Нью-Йорка.

Но у Ирины, как узнал потом Виктор, были другие планы. В первую очередь, считала она, надо будет купить легковую иномарку, которая так необходима по хозяйству и для поездки всей семьей к морю. Кроме того, она мечтала купить землю и построить дачу, где бы их дети могли наслаждаться природой. Она была прагматик. Виктор – романтик.

Это различие смутно доходила до него раньше. И лишь когда Ирина начала так болезненно реагировать на нехватку денежных средств и раздражаться от мысли, что от них могут «уплыть» последние накопления, Виктор окончательно понял, насколько они разные люди. Его интересовала жизнь вообще, неизведанные просторы планеты, её природа. Жену – только собственная семья и всё, что способствовало благополучию её членов. Она была типичной самкой с хорошо развитым собственническим инстинктом.

Даже самого себя Виктор почувствовал частью её собственности, из-за чего и произошёл скандал с пощёчиной. Патологическая ревность жены и поведение в тот злополучный день ясно говорили, что Виктор, как супруг и отец семейства, должен всегда быть только дома – с ней и детьми. Не зря её любимым высказыванием в первые годы их совместной жизни были слова: «Главное, Витя, – это дети».

Тогда Виктор восторженно соглашался с Ириной, но когда дети росли, стал замечать, что их воспитанием занимаются в основном сама Ирина и её мать. Его участие, как бы игнорировалось, хотя дети почему-то больше тянулись к нему. Может быть оттого, что он никогда их не ругал, не пробовал воспитывать и, тем более, наказывать. Он их просто любил, и дети отвечали ему тем же. Этот факт даже раздражал Ирину.

– Воспитываешь их, воспитываешь, а они к нему тянуться, мама! – жаловалась она тогда ещё живой тёще Виктора.

– Что ж, дочка, поделаешь, – обычно отвечала та. – Потому и любят, что он с ними, как с малыми котятами забавляется. А им того и надо. Совсем избалует.

От этих слов Виктору становилось грустно и обидно. Нет! Он не жалел, что встретил Ирину. Он любил её, но, оказывается, до сих пор они не понимали друг друга! И это непонимание нарастало с наступающим обнищанием и страшной бедой, случившейся позже.

 
                                        * * *
 

Буквально за несколько недель до окончания срока, на который Виктор и Ирина положили на счета компании все имеющиеся у них средства, та объявила себя банкротом. Они тут же бросились к хорошо известному и на вид респектабельному зданию, у входа которого уже толпилась толпа пострадавших вкладчиков. Последние пытались прорваться через милицейский кордон к закрытым дверям и окнам офиса. Люди громко кричали, ругались матом и проклинали правительство, позволившему мошенникам организовать обман населения.

Здесь же, прямо у входа в здание, состоялся митинг. Вначале выступил представитель городской власти, а после него – некоторые служащие банка из младшего руководящего звена. Представитель уверенно заявил, что уже начаты прокурорская и налоговая проверки, и, если будут выявлены нарушения, виновных обязательно накажут. На вопрос, где в данный момент находится руководитель компании, его заместитель и главный бухгалтер, представитель поднял руку, призывая толпу к тишине, а затем твердо заявил: «Где бы они ни находились, мы их всё равно найдём и проведём необходимые следственные мероприятия по выявлению нарушения законности!»

Служащие банка стали заверять собравшихся, что они тоже не знают, где находится администрация компании. Себя же они считают невиновными, так как, по их словам, сами положили на счета банка немалые суммы.

Снова взявший слово представитель городской власти призвал собравшихся к спокойствию и терпению, а также попросил митингующих вкладчиков разойтись по домам.

Но в это время на импровизированную трибуну, представляющую из себя перевернутый набок небольшой ларек, вокруг которого бегал его владелец и просил не портить товар, взобралась интеллигентная на вид женщина.

– Товарищи! Извините… Господа! – звонким голосом прокричала она. – Нас просто надули, а сейчас хотят по-тихому уладить дело. Не верьте! Я адвокат и немного знакома со сложившейся ситуацией. Владельцы этого заведения, указала она на здание компании, давно уже за границей и, конечно, успели переправить туда наши кровные сбережения. Сейфы банка пустые! Мошенники – на свободе. И мы ничего не сможем сделать, если будем стоять здесь с протянутой рукой.

Толпа митингующих одобрительно загудела. Послышались голоса:

– Надо призвать к ответу городскую власть!

– Куда смотрела прокуратура?!

– Почему милицейские органы не арестовали мошенников раньше и дали им уехать за границу?!

– Да они сами участвовали в этом «лохотроне»! – прокричал громче всех высокий усатый мужчина в кепке. – Только в отличие от нас, почему-то успели получить дивиденды. Это – одна мафия. А нам с вами достался шиш! – и он высоко поднял огромную руку, пальцы которой были свёрнуты в дулю.

– Ладно. Подожди, – возразила ему одна из женщин, стоявшая возле трибуны. – Дай послушать, что эта дамочка скажет. Может, что путное посоветует. Всё-таки юрист…

Толпа нехотя притихла, как отбегающая штормовая волна.

– Я предлагаю, – снова заговорила оратор, – создать инициативную группу и потребовать от властей предпринять все необходимые меры для поимки преступников. Это, во-первых…

– Поздно меры принимать, – вставил кто-то, но следом послышались раздражённые голоса:

– Да заткнись ты! Дай послушать…

– Во-вторых, – дождавшись тишины, продолжила адвокат, – созданная нами инициативная группа должна подать на мошенников в суд, что бы потребовать от него принятия решения не только об аресте имущества обанкротившейся компании, но и распродажи её недвижимости (если таковая имеется): автомобилей, оргтехники и прочего оборудования. Полученные от продажи на аукционе перечисленных объектов деньги следует разделить пропорционально вкладам каждого вкладчика. Только так мы сможем чего-либо добиться на первых порах.

– Правильно! – подхватили ряды митингующих. – Необходимо создать группу.

– Пока вы создадите инициативную группу и подадите в суды, – снова прокричал усатый мужчина в кепке, – они успеют распродать оргтехнику и оставшиеся машины. Брать надо сейчас, пока и это не уплыло!

– Товарищи! – подал голос молчавший до этого представитель городской власти. – Самовольное изъятие чужой собственности – это прямое нарушение закона. Собственность у нас – неприкосновенна.

– А мы сейчас попробуем, насколько она неприкосновенна! – раздался воинствующий крик молодого накаченного парня. А ну, ребята! Берём её штурмом!

Взвинченной толпе обманутых людей эта идея сразу понравилась. Схватив лежащие у обочины тротуара камни и обломки кирпичей, толпа забросала ими окна первого этажа офиса и ринулась к его железным дверям. Милиционеры трусливо отбежали в стороны, разводя руками.

– Генерала Патрушева, пожалуйста! – стал кричать в мобильную трубку представитель городской власти. – Генера… – не успел договорить он, как кто-то, по всей вероятности, не случайно задел его руку с телефоном, и мобильник упал под ноги бегущих к разбитым окнам банка людей.

Виктор и Ирина остались на месте. Они прекрасно понимали, что обманутые и обозлённые люди пошли на разбой стихийно и не осознанно.

– Надо уходить, Ира! – сказал Виктор жене, оцепеневшей от такого поворота событий. – Сейчас подъедет ОМОН и будет хватать всех без разбора. Уходим. Ты слышишь? – ещё раз позвал он жену, но потом схватил её за руку и потащил на противоположную сторону улицы.

Обгоняя их, разбегались и «джентльмены удачи». Кто с ноутбуком под мышкой, кто тащил большой плазменный телевизор, за которым хвостом волочился электрический шнур, а один деревенского типа немолодой мужик, бежал, держа на вытянутых руках принтер. При этом он успевал спрашивать на ходу наблюдавших за разграблением банка прохожих:

– Товарищи! Вы не скажете, что это за штука? Сколько она стоит? Сколько стоит…

– Тащи, мужик! – прокричали ему подростки, толпившиеся возле уличного перехода. – Бабке пригодится носки стирать.

– А может и нам туда сбегать? – предложил один из них. – Клеёвую оргтехнику тащат! А? – стал подзадоривать он друзей.

– Ага! Дурак. Специально для тебя там что-нибудь оставили

– ОМОН едет! – прокричал кто-то, завидев приближающийся ряд военных машин, возглавляемый милицейским «уазиком» и издающим громкий сигнал сирены.

Многие только что остановившиеся прохожие заспешили двинуться своей дорогой, другие, в тот числе Виктор и Ирина, продолжали наблюдать за разворачивающимися приготовлениями людей в чёрных масках.

Те же начали действовать слаженно и умело. Разделившись на две части, омоновцы бросились в погоню за теми, кто ещё не успел убежать с оргтехникой, и ворвались на этажи банка. Оттуда они стали выводить скованными наручниками «грабителей» и заталкивать их в автобус зелёного цвета.

Пожилой мужик с принтером заметался по тротуару и бросился со своей ношей в переход, но сразу же выскочил оттуда с круглыми глазами.

– И там они уже, гады! – безнадежно воскликнул он и взбежал до половины лестницы наверх. Неожиданно беглец обратился к окружающим:

– Люди добрые! Помогите… Последнее отымут.

– Да брось ты его, старик. Он тебе не пригодиться, – крикнул ему молодой парень.

– А, ежели, продать? – резонно ответил преследуемый.

Наблюдавшие за происходящим прохожие молчали. Они боялись быть втянутыми в дело и в то же время жалели «грабителя».

Наконец, проявив смекалку, мужик поставил принтер на ступеньку каменной лестницы, снял старенький пиджачок и накрыл им прибор. Для верности, положил на расстеленную одежду и перевернутую кверху дном свою кепку. Затем быстро присел рядом на корточки с протянутой рукой. Его седые волосы рассыпались от усилившегося ветра, прикрыв красное и вспотевшее от страха лицо.

– Во, даёт! Под бомжа решил косить, – восхищенно крикнул тот же молодой парень.

Потом подбежал к кепке, порылся в кармане брюк и бросил в неё пятьдесят копеек. Стоявшие рядом зеваки рассмеялись. Они тоже стали подходить по одному к старику и бросать монеты.

В это время из туннельного перехода показались огромные фигуры омоновцев. Быстро поднимаясь наверх, они подозрительно осмотрели стоящих на лестнице людей и, ничего не заметив, двинулись дальше. Пожилой мужчина неистово перекрестился, но остался сидеть возле своей кепки. Из перехода повалил народ, сошедший с троллейбуса со стороны банка. Принимая пожилого мужчину за настоящего бомжа, кое-кто изредка бросал ему мелочь. Тот заплакал и стал вытирать слёзы грязной натруженной рукой.

– Последнее, сволочи, отняли. Что теперь бабке скажу? А? – жаловался он идущей мимо него толпе.

Но новые прохожие уже не понимали, о чём бормочет этот плачущий старик.

– Пойдём, дорогая, – мягко позвал Виктор Ирину.

Та заплакала, уткнулась головой в его грудь. Потом подняла голову и посмотрела в лицо мужа мокрыми от слез глазами, под которыми образовались чёрные подтёки туши для ресниц.

– Теперь и мы нищие, Витя. Ты это понимаешь?

Виктор ничего не ответил. Он отвернулся от её жалостливого взгляда, сжал челюсти – и на его щеках заиграли желваки. Так, ошеломлённые и почти не разговаривая друг с другом, они двинулись к ближайшей остановке троллейбуса.

 
                                        * * *
 

Говорят беда одна не приходит. Через несколько дней заболел Игорёк. Ирина стала водить его по врачам, но те не могли определить диагноз недомогания ребёнка. Затем предложили положить мальчика в местную городскую больницу. Там, взяв все анализы, пришли к выводу, что Игоря следует обследовать в московском онкологическом центре.

На расспросы Ирины и Виктора лечащий врач больницы отвечал неохотно и постоянно отводил глаза в сторону. Его поведение еще больше встревожило их. При очередной встрече Виктор отозвал доктора в сторону и прямо спросил:

– Простите, но мне кажется, что вы чего-то не договариваете или не хотите сообщить нам. Я – мужчина, отец ребенка и прошу сказать правду хотя бы мне.

Врач посмотрел ему в глаза, как бы оценивая способность Виктора перенести тяжёлое известие. Он было открыл рот, видимо, решившись ответить прямо, но потом грустно улыбнулся и положил руку на плечо Виктора.

– Пока это только наши предположения. Везите его скорее в Центр. Там лучше нас разберутся. Извините, но я должен продолжить обход больных, – и, попрощавшись, зашёл в соседнюю палату.

Виктор остался стоять на месте, пока к нему не подошла Ирина.

– Что он тебе сказал? – требовательным голосом спросила она. – Говори, что он сказал? Ты слышишь, Витя?! – почти закричала она.

Но муж продолжал молчать, не зная, как мягче объяснить Ирине слова врача.

Она расплакалась, вытащила из сумочки носовой платок, поднесла его к мокрым глазам. Умоляющим и дрожащим голосом жалобно попросила:

– Ты только скажи: «да» или «нет». Я всё пойму…

Виктор очнулся, обнял жену и крепко прижал к себе. В её черных волосах уже пролёг седой волос, и он понял, чего стоили ей переживания последних дней.

– Доктор сказал, что надо обследовать Игорька дальше в хорошей клинике. А пока они не могут поставить правильный диагноз.

– Ты меня обманываешь! – слегка оттолкнула Ирина мужа. – Они всё уже знают! Бедный Игорёк! – закричала она и рухнула на пол, потеряв сознание.

Подбежала дежурная медсестра. Виктор подхватил Ирину и понёс к ближайшему дивану. По дороге он услышал голос сестры:

– Сергей Степаныч! – донеслось до него. – Там мать Копылова грохнулась на пол. Подойдите, пожалуйста.

Через некоторое время быстрой походкой подошёл говоривший с Виктором врач. Он попросил всех отойти в сторону и сел рядом с Ириной. Затем измерил её давление и приоткрыл пальцем закрытое веко.

– Светлана! – крикнул доктор сестре. – Нашатырный спирт на ватке дай ей понюхать.

Пока сестра возилась возле потерявшей сознание Ирины, доктор посмотрел на побледневшего Виктора и успокоил:

– Ничего страшного. Обычный обморок, но по месту жительства советую посетить терапевта. Сейчас она придёт в себя. Не волнуйтесь.

Сказав это, врач опять наклонился над Ириной. Она уже открыла глаза. Сморщив нос от поднесённой к нему ватки с нашатырём, оттолкнула руку сестры.

– Как самочувствие? – спросил доктор.

Ирина непонимающе молчала, оглядывая собравшихся вокруг неё людей.

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – слабым голосом ответила она.

– Вот и замечательно. Ещё полежите, и будет лучше.

Доктор поднялся с дивана.

– Последи немного за ней, – приказал он сестре.

Ссутулившись, он засунул руки в карманы халата, посмотрел на Виктора. Затем негромко произнёс:

– Держитесь…

И снова направился к покинутой им палате.

 
                                        * * *
 

В детском онкологическом центре Москвы вынесли окончательный приговор: у мальчика – белокровие. Учитывая возраст и тяжесть заболевания, Игорька разместили в отдельной палате вместе с матерью. Виктор же стал искать более денежную работу: для лечения сына понадобились дорогие лекарства. Для начала он решил позвонить бывшему однокурснику, который, не в пример ему, остался работать на кафедре института географии МГУ.

Виктор долго рылся в записной книжке. Найдя нужный телефон, набрал номер. Трубку взяла жена.

– А-а! Теперь я вспомнила. Гена рассказывал о вас и про походы… – наконец, поняла женщина, кто такой Виктор. – Сейчас позову.

Через некоторое время в трубке раздался басок Геннадия:

– Привет, Витюха! Как дела?

– Здравствуй, Гена! Извини, что долго не звонил…

– Да ерунда! Рассказывай, что нового. Как на Волге?

– На Волге уже отработал. Сейчас с Ириной живем в Подмосковье. Преподаю географию в средней школе, она работает в садике… Двое детей.

– Молодец! Меня обогнал. У нас с Катькой пока один, но сын, – с гордостью пробасил бывший сокурсник. – А у тебя кто?

– Сын и дочь.

– И тут обскакал, Витюха. Не зря на курсе был первым. Помнишь наши походы? Домбай, Теберда… Красотища какая! А я ещё тебе тогда поклялся, что вернусь на Кавказ и буду жить среди огромных елей, мимо которых мы проезжали по военногрузинской дороге. Помнишь? А вот – осел в Москве. Так туда и не выбрался. Вот ведь как бывает. Остался на кафедре, а потом пожалел: младший научный сотрудник, зарплата хреновая, сто двадцать рэ в месяц. А тут ещё эта перестройка… Сейчас живу у жены, немного сервисом занимаюсь – ремонтирую машины. Это дело я всегда любил. Тем и живу. Кажется, я заболтался, Витюха. Ты чего молчишь?

– У меня сын тяжело заболел. Нужны дорогие лекарства. Сейчас ищу денежную работу. Вот и позвонил тебе. Думал, что-нибудь посоветуешь, а ты сам на мели.

– Ах, вот оно в чём дело! Что ж ты сразу не сказал? А я, дурак, – про Домбай, о ёлках. Извини, Витёк.

– Ничего, Гена. Всё нормально…

– Так чем же мне тебе помочь? Могу занять немного денег. Насчёт работы? Не знаю. Тёплые места давно «застолбили», не подступишься. Много нашего брата, преподавателей, сейчас хорошую работу ищут. На учительскую зарплату теперь и вовсе не проживёшь. Вот и маются. Занимается каждый, чем может или с дачи кормятся. Вот так, Витёк. Могу только деньги дать. Подъезжай хоть сегодня. А сколько тебе нужно?

Виктор назвал сумму, и Геннадий удивленно присвистнул в трубке.

– Такие деньжищи только в банке можно под кредит взять. Не пробовал?

– Там требуют справку с хорошо оплачиваемой работы.

– Да-а. Плохи твои дела. Но такой суммы у меня нет, и сам я кормлюсь ремеслом. Извини, брат. Ничем не могу помочь. Вот жизнь пошла…

– Ладно. Не расстраивайся, Гена. Что-нибудь придумаю.

– Возьми деньги, Витёк. Когда сможешь, тогда и отдашь.

– Спасибо. Это – капля в море. Да и тебе они могут понадобиться: сейчас время лихое. До свиданья. Извини, что побеспокоил, – и Виктор положил трубку.

Он остался сидеть возле телефона, стоящего на кухонном столе и, подперев ладонью подбородок, стал задумчиво смотреть в распахнутое окно. На улице был летний день. Шуршали от лёгкого ветра пушистой зеленью деревья, а на подстриженном газоне, как всегда, резвились дети. Громко крича, они гоняли футбольный мяч, и Виктору почудился голос Игорька. Он приподнялся, внимательно посмотрелся вниз. Кричал черноволосый мальчик совершенно не похожий на его сына.

В это время послышались щелчки открываемого дверного замка и звонкий голос Маши:

– А мама нам с Игорьком говорила, тётя Вера, что так не бывает.

– Бывает, бывает, милочка. Еще как бывает. Заходи – и сразу разувайся, – ответил женский голос за полуоткрытой дверью.

Это была Вера, жена брата Ирины. Она увидела Виктора и с радостью сказала:

– Ты дома, Витя? Вот как хорошо. А я забрала Машу пораньше, чтобы успеть, что-нибудь вам сготовить. Вот продуктов набрала.

После своих слов она прошла с сумкой на кухню.

По просьбе жены Виктора, Вера «присматривала» за ним и Машенькой. Раза три в неделю она закупала продукты, убирала квартиру и стирала детское бельё. Вначале Виктор возражал и говорил, что справиться сам. Он действительно мог хорошо готовить и даже стирать белье, приученный к этому в походах, но уборка квартиры требовала женской сноровки, и ему была не по душе. Поэтому тётя Вера, как звала её Машенька, постепенно убедила Виктора, что тому лучше не лезть в женские дела, а стирать – только своё белье.

Жена брата Ирины была молодой, симпатичной наружности женщина. Округлые формы тела, капризные, немного припухшие губы и зеленоватые глаза, искрящиеся при виде привлекательных мужчин, – всё говорило в ней о том, что она не обделена их вниманием и благосклонно относится к мужскому полу.

– Папа, – подскочила к Виктору Машенька, – тётя Вера говорит, что всё, что пишут в сказках, и в жизни бывает.

– Я тебе сказала, что бывает. Не будешь меня слушаться – козлёночком станешь, – глядя с улыбкой на Виктора, подтвердила Вера. – Иди в ванную и посмотрись в зеркало: у тебя уже рожки растут на голове. Да не забудь помыть там руки.

Девочка схватилась за голову и побежала в ванную.

– Не слушает меня, папа, – снова улыбнулась Виктору гостья и замолчала. – Переживаешь? – добавила она, заметив, что тот не отвечает на её улыбки. – Ничего, сейчас я вам борща наварю, котлетки пожарю.

– Тетя Вера! – выскочила из ванной Машенька. – Никаких рожек у меня нет. Это косички торчат.

– Слава богу! А я думала – рожки.

– А вот – и нет!

– Это хорошо, Маша. Только теперь ты меня слушайся, а то они могут всё равно вырасти. Договорились? А теперь иди и переоденься. Можешь пока поиграть с игрушками или посмотреть мультики по телевизору.

– Ладно, тётя Вера, – ответила Маша, но подошла к отцу и обняла его ноги. Виктор сел, посадил девочку на колени, и она сразу обхватила его шею рукой, прижавшись щекой к широкой груди.

– Папа! А когда мама с Игорьком приедут? Они, наверно, тоже скучают про нас там, в больнице, – негромко спросила девочка.

Виктор прижал её к себе, поцеловал в по-детски пахнущие волосы.

– Завтра мы с тобой поедем в Москву.

– Ура! – закричала Машенька.

Затем чмокнула отца в небритую щёку, соскочила на пол и побежала переодеваться в детскую.

– Скучает дитё, – вздохнула Вера, склонившись над ведром, в которое сбрасывала кожуру от очищенной картошки. – Иди, Витя, к ней. Я тут сама управлюсь.

Виктор поднялся, пошёл в гостиную и, устроившись на диване, включил для Машеньки нужный канал.

 
                                        * * *
 

На следующий день они уже были в Москве. Ирина встретила их со слезами на глазах. Обняв дочку, она подвела мужа к кровати Игорька. Тот спал, но заслышав родные голоса, проснулся и тоже стал плакать. На его лицо была надета марлевая повязка, прикрывающая нос и рот. Когда-то белая и нежная кожа щёк, лба и шеи сильно пожелтела, а блестящие от слёз голубые, как у отца, глаза смотрели на собравшуюся вокруг него семью потухшим взором.

Неожиданно он улыбнулся сквозь слезы Маше, которая протянула ему румяное яблоко. Игорёк вытащил из-под одеяла худенькие бледные ручки, обхватил его ладонями, но не смог удержать и уронил на одеяло. Ирина снова заплакала, прислонилась головой к плечу Виктора.

– Он сильно ослаб после химиотерапии. Я больше не могу смотреть, как он мучается и тает у меня на глазах. Неужели ничего нельзя сделать, Витя?! – воскликнула она, вцепившись в руку мужа.

– Я разговаривал с лечащим врачом, – смахнув набегающую слезу, ответил Виктор.

– И что? Что он говорит? Мне кажется, они от меня что-то скрывают. Ты узнал, Витя?! – затеребила Ирина руку мужа.

– Узнал, – опустил он голову. – Сейчас требуется, сказал врач, комплексная терапия, то есть лекарственные препараты. А их в больнице мало. Он попросил достать их, но они очень дорогие. На весь курс лечения потребуется большая сумма.

– Сколько, Витя? Мы должны её достать. Сколько?!

Виктор назвал стоимость необходимых лекарственных средств, и Ирина, охнув, замолчала.

– Таких денег никто нам взаймы не даст, – наконец, заговорила она. – Работу нашёл?

– Ищу, но хорошо оплачиваемую найти сейчас очень трудно. Город маленький. Надо искать в Москве. Но, если и найду, то не с кем будет оставить Машеньку. Понимаешь, Ира? Снимать же квартиру, пусть даже комнату, – дорого, и от хорошей зарплаты мало что будет оставаться.

– Все понятно, дорогой, – задумчиво ответила Ирина. – Тогда надо продавать квартиру и покупать однокомнатную.

– Продавать квартиру?

– Да.

– Я уже думал об этом, но она твоя, и тебе решать.

– Если что с Игорьком случиться, Витя, мне уже ничего не нужно будет, кроме Машеньки… – и со слезами на глазах Ирина стала обнимать и целовать притихшую дочь.

– Как ты, моя дорогая? Скучаешь по маме?

Но Маша показала на рассматривающего яблоко Игорька и сказала:

– Он не хочет со мной играть… Наверно, не может, мам?

– Не может, доченька! Не может, – снова разрыдалась Ирина, обхватила дочь за голову и прижала к себе.

Виктор нагнулся над сыном, хотел поцеловать его ручку сквозь свою марлевую повязку, но услышал предостерегающий голос жены:

– Витя! Сейчас нельзя этого делать. Ты можешь его заразить. У Игорька сильно ослаблен иммунитет после химиотерапии.

Муж отпрянул и отошёл от кроватки.

– Извини. Я забыл, – виновато посмотрел он на жену.

– Идите домой, мои родные. Пойдёмте. Я провожу вас до лифта…

Виктор бросил взгляд на наблюдающего за ними Игорька и помахал тому рукой. Сын слабо улыбнулся в ответ и даже хотел поднять руку, но не смог и приподнял только ладонь. Таким Виктор и запомнил его на всю жизнь. Через три дня Игорёк умер на руках обезумевшей от горя матери.