Симфония дня и ночи

© Владислав Владимирович Муратов, 2016

© Оксана Меркулова, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

«Чудо». Что это такое? Знаете, если бы я мог коротко ответить на этот вопрос, то мне не пришлось бы писать такую огромную книгу. Впрочем, не унывайте – добро пожаловать в мою маленькую историю.

Меня зовут Билл Хорнер. И в своей истории я хотел бы начать со слов дяди Бена: «если сильно захотеть, то можно увидеть сон, где будут исполняться все твои фантазии». К чему это я? К тому, что у меня была проблема: я никогда не видел снов. Природа обошла меня стороной и не даровала этого чуда. Кого-то сны пугают, а кого-то радуют. Говорят, во снах сбываются мечты. У меня тоже есть мечты, но нет снов.

Мне уже тридцать пять лет. Я менеджер крупной компании в Канзас-Сити. Вернее, один из менеджеров. А вообще, назвать нас менеджерами достаточно трудно – язык не поворачивается. Ведь мы всего лишь идейные работники, которые должны удовлетворять потребность директора в массовке. Мы – совет.

О да, у нас огромный совет. Мы разрабатываем одежду для мужчин и женщин, решаем рыночные и рекламные вопросы. Но на самом деле этим занимаются от силы человека четыре, а остальные просто сидят – создают ощущение компании-гиганта. О, я знаю кто я – декор!

Кто-то скажет, что это не для меня, а принципиальные вообще будут проклинать, но здесь крутятся большие деньги. Быть может, вы не правильно прочитали, поэтому повторюсь – большие деньги.

А самое интересное, что здесь почти одни женщины. Начиная уборщицами – заканчивая теми же менеджерами. Из мужчин я знаю только себя, соседа по креслу – Роба Питерсона, охранника у главного входа и владельца компании – Рики Мэнсона.

А этот Мэнсон тот еще тип: живет в центре города, вся его родня занимает высокие должности в его же компании. Кстати, раньше в компании было намного больше мужчин. Мэнсон увольняет всех тех, кто хоть немного позарится на его дочь. Благо, я вовремя это понял и смог сохранить свое рабочее кресло.

Я тут как-то упомянул моего старика Бена. Да, я живу с ним в пригороде. Я лишился родителей еще в детстве. Вернее, когда был подростком. И поэтому всю жизнь воспитывался добрым словом своего дяди. Трудно сказать, подростком ли я был тогда, но трагедия отчетливо сохранилась в моей тогда еще юношеской памяти. Всякий раз, когда я вспоминаю те картины, мне становится не по себе. Но я-то знаю, что родители хорошо живут на том свете, и успокаиваюсь.

Было прекрасное солнечное утро. Не помню, зачем мы тогда поехали к Бену, но с нами была тетя Марта (жена Бена). Отца звали Гарольд, а маму Сибила. Проезжая закусочную «Сосиски Вилли», мы остановились, чтобы перекусить. О да, мы любили поесть!

В те ужасные минуты наша машина была единственной на стоянке. А из закусочной выбежало четыре человека: трое в темных чулках на голове, а последний, не скрывая своего лица, с длинными кудрявыми волосами – скорее всего, был их предводителем. Преступники размахивали пистолетами, что-то кричали. Знаете, показалось, они нас ждали – ведь из закусочной они так ничего и не вынесли.

Нас и бандитов разделяло с полсотни шагов. Стоило им выбежать, как не прошло и пяти секунд, они начали по нам стрелять.

Выстрелы были точными – отца и мать убили сразу. Их тела так и остались лежать возле машины вплоть до приезда полиции и скорой помощи.

Мне же повезло. Тетушка схватила меня, и мы побежали вон от автомобиля. Она была чуть позади меня, и я слышал, как пули глухими звуками вбивались в ее тело. Раз, два, три и Марта упала прямо на меня. Выстрелы прекратились.

С тех пор я жил под попечительством дяди Бена. Он восполнял мне отца; следил за тем, чтобы я не связался с дурными компаниями. И ведь у него неплохо получалось. Однако, не смотря на всё это, я так и остался избалованным ребенком – у меня уже на протяжении многих лет сохраняется изнемогающая приверженность: я хочу видеть сны.

Насчет снов. Я ходил к психологам и даже обращался за помощью к гипнозу. Ничего не помогало. Смешно то, что я просто не мог поддаться гипнозу. Я просто физически не мог использовать даже такой шанс. А может быть, я просто не такой как все? Глупый или, наоборот, гений. Но скорее всего «глупый»: у меня до сих пор нет любимой женщины.

У меня есть дом и деньги, но ни меня, ни я никого не могу полюбить. Быть может, я не должен говорить об этом так. Ведь с любовью не играют. Но все женщины кажутся мне какими-то странными. В них ничего нет. Ну конечно, такого не скажешь о Саре. Это та самая дочь Мэнсона. Она красива, но у меня нет к ней ни чувств… ничего нет. Но тут даже не наши чувства с ней важны. У меня с ней вообще все противоречиво должно быть. Не она должна проявлять ко мне чувства, а ее папаша. Думаю, тут все понятно. Казалось бы, столько женщин в компании, но не один образ не может навечно закрепиться в моем сознании.

Сегодня директор проведет очередное собрание, а также представит нам новую сотрудницу. Да! Это очередная сотрудница! Никто из мужчин, кроме меня и Роба, не может прислониться к этой денежной жиле. Ах, да, еще и охранник, но там деньги не льются так, как здесь.

– Я хочу представить вам новую сотрудницу, – сидя в конце, у самого окна, овального стола, произнес Рики Мэнсон, – Эмбер Левандовски будет частью нашего большого коллектива. Скоро нам придется расширить стол! – Воскликнувши, подшутил он, дабы вызвать у всех лживую улыбку.

Левандовски, хихикнувши, обошла овальный стол и заняла место, на кресле которого была ее фамилия.

Таким темпом прироста менеджеров мы скоро весь город соберем. Ну, или женщин города.

Закончив представление, Мэнсон принялся ко второй стандартной причине собраний – расспрашиванию персонала. Сам он поднялся со стула и, медленно шагая, направился к огромному окну, откуда был виден почти весь город, включая его агломерацию. Это окно настолько огромное, что занимает почти всю стену: преимущественно сверху вниз. Учитывая, что зал совета менеджеров находится на двадцатом этаже, то через это окно можно было рассмотреть каждый переулок города.

– Какие у вас предложения по поводу экстенсивного расширения производства? – Стоя у окна и сложив руки за спину, Мэнсон задал вопрос всем присутствующим.

Но отвечали ему лишь самые ответственные единицы. Остальные же, точно как школьники на задних партах, обитали в своем воображаемом мире.

– Посмотри на нее, – указывая на новенькую Эмбер, шепнул Роб.

– Я ее всю осмотрел, – фыркнул я.

– Я тебе точно говорю, она в меня влюбилась. – Роб тихонько посмеялся, пока кто-то из присутствующих удовлетворял потребности владельца в менеджерах.

– Да она в твою сторону еще даже и не смотрела, – сокращая все сорок мышц смеха, подхватил я.

Так, собственно, и проходит весь мой рабочий день. Работа-мечта с зарплатой в сорок тысяч зеленых в год. Притом, что есть наследственный дом и два личных автомобиля, этих денег для меня слишком много. Учитывая тот факт, что я почти не работаю, и эти деньги достаются мне даром – я счастлив.

Выходя из огромного зала менеджеров, я чуть не сбил уборщицу – рыженькую, не самую привлекательную, девушку. Я не знал даже ее имени. И, как это часто показывают в кино, она тащила кучу бумаг и, врезавшись в меня, раскидала все по полу. Я думал пойти дальше, ведь убирать это ее работа, но передумав, остался помочь. Ведь я все равно получаю деньги за ничего.

Я быстро собрал бумаги в стопку, извинился и пошел навстречу Робу. Эх, если бы это действительно было кино; я бы влюбился в нее, зажил долгую и счастливую жизнь. Это был бы хеппи-энд в жизни мужчины за тридцать. А если бы я еще сны видел! Кому чего, но если бы я мог видеть сны, то моему восторгу не было бы предела.

Роберт звал меня, чтобы пригласить сегодня посидеть в баре: немного выпить, отдохнуть. Ведь сегодня пятница – последний рабочий день. Дядя Бен мне всегда говорил и говорит до сих пор: «проводи время в свое удовольствие – один раз живем». А я своего старика всегда слушаю. Он очень мудр. Иногда мне кажется, что он скрывает от меня много тайн и рассказывает их мне по мере времени.

Бену сейчас семьдесят пять лет. Но он бодр как ездовая хаски. Я еще не встречал таких бодрых стариков, каким является мой дядя. Он получает приличную пенсию, но его, как и меня, уже тошнит от этих денег. Его забота это спорт, выпивка (хорошее сочетание: спорт и алкоголь) и воспитание меня. Мне тридцать пять, но советы моего старшего наставника мне никогда не вредили.

Скоро, я был уже дома. Бен в это время возвращался с покупками (еженедельный запас). Я предупредил его, что вечером буду развлекаться, поэтому пусть меня не ждет. Мы немного пошутили с ним, обсудили новости. После этого я отправился отдохнуть.

Хорошенько поспав перед предстоящей бурной ночью, я вызвал такси. Стараюсь быть законопослушным, а ехать за рулем в нетрезвом состоянии – это преступление закона. К тому же вредно для жизни.

Такси приехало быстро. «В ОДИН МИГ», как сулило название на лобовом стекле. Собственно поэтому такси было не из «дешевых».

Вдруг по какой-то причине я вспомнил своих родителей. Меня одолела внезапная тоска по ним. Я понимал, что единственной памятью о них являются сделанные тогда фотографии, одну из которых я всегда ношу с собой в бумажнике. Поэтому я достал фото, чтобы сделать тоску еще сильнее.

Мне слышался голос мамы. Ее смех доносился где-то внутри меня. Конечно, это плод моих несовершенных фантазий, но было приятно. Странно было лишь то, что я поддался воспоминаниям именно перед развлечением, именно этой ночью, когда ехал в дорогом такси. Ведь я тогда еще не знал, что это признаки пролетающей жизни… отголоски счастливого прошлого… когда смерть бродит поблизости и нашептывает.

Где-то впереди я услышал громкий гудок. А затем вдалеке показалась быстронесущаяся тяжелая груда металла. Эта, словно адская машина, пылала огнем. Она была огромная и виляла из стороны в сторону. Ее не могли остановить дорожные знаки, и даже фонарный столб.

Водитель, которого звали Дэниел, запаниковал. Я тоже. Первоначально шеф выглядел достаточно опытным в вождении, но в один миг он подался в смятение. Движение, как назло, было одностороннее. Я крикнул своему водителю – «Стой! Мы успеем выбежать!» – и Дэниел тут же придавил педаль тормоза. Машины, что ехали позади нас, стали врезаться друг в друга, тараня в том числе и нас. Я оглянулся и увидел, как пассажиры стоящих позади машин стали стремительно покидать их. Я поступил также, но фура была уже очень близка. Ее водителя не остановил даже впереди стоящий столп из автомобилей.

Я только успел открыть дверь и выйти из машины, как почувствовал, что меня больно прихлопнуло. Боль пропала мгновенно, так же как и появилась. Я ничего не видел. Только лишь слышал, как что-то горит… этот треск. Еще слышал крики женщины.

Я понимал, что лежу. Щекою и грудью чувствовал асфальт. Он был такой холодный той кошмарной ночью. Я ничего не понимал. Приходили мысли, что я мертв, но я никак не мог умереть: холод, что передавался мне от асфальта, ангелом держал меня в этом мире. И только лишь тогда когда я услышал сирену, мысли мои помутнели, а потом и вовсе исчезли…

 
А тем временем, между прочим,
Мне играла симфония Дня и Ночи
 

Глава 2

Ночь. Билли стоял посредине дороги и не мог пошевелиться. Вокруг него скитался густой туман. В ушах стоял звон, который потихоньку перетекал в гармонию с ветерком.

Со временем к бедняге стала приходить жизнь. Он ощущал, как с ног до головы по телу переливается теплая кровь. Прохладной повеяло извне. Сердце застучало, и Билли открыл наполненные песком глаза.

Он смотрел куда-то вдаль на воображаемую в пространстве точку. Взгляд уходил в тот самый туман, который уводил его мысли из-под контроля. Немного постояв, парню удалось повернуться; к нему пришло сознание. С сознанием стали приходить и внутренние чувства: начиная со страха и заканчивая любопытством.

Нашего героя поглотил волнующий вопрос: «Где он?». Билли начал оглядываться во все стороны, но просторы скрывал плотный туман; не видно ничего дальше пятидесяти метров. А туман такой белый-белый и красивый – местами сгущается и движется волнами куда-то в сторону, словно облако дыма… только белое-белое.

Хорнер устремил свой взор вверх и увидел звездное небо. Звезды горели так ярко, как не горели никогда. Там же, на глазах, пролетел метеор, который сгорел в ту же секунду.

Оторвав взгляд, Билл посмотрел на дорогу, на которой он стоял. Дорога была собрана из каменных плит как из больших, так и из маленьких. Казалось, эти плиты обрабатывались вручную. Путь уводил куда-то в туман, а начинался он совсем рядом. Билли развернулся и увидел менее уплотненные каменные плиты, которые через десять метров и вовсе закончились. Быть может, это начало пути, а может и его конец, который не стали прокладывать далее.

Следующим объектом внимания была обувь, да и в общем вся одежда. На нем была темная мантия, которая укутывала парня с головы до ног (голову скрывал широкий капюшон). Приподняв нижнюю часть одеяния, он увидел ярко белую обувь, которая как врожденная сидела на его ногах, точными контурами обтекая формы стоп и пальцев – это даже не обувь, а прочные носки, которые чувствовались как часть собственной кожи. На руках, по запястья, тоже были натянуты какие-то перчатки. Можно подумать, что они медицинские, но из другого материала: ярко белые, будто светятся, и настолько плотно облегают кожу, как и обувь, что их даже не чувствуешь.

С приходом самоконтроля, первое, что сделал наш герой, это окунул руки в глубокие карманы. Только правая кисть совершила нырок, как пальцы ухватились за маленький листок бумаги. Хорнер вытащил его и прочитал чернильную надпись на нем: «Прощай или… Добро Пожаловать». Хмыкнув, наш герой закинул листок обратно.

Стоять на месте не было смысла. Билли покрутился-повертелся и решил пойти вдоль дороги. Мол: «куда-то, да приведет».

По краям дороги росли небольшие растения. Они были похожи на небольшие кактусы и папоротники. И чем дальше парень уходил вперед, тем реже и меньше становились кусты.

Проделав довольно длинный путь, наш герой увидел темную фигуру, которая с трудом виднелась в этой белой мгле, что возвышалась, чуть ли не на шесть метров к небу. Чтобы приблизиться к темному образу, нужно было пройти еще совсем чуть-чуть, метров семьдесят.

Приблизившись к загадочной фигуре, туман раскрыл в ней указательный знак, написанный на непонятном языке, латинскими буквами. На нем было написано «elgae». Билли скрупулезно наблюдал, смотрел и в итоге пришел к выводу: если читать справа-налево, то получается «eagle» (с англ. – «орел»). Эта странность не смутила героя. Ведь это всего лишь указатель, а, значит, он куда-то, да приведет. Тем более что слово начинается и заканчивается маленькими стрелками, которые, правда, нелегко увидеть. Эти стрелки указывают прямо. Вернее, одна на дорогу, по которой идет парень, а другая прямо, параллельно направлению пути.

Еще немного постояв, Билли отправился дальше. Когда знак остался позади, а затем и вовсе растворился в белом сумраке, то герой ощутил чье-то присутствие. Ему стало казаться, что за ним кто-то следует. Идет прямо по следам. Нет! Иногда казалось, что этот «кто-то» пытается обогнать, обходя со стороны вне дороги, но потом вновь отставал. Парень несколько раз оглядывался, но никого не видел. А когда терпеть стало совсем невмоготу, то наш герой побежал что есть мощи вперед. Он бежал, а что-то постоянно наступало на пятки: такое непонятное чувство.

Растительность на обочине совсем пропала. Это может означать, что здесь часто кто-то ходит. А значит, вполне вероятно, где-то рядом располагается то, что называется «elgae». Было бы неплохо, если бы это оказался населенный пункт.

Мчась вперед, Хорнер увидел какое-то движение впереди, что заставило Билла остановиться. Фигура двигалась, а значит это не какой-нибудь указательный знак. Быть может, это тот, кто его преследовал? Нет. Загадочный преследователь до сих пор ощущается где-то позади.

Чья-то небольшая тень, удаляющаяся впереди, медленно скрывалась в тумане. Недолго думая, герой помчался за ней. Ведь это был шанс встретить кого-то живого, не считая, конечно, призрачного путника, следовавшего позади.

Догнав загадочную тень, которая беспрестанно продолжала двигаться, парень увидел ограждение и огромные ворота, детали которых трудно было рассмотреть: они находились в ста метрах от него. Ворота были настолько огромные, что их затемненный контур был виден сквозь туман даже с такого расстояния.

Таинственный незнакомец, за которым следовал Билли, двигался как раз к этим воротам. Парень отправился за ним.

Выглядел этот незнакомец так же, как и наш герой. Весь облаченный в темную мантию, в виде плаща, из-под которого выглядывала ярко-белая обувь. А голова также накрыта огромным капюшоном. Единственным отличием был меленький рост незнакомца. Ну а его движения и вовсе смешили: он двигался небольшими шустрыми шагами, при всем при этом согнувшись.

Билли подбежал к нему и в полголоса крикнул:

– Эй?! Здравствуйте! Можете сказать мне, где я?

Неизвестный продолжал перебирать маленькими шагами. А ведь шаги были настолько маленькими, что их длина не превышала человеческую ступню.

Реакцией на молчание наш герой совсем близко, почти вплотную, подбежал к загадочной персоне, чтобы постучать по плечу. Тогда незнакомец тихим и хриплым старым голосом зашипел:

– Зачем ты ходишь так далеко от города? Хочешь, чтобы «нечто» забрал тебя? Лучше бы родителям своим помогали, да старикам. Упретесь вы в свои книги и читаете. Сколько уже можно читать? Там в Флабеи люди гибнут, а вы читаете. Никакой от вас пользы, – он говорил так тихо и быстро, будто боялся кого-то разбудить.

А между тем Билли задумался о слове «нечто». В уме у себя он несколько раз цитировал выражение старика «Хочешь, чтобы нечто забрал тебя?». Значит, действительно, за ним кто-то следовал, и этот кто-то точно не желал пригласить его на чай. Тогда парень вполоборота оглянулся назад, а после немедля отправился в ворота.

Подойдя чуть ли не вплотную, он увидел высокие, уходящие ввысь врата, своими размерами напоминавшие бранденбургские. Они были открыты и, кажется, вообще никогда не закрывались. А как же «нечто»? – подумал Билл.

У ворот, во внутренней части, стоят два охранника. Они одеты в какие-то рыцарские доспехи, неудачно сделанные каким-то кузнецом. Сами охранники огромного роста: их длина, наверное, около двух с половиной метров. Один из них стоит чуть дальше, опершись двумя руками об обнаженный меч. Второй чуть ближе и смотрит на Билла.

– Здравствуйте, – поприветствовал Билл, входя в ворота, – где я?

Тот, что ближе, несколько секунд смотрел на парня, а потом, растягивая, произнес, – прекрати валять дурака, проходи в город. – Его голос был такой басистый, что наводил страх, который невольно сотрясал колени.

Недолго думая, наш герой решил оставить разговоры со стражей и пошел в город. Те двое охранников еще некоторое время провожали парня взглядом. Это выглядело ненормально. Отвернулись они только тогда, когда Билли проник в туман, ушел от них за пятьдесят метров.

Здесь, за воротами, героя ждали опустелые улицы, где не было ни одной живой души. Одни только облака тумана, казалось, скитаются по широким авеню.

Парень двигался вперед по размашистой дороге. Вдоль нее располагались каменно-бетонные сооружения. Это были ларьки, жилые дома и прочие здания, чьи окна находились запертыми деревянными ставнями. В основном, вокруг, все было в антрацитовых оттенках.

По городу гулял небольшой сквозной ветер. Он раскачивал скрипучую вывеску, что свисала рядом со столбом. Столбы те, скорее всего, были фонарными. Больно они напоминали их своими формами и частотой расположения. Только вот они не светили. Ведь странно: ночь, и не светят.

Наш герой продолжал идти, монотонно перемещая свое тело по пути, который уводил его любопытством вперед. Уводил любопытством и жаждой встретить нормального человека, который объяснил бы Хорнеру, куда он попал.

Скоро, желание парня, буквально сбило его с ног. Кто-то или что-то схватило его за руку и стремительно поволокло за собой. Поволокло куда-то в сторону к одному из зданий.

Неожиданность не испугала Билла. Он поддался незнакомцу и побежал за ним. У неизвестного были быстрые и легкие шаги, как у девушки. Да и хватка была такая женская, но в то же время сильная: не отпускала предплечье героя до того самого момента, пока они не забежали в одно из зданий.

В помещении было непроглядно темно. Последний источник света – открытая дверь, и ту в сию же секунду заперли. Однако, пока парня волокла за собой эта фигура, он смог ее немного рассмотреть и запомнить. А ведь это было не так легко! С того момента, когда Билл оказался сбит и до прибытия в помещение, миновало всего несколько мгновений.

Эта фигура, она как темная объемная тень, скользила по дороге, волоча за собой Билла. Скорее всего, она, как и сам герой, была облачена в мантию, которая покрывала все ее тело.

– Сразу видно, что ты не местный, – откуда-то из темного помещения скользнул женский голос. – Ты странник? Откуда ты?

– Я из Канзас-Сити. Я попал в автомобильную аварию и почему-то оказался здесь. Где я? – Услышав вопросы со стороны собеседника, герою становилось намного легче. Ведь все это время он был в напряжении; сказывалось необычное, немного пугающее место.

– Канзас-Сити? Никогда о таком не слышала, – проигнорировав вопрос Билла, она попыталась удовлетворить свою любознательность, – быть может, это на северной окраине Монтеррей?

– Монтеррей? Это в каком штате? Я из Миссури! – У собеседников стали навязываться разные вопросы, и чем дальше они отвечали вопросом на вопрос, тем больше вопросов у них возникало.

– Ты какой-то странный, – как бы прервав череду вопросов, проговорила она.

Тем временем в комнате заговорил кто-то третий, – быть может, он пришел с южных окраин Монтеррей? – Это был женский голос, который исходил от места, где недавно заперлась дверь.

Немного послушав тишину, Билли ответил, – ах да! Точно! Я из южных окраин Монтеррей! – Пойти на такой шаг как «ложь» было самым благоразумным решением, иначе дальнейшие пустые разговоры уводили парня еще глубже в заблуждение.

– Наверное, у него отшибло память во время сражения, – вновь заговорил тот голос у двери. – А где твои доспехи солдат?

– Э-э-э… – немного протянув и задумавшись, он ответил, – я не помню.

– А на чьей стороне ты сражался? – Спросила первая, после чего вторая шлепнула ее по голове.

– Э-э-э… – вновь протянул он, – я не помню.

– Это тяжелый случай. А было много крови?

– О да! Было пролито слишком много крови! А на чьей стороне вы?

– Он и вправду странный, – продолжила та, что у двери, – такое ощущение, что ты пришел из какого-то другого мира.

Чтобы не усугублять ситуацию герой обошелся еще несколькими лживыми репликами, – я помню много крови и больше ничего. Я даже имени своего не помню. Только сплошь кровь! Вновь кровь! И еще раз кровь!

– Его нужно придать старейшине. Пусть он распорядится им. – Промолвила та, что затащила парня в дом.

– А почему ты затащила меня в дом? Что происходит?

– Как ты жить собрался? Ты ведь вообще ничего не помнишь! Тебе как память стерли, – бормочет первая, – сегодня, как и обычно, прошел цикл, и к нам приближается один из семи князей, послушников Великого Скарне. Он выберет десять жителей города и придаст их воле судьбы. Он поставит их в центре города, на площади, где кружатся десять птиц Орегона. Если птицы начнут рассматривать их, то судьба приговорила их к смерти. Они должны будут упасть в бездну котла, который построен в «elgae» нашими предками.

После этих слов герой понял, что здесь творится что-то нереальное, что-то фантастическое и пугающее. Казалось, он попал в кино. А может быть, его кто-то разыгрывает? Ну да как же! После автокатастрофы!

– А что будет, если не прыгнуть в котел? – Озадачил Билли.

– Случится что-то, что перевернет наш мир, – с опаской заговорила она, – люди начнут проливать кровь друг друга. Случится пророчество, описанное в последней главе Священной Летописи Отцов.

– А что за пророчество? – Уточнил он.

– Нам нельзя знать о нем. Последнюю главу могут читать только семеро князей и Великий лорд Скарне. Они всемогущи и мудры, поэтому только они могут уберечь нас от страшного наказания, что скрывает последняя глава летописи.

– Ты тоже готова прыгнуть в котел, если выберут тебя? – Герой стал находить во всем происходящем различного рода противоречия.

– Конечно! И ты тоже прыгнешь, если судьба распорядится тобою так. А не решишься прыгать – тебя столкнут. И останется только лишь черная гнилая память о тебе, – она зашевелилась где-то в темноте и продолжила рассуждать, – поэтому мы прячемся. Пусть князь выберет кого-нибудь из толпы, что стоят сейчас на главной площади.

– Что?! Разве кто-то хочет умереть по своей воле?! – Парень стал недоумевать.

– Те люди, чьи маски испачканы грязью вранья больше не могут вольно бродить по этой земле.

– Я тебя не совсем понимаю. В вашем городе такие правила? Это что – секта? И что за маски? – Небольшой пожар возник в мыслях героя.

В то же время собеседники перестали отвечать и пугающе задвигались. Билли тоже попытался продвинуться по комнате. Он шел в непонятном направлении, ведь кругом совсем ничего не видно. Пытаясь что-нибудь нащупать руками, он услышал шепот, который издавался сзади. Трудно было что-то расслышать, но это были голоса тех двух незнакомок.

Парень попытался кликнуть девушкам, чтобы те отозвались, но они продолжали шептаться, а затем и вовсе замолкли. Но пугающая тишина в незримой темноте продолжалась недолго. Стали приближаться редкие раскаты десятков барабанов. Они словно сигналили, о чем-то предупреждали народ. Должно быть, это как-то связано с ритуалом.

Недалеко от себя Билл увидел горящую свечу, которая разгорелась в ладонях чьей-то темной персоны. Все как обычно: человек в темной мантии, который, как и остальные, двигался медленно и немного согнувшись, а голову покрывал свисающий широкий капюшон, который облачал лицо в темную тень. Подойдя заметно ближе, неизвестный переложил свечу в правую ладонь и отставил ее на вытянутую руку вправо от себя, будто хочет отвлечь внимание и заколдовать. А затем из его уст послышались загадочные слова:

– Почему ты молчал? Ты из Монтеррей? – Раздался тихий, но весьма нагруженный злостью голос, притащившей его сюда девицы, – скажи, что ты из Монтеррей.

– Я не знаю, что такое Монтеррей. Я вообще не знаю, где я нахожусь. – Казалось бы, весьма обычный познавательный разговор, что был несколько минут назад, вмиг превратился в допрос.

– Не ври мне! Ты из Монтеррей! Ты проделал такой огромный путь, но зачем?! Ты хочешь привести войну сюда к нам?! Я не понимаю, – тут же ее голос проникся страхом, и слуху казалось, что пробиваются слезы.

– Это я ничего не понимаю! Успокойся. Я не хочу никакой войны. Я очнулся недалеко от «elgae». Мне не знаком этот мир! Где я, черт возьми?! Что такое этот ваш Монтеррей?! – Нервозно, размахивая руками, прокричал несколько выражений он.

– Но такого не бывает! Ты лжешь! Но зачем? Ты только погляди на свою маску! Она ведь вся почернеет и эту грязь невозможно будет смыть! Не уж-то ты и действительно ничего не понимаешь?! – Стала наращивать тон, хлюпая испуганным женским голоском.

– Маски-маски! И что за маски?! – Воскликнув, замолчал на несколько секунд он. – Нам нужно успокоиться, иначе мы ни в чем не разберемся. Тем более, ты говоришь, придет некий князь.

– Да, ты прав. Нам нужно успокоиться. Быть может, ты говоришь правду, но то, что ты говоришь, противоречит всему, что есть на самом деле. Если ты врешь – твоя маска все расскажет, – она отвернулась и, освещая себе путь зажженной свечой, стала удаляться вдаль темноты, – идем со мной.

Парень недолго думал. Он просто отправился за ней, за светом, которым она пробивала путь в неизвестность темноты. Девушка уводила его вдаль, а затем по ступеням куда-то вниз.

Коридоры стали сужаться. Со стен капали ярко-зеленные, словно светящийся фосфор, капельки воды. И чем глубже они уходили вниз, тем больше капель проливалось. Притом, что сама «вода» недолго держалась на ступенях: она будто бы сразу испарялась, но без пара. Парень несколько раз пытался заставить себя спросить у проводницы об этой удивительной жидкости, но язык не поворачивался; то ли зрелище завораживало, то ли не хотелось вновь вступать в обжигающие дискуссии.

Тоннель, по которому двигалась пара, был выложен из того же камня, что и дороги, улицы и все вокруг. Только здесь камень выглядит очень неаккуратным. Будто его клали наскоро. Или даже не клали, а вырезали внутри готовой стены.

Путь привел Билла и неизвестную девушку в длинный коридор, который подсвечивается тусклым светом редких огоньков, неравномерно закрепленных на стенах. Двигаясь вдоль коридора, пара попала за пределы Элгаэ.

Они вышли на истоптанную лужайку, где лишь изредка произрастали деревья и невысокие папоротниковые кустарники. Все тот же густой туман окутывал все вокруг. Лишь за пятьюдесятью метрами проглядывались контуры высоких покачивающихся от ветра деревьев, которые в силу своей кучности создавали лес.

Сделав несколько шагов, герой почувствовал, как его ноги медленно утопают в грязи. А грязь была такая теплая, будто это горячий шоколад.

Оглянув взглядом все, что находилось справа, Хорнер сфокусировался на девушке. Она стояла спиной к нашему герою и левой рукой обыскивала свой карман.

– Посмотри на свои ноги – они утопают в грязи, – прошептала девушка, – а теперь покажи мне свою маску.

– Я тебя не понимаю! – Размахивая руками, запаниковал Билл.

Вдруг неизвестная развернулась и вскрыла свое лицо, отмахнув назад широкий балахон. Место ее физиономии занимала белая театральная маска, которую очеркивали ярко-рыжие длинные вьющиеся волосы.

Девушка стала подходить и остановилась почти перед самым лицом Билла. Наш герой осматривал ее, а затем взглядом окунулся в ее глаза – они были пусты. Казалось, глаз просто нет. Герой смотрел и недоумевал: под маской была пустота – темное ничего.

– Посмотри на меня – я чиста, – прошипел голос из ротовой прорези. – Теперь покажи мне ты, что говорит твоя маска.

Билл начал неторопливо отступать в сторону от незнакомки. Смахнув с себя капюшон, он схватился за голову и нащупал свое лицо. Дотронувшись, он почувствовал твердую, словно пластик, оболочку. Ему хотелось закричать и сдернуть с себя всю одежду, рвать на себе волосы, но он побежал в сторону леса. Ноги его заплетались, но он продолжал бежать.