Странные сны Отто Шубдца

Пару слов стоит сказать и о Михаэле Айсмане. Михаэле Айсман был истинный ариец почти двухметрового роста. В меру кучеряв, в меру блондинист, и в меру красив.

Короче если вы, когда видели немецкие плакаты тех лет с бравыми парнями, то Миша имел чисто плакатную внешность.

Правда, чтобы хоть как-то отличаться то ли в знак протеста, то ли еще по какой причине, Миша носил усы и бороду русого цвета.

Тяжело судить почему, но все работники Департамента по делам депортации инопланетян в 1933 году были усаты и бородаты.

Таков был их корпоративный стиль.

Отто Шубдц в те времена тоже носил усы и бороду.

После того, как Отто с Мишей ставили товар на приход, они временами перемещали товар между базами фирм, которых в изобилии создал Артур.

А когда надо было, то набирали товар по товарной накладной, сканировали в системе складской и бухгалтерской отчетности. И отправляли в цех, где товар переупаковывали в другие коробочки с немецкими надписями.

Каждый товар по накладной должен был иметь: инструкции по эксплуатации на немецком языке,

паспорт изделия на немецком языке,

регистрационное удостоверение (РУ) также на немецком языке.

Кроме того вся партия товара должна была иметь товарно-кассовую накладную, акт приема-передачи товара, счет на оплату товара все на немецком языке и в двух экземплярах.

Сложность была в том, что бы оформить все эти документы надлежащим образом и ничего не перепутать.

Во главе всех этих фирм были стояли ближние или дальние родственники Шульмана, которые понятия о фирмах и о том, что там происходит не имели.

Что касается Отто Шубдца. то он делал для каждого товара: инструкции по эксплуатации на немецком языке, паспорт изделия на немецком языке, регистрационное удостоверение (РУ) также на немецком языке.

И тут также были скрытые камни и куча сложностей.

Основная проблема была в том, что людей, знающих все инопланетные языки, в рейхе можно было пересчитать по пальцам одной ноги.

И все они были евреями.

То ли случайно так вышло, то ли еще по какой причине, но так исторически сложилось.

А Отто стал членом НСДАП, и его отношения со всеми переводчиками испортились в конец.

В довершение ко всему всех переводчиков, евреев, нацики посадили в концлагеря «для исправления».

Что там можно было «исправить», Шубдц не понимал.

Но проблема возникла неожиданно, когда пришел новый товар.

Все бы ничего, но на товаре стояли какие-то иероглифы, которые Отто не понимал от слова «совсем».

Шубдц начал узнавать, куда переместили переводчиков, но так и не узнал.

А на товар нужно было делать документы, чем Отто на работе собственно и занимался.

Пришлось обращаться к Шульману.

Артур почесал череп, улыбнулся, куда-то позвонил. И в тот же день Отто был в концлагере у начальника в кабинете, а перед ним стоял какой-то узкоглазый хмырь в оборванной и грязной робе.

– Тебя как зовут? – Спросил Шубдц арестанта.

– Вейшенг. Вейшенг Швайне. – Ответил хмырь.

– Знаешь этот язык? – Задал вопрос Отто, доставая коробочку с иероглифами.

– Вроде знаю. – Осмотря коробочку ответил узник.

– Что за язык? – Поинтересовался Отто Шубдц.

– Кажись, китайский. – Сказал хмырь, и почесал задумчиво в паху.

– Что значит: «кажись»? – Взревел Отто.

– Ну, вообще в Китае 10 основных народов, и более 2 десятков языков, которые можно назвать китайским языком. – Начал рассказывать заключенный. – Кита́йский язы́к, ну, или, китайские, синитские, синитические языки, пиньинь hànyǔ, ханьюй либо пиньинь, чжунвэнь, это – язык или языковая ветвь сино-тибетской языковой семьи, состоящая из разновидностей, в полностью взаимонепонятных.

Наш язык является одной из двух ветвей сино-тибетской семьи языков. Первоначально он был языком основной этнической группы Китая – народа хань. В своей стандартной форме китайский является официальным языком.

Наш язык представляет собой совокупность весьма сильно различающихся диалектов, и потому рассматривается большинством языковедов как самостоятельная языковая ветвь, состоящая из отдельных, хотя и родственных между собой, языковых и диалектных групп.

В Китае в качестве официального письменного и устного стандарта принят «путунхуа» (дословно – «всеобщая»), основанный на пекинской произносительной норме северокитайского языка (в западной литературе – «мандарин»). Ну а сам «китайский язык» объединяет в себе современный язык и его диалекты (но не языки национальных меньшинств – уйгурский, монгольский, тибетский и т. д.). Многие из диалектов не имеют письменности, существуя в устной форме и используют, при необходимости, стандартные китайские иероглифы, близкие по смыслу.

В Германии под словосочетанием «китайский язык» (в том числе в образовательных программах) чаще всего имеется в виду северокитайский язык и его стандартный вариант – путунхуа.

– Ты сам, откуда все это знаешь? – Поинтересовался Отто.

– У меня мама китайка, а папа немец. – Ответил узник концлагеря. – Я родился в Китае, и по образованию я филолог, изучающий китайский язык.

– Так, – сказал Отто Шубдц, – а тут-то ты как оказался?

– У моей мамы её мама еврейка. – Пояснил Вейшенг Швайне.

– Понятно. – Произнес Отто, сдвинув шляпу на затылок. – Ну а перевести то, что написано на коробке, на немецкий, и помочь составить мне документы мы в состоянии?

– Конечно, смогу. – Ответил Швайне.

– Ну и отлично. Садись здесь, вот тебе ручка, бумага – переводи то, что написано на коробке. Потом переведешь текст из регистрационного удостоверения, инструкции по эксплуатации, и сертификата соответствия на немецкий язык.

И Отто Шубдц выложил все документы на стол.

Потом распорядился хорошо кормить узника, охранять, и глаз с него не спускать, а как тот закончит с переводом позвонить Отто на работу.

Через два дня документы были переведены.

Отто Шубдц поблагодарил Вейшенга Швайне за проделанную работу, и отбыл в департамент.

Приехав в контору, Отто отдал Илье рукописный текст, чтобы тот распечатал все документы.

Илья набивать текст не стал вручную. Потом загрузил все рукописные листочки в сканер, производства с двойной звезды Грумбридж 34, запустил режим сканирования, потом распечатал все на бумаге.

Миша поставил везде печати «Норман групп» и «копия верна», и расписался за зиц-председателя «Нормана».

И документы ушли вместе с отгруженным товаром.

Куда они ушли, знал лишь Артур, да начальник транспортного отдела Серж Шайземан.

Через неделю Артур Шульман лично прибыл в Департамент по делам депортации инопланетян, что случалось с ним второй раз за все время работы.

Он рвал и метал, изрыгая такие проклятья, то переводу на русский язык они никак не подлежат.

Через полтора часа, немного успокоившись, он спросил Отто:

– Это ты делал документы?

– Я. – Честно ответил Отто Шубдц.

– А скажи мне, пожалуйста, что это такое за название товара: «Некая неведомая хуйня»?

– Понятия не имею. – Честно ответил Отто Шубдц.

– Издеваешься? – заорал Шульман.

– Никак нет, мой фюрер. – Честно ответил Отто Шубдц.

Он был сама молодцеватость и исполнительность в тот момент.

– Какого хуя вы назвали товар: «Некая неведомая хуйня»?

Казалось, что еще чуть-чуть и Артур разорвет Отто и сожрет целиком.

– Ну как нам перевели доки, так мы товар и назвали. «Некая неведомая хуйня»? – Пояснил Шубдц начальнику.

– Охуеть. – Заорал Шульман и бушевал еще 2 часа.

Вся контора замерла по стойке смирно.

Наконец, шеф успокоился.

– Ладно, всем выговор. – Вынес вердикт Артур.

– А мне за что? – Скромно поинтересовался Кирилл. – Я вообще ничего не знал.

– А тебе строгий выговор, как генеральному директору. Потому, что ты ничего не знал.

На самом деле Шульман сделал Кирилла генеральным директором одной из своих подставных фирм.

– Мой фюрер, а что «Некая неведомая хуйня» совсем не продается? – Подал голос Отто Шубдц.

– Да нет, как раз продается, и очень хорошо. Весь товар продали.

– Шеф, ну так в чем же дело? – Спросил Кирилл.

– Да все дело в том, что никто не знает что это за товар, и как его использовать.

– Мой фюрер, а инструкция к товару «Некая неведомая хуйня» не разъясняет, как использовать товар? – Задал вопрос Миша.

– Разъясняет. Но никто ничего не понял. Товар включают в сеть. Он гудит, потом светится, и все. – И Артур, задумчиво теребя бороду, посмотрел на работников Департамента по делам депортации инопланетян.

Те стояли смирно, почти не дыша.

– Ну и в чем, собственно говоря, проблема? – Спросил Кирилл.

– Проблема в том, что инструкция на 3000 страниц, а наш товар почти ничего не делает. «Некая неведомая хуйня» просто светит и все. – Пояснил Артур.

– Шеф, так, значит, – это просто светильник. – Просиял Отто Шубдц.

– Вполне может быть. – Задумчиво сказал Шульман. – Скажите мне, но почему инструкция на 3000 страниц?

– Да кто ж их знает, этих инопланетян. – Вслух возмутился Миша. – Может, они в инструкции разъясняют, что такое электричество, и как его добыть.

– Вполне может быть. – Задумчиво сказал Шульман. – Ладно, все свободны.

И все разошлись по своим рабочим местам.

А ночью Отто снился сон.

Во сне он совершал в церкви обряд бракосочетания.

Лицо невесты он не видел, оно было скрыто фатой.

В церкви Отто Шубдца встречала его мать с иконой.

Матушка дала поцеловать икону невесте, и благословила иконой невесту.

Отто наклонился к иконе, чтобы поцеловать её.

Но мать неожиданно с размаху иконой врезала Отто по голове.

Тот не ожидал удара, и рухнул как подкошенный на пол.

– Обижаешь свою жену, сын? – Спросила грозно мать.

– Нет.

Матушка размахнулась и еще раз со всей силы врезала Отто Шубдцу по голове.

– За что? – взвыл Отто.

– Чтобы не обижал её! – Строго сказала мать.

– Да я и не обижаю. – Пробовал оправдаться Отто Шубдц.

– Знаю я тебя, баловника. – Строго сказала матушка.

– А ну берите его за руки, за ноги. – Произнесла мать невесть откуда взявшимся четырем ангелам. – Будем его пороть.

Ангелы шустро схватили Отто. Положили его на скамейку, и сняли с Отто штаны.

– Обижаешь свою жену, сын? – Спросила грозно мать.

– Нет. Да я и не обижаю. – Пробовал оправдаться Отто Шубдц.

– Точно?

– Да точно, точно. – Сказал Шубдц чуть не плача.

– То-то же, ну смотри мне! – Произнесла мать.

И обращаясь к ангелам, велела:

– Отпустите его. Хватит с него.

Ангелы отпустили Отто, и тот сразу проснулся.

Шел 1933 год.

И Германия еще не знала о грядущем нашествии инопланетян.

Пацифист Отто Шудбц

Отто Шудбц не был идиотом. Он был интендантом вермахта. И еще Отто был аристократом.

И вот эти две ипостаси и заставляли его находить творческий подход во всем, что он делал на службе.

А делал он много.

Шел, однако, одна тысяча девятьсот сороковой год. И это накладывало на Шудбца немалые обязательства.

Шудбц был служака кость от кости. Он был в вермахте proviantmeister, то есть, переводя на русский – начальник продовольственного снабжения в чине капитана.

И этим он очень гордился. Шудбц жил в родовом поместье вместе с женой, и службой себя не утомлял.

От работы кони дохнут – справедливо считал Отто и был ох как прав.

Как-то он с друзьями долго засиделся в пивном ресторане. Уйти быстро из пивного ресторана Отто не мог. И вот почему. Германия вообще-то – страна с давними пивными традициями, а сами немцы входят в первую десятку наций по употреблению пива. Немец без пивного живота после сорока это не немец, а мигрант. Пиво у немцев – не просто любимый напиток, а образ жизни. И это многое объясняет.

В Германии не принято пить пиво в одиночестве или на ходу. В рейхе всегда предпочитают компанию друзей и неспешную беседу за кружкой пенного напитка, как правило, после рабочего дня. Если сильно припечет, то можно и во время работы.

Знаете ли вы о том, что разные сорта пива в Германии подаются в посуде различной формы и вместимости? Это традиция, ее не нарушают. Пшеничное пиво подается в высоком полулитровом бокале, ячменное пьют из бокалов в форме тюльпана или кружек объемом 0,3- 0,5л.

В Кельне пиво Кельш сервируют в тонком цилиндрическом стакане объемом 0,2л (он называется штанга). В Дюссельдорфе в пивных тоже приняты небольшие порции – 200мл, зато количество бокалов может быть неограниченным (число порций обозначается штрихами на подставке из картона, а к концу вечера суммируются).

Кроме того, в Германии в ходу кружки с крышками. Эта традиция имеет глубокие корни. В 1516г. герцог Вильгельм IV издал закон о чистоте пива. Благодаря этому и появились крышки, защищавшие пиво от насекомых, листьев и прочих воздействий внешней среды.

Компанию Отто составил его друг Obermusikmeister, старший военный дирижёр Юргенс. Позже к ним принесли oberveterinaer Biest.

Скотина oberveterinaer Biest был пьян как всегда в стельку.

– На хрена вы его приволокли? – Спросил интендант друзей.

Его друг летчик Staffelfuehrer major Дранкель, которого Шудбц знал со школы, был тоже навеселе, но стоял на ногах твердо, хотя и был без фуражки и в подштанниках ответил:

– Да понимаешь, Отто пошли в публичный дом, ну, выпили как всегда. – Произнес Дранкель, роняя Biest на пол.

– Тяжелый, скотина. – Показывая рукой на Biest, сказал major военной разведки Шранкель, давний друг Шудбца, с каким они вместе играли в футбольной команде.

– Ну и чего? – Не понял Шудбц.

– Чего пили? Да как тебе сказать, Отто… В основном мы были у баб… А пили что было. Надо ж как-то отдохнуть… – Пояснил Дранкель.

– Да я не о том. На хрена сюда принесли эту скотину Biest?

– На хрена, на хрена? В бордель пришло начальство Шранкеля. – Пояснил Дранкель. – А Шранкель в это время должен был быть на задании. Ну и нам пришлось линять. Вместе с этим Biest. Его ж там оставишь, он всех с похмелья сдаст.

– Все ясно, – сказал интендант, подзывая официанта. – Садитесь, мужики маленько выпьем. Сейчас схожу, звякну ординарцу Дранкеля, чтобы он штаны принес.

И они стали маленько пить.

Сначала было пиво. С закусью, конечно.

Пивной ресторан был неплохой, тут варилось более двадцати сортов пива. Было пивное шампанское, миксты, и вообще всё, чего пожелает уставшая душа немецкого вояки.

А душа хотела многого.

Когда пиво надоело, захотелось шнапса.

Когда шнапс уже перестал радовать, и рвался из всех щелей закаленных немецких организмов наружу, захотелось женщин.

Когда пришедших теток использовали по назначению, и не по одному разу, решили выпить коньячку…

Словом жизнь текла своим чередом, и ребята несколько засиделись в заведении.

Прошло уже три дня как они пили, и тут Шранкель неожиданно вспомнил, что ему было поручено доставить совершенно секретный оперативный план немецкого наступления на Западе.

Помог это сделать Шранкелю его ординарец, который соизволил принести через трое суток штаны майору.

– Пиздец, пацаны, меня расстреляют к ебеням сейчас. – Сказал расстроенный Шранкель.

– В чем дело, Фриц? – Спросил Юргенс. – Что случилось?

И Шранкель рассказал.

– Дело в том, что наши войска ждут приказа о наступлении, а этот приказ у меня.

– Фигня – война, подождут. Видишь, мы заняты. – Сказал Дранкель, и показал на стол, уставленный бутылками, кружками, закуской, пьяного ветеринара, и блядей, которые вповалку спали на полу.

– Войска, может, и подождут, а меня на хуй фюрер лично расстреляет. – Заплакал в голос пьяный Шранкель.

– Ты прав, друг. Гитлер тебя расстреляет, распиздяя, и будет прав. – Ответил Юргенс, беря химический карандаш, и старательно пиша на груди спящей проститутки: «Hitler ist Bock von eine Ziege».

– И наша задача не допустить твоего расстрела, Шранкель. – Сделал вывод Отто. – Но приказы нужно выполнять.

Шудбц взял кружку светлого пива, смешал с темным, и с удовольствием выпил получившуюся смесь.

– Кельнер! Вина пять бутылок и двенадцать кружек пива! – заорал Юргенс.

– На хрена вино, Юр? – Удивился Отто.

– Ты, блядь, ни хуя не понимаешь, друг. Проведем эксперимент.

– Какой?

– Такой. Молча смотри. Только не мешай.

Пришел кельнер и принес вино. Юргенс взял пивную кружку, стоявшую на столе, вылил остатки пива на штаны ветеринара Biest. Штаны вроде стали маленько почище.

Бравый музыкант налил в кружку до верха вина.

– Встать! Смирно! – Неожиданно заорал Юргенс.

Отто и те, кто мог встать, мгновенно вскочили. При этом интендант потерял равновесие, и рухнул под стол.

– Видишь, друг, что я тебе говорил про боеспособность армии. – Сказал Юргенс, помогая подняться интенданту.

– С этим надо что-то делать. – Сокрушенно сказал Шудбц.

– А то. – Согласился Юргенс, беря кружку с вином, и подходя к ординарцу.

– Пей! – Приказал дирижер.

– Слушаюсь! – Браво проорал солдат. И тут же выпил кружку вина.

– Так… – Сказал Отто. – Ты мне на хуя подчиненных спаиваешь?

– А что так? Почему вот именно «ТАК»? Ты просто не понял сути всего эксперимента до конца. – Начал разъяснять Юргенс, жуя сосиску, и запивая её пивом.

– Чуть что, так сразу: «ТАК». Давай проведем эксперимент, чтобы выяснить, как можно быстро выполнить приказ фюрера, с учетом того, что нужный поезд ушел, а следующий будет лишь через сутки. – Сказал Юргенс, поднимая кружку с пивом, которую кельнер только принес. – Давай же выпьем, друг.

И вся компания выпила пива. Не забыв солдата. Потом еще вина. Потом коньяка, и потом шнапса. Заполировали все коньяком.

Причем пили всего по одной пивной кружке, в которую всего-то входило пол-литра. Они же не алкоголики.

Кружка пива.

Кружка вина.

Кружка коньяка.

Кружка шнапса.

И еще кружка коньяка.

Последнюю кружку коньяка ординарец осилить не смог, и упал, как озимые, под стол.

– Тааак… – Сказал Отто.

– Ну, вот именно, что так. – Произнес музыкант закусывая.

– Наш эксперимент показал, что быстрее всего передвижение бывает в состоянии свободного падения. Согласен?

– Однозначно… – Согласился интендант.

– Значит, Шранкеля надо выкинуть на парашюте около штаба. И Дранкель его к штабу и доставит. Дранкель ты как? – Сделал вывод Юргенс.

– Дранкель, еб твою мать, руки в ноги, и бегом на аэродром, выручай своего друга Шранкеля! – Строго приказал Отто. – Бегом!

– Хайль Гитлер! – Заорал Дранкель. – Всегда готов!

Компания поймала такси, и через час была в аэропорту.

Дранкель со Шранкелем сели в самолет, поддерживаемые Отто и Юргенсом и полетели выполнять приказ фюрера.

Чтобы наверстать упущенное время, майор ВВС Дранкель конечно вызвался доставить своего друга, Шранкеля, в Кельн на небольшом самолете. Однако погода в эти утренние часы была такой плохой, что из-за недостаточной видимости машина сбилась с курса и, в конце концов, совершила вынужденную посадку в Бельгии, близ Мехельна.

То ли погода всему виной, то ли невменяемое состояние летчика Дранкеля и разведчика Шранкеля, но документы попали в руки бельгийской полиции.

Летчик с разведчиком попытались документы съесть, но пакет был слишком велик. Попробуй съешь пять килограмм бумаги! Да еще без пива и быстро.

Потом Шранкель попробовал его сжечь, но и это не вышло.

И бельгийцы все прочитали. Весь план будущей войны.

Но не поверили двум пьяным в дупель мудакам.

Гитлер сразу же заподозрил измену, и хотел отдать приказ о незамедлительном устранении обоих офицеров. Однако на допросах не удалось получить доказательств преднамеренной государственной измены.

Канарис, лично знавший Шранкеля, и будучи поклонником этого яркого центрфорварда, убеждал Гитлера:

– Шеф, ребяты были просто пьяны! С кем не бывает. С другой стороны, бельгийцы теперь думают, что это дезинформация, и что мы теперь не нападем на них.

– Вильгельм, ёб твою мать! Это же план войны! Как можно быть таким распиздяем? Расстрелять надо к ебеням твоего Шранкеля, да и Дранкеля в придачу.

– Мой фюрер, но, во-первых завтра матч между «Баварией» и «Дуйсбургом», а Шранкель, как вы помните, играет за «Баварию». А во вторых, расстреляв двух этих распиздяев, мы значительно ослабим мощь вермахта. И так к нам никто в армию служить не рвется. – Ответил Канарис, становясь по стойке смирно, и подобострастно смотря в глаза фюреру. – После расстрела к нам не то, что рекруты не пойдут, но и остальные на хуй разбегутся. С кем воевать будем?

Фюрер постоял, минуту глядя в окно, видимо, принимая решение.

– Ладно, хуй с ними, с этими пидорасами. Ты прав, Вилли, завтра футбол. Отпусти этих говнюков, и объяви им выговор. И еще: строгий выговор с занесением в трудовую книжку я объявляю Гиммлеру. Не хуй ворон ловить, и делать вид, что самый умный. Среди личного состава разведки раз в месяц проводить курсы по съеданию бумажных приказов с обязательным зачетом. А Манштейну я приказываю разработать новый план наступления.

Так Шудбц, сам того не зная, Европе подарил лишние два месяца мирной жизни.

Но Шудбц этого не знал, как и вся Европа не знала в лицо своих героев невидимого фронта.