Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

Глава четвёртая

1

Две рати – киевская и северская – встретились в воскресенье возле Лохвицы на Суле. В полках – ни весёлых разговоров, ни смеха, ни шума, как это обычно бывает, когда заканчивается тяжёлый переход. Воины мрачно, со злостью и ненавистью к половцам смотрели на разорённое, опустошённое ими Посулье. Всё уничтожено. Все! Укреплённые городки взяты приступом и сожжены, окрестные сёла лежат безлюдные и мёртвые. Снега на многие поприща вокруг почернели от дыма и пепла. Ни человека, ни скотины нигде, лишь изредка на пустырях рычат и грызутся одичалые голодные собаки возле замёрзших трупов, да вороньё тревожно каркает, кружась в холодном сером небе.

Страшные опустошения вызвали в сердцах воинов лютую ярость, а она взывала к возмездию, торопила к встрече с ненавистным ворогом, который где-то за Ворсклой делит полон и добычу.

Особенно неистовствовал князь Владимир Глебович. Это его земля – Переяславская окраина. Недавно ещё богатая, многолюдная, теперь лежала в руинах, дышала запустением и тленьем. Было отчего впасть в бешенство! Лицо исхудало, почернело, только глаза горели неистовым огнём.

Узнав, что Святослав передал ему верховенство над объединёнными силами, Игорь тут же приказал остановиться на дневной отдых. Но в полках не стихал шум. Сильнее всех кричали переяславцы:

– Какой сейчас отдых?! Догонять Кончака!..

– Глядите, что натворил окаянный!

– Веди, княже! Не мешкай! Аж до Дона пойдём – разорим гнёзда степных стервятников!

– Кончак дотла разорил Переяславскую окраину, и мы воздадим ему тем же – опустошим Половецкую землю! Силы у нас ныне достаточно! – кричал наравне с простыми воинами Владимир Глебович.

Его поддержали князья Всеволод Чермный, Всеволод Трубчевский, Владимир Рыльский и хан Кунтувдей.

– Вот-вот начнутся весенние оттепели – мы должны поспешать, а то ни с чем возвратимся, – сказал Всеволод Чермный.

Войско, конечно, было усталым. Да и по всем писаным и неписаным ратным законам через пять-шесть дней похода надлежало давать дневной отдых. Игорь знал это лучше, чем кто-либо другой, так как с пятнадцати лет постоянно принимал участие во многих войнах, нападениях и походах. Но знал и то, что весна не за горами, что догнать Кончака не так-то легко, если вообще возможно, что нужно торопиться, ибо каждый день дорог. И потому, услышав дружное требование войска идти дальше, не стал настаивать на своём.

– Братья и дружина! – сказал он. – Сам Бог вложил свои слова в уста ваши – так быть по сему! Отправляемся за Хорол, за Псёл, а там, если потребуется, и за Ворсклу! Найдём Кончака или других ханов и отплатим за всё, что учинили супостаты на нашей земле!

Его слова были встречены громкими возгласами одобрения. Все после короткого отдыха начали готовиться к походу.

Ещё два дня объединённая рать одолевала путь до Пслы, вечером перешла его по льду и, переночевав в долине возле леса, утром двинулась к Ворскле.

Пространство между Сулой и Ворсклой с давних времён по молчаливому согласию Руси и половцев считалось ничейным. Сюда летом ходили русские на промыслы – бить зверя, ловить рыбу бреднями, но здесь нередко выпасали свои табуны, стада и половцы. За Ворсклой начиналась Половецкая земля – нужна осторожность. Игорь послал далеко вперёд сторожу – воинов-разведчиков, выставил усиленную охрану перед своим головным полком, приказал, чтобы воины дружины и все остальные разобрали оружие, которое до этого везли на санях.

На правом крыле у него шёл Всеволод Чермный с братом Олегом, серединную часть рати занимали чёрные клобуки и дружина Владимира Рыльского, позади растянулись дружины Рюрика во главе с воеводами Андреем и Романом, замыкало длинную, на несколько поприщ, походную колонну войско Владимира Глебовича.

Переяславский князь выражал крайнее недовольство этим. Не скрывали его и бояре, дружинники и воины.

– Три дня плетёмся в хвосте! Так и в деле не побываем! – бурчал боярин Шварн, что ехал по правую руку от князя.

– Игорь хитрый! Поставил свой полк в голову! Встретим половцев – он первым нахватает добычу, а нам – что с носа упадёт! – поддержал его муж Польгуй и слева покосился на князя. – Больше всех пострадала от половцев Переяславская земля, а корысть от похода получат другие! Разве справедливо это?

Подъехал тысяцкий, тучный, мрачный, борода клином. Пристроился позади князя, молча слушал разговор.

Князь заметил его, спросил:

– Что говорят воины Рюрика? Тоже рвутся вперёд, как и лучшие мужья?

– Княже, воины также думают, что про нас забыли. Князь Игорь радеет лишь про себя да о своих родичах. Был бы с нами князь Рюрик – не случилось бы такого! Святослав знал, кого поставить во главе рати – своего двоюродного брата! А мы – пасынки! Сказал бы ты ему, княже, ведь воины ропщут!..

– Поеду к нему, – заявил Владимир. – Я всё скажу ему! Рати Рюрика здесь больше, чем от Святослава!

Он пришпорил коня и помчался вперёд. После быстрой езды подъехал к Игорю раскрасневшийся, возбуждённый. Досада грызла сердце.

– Что произошло, княже? – спросил Игорь встревоженно, заметив злой огонь в голубых глазах Владимира. – Почему оставил дружину? Мы вот-вот вступим на Половецкую землю, и каждую минуту следует ожидать встречи с ворогом.

– Именно потому я и приехал к тебе, княже! – с вызовом произнёс Владимир. – Поговорить хочу.

Игорь внимательно посмотрел на него и заметил, как у Владимира от возбуждения дрожат щёки. Молодой князь ещё не умел сдерживать свои чувства, а может, и не хотел. Значит, разговор, видимо, окажется резким, неприятным. Игорь догадывался почему.

Он кивнул боярину Рагуилу, Яню и лучшему мужу Фёдору Уму, с которыми ехал рядом, чтобы те отстали. И когда остался с Владимиром один на один, спросил:

– Говори, княже, что случилось?

– Будто сам не знаешь, Игорь! Несправедливо чинишь!

– Это новость для меня. Что же не так чиню, как надобно?

– Свой полк поставил в голове, а мой позади оставил. А по праву мой должен быть впереди!

– Почему?

– Кончак на мою землю напал, мои волости сжёг, разграбил, моих людей в полон забрал! Ты сам видел, как опустошил он Посулье! И вот так почти повсюду – до самого Переяславля! Люд обеднел, стал нищим: коня нет, вола нет, семян, чтобы весной кинуть в пашню, тоже нет. Всё забрали проклятые! Вот почему мои воины ропщут на тебя! Ты лишаешь их добычи! Ведь всем ведомо, что лучшая часть всегда достаётся тому, кто впереди! А кто приходит к разбору шапок, тот разве что блюдо оближет!

– Мы идём впереди допреж всего для того, чтобы смертельный удар нанести, отомстить Кончаку!

– Лукавишь, княже, отмстить хотим мы, переяславцы, а добычу захватить хотите вы, северяне!

– Глупости мелешь, Владимир!

– Княже! – вспыхнул Владимир Глебович и побледнел.

– Я тут старший, и мне виднее, какое войско где поставить – в голове, на правом крыле, на левом или позади…

– Оно и видно! Заботишься только о себе, княже! Не меня поставил в голове, а себя? А по какому праву? Только потому, что Святослав послал вместо себя! А если б Рюрик посылал, то наверняка меня поставил во главе войска?

– Может, и так, но тогда меня здесь не было б!

– Почему?

– Ибо не дорос ты, княже, стоять надо мною!

Оба молодые и горячие, они взъерошились, как два петуха, и глядели друг на друга злыми глазами. Кровь бросилась обоим в головы.

Владимир побледнел ещё сильней.

– Но я дорос, чтобы стать супротив тебя, княже! Я уже стоял однажды, когда ты в союзе со своим сватом Кончаком хотел завладеть Киевом! Думаю, ты не забыл, как бросил войско на произвол и по кустам сбежал от наших мечей к Днепру, как последний трус!

Напоминание об этом позорном событии и до сих пор терзало сердце Игоря. Злонамеренное же напоминание разбередило старую рану, смуглые щёки князя вспыхнули малиновым жаром, а глаза яростно сверкнули.

– Ты зачем приехал сюда, княже? – Голос Игоря прозвучал зловеще. – Правды искать? Не будет тебе правды! В голове станешь, когда будем возвращаться домой!

– Это твоё последнее слово?

– Последнее.

– Ну, пожалеешь, княже! – воскликнул Владимир и, развернув коня, во всю прыть помчался назад.

Вскоре к Игорю прискакали ханы. Взволнованный Кунтувдей, брызгая слюной, калечил слова:

– Княже, что случилось между вас? Владимир взбесился! Повернул свой полк и быстро назад пошла! Хотел, чтоб и Рюрика полк, и чёрный клобук повертати назад, но моя подумал: а что скажет киняз Игор, что скажет киняз Рюрик?! Моя спрашивай: что произошёл между вами? Владимир прилетел как бешеный, будто ос его укусил! Воеводы Андрей и Роман не знай, что делать – идти за тобой или повертай за Владимир… Их войско стоит на место. Что делать, киняже?

Хан Кулдюр поддакивал:

– Чёрный клобук тоже не знай, что делай. Ходить за тобой, княже, или назад?

Игорь оторопел. Никак не ожидал такого поворота событий.

– Как – повернул назад? Да как он посмел?

– Я не знай. Моя уговаривал – и слушать не хотел, – пожал плечами Кунтувдей, угрюмо глядя на Игоря. – Ты обижай Владимира, киняже? Ай-ай-ай!

– Подумаешь – обидел! Не мальчишка же! Да и не на прогулку мы вышли, а на войну!

– Что делать, княже? – снова спросил Кулдюр. – Скажи, может, князей созвать, советоваться?

Положение действительно сложилось так, что сам Игорь не знал, как поступить: остановиться, идти вперёд или повернуть назад? Он с досадой потёр лоб и подозвал тысяцкого:

– Рагуил, останови рать и сторожу. Объяви дневной отдых. Пошли гонцов, чтобы князья прибыли ко мне, – я буду в полку Рюрика. И не мешкай!

Всю сложность и серьёзность положения Игорь оценил лишь тогда, когда прискакал вместе с князьями Олегом, Святославом Рыльским и ханами в полк Рюрика. Там стоял глухой гомон, воины открыто роптали на князей, проявляли недовольство Игорем, требовали от воевод команды возвращаться назад.

– Князь Игорь оскорбил Владимира!

– И всю землю Киевскую!

– Не будем подчиняться Ольговичам! Князь Рюрик не потерпел бы такого отношения к себе! Владимир правильно поступил!

– Возвращаемся в Киев! Пускай Игорь сам воюет!

Воеводы Андрей и Роман Нездилович от этих криков втягивали головы в плечи, растерянно поглядывали друг на друга. Приезд Игоря ещё больше возмутил войско. Шум, гомон не стихал. Передние молчали, зато из задних рядов неслись крики, угрозы:

– Домой! Хотим только с князем Рюриком идти в поход!

– Игорь зло чинит!

– Зазнался!

Прискакали князья с правого и с левого крыла – Всеволод Святославич, Всеволод Чермный, а также юный Владимир Игоревич.

Все были встревожены.

– Что случилось, Игорь?

Игорь откровенно рассказал о своей стычке с Владимиром Переяславским и о том, что князь развернул свою рать и пошёл домой.

– А полк князя Рюрика встревожен его бегством и тоже хочет уходить, – закончил он совсем тихо и, подняв на князей глаза, спросил упавшим голосом: – Что делать будем, братья?

Никто на его слова не откликнулся. Конечно, Владимир поступил бесчестно, но и Игорь повёл себя не лучше. Так пускай сам и решает, как дальше быть.

– Мы задумали большой поход вглубь земли Половецкой, а теперь силы наши уменьшились, – снова начал Игорь, обеспокоенный тем, что и князья молчат. – К тому же думаю, что нужно отправить домой и киевский полк, чтобы смуту не множил. Значит, силы ещё уменьшатся. Поэтому идти вглубь Половецкой земли не с кем. Поездим тут поблизости, может, набредём на какую-нибудь орду…

– Киевский полк без князя отправлять не следует, – сказал Всеволод Чермный. – В дороге всё может случиться.

– Андрей и Роман опытные воеводы. Доведут!

– Нет, Игорь, послушайся Всеволода, – вмешался брат Всеволод Святославич. – Своё войско можешь доверять кому хочешь, а это – чужое! Нужно князя…

– А как чёрные клобуки? – спросил Святослав Рыльский. – Они тоже возвращаются или остаются с нами?

– Моя остаётся с вами, – ответил Кунтувдей. – Хан Кулдюр тоже. Половцы набегай на Рось, грабуй наши села, забирай наш скотину, наш отар… Чёрный клобук мирный люди, половец – злой люди!.. Грабит, убивает… Моя будет воевать половец!..

– Благодарю, хан, я дам наказ – чёрным клобукам ехать впереди. Поедешь со своими воинами в сторожу, – сказал Игорь. – А киевский полк, чтобы целым довести до дома, поведут князья Олег и Святослав – сыновец мой!..

– Стрый! – воскликнул князь Рыльский. – Мне хотелось бы побывать в деле!

– Ещё успеешь, княже! У тебя всё впереди! – строго ответил Игорь, а потом, обняв молодого князя за плечи, мягко добавил: – Так нужно, сыновец… Довести полк целым до Белгорода и вручить его великому князю важнее, чем погоняться за половецкими вежами… Выступайте сразу же!

Киевский полк отправился в обратный путь.

Мрачные это были минуты. В хмуром молчании полк Рюрика повернул, как говорится, оглобли назад и тронулся на запад. Князья, бояре, воеводы, ханы Кунтувдей и Кулдюр, а также воины ближайших стягов долго и молча смотрели ему вслед, пока последние всадники не скрылись за горою.

У всех было тяжело на душе. Каждый понимал, какое несчастье постигло их рать. Находясь на границе Половецкой земли, из-за княжеских распрей лишиться почти половины войска – что может быть горше? Все старались не встречаться взглядом с Игорем, чтобы он не заметил осуждения в глазах, а сам Игорь клял в мыслях и князя Владимира Глебовича, и себя за горячность, за поспешность, за неуступчивость, а великого князя Святослава за то, что послал его в этот несчастный поход да ещё и вручил ему верховенство над объединённой ратью.

Наконец молчание нарушил Кунтувдей:

– Нечего стоять! Моя выступай в сторожу…

– Хорошо, хан, поезжай, – согласился Игорь. – Но теперь изменим направление – поедем к речке Хирии… Туда в лютые зимы, при бескормице, половцы всегда пригоняют свои стада и табуны. Может, мы их там и застукаем…

2

Конные разъезды Кунтувдея оторвались от головного полка вёрст на десять, веером рассыпались по широкому терновнику. Последние два дня шёл тёплый весенний дождь, снег стал рыхлым, серо-жёлтым, лёд на речках потемнел, в долинах и оврагах зажурчали ручьи, а на лугах по колено коням стояла вода.

Хан уже хотел поворачивать назад, но тут к нему примчался на взмыленном коне десятник Аяп. Скинул с круглой лысой головы заячий малахай, поклонился и доложил:

– Великий хан, половцы!

– Где?

– За горой. В долине их кочевье, стоят вежи и табуны бродят… Нас не заметили.

– Много их?

– Может, три сотни веж, а может, и пять.

– Где твои люди? Они не вспугнут ненароком половецкую сторожу?

– Нет. Я приказал отойти и затаиться в овраге… Там за старшего остался мой сын Кун, он хотя и молод, но хитрый, уже опытный воин, не подведёт!

– Хорошо, Аяп, езжай к своему десятку и зорко следи. Если посчастливится, получишь двойную добычу… Да скажи сотнику Аббазу, чтобы поставил в засаду сотню.

– Благодарю тебя, хан, – расплылся в радостной улыбке десятник. – Посчастливится нам, посчастливится!

Кунтувдей сразу же послал гонцов к стороже, чтобы дальше не шла и не спугнула половцев, а к Игорю – чтобы быстрее подтягивалась основная рать.

Оставив под надёжной охраной обоз, Игорь велел дружинникам и воинам пересесть на свежих запасных коней и быстро повёл их к речке Хирии. Он обрадовался, что предчувствие его не обмануло. Большая орда или малая встретилась – это не важно. Скорее всего, что небольшая. Но если её погромить, взять полон, то слава разойдётся по всей Русской земле, а в Половецкой будет плач и стон великий. И Кончак поймёт, что это расплата за его нападение на Дмитров.

Русская рать растянулась по челу^[44] на несколько поприщ. Игорь решил окружить половцев со всех сторон и прижать их к реке.

Атаку начал Кунтувдей. Его сотни вместе с полком князя Всеволода внезапно появились на холмах, что высились вдоль речной долины, и с гиком и свистом помчались вниз, где чернели половецкие вежи.

В долине послышались отчаянные крики. Вопили женщины, верещали дети. Мужчины торопливо запрягали коней, другие прыгали в сёдла и выстраивались боевым строем, чтобы взять в сабли неожиданных нападающих.

Но когда вслед за чёрными клобуками и дружиной трубчевцев и курян на холмах показались дружины Игоря, Святослава, Владимира и Всеволода Чермного, половцы поняли, что единственное их спасение – в бегстве. Кто успел запрячь коней, те погнали их напрямую через речку, несмотря на то что лёд уже покрылся водой. Другие суетились, торопились, но, так и не успев запрячь, бросали на произвол всё: вежи, коней, скотину, одежду, брали на руки малых детей и бежали кто куда. А отряд всадников, оголив сабли, галопом помчался вдоль берега на юг, надеясь прорвать правое крыло росичей.

Игорь остановился с сотней охраны на большом пригорке. Отсюда было хорошо видно всё половецкое кочевье. Воины Кунтувдея и Всеволода Трубчевского уже догнали беглецов, рубили их мечами, кололи копьями.

Вопли и гвалт зависли над долиной. Многие вежи, что первыми помчались через реку, проваливались. Лишь немногим удалось выбраться на берег. Запряжённые кони испуганно и с болью ржали, барахтаясь в тёмной холодной воде, копытами ломали лёд, топили людей и сами тонули.

Кое-где по берегу вспыхивали кровавые стычки, но быстро гасли: половцев было значительно меньше, и чёрные клобуки вырубали всех, кто оказывал сопротивление. Давняя родовая ненависть пылала здесь с особой силой.

Русичи сдерживали руку: полон нужен живой, а не мёртвый. За него можно выменять не одну сотню русских бранцев-пленников.

Видя, как лютуют чёрные клобуки, Игорь подозвал Ждана:

– Мчись к Кунтувдею и Кулдюру, скажи, чтоб прекратили побоище! Пусть лучше глянут вправо – там для них, кажись, есть дело. Две или три сотни половецких всадников вот-вот вырвутся из мешка!

Ждан пришпорил коня и стрелой помчался в долину.

3

Десятник Аяп с сыном Куном, сидя в сёдлах, неотрывно следил из-за деревьев, как внизу, у основания холма и по затопленному водой лугу, в отчаянии мечутся, ища спасения, детские, женские и мужские фигуры.

Их сотня стоит на горе, в небольшой роще, в засаде, и ждёт знака сотника Аббаза. Сотник, пригнувшись, сидит на коне впереди всех. Его цепкий взгляд окидывает всю долину сразу. Что на каждый момент там происходит? Пора уже вводить сотню в дело или нет?

Ничто особенно не привлекает его внимания: ни те вежи, каким посчастливилось перебраться на ту сторону речки, ни те, что застряли среди проломленного льда, ни разрозненные группы половцев, продолжающих оказывать сопротивление, ни женщины с детьми, которых русские воины тянут в полон, ни даже табуны коней и стада скотины, что разбредаются во все стороны… Привлекает его внимание лишь значительный отряд всадников, что, избежав боя с превосходящими силами чёрных клобуков, скачет по берегу на юг.

Их замечает и Аяп:

– Ого, сколько их хлынуло! Многовато для нашей сотни!

Сотник Аббаз, не поворачивая головы, ответил на это:

– Много или нет, а ударить мы должны! Иначе хан снесёт нам головы! – и, выхватив саблю, резко крикнул: – Вперёд! За мной!

Сотня перевалила через гребень холма и, набирая скорость, понеслась по склону наперерез половцам.

Свистел рассекаемый саблями воздух, гудела земля, хрипели кони, натужно кричали и улюлюкали воины. Аяп всю жизнь сидел в седле, прекрасно владел саблей и давно привык ко всему этому. Но сегодня он вдруг почувствовал, как холодная волна прокатилась по сердцу и опустилась в ноги. С чего бы это? За себя Аяп не боялся. Прожил на свете уже пятьдесят лет! Редко кому выпадает такое счастье. Боялся за Куна, своего младшего. Двое старших уже сложили головы в боях с такими же половцами. Неужели такая судьба ждёт и младшего? Неужели именно здесь?

Он скосил глаза на сына. Кун не видит отца, смотрит прямо вперёд. Какой же он красивый! Чистое матовое лицо раскраснелось и пышет здоровьем, брови чёрные, зубы – как снег… «Боже! – молится в мыслях Аяп. – Если тебе нужно взять кого-то из моей семьи, то возьми меня!»

Оба вражеских отряда столкнулись на полном скаку. Закрутилось, завихрилось перед глазами старого Аяпа быстротечное кровавое побоище. Крики воинов, ржание коней, топот копыт, звон сабель, хрипы и проклятья раненых и умирающих… Не успел он опомниться, как увидел, что многие его сородичи, обливая горячей кровью притоптанный весенний снег, лежат на земле, а его сына два половца на арканах тянут за собой. И чтобы не упасть из седла, Кун пришпоривает своего коня и мчится рядом с ними в поле… Отчаяние перехватило горло Аяпа. Знал он, как половцы жестоко расправляются с полонёнными торками, берендеями и чёрными клобуками, которые изменили степной вольнице и ради спокойной и сытой жизни поддались русским князьям. «Как же они станут издеваться над Куном!.. Бедный мой мальчик!» – думает Аяп и рвёт повода, бьёт плашмя саблей по крупу коня и мчится вслед за сыном, чтобы отбить его, вызволить. Не смотрит, что делается у него за спиной, всё ему теперь нипочём. Одна мысль ведёт его – догнать Куна, отбить или самому погибнуть!

Оглянись он тогда, то увидел бы, что половцы смяли сотню Аббаза и мчатся следом за ним. Догоняют его. Но он это понял лишь тогда, когда вдруг очутился между половецкими конями и чьи-то сильные руки подхватили его под локти, вывернули правую руку так, что сабля выскочила из неё на снег, когда туловище его обвил крепкий аркан. Понял и ужаснулся: «Пропали мы с Куном оба навеки!»

Он хотел оглянуться, чтобы увидеть, далеко ли свои, но тут его стукнули копьём по голове:

– Не вертись, собака!