Читать книгу: «Метод Бульдозера. Книга 2. Происшествие в сберкассе»

Глава 1.

Это, близкое к правдоподобному запутанное происшествие, которое было стоически доведено до логического завершения моим двоюродным дедом, случилось жарким победным летом 1945 года.

Позже, в марте 46-го, руководство одного из отделов Главного управления милиции завершило большую проверку финансовых организаций, которую проводили с лета 1945 года по всей стране. В результате этой проверки, помимо явных фактов диверсий с последующим мародёрством, были вскрыты многие злоупотребления и преступления, которые совершались в многочисленных райфинотделах на протяжении всей войны практически безнаказанно. В раскрытии одного из таких преступлений участвовал и мой дед.

В победном году Иван Акимович Кобылин был назначен начальником Сталиногорского ГО УМГБ. Но в нём по-прежнему можно было сразу разгадать рубаху-парня – разговорчивого, пытливого и остроумного человека. Если приглядеться к нему теперь повнимательнее, можно заметить, что скуластое лицо с крепкой челюстью приобрело волчьи черты, а губы решительно сжаты; тогда становится понятно: за внешностью этого великоросса кроется что-то иное, и этот симпатичный шатен способен оставить незабываемое впечатление в любом обществе.

Среди самых распространённых преступлений первых послевоенных лет были налёты на сберегательные кассы и инкассаторские машины, вооружённые ограбления точек продаж и складов, дерзкие квартирные кражи с убийствами мирных граждан. Значительно постаревший к тому времени Сергей Борисович Зотов всё ещё был непревзойдённым авторитетом для Ивана Акимовича. В очередную их встречу в кабинете бывшего начальника Сергей Зотов довёл до Акимыча следующую информацию:

– В недавнем докладе комиссара милиции 3-го ранга Громилова, – начал Зотов, – было сказано следующее: «В первые два года Великой Отечественной войны была дезорганизована работа ОБХСС. Борцы с хищениями остались без агентуры – своих глаз и ушей. Все внимание было направлено на восполнение кадров специального назначения в связи с мобилизацией значительного количества агентуры в армию, на трудовой фронт и передвижением в порядке эвакуации; на увеличение количества агентуры и создание по ряду объектов массовой агентуры. Важнейшей задачей ОБХСС на протяжении всей войны стала борьба с расхищением и разбазариванием, в первую очередь, продовольственных товаров, ставших объектом широкого посягательства расхитителей социалистической собственности и спекулянтов. Поэтому все внимание было направлено на развертывание агентурно-оперативной работы, в первую очередь, в важнейших для военного времени объектах – торговле и карточной системе, пищевых предприятиях и сельском хозяйстве, а также по борьбе со спекулянтами, валютчиками и мародерами».

– Помнишь, в сорок третьем почтальона ловили, – вспомнил Акимыч, – Сальнову. Шустрая была. Осудили её тогда за присвоение денег, посланных семьям фронтовиков. Три тысячи рублей присвоила зараза, да как хитро спрятала – за унитазом приклеила.

– Помню. Грязной тряпкой сверху прикрыла и шваброй придавила. На меня, как на начальника горотдела милиции, в конце войны была возложена обязанность розыска лиц, присвоивших государственное имущество. И скупщиков краденого ловили, и фальшивомонетчиков, и тунеядцев, и изготовителей хлебных карточек. Теперь я больше на административной работе.

В ту полную лишений атмосферу военных лет люди жили в основном очень бедно, и в большинстве этих преступлений ярко заметна эта самая бедность и полуголодное состояние: подделка хлебных карточек, выдача управдомом тех же хлебных карточек на несуществующих иждивенцев – вроде и не с целью обогащения, а по доброте душевной. Разве прокормишься на триста граммов одного лишь «мякинного» хлеба в день? А ведь, кроме основной, совсем нелёгкой работы, нужно было отбывать «трудовую повинность». Уклоняющиеся от неё строго наказывались. И, конечно, кроме настоящих, всюду мерещились мнимые вредители, диверсанты и «враги народа». Страх, подозрительность, взаимное доносительство – увы, это тоже «атмосфера времени» военных лет. Не дай нам бог больше ничего похожего!

В то победное, но всё ещё трудное и голодное лето 1945 года Ивана Акимовича позвал к себе его бывший начальник – руководитель секретно-политического отдела Михаил Колдаев.

– Произошло нападение на Сталиногорскую сберкассу, возможно диверсия, – сказал Михаил Михайлович. – Ты теперь большой человек. Но я тебя очень прошу, Акимыч, помоги по старой дружбе: бери оперативников и срочно выезжай! Разберись там на месте; по возвращению расскажи своему старому начальнику что же там случилось на самом деле!

Глава 2.

Автобус резко затормозил и едущая сзади полуторка вывернула на встречную полосу и, не успев затормозить, врезалась в витрину сберкассы. От удара у полуторки открылся правый борт и разбились стёкла большого окна кассового зала. В сберкассе поднялась суматоха… От летящих вместе со стёклами искр, загорелась стопка финансовых документов, лежащих на столе в кассовом зале. Подбежавшая уборщица ловко опрокинула ведро грязной воды на начавший дымиться стол, но половина стопки бумаг уже превратилась в хлопья золы.

Уже сидя в служебном авто, Иван Акимович уставился в окно и задумался: «Что это – случайное ДТП, попытка ограбления или хорошо спланированная кем-то диверсионная акция?»

– Поднажми Иваныч, нужно поскорее разобраться во всём этом происшествии! – обратился Акимыч к водителю.

Войдя в кассовый зал, Иван Акимович предъявил удостоверение и приказал всем присутствующим оставаться на своих местах.

На месте оказались шесть посетителей, операционист зала, два кассира, уборщица и молодой шофёр – виновник ДТП. Пытаясь разобраться в причинах странного ДТП и последовавшего за ним пожара, Акимыч подошёл к пострадавшему столу, стоящему около разбитого окна. Предварительно он уже бегло осмотрел место ДТП снаружи здания и теперь разбирался с его последствиями внутри зала. Покрытие крышки стола было обуглено, и на этой черноте лежала бесформенная масса мокрой золы вперемешку с обгорелыми клочками бумаги и стёклами. Операционист Алла Кутепова рассказала Ивану Акимовичу, что в момент этой страшной аварии на столе лежали приходные и расходные ордера, копии квитанций, документы по оплате военного налога за прошлый год, документы по четвёртому тиражу денежно-вещевой лотереи. Всё это предназначалось для проведения ревизором очередной проверки, назначенной на вторую половину дня.

– Как от каких-то искр сгорела толстая стопка финансовых документов? – обратился Акимыч к молодой операционистке и своему помощнику – оперу Петру Зементову. – Весь этот пепел и горелые клочки нужно забрать на экспертизу. Я здесь буду работать. А ты, Пётр, допроси сейчас в сторонке водителя. Свидетели говорят, что в кабине полуторки было двое. Второй резко выскочил и побежал в соседний переулок – догнать его не удалось. Я к тебе скоро присоединюсь.

Сделав соскоб с крышки стола и собрав кусочки обгоревших бумаг, Акимыч достал лупу и разглядел это бывшее банковское добро пристальнее. Некоторые комки были твёрдые, и по запаху можно было догадаться о присутствии в их составе бариевой селитры и магния. «А температура похоже была высокой – пожалуй, под полторы тысячи градусов, не меньше, – рассуждал Иван Акимович. Магний с селитрой и мелкими опилками чугуна раскалившись горели и в воздухе, и на бумаге, создавая при этом эффект искр. Нужно немедленно найти сбежавшего водителя и умельца, создавшего эту пиротехнику». Акимыч уже знал, что с 1920 по 1943 год подготовкой и проведением бенгальских фейерверков занимались преимущественно специалисты киностудий и парков культуры и отдыха. После освобождения Белгорода и Орла в 1943 году состоялся первые крупные салюты.

Послав Петра Зементова на квартиру сбежавшего водителя, о котором уже было известно из допроса Сергея Стягова – ученика, сидевшего за рулём, – Акимыч в свою очередь тоже задал подозреваемому Стягову несколько вопросов.

– Кто был с тобой в кабине и как он себя вёл вплоть до столкновения с окном сберкассы?

Парень, всё ещё не до конца опомнившись, заикался, кивал белобрысой головой, вздыхал; лицо его то темнело, то покрывалось красными пятнами.

– Мой наств-вник, Степан Рожков. Ех-хали порожняком с нарядом за досками для нашего керамкомбината. Тут вдруг автобус внезапно затормозил перед остановкой, я резко вывернул, чтобы объехать… А Степан Петрович выхватил у меня руль, и во время обгона мы вылетели на встречку, затем на тротуар. Тут машину развернуло и бросило на окно этого дома. Степану было не удобно, ведь он сидел сбоку от руля, а я ему, видимо, помешал… Вот он и не справился с управлением, вдобавок сильно ударился головой. Стекло разбилось, искры посыпались от борта. Степан Петрович сразу выскочил со своей стороны, а я остался в кабине.