Земля Обетованная

III. Спасение после катастрофы

Как только атмосфера была уничтожена кристаллами, и доступ кислорода к загоревшим цистернам прекратился, пожар сам собой потух. Мы выбрались из перекорёженного вагона наружу, наткнувшись у выхода на мёртвого проводника, отказавшегося остановить поезд на станции Тимлюй. Кругом нас лежали одни трупы. Над нашей головой ярко сияли звезды. Луна, устыдясь поступков людей, спряталась за вершины гор на западе. Время шло к рассвету, но на востоке зарница не загоралась. Атмосфера на нашей планете отсутствовала и поэтому оптический эффект рассеивания солнечного света в атмосфере не возникал. Мы оглянулись по сторонам и вдруг увидели ещё одного человека в кислородной маске, взбирающегося к нам по косогору среди исковерканного и проутюженного металлолома нашего поезда. Нам ещё повезло – наш вагон оказался последним в составе и пострадал меньше всех.

Человек выбрался на железнодорожную насыпь, приблизился к нам и протянул руку Золотому Дракону. Из-под его маски слышалось:

– Бу-бу-бу, бу-бу-бу…

Буддист также пожал ему руку. Это был не кто иной, как шаман, приятель нашего попутчика, устроивший крушение поезда. Он спасся чудом, воспользовавшись выброшенной из вагона кислородной маской нашего профессора кислых щей. Доктор токсикологии оказался прав. Через десять минут атмосфера на земле начала восстанавливаться. Одна реакция кончалась, началась другая. На западе забурлили воды Байкала, и огромная белая река пара устремилась в черное безжизненное небо. Вмиг тучами заволокло горизонты. Друг за другом стали проноситься над нашими головами вихри. Шаман в маске жестами пытался нам что-то объяснить, показывая пальцем на смерч, но мы ничего не понимали. Затем он стал показывать рукой на север и толкать нас в этом направлении. Подчиняясь его требованием, мы отправились за ним, ускоряя шаг и переходя в бег. В масках дышать было нелегко, мы почти задыхались, едва поспевая за ним. Кабанск остался у нас слева. По высохшему руслу мы перешли Селенгу, миновали вымерший поселок Шергино, двигаясь по дороге на Кудару. Вскоре на всю местность спустился такой туман, что не было ничего видно в двух шагах. Найдя в Кударе веревку, мы, опоясавшись, сделали связку, чтобы не растеряться в дороге. Из-за густого тумана было непонятно, взошло солнце или ещё нет. Шаман каким-то чудом ориентировался на местности и вёл нас в неизвестном направлении. Вскоре мы подошли к заливу Байкала. Вода у берега отступала у нас на глазах. Мы буквально шли по её пятам, если можно так выразиться. Дно залива мгновенно просыхало. По дороге нам попались покинутые жителями сёла с домами, окна и двери которых были забиты досками. В южной стороне осталось лежать село Кудара, в северной – Манжея, а между ними простиралась заброшенная пашня. То же самое мы увидели в селах Старая Дума и Новая Степная Дума. Над последним селом высился белоглавый купол церкви. Чем ниже мы спускались к заливу, тем больше туман рассеивался. За селом Старая Дума мы повернули на северо-запад и, пройдя мимо заброшенных бурятских улусов Банагаевский, Балтановский, Баршерский и Бахайский, углубились на север. Тут кислород в наших баллонах стал кончаться, и мы опять начали задыхаться.

Первым сорвал с лица свою маску Шаман. С ним ничего не случилось. Мы все последовали его примеру. И только тут нам удалось вдохнуть полной грудью воздух, наполненный озонам. Профессор биологии и химии, Царство ему Небесное, был прав. Таким чистым воздухом мы ещё никогда не дышали.

– Куда мы бежим? – были первыми словами математика, как только он сорвал маску.

Шаман, не убавляя шага, повернулся и крикнул в его сторону:

– Мы спасаемся от восточных духов-небожителей, которые ищут нас, чтобы покарать за все человеческие грехи. Насколько я понимаю, мы единственные, кто уцелел среди людей.

– Но где мы можем от них спастись?

– В Петрушках. Только там вы обретете вашу безопасность. Восточные тэнгэрины не посещают тех мест.

Я уже валился с ног от усталости. Некоторое время мы шли молча, затем шаман сбавил шаг и успокоился. Мы развязали наши веревки и могли идти уже свободно. Наконец-то я оказался рядом с моей девушкой. Но прежде, чем я открыл рот, чтобы сказать ей успокоительные слова, меня опередил мой соперник.

– Позвольте вам выразить признательность за наше спасение, – произнес он, галантно поклонившись. – Не окажись в вашей сумке кислородных масок, валяться бы нам всем в пыли возле перевернутых вагонов.

Девушка улыбнулась и ответила просто:

– Да, маски пригодились. Я их везла в наш санаторий, чтобы отдыхающие могли поплавать под водой.

– Как это вовремя! – воскликнул я. – Они и в самом деле стали нам нужнее всего золота мира.

Я опять вспомнил о её поцелуе и словах, возрадовавшись в душе, что поддался тогда минутному увлечению и запрыгнул в поезд, подаривший мне спасение.

Лучи солнца едва пробивались сквозь плотные облака. Слева показалось небольшое озерцо.

– Глухой Сор, – объявил наш проводник-шаман. – За ним Священная берёзовая роща, куда никто не смеет входить.

– Это почему же? – изумился Леветатор.

– Потому что там живет Бог.

Апостол Константин благоговейно устремил взгляд по направлению Священной рощи.

Вдруг навстречу нам показался охотник с собакой. Увидев его, мы все воспрянули духом. Собака, подбежав к нам, подняла заднюю ногу и помочилась в нашу сторону.

– Прекрасно! – воскликнул Леветатор. – Значит, не все погибли в экологической катастрофе. Похоже, что беда обошла это место стороной.

Но наша радость была преждевременной. Охотник подошел к нам и хмуро поздоровался.

– Всего семеро? – спросил он разочарованно. – Я думал, что спасётся больше.

Мы растерянно переглянулись.

– Почему семеро? – удивился буддист. – Нас было восемь человек.

Мы пересчитали друг друга. Не хватало старика. Где-то в пути мы его потеряли.

– Я предполагал такой конец, – мрачно молвил охотник. – Но совсем не ожидал, что вас будет так мало, и вы приведёте всего лишь одну девушку. Кроме меня в Петрушках находится ещё четверо мужчин, но у нас нет ни одной женщины. Как вы знаете, даже в Древней Греции самой большой ценностью считалась женщина. Как бы из-за неё у нас не началась Троянская война.

И он кивнул в сторону моей красавицы. Мороз пробежал у меня между лопаток. "Неужели из всех женщин мира спаслась только она?" – подумал я. Одна-единственная женщина приходилась на одиннадцать человек, не считая старика. От отчаяния я начал грызть свои ногти.

Мы вновь отправились на север и вскоре подошли к воротам ограды, за которой высился узкий кирпичный трехэтажный дом с мезонином и мансардой, портиком и колоннадой, чем-то напоминающий старинную помещичью усадьбу

– Вот и пришли, – сказал шаман. – Это и есть Петрушки, я же живу здесь недалеко.

И он показал рукой на восток, где в нескольких километрах виднелась бурятская юрта, огороженная частоколом из жердей. Вся местность была почти голой и равнинной, проглядывалась насквозь, то там, то сям виднелись кусты и одинокие деревца. На западе и северо-западе среди солончаков и заболоченной поймы блестели своей матовой поверхностью шесть небольших озер: Глухой Сор, Наган (Белое), Масовое, Кислое, Харахойкинское и Курное. За ними тянулось побережье Байкала с мелким бродом и Переволокой (Поливкой). Юго-запад окаймляла берёзовая роща, пресекаясь на юге остроконечными крышами юрт покинутых бурятами улусов. Вся эта долина площадью в двести квадратных километров со всех сторон была окружена плотной стеной тумана, и только с неба сквозь густые облака пробивались редкие лучи солнца.

– Вы можете гулять повсюду до границ тумана, – объявил нам шаман. – Но прошу вас не входить в священную рощу и воздержаться от прогулок дальше этих туманных границ до полного восстановления земной атмосферы. Долина находится ниже всей остальной местности на пятнадцать метров. И здесь установился свой особый, безопасный для вас микроклимат.

Затем он подошёл к Золотому Дракону и сказал:

– А тебя жду в своем стойбище в любое время дня и ночи.

Он повернулся и, не прощаясь ни с кем, пошёл в сторону своей юрты. В эту минуту из караульной будки, стоящей возле ворот, раздался пьяный голос:

– Кто такие? Почему вас не знаю?

Леветатор попытался заглянуть в окошечко будки, но охотник, махнув рукой, объявил:

– Не обращайте внимания. Это наш сторож Дионис. Он вечно пьян и никогда не просыхает. Пожалуйте в дом.

Усталые, еле передвигая ноги, мы направились к парадному подъезду дома, из которого нам навстречу вышли ещё трое человек: слепой в тёмных очках с тросточкой, мужчина лет тридцати пяти с умными глазами и большими залысинами и высокий молодой плешивый парень еврейской наружности в очках, стоптанных ботинках и поношенных джинсах.

– Знакомьтесь, – представил нам обитателей дома охотник. – Наш директор.

Я ожидал, что первым выступит мужчина средних лет, но к нам устремился молодой парень.

– Ба-а! Кого я вижу, – воскликнул он, радостно протягивая руку математику.

При виде его мой соперник побледнел, и я заметил дрожь его руки. Для меня такая его реакция явилась полной неожиданностью.

– Это у вас что же, санаторий? – спросил я у охотника.

– Что-то в этом роде, – ответил тот уклончиво.

Длинный парень заключил математика в свои объятия и поцеловал его в щеки трижды по русскому обычаю. Затем он пожал каждому из нас руки и представил нам двух других обитателей дома:

– Филолог, историк и философ, сокращенно Фиф, знаток итальянской литературы и римской философии, – представил он мужчину средних лет и, указав кивком головы на слепого, добавил. – Наш массажист, ясновидец и поэт.

Фиф и слепой поклонились нам.

– Прошу в дом! – широким гостеприимным жестом директор предложил нам вступить в помпезный вестибюль этого странного особняка.

На бельэтаже, помимо довольно обширной столовой в викторианском стиле, разместились гостиная со старинной мебелью в стиле Людовика XIV и комнаты для прислуги, в двух из которых жили Охотник с собакой и сторож Дионис, две другие пустовали. Из вестибюля широкая лестница вела на первый этаж, где жил слепой. Там же находились ещё две огромные комнаты, куда директор поместил Леветатора и нищего апостола Константина. Сам директор занимал небольшую комнатку на втором этаже. Рядом с ним жил Фиф, имевший тоже имя Константин. На третьем этаже было полно пустых комнат. В одну из них директор поселил математика. Буддист выбрал комнату на мансарде. Я же занял одну из пустовавших комнат для прислуги, потому что в другую, рядом с моей, директор поместил девушку. Размещая её, он тут же оговорил ряд условий её проживания. Она должна была каждый день делать уборку во всём доме, застилать постели, готовить еду на кухне и прислуживать при подаче пищи в столовой, стирать бельё и штопать нам одежду по воскресеньям, одним словом, взвалил на неё всю чёрную, неблагодарную работу, которой обычно занимаются все женщины. Девушка спокойно выслушала, послушно кивнула головой и тут же приступила к исполнению своих обязанностей.

Прежде, чем запереться в своей комнате и улечься на кровать, так как, от усталости я валился с ног, у меня всё же хватило сил обежать весь дом и рассмотреть в деталях некоторые его особенности. Во-первых, в доме я не обнаружил электричества, во всех комнатах были камины или печи, с потолков свисали свечные люстры. Во-вторых, я нигде не увидел современных вещей, радио или телевизора, впрочем, без электричества все эти атрибуты современности выглядели бы здесь ненужным хламом. В-третьих, в комнате охотника я открыл коллекцию гладкоствольных ружей времен начала прошлого века, нарезного оружия не было и в помине. И, в довершение ко всему, на антресолях я осмотрел странную глухую комнату без окон, своего рода камеру-обскуру, заполненную полками и стеллажами с рядами незнакомых мне книг на иностранных языках. Всё это свидетельствовало о том, что время как бы остановилось в стенах этого дома, и ветры новых перемен пронеслись мимо него, забытого богом и людьми. Потрясенный всем увиденным, я вернулся в свою комнату и заснул.

Не знаю, сколько я проспал, но меня разбудил стук в дверь, когда уже смеркалось. Я встал с кровати, зажёг свечу и направился к двери. Каково же было моё удивление, когда я увидел на пороге математика, как мне показалось, чем-то расстроенного. Я предложил ему пройти в мою комнату и сесть в кресло.

– Извините за беспокойство, – начал он взволнованным голосом. – Я, кажется, вас разбудил, но не мог поступить иначе. Мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить, поделиться, так сказать, своими мыслями, иначе я могу сойти с ума. Я вижу, вы человек здравого смысла и поймете меня. Хотя вначале между нами и произошел ряд досадных недоразумений, но я на вас не в обиде. Мы с вами – одного поля ягода.

– О чём вы говорите? Какие недоразумения? – удивился я.

Математик прищурился, пристально посмотрев на меня, и вдруг выдавил на своих губах нечто, напоминающее улыбку.

– Ведь это же вы в поезде влепили мне пощёчину в темноте? Не отрицайте, я всё просчитал в уме и вычислил вас. Но я больше не сержусь, более того, я предлагаю вам стать моим союзником. Вы даже не представляете, куда мы попали.

Я передёрнул плечами, услышав такое заявление, по моей спине пробежал холодок, туманные подозрения и неприятные предчувствия, которые закрадывались в мою душу, подтверждались.

– Что же здесь нечистого? – спросил я.

– Да все здесь нечисто! – воскликнул математик, нервно хрустнув пальцами рук. – Но, прежде всего я хотел бы выяснить наши с вами отношения. Не скрою, мне тоже понравилась эта девушка, и там, в поезде, я тоже не прочь был за ней поухаживать. Так что наши интересы в чем-то тогда сталкивались.

– Что же изменилось сейчас?

– Многое. Они хотят её обобществить.

– Кто они? Как обобществить? – обалдело захлопал я глазами.

– Кто-кто, конечно же, они, – и математик показал глазами на потолок. – Они решили, что она будет с каждым из нас спать по очереди. Иными словами, сделать из неё проститутку, участвующую в их сексуальных вакханалиях.

– Да это же бандитизм! – возмущённо воскликнул я.

– Вот именно, но они считают, что раз уж из всех женщин выжила она одна, то её нужно делить между собой, по-справедливости.

– Попахивает общинными принципами.

– Вот именно. Кроме того, они решили, что, раз уж на земле не осталось больше женщин, она должна стать прародительницей новой цивилизации, а значит, родить каждому из нас хотя бы по одному ребёнку.

– Чудовищно!

– Не скажите! Здесь есть рациональное зерно.

– Я с этим не согласен.

– Вашего согласия могут здесь не спросить. Я подозреваю, что вы не были женаты.

– Это так.

– Так вот, как женатый человек, я должен вам сказать, что потомство в нашей жизни является не последним фактором.

– Как же это вы, будучи женатым, набрались наглости ухаживать за ней в поезде? – не сдержал я себя.

– Не будем ссориться. Сейчас это уже не имеет никакого значения. Мои жена и дочь задохнулись, как и всё остальное человечество. Сейчас нам нужно думать о будущем.

На меня вдруг накатился приступ бессильной злобы.

Эти, так называемые, двуногие твари, считающие себя людьми, в считанные секунды разрушили весь мир, который природа творила миллионы лет, и без зазрения совести и каких-либо сожалений уже планируют создание новой цивилизации!

– Что вы мне предлагаете? – сухо спросил я его.

– Объединиться в наших действиях.

– Против её обобществления?

– Да, и не только.

– Что ещё?

– Всегда держаться вместе. Вместе мы можем друг друга защитить.

– От кого?

– От них.

Я вспомнил его реакцию при встрече с директором у парадного крыльца.

– Вы боитесь директора? Что вас с ним связывает? Когда я произнёс эти слова, математик побледнел и растерялся.

– Вы это заметили, – произнес он, немного оправившись. – Нас с ним связывает прошлое. Но в то, что я вам скажу, вы не поверите.

– После сегодняшнего дня я могу поверить во что угодно.

– Трижды на моих глазах он умирал.

– И не умер?

– В том-то и дело, что умер.

– Как? – воскликнул я.

– Один раз он вместе со мной попадал в автомобильную катастрофу, его вырезали из машины автогеном и похоронили на кладбище. Второй раз лунные феи сожгли его на костре, и его пепел был развеян по всей Вселенной. Третий раз он был взорван самонаводящейся атомной торпедой на межзвёздной научно-исследовательской лаборатории в созвездии Кассиопеи. Неуничтожимый доктор Даппертутто.

– Вы шутите!

– Если бы. Но я подозреваю, что и другие здесь не лучше его. Этот слепой, он, как тень, бродит по дому, о фифочке я ничего не говорю, потому что не знаю его, а этот сторож Дионис, который даже не выглянул из своей будки, когда мы пришли. Представляю, какая у него должна быть рожа! Я слышал, что он пьяница, бабник и заводила всяких попоек и вакханалий. Как только мы появились, он уже пытался изнасиловать нашу знакомую. А этот сторож с собакой? Принеприятнейший тип, скажу вам. Он чем-то похож на древнегреческого героя подземного мира, переправляющего умерших в царство теней. Хотя и зовут его собаку Диоген, но похожа она больше на Цербера. Вряд ли она позволит нам унести отсюда ноги, если всё наладится на Земле. Так что, как бы вы там ни думали, у меня создаётся впечатление, что мы с вами попали к мёртвым, или в параллельный мир, как вам угодно. Помните, что говорил о нём этот выродок с зелёным лицом в поезде?

Я пожал плечами и доверительно поделился с ним своими сомнениями:

– Вы, наверное, в чём-то правы. Мне тоже показался подозрительным этот дом. Представьте только, как это получилось, что после революции никто не растащил все эти богатства, собранные здесь. А сам дом? Если даже его экспроприировали, почему в нём нет ни электричества, ни других современных вещей?

– Вот видите! – воскликнул обрадованный математик. – И вы приметили много странного, не то, что наши вороны, с которыми мы прибыли сюда. Бродят из комнаты в комнату, как сонные мухи, глазеют по сторонам, и не до чего им нет дела. Вы знаете, я никому из них не доверяю. Все они какие-то странные, как будто не от мира сего. Я уже не говорю об этом мрачном шамане, который ради встречи с другом или по договорённости с ним пустил под откос поезд со всеми пассажирами. Собственно говоря, он тоже является одним из виновников этой катастрофы. Вот поэтому нам и надо держаться вместе. Вы согласны? Я кивнул головой.

– Тогда по рукам!

И он протянул мне свою узкую холодную ладонь. Так мы с ним заключили наш тайный союз. Уходя, он сказал мне на прощание:

– Сегодня вечером состоится общее совещание всех проживающих здесь. Девушки не будет. Её мнение, как я понял, никого не интересует. Придёт ещё шаман. На собрании они и мы, вновь прибывшие, будем обсуждать вопросы нашего совместного общежития, и вырабатывать правила и порядки наших взаимоотношений. Так сказать, первый съезд учреждения новой цивилизации. Посмотрим, что из всего этого получится.

Он усмехнулся с сарказмом и вышел из комнаты.

IV. Учредительное собрание спасшихся

Вечером того же дня состоялось то историческое учредительное собрание новых цивилизаторов, которые заложили свой первый кирпич в фундамент будущего обновлённого мира. Девушку отправили спать пораньше, потому что она за день так выбилась из сил, что едва держалась на ногах. Заседание проходило торжественно при закрытых дверях на бельэтаже, в столовой в викторианском стиле.

Председательствовал, как и полагалось, еврей доктор Даппертутто, директор единственно уцелевшего на земле после всемирной катастрофы санатория "Петрушки". Он и открыл собрание своим ярким впечатляющим спичем:

– Друзья! – начал он свою речь. – Позвольте поздравить вас со спасением и началом новой жизни в новом мире.

Все бурно зааплодировали. Он поклонился и продолжал:

– Как вам известно, уцелело нас немного. Мы все здесь. Я, как представитель древнего иудейского народа, Грек-философ, ведущий своё происхождение от древней Спарты и Афин, один бурят и девять вас, русских. Кажется, спасся ещё один человек, который потерялся по дороге сюда, но, к сожалению, о его национальности мне ничего не известно. Я не знаю также, жив он сейчас или нет. Впрочем, если учесть его возраст, ему осталось не так уж и долго жить. Поэтому он не в счёт. Итак, выжили представители только четырёх народов. В настоящее время все материальные и культурные ценности старого мира осиротели. Их просто некому ни потреблять, ни приумножать. Вряд ли и мы сможем их освоить на пользу себе, если учесть состав нашего малочисленного общества. Увы, нам приходится примириться с мыслью, что великие цивилизации, охватывавшие некогда огромные густонаселённые территории, где проживали такие высокоразвитые народы, как китайцы, индийцы, латиноамериканцы с европейцами, закончили своё существование, и вряд ли ещё когда-либо возникнут, и будут радовать нас своей духовной культурой и техническими достижениями. Вместе с людьми, к сожалению, уничтожен и весь животный мир. Да, кстати, забыл напомнить вам, но вы уже и так знаете, что уцелели одна собака и ещё одна женщина, которая, к счастью, находится у нас с вами. Но о ней у нас пойдет особый разговор. Также спешу вам сообщить ещё одну приятную новость. Я думаю, что катастрофа не захватила моря и океаны, так что вся рыба и продукты моря, имеющиеся там, наши. От голода мы не умрём, даже когда размножимся и расселимся по всему миру. Но я думаю, что на наш век хватит и одного Байкала, тем более не ясно, сколько ещё будут происходить стабилизационные процессы в природе. Я также полагаю, что растительный мир тоже не затронут катастрофой. Так что о конце света говорить рано.

С места раздалась реплика пьяного Диониса:

– Меньше народа – больше кислорода.

Цыкнув на него сердито, доктор Даппертутто продолжал:

– Сейчас мы должны учредить статус нашего общежития и начать жить по нему уже с сегодняшнего дня.

– Может быть, сначала решим вопрос с бабой? – опять со своего места подал голос Дионис.

Доктор Даппертутто строго предупредил его, что если он ещё раз кукарекнет, то его выведут из столовой и запрут в тёмном чулане.

Дионис сразу же успокоился и присмирел, потому что не хотел пропустить это важное историческое событие.

– Итак, какие будут предложения по статусу нашего общежития?

Слово взял Фиф.

– Я думаю, что нам нужно организовать многонациональное государство, что-то вроде империи.

На это ему резко возразил Грек-философ:

– Империя из восьми русских и троих инородцев? Нет уж, увольте, если мы опять начнем с четвертой Римской империи, то тогда история пойдет по кругу.

– Что же вы предлагаете? – спросил доктор Даппертутто.

– Пусть каждый сам в себе останется независимым государством. Пока вы свободны, не стремитесь становиться рабами.

– Но, с другой стороны, любая полезная деятельность осуществляется посредством насилия над своей или чужой волей, – тут же возразил доктор Даппертутто. – Если насилие осуществляется над своей волей, то это принято называть силой воли, если же над чужой, то оно почему-то считается принуждением или рабством. Но как бы там ни было, в любом обществе применяется насилие, оно неизбежно. Важно научиться принимать насилие безропотно, веря в его необходимость. Не будь его над нами, мы бы никогда не поднялись с четверенек и не начали строить пирамиды.

– Демагогия! – воскликнул Грек-философ. – Приучающий других к подобной мысли сам обеспечивает себе тем самым элитарное положение среди равных себе. В этом вопросе важно – кто кого будет насиловать.

– Это верно! – вскричал осмелевший Дионис. – Доколе в мире нами будут править евреи?

Услышав выпад в свою сторону, доктор Даппертутто тут же изменил свою тактику.

– Хорошо! – воскликнул он. – Давайте оставим всё, как есть, и не будем углубляться в умозрительные дискуссии. Но давайте сегодня хотя бы дадим нашей общности и среде обитания какое-нибудь название.

– Чтобы не спутать их с другими подобными на нашей земле? – язвительно уточнил Леветатор.

– Чтобы, наконец, придать смысл нашей жизни, – не сдавался директор. – Я предлагаю назвать нашу общину и место обитания Землей Обетованной.

– Придав, таким образом, смыслу нашей жизни библейский мотив, от которого выиграют опять же евреи?

– Ну что вы заладили одно и то же: евреи да евреи? – обиделся доктор Даппертутто. – Библией пользуются, помимо иудеев, ещё христиане и мусульмане.

– Надеюсь, мы не будем сегодня учреждать ещё и религию, – сказал математик. – Мне бы очень не хотелось начинать создание нашего нового мира с путаницы.

– Правильно, – поддержал его я. – Давайте оставим Бога в покое. А вот название нашего места – Земля Обетованная – мне даже очень нравится. В нём есть какая-то надежда, также, как и в названии Эдем, Рай или Царство Небесное.

Мое заявление вмиг примирило все стороны. С этого дня вся прилегающая к нашему дому территория стала называться Землёй Обетованной.

– Неплохо бы нам организовать армию, суд и полицию, – заявил Фиф, сторонник римской модели государственного устройства.

– От кого же нам защищаться? – изумился Доктор Даппертутто. – Ведь на земле не осталось ни одного человека. Суд и полицию мы тоже не можем себе позволить содержать. Давайте решим, что, если человек трижды совершит проступок по одному и тому же поводу, он просто будет изгнан из нашей среды.

Это предложение все поддержали.

– Перейдем к следующему пункту нашего общественного обустройства, – объявил доктор Даппертутто. – К вопросу об языках.

– Что ты такое говоришь? – воскликнул, возмутившись, математик. – Неужели ты полагаешь, что специально для тебя или Грека-философа мы начнем изучать иврит или древнегреческий? Слава Богу, что у нас не СНГ, где частенько возникали вопросы о двойном языке, поэтому постановку подобного вопроса считаю абсурдным.

– Итак, – объявил председатель собрания, – строительство новой земной цивилизации начнем на базе русского языка.

– Я не согласен, – вдруг раздался голос бурятского шамана, о котором почему-то все забыли.

– Это как же вы не согласны? – воскликнули почти все возмущённо. – Неужели вы нас заставите учить бурятский язык?

Шаман спокойным взглядом обвёл всех присутствующих и сказал:

– Не я вас заставлю. Жизнь заставит.

– Это как же так?!

– Очень просто. Когда все люди на земле, в том числе и в Бурятии, дружно переселились в мир иной, духи-небожители спустились на землю, удивившись, почему это им больше никто не приносит жертвоприношений. Они увидели потрясающую картину опустошения и запустения. Им ничего не оставалось делать, как остаться и начать заселять заброшенные дома и деревни. Я в своей глубокой медитации сегодня видел, как под покровом ночи и тумана они рыскали по дорогам в поисках виновников мировой катастрофы, но никого не находили. Если хоть один человек из вас углубиться в туман, они его схватят, начнут пытать и докопаются до истины. Тогда всем нам несдобровать. К счастью, нашу долину не заволакивает туманом, иначе они нас давно бы уже накрыли. Что же касается бурятского языка, то нам всем будет просто необходимо его выучить, чтобы умаслить их, задобрить подарками и вымолить прощение.

– Так что же они, совсем не понимают русского языка? – спросил Леветатор с испуганным лицом.

– Раньше они понимали, так как многие буряты говорили по-русски, а сейчас? Где им его слышать? Я думаю, что через некоторое время они его забудут.

– Все ясно, – возгласил доктор Даппертутто. – С сегодняшнего дня откроем ускоренные курсы по изучению бурятского языка. А вас, любезнейший, попросим преподавать на них.

Шаман удовлетворённо кивнул головой.

– Итак, у нас остался последний, болезненный для каждого из нас, вопрос, – произнес председатель собрания, погладив рукой затылок. – Как нам поступить с единственной женщиной?

Все присутствующие нервно заёрзали на стульях.

– А что здесь говорить? – подал свой голос с места Дионис. – Каждый вечер мы можем разыгрывать её в карты.

Старожилы прекрасно знали, что он слыл лучшим картёжным игроком.

– Не пойдет, – отрезал доктор Даппертутто. – Она не вещь, чтобы её разыгрывать в карты.

– Тогда давайте кинем жребий, – предложил Золотой Дракон, которому в жизни всегда везло. – Кому она выпадет, тот и станет её мужем.

Этот вариант тоже был отвергнут, потому что никто не хотел рисковать в этом важном для каждого деле.

–А что здесь долго думать? – опять воскликнул Дионис. – Давайте сделаем из неё нашу общую подругу, как это бывает в солдатских борделях, и пусть она рожает нам детей, лучше, чтобы девочек, так мы не будем знать, кто отец ребёнка, и избежим кровосмешения.

– Но нет! Так не пойдет! – воскликнул математик. – Она у нас единственная женщина, которую нужно беречь, как зеницу ока. А вдруг с ней произойдет какое-нибудь осложнение, и она не сможет рожать? Тогда мы все рискуем остаться без наследников. Мы станем последними из могикан, и человечество на этом прекратит свое существование. Разве можем мы подвергать её такому риску?

– Что ты предлагаешь? – спросил доктор Даппертутто.

– Я предлагаю, чтобы каждого из нас она выбирала сама. И он бы оставался её мужем до тех пор, пока она не родит ему ребёнка. Такой подход был бы гуманен по отношению к ней.

– А если она не пожелает кого-нибудь из нас выбрать и его очередь стать её мужем так и не придёт? – спросил обеспокоенный апостол Константин. – Что тогда?

– Ну, значит, такова его судьба.

– Но это же несправедливо! – воскликнул Леветатор. Вдруг я ощутил под столом пинок и понял, что математик подаёт мне сигнал о помощи. Я тут же взял слово.

– А мне кажется такой подход к проблеме вполне разумным. Нам всем нужно положиться на волю случая, и её желание для нас должно стать законом. Никому из нас не возбраняется оказывать ей особые знаки внимания. Пусть она сама выбирает, кого хочет. Если ей наскучит один, она может тут же выбрать другого. Но я решительно против какого-либо насилия по отношению к ней.

– Я тоже, – поддержал меня математик.

– Давайте дадим ей время осмотреться и выбрать среди нас достойного, – предложил я.

– И сколько будет тянуться это время? – спросил доктор Даппертутто.

– Пока она не выберет.

– Я не согласен, – заорал Дионис. – Это несправедливо! Легко вам такое говорить, когда, быть может, только вчера вы спали с женщинами. Мы же их не видели уже сто лет. Её нужно предоставить нам в первую очередь.

После такого заявления дискуссия разгорелась с новой силой. Спорящие разделились на два лагеря – на ветеранов, требующих для себя особых привилегий, и пришельцев, отстаивающих идею равных прав для всех.

Даже молчавший до сих пор слепой подал свой голос:

– Скажите, какая она из себя? Из-за чего мы так спорим?

Каждый ему пытался объяснить, что у неё прекрасные волосы пепельного цвета, большие голубовато-зелёные глаза, пухлые губки и стройная талия, но слепой просил описать всё новые и новые детали её внешности, пытаясь представить девушку в своем воображении.