Осмотреться в отсеках

Совсем иначе проходили вскоре (буквально через месяц после румынского визита) совместные учения советского Черноморского, болгарского и румынского флотов в Болгарии, в которых участвовала и С-376. Кроме нашей лодки, на это учение привлекалась и подводная лодка С-74 под командованием капитана 2 ранга Анатолия Чадовича.

Сразу по прибытии наших лодок в порт Варна болгарские друзья («братушки») окружили нас таким вниманием, что мы, особенно после общения с румынами, буквально опешили. В первый же вечер оба наши экипажа были приглашены на совместный с болгарскими подводниками товарищеский ужин, который закончился далеко за полночь, плавно перейдя в «теплые» беседы уже по интересам, в соответствии с каждой специальностью.

Группа офицеров и мичманов С-376 в порту Мангалия

Фото из архива автора

С большим трудом удалось под утро собрать всех офицеров и мичманов на борт лодки, так как в этот же день предстоял выход в море. Кроме двух подводных лодок, в этих учениях участвовали два наших сторожевых корабля и три румынских. С болгарской стороны в учениях принимали участие одна подводная лодка и два противолодочных корабля.

Наши надводники также не менее «тепло» общались со своими болгарскими коллегами, а вот румыны по-прежнему держались особняком. Мы их видели только на совместном построении перед началом учений.

По окончании учений пребывание кораблей и подводных лодок Черноморского флота в порту Варна продолжилось на период разбора результатов действий сил сторон, который затянулся на несколько дней. Все эти дни «теплое» общение с болгарскими «братушками» продолжалось. Мы успели осмотреть и сам город Варна, и побывать в гостях у наших болгарских коллег-подводников, и приобрести болгарские сувениры.

Устроили и мы прием болгарских офицеров-подводников на нашей лодке со всем, не менее «теплым», русским гостеприимством. Во время совместного застолья в нашей кают-компании выяснилось, что болгары знают советские и русские песни лучше нас, было даже как-то неловко.

Совместное фото с болгарскими и румынскими офицерами перед началом учений

Фото из архива автора

Но это недоразумение абсолютно никак не повлияло на наше дружеское общение. Это было действительно общение близких по духу советских и болгарских людей, и остается только сожалеть, что все в корне изменилось в настоящее время. В те дни мы, также, как и болгарские «братушки», не могли себе даже представить, что в недалеком будущем наши пути разойдутся.

В болгарском порту Варна. Стоят (слева направо): старшина команды акустиков мичман Юрий Молоков, старшина команды электриков мичман Михаил Сакун, начальник РТС капитан-лейтенант Александр Мисан, штурман лейтенант Михаил Аксиненко, старпом старший лейтенант Владимир Аникин. Сидит – старшина команды машинистов трюмных мичман Роман Безверхий

Фото из архива автора

С-376 и С-74 были ошвартованы в порту Варна практически рядом с двумя болгарскими подводными лодками. В связи с этим обстоятельством, во все дни нашего пребывания в Болгарии, болгарские и советские мичманы и матросы также старались не отстать от офицеров во взаимном дружеском общении. Группы матросов и старшин, поочередно с обеих сторон, с разрешения командования лодок, постоянно наносили визиты друг другу. И нам стоило немалых усилий предотвратить бесконтрольные угощения наших матросов со стороны хлебосольного болгарского личного состава.

В итоге наш визит в Варну был оценен командованием обоих флотов на «отлично». Задачи, поставленные на эти совместные учения, были успешно выполнены, экипаж нашей лодки показал себя, за весь период нахождения в Болгарии, с самой лучшей стороны.

1979 год для С-376 оказался весьма богат на неординарные события. Кроме учений с румынами и болгарами, отложилась в памяти встреча с командирами подводных лодок времен Великой Отечественной войны, воевавшими на Черном море.

В те годы победу в войне праздновали без особой помпезности. Военный парад в Севастополе не проводился, ветеранов-фронтовиков особо не чествовали, такое было время. 9 мая 1979 года 155-я бригада подплава, как и в предыдущие годы, после построения на плацу и поздравления комбрига с праздником Победы, в составе десяти экипажей подводных лодок провела строевую прогулку по Балаклаве и на этом официальная часть праздника для нас закончилась.

По возвращении в казарму, заместитель командира бригады по политчасти капитан 1 ранга Леонид Суглоб привел к нам двоих, внешне ничем особо не примечательных людей, одетых в гражданское платье. Эти два, убеленных сединами, человека оказались командирами подводных лодок времен Великой Отечественной войны, воевавшими непосредственно на Черном море. Причем соединение подводных лодок, в которое входили их лодки, базировалось именно в Балаклаве – на нынешней территории нашей 155-й бригады.

Немногословные, скромные ветераны-командиры выступили перед нашим экипажем в кубрике команды, после чего мы попросили их сфотографироваться с нами у памятника подводникам. Все оставшееся до обеда время ветераны присутствовали у меня в старпомовской каюте. Я очень сожалею, что не запомнил фамилии этих командиров и номера лодок, которыми они командовали, что поделаешь – молодость.

Беседовать с командирами-фронтовиками не каждый день приходилось, даже в те годы. Отчетливо запомнились их рассказы о боевых походах подводных лодок, тонкости и особенности торпедных атак по вражеским целям. Каждый из них потопил по нескольку фашистских кораблей и судов, оба были награждены боевыми орденами.

Особенно меня поразил из их рассказов тот факт, что, оказывается, находились командиры лодок в период войны, которые сознательно уклонялись в море от противника. Таких командиров выявляли и увозили в неизвестном направлении органы НКВД. На их место назначали других офицеров, порой малоопытных, что нередко приводило к небоевым потерям подводных лодок. Я ничего не выдумываю, пишу то, что слышал от командиров-фронтовиков.

Как старпом, отвечающий за составление отчетов за боевые службы, я поинтересовался у командиров, как обстояли дела с отчетностью за боевые походы в годы войны. Помню ответ одного из них:

– Старпом после боевого похода неделю сидел за бумагами, составляя отчет.

Сейчас даже не верится, что мне, молодому офицеру, в течение почти двух часов удалось вот так, запросто, беседовать с этими живыми легендами – командирами подводных лодок времен войны. Заметив у меня на кителе знак командира лодки, один из командиров пояснил тот факт, что в годы войны этот знак выдавался только исключительно командирам подводных лодок. Причем вручался он командиру в торжественной обстановке и ценился больше любого ордена. Очень жаль, что в наши дни знак этот так обесценился. Сегодня кто только не цепляет его на свою тужурку. Особенно это касается некоторых ветеранов, такое ощущение, что все – сплошные командиры лодок.

Совместное фото с ветеранами – командирами подводных лодок времен Великой Отечественной войны

Фото из архива автора

Перед самым обедом в каюту вошел политработник Леонид Суглоб и пригласил ветеранов на обед в офицерскую столовую штаба бригады, не забыв при этом попросить у меня бутылку «шила» (спирта), незаметно от гостей. Вот так в те годы чествовали настоящих фронтовиков-подводников, буднично и просто.

В июле 1979 года мне было присвоено очередное воинское звание – «капитан-лейтенант». Отмечали мы это событие всем офицерским коллективом лодки, с нашими женами и во главе с командиром, в ресторане «Шайба». Этот небольшой уютный дорожный ресторанчик располагался неподалеку от Балаклавы и был одним из постоянных мест для празднования важных событий для всего офицерского состава бригады.

В самой Балаклаве в то время также функционировал, в единственном числе, ресторан с одноименным названием. Но в нем мы позволяли себе только обычные обеды, уж очень вкусно там готовили «цыплят табака». Более серьезные мероприятия в этом заведении мы опасались проводить по причине расположения ресторана в зоне Балаклавского гарнизона, в котором функционировала в то время своя комендатура.

В этом же 1979 году наш командир Александр Иванович Пастернак был направлен на учебу в Военно-морскую академию в Ленинград, а на его место назначили капитана 3 ранга Михаила Горишного. Мне определенно везло с начальниками всю свою подводную службу. Все командиры подводных лодок, с которыми пришлось служить, командование 155-й бригады и 14-й дивизии были прекрасными людьми, настоящими подводниками и профессионалами каждый на своем месте.

В разные годы посчастливилось исполнять обязанности минера, старпома и командира лодки под началом: командиров дивизии – контр-адмиралов Леонида Кобельского, Станислава Алексеева, Виктора Кравченко, Федора Погорелова, начальников штаба дивизии – капитанов 1 ранга Игоря Рябинина, Леонида Сиваша, комбригов – капитанов 1 ранга Виктора Бежанова, Анатолия Карлова, начальника штаба бригады – капитана 1 ранга Бориса Костина, заместителей командира бригады – капитанов 1 ранга Анатолия Касьянова и Бориса Молодых.

Вот и теперь подводная судьба вновь свела меня с хорошим командиром и прекрасным человеком Михаилом Горишным, который стал впоследствии моим товарищем на многие годы. Все у нас на лодке получалось в лучшем виде, этому способствовало взаимопонимание и взаимоуважение между командиром и остальными офицерами нашего подводного корабля.

Все торпедные стрельбы и другие мероприятия боевой подготовки по вводу вновь назначенного командира Михаила Горишного в линию были выполнены на «отлично». Своему старпому Михаил Юрьевич доверял на все сто процентов, и я, в свою очередь, старался не подвести молодого командира.

Любые проверки мы проходили на «ура», экипаж С-376 в то время был одним из лучших в бригаде. Замполит Саша Копылов был настоящим политработником, он пользовался, на редкость, всеобщим уважением в экипаже и умел сплотить матросский коллектив. Какие только мероприятия и культпоходы он ни придумывал для команды, люди любили этого отзывчивого и скромного человека.

Хороший замполит действительно являлся на лодке полезным и незаменимым офицером, в отличие от некоторых «временщиков», которые представляли собой порой лишний балласт. Были хорошие замполиты, не все являлись балластом.

Наш командир Михаил Горишный умел организовать отдых и для офицеров лодки. Вспоминаю наши совместные шашлыки на природе и рыбалки. Мы, в свою очередь, отвечали своему командиру безукоризненным исполнением своих прямых служебных обязанностей. Правда, такие случаи нашего совместного отдыха были редки из-за крайне напряженной службы на лодке постоянной готовности.

Все мы были в то время молоды, жизнь нам казалась прекрасной, советский образ жизни самым лучшим и передовым, а весь «западный мир» мы просто презирали. Семидесятые годы прошлого века действительно являлись расцветом социализма, тогда еще не было явного дефицита продуктов и товаров народного потребления.

Был мир, было спокойствие в обществе, была полная уверенность в завтрашнем дне. Советские люди действительно жили счастливо, дружно отмечали все праздники, ходили друг к другу в гости, на улицах был полный порядок, мы не имели понятия о криминале.

Если бы нам в те годы кто-то сказал, что не будет Советского Союза и что мы в скором времени будем жить в условиях дикого капитализма, мы бы этого человека посчитали просто сумасшедшим. Мы еще не знали, что нас ждет, продолжали жить, служить на совесть, особо не задумываясь о завтрашнем дне.

Возвращение на С-384

Осенью 1980 года я был направлен на учебу в Ленинград на командирский факультет Высших ордена Ленина специальных классов. Десять месяцев на классах пролетели быстро, но знания, полученные в ходе учебы, оказались в высшей степени полезными для будущего командира лодки. Наверное, нет больше такого учебного заведения в системе подготовки морских офицеров, как классы, которые конкретно готовили будущих командиров подводных лодок, надводных кораблей и флагманских специалистов соединений. Ничего лишнего, кроме предмета «научный коммунизм», на классах не преподавали.

За десять месяцев значительно были освежены знания по кораблевождению, закреплены навыки по управлению подводной лодкой, освоены новые приемы боевого применения торпедного и минного оружия. Но особенно много учебного времени уделялось практическим навыкам по выходу в торпедную атаку, с использованием приборов управления торпедной стрельбой (ПУТС «Ленинград»).

Во время учебы на классах появилась возможность и для полноценного отдыха, так как служба на подводных лодках постоянной готовности не позволяла особо расслабиться. Мы с женой, наконец, имели возможность сходить в театры, посетить музеи и просто беззаботно пожить в нашем родном городе.

По окончании классов я был назначен на должность старшего помощника командира подводной лодки постоянной готовности С-384, на которой начинал свою службу в должности командира минно-торпедной боевой части. Экипаж С-384 за прошедшие годы, естественно, в значительной мере поменялся, но старшины команд, в основном, оставались на своих местах и хорошо знали и помнили своего бывшего минера. А старшина команды торпедистов мичман Петр Сигачев тут же вручил листовку с моей физиономией времен пребывания в должности командира БЧ-3. Эту листовку Сигачев нашел в первом отсеке незадолго до моего возвращения. Не знаю, как она могла за эти годы сохраниться.

Офицерский состав на лодке сменился на сто процентов, но это естественный процесс, и нужно было налаживать хорошие служебные отношения с новыми людьми. Командовал лодкой в тот момент капитан 3 ранга Алексей Полянин. Судьба меня вновь свела с хорошим человеком, и было бы явным неуважением к командиру халатно исполнять старпомовские обязанности.

Поэтому я с первых же дней, как говорится, засучив рукава, принялся за работу, которую хорошо знал. Опыт старпомства у меня был немалый, пошел уже пятый год нахождения в этой ответственной должности.

Обязанности инженер-механика лодки к тому времени исполнял капитан 3 ранга Виталий Манторов, прошедший школу подводного плавания на дизельных лодках Северного флота. Из остальных офицеров вспоминаю начальника РТС капитан-лейтенанта Валерия Суслова, командира группы движения старшего лейтенанта Владимира Дергунова. Все они стали моими ближайшими помощниками в налаживании лодочной организации службы.

Экипаж С-384 на строевой прогулке по Балаклаве

Фото из архива автора

Замполитом на С-384 был капитан-лейтенант Николай Храпонов, выходец из мичманов, бывший начальник клуба на береговой базе дивизии. Замполит, как мне показалось, изо всех сил старался максимально серьезно исполнять свои замполитские обязанности. И чем больше он старался, тем все дальше отдалялся от офицерского коллектива, да и от остальных членов экипажа. Подводники С-384 порой не понимали этого чрезмерного старания замполита, по всей видимости, все-таки, сказывался стаж его нахождения в звании мичмана. С Николаем Храпоновым у меня установились чисто служебные отношения, до дружеских, таких как с замполитом С-376 Сашей Копыловым, было далеко. Но все это не мешало нашей службе, каждый делал свое дело, и экипаж С-384 был на хорошем счету у командования бригады.

Осенью 1981 года на Черноморский флот снова нагрянула инспекция Министерства обороны. 155-й бригады эта инспекция также коснулась. Вспоминаю внезапное контрольное учение по борьбе за живучесть, которое проводилось на нашей лодке в первом отсеке. Представители инспекции, электромеханических служб дивизии и бригады, комбриг и командир дивизии присутствовали на этом учении, которое было оценено на «отлично». Высокая оценка действий экипажа в процессе борьбы за живучесть подтвердила хороший уровень подготовки экипажа С-384.

Заканчивалась инспекция масштабными учениями сил флота, одним из эпизодов в которых было развертывание всех подводных лодок постоянной готовности 155-й и 153-й бригад в море для выполнения торпедных атак по отряду боевых кораблей (ОБК). По тревоге вышла в море и С-384, имея на борту две практические кислородные торпеды «53-65К».

После занятия заданного района наша лодка, соблюдая скрытность, начала поиск кораблей из состава ОБК в соответствии с тактическим руководством, который затянулся на сутки. Самое пристальное внимание командир уделял знанию точного места лодки. Были случаи на предыдущих учениях, когда потеря местонахождения в процессе длительного поиска ОБК являлась причиной выхода лодки за пределы заданного района. В итоге, командир не мог выйти в атаку из-за большой дистанции между лодкой и кораблями ОБК.

В нашем случае все шло по плану, место лодки командир знал надежно, экипаж подготовлен хорошо, корабельный боевой расчет (КБР) находился в полной готовности к атаке. Наконец из рубки акустиков поступил доклад об обнаружении шумов винтов групповой цели. По лодке немедленно была объявлена учебная тревога, и торпедная атака вступила в свою первую фазу.

Корабельный боевой расчет работал четко и профессионально. Вскоре был определен курс ОБК и ориентировочная дистанция до него, которая оказалась предельной – более ста кабельтовых. В процессе атаки я обратил внимание на заметное волнение нашего командира Алексея Полянина, что было, в принципе, естественной реакцией на выполнение такой ответственной инспекторской стрельбы. Но, как показали дальнейшие его действия, это волнение было каким-то уж слишком нервозным.

Срочное погружение

Фото: cont.ws

После сокращения предполагаемой дистанции до пятидесяти кабельтовых, командир решил подвсплыть на перископную глубину для ее уточнения с помощью радиолокационной станции (РЛС) в режиме «однообзор». Экипаж работал в процессе этого маневра в высшей степени слаженно, и вскоре командир располагал точной дистанцией до ОБК и знал расположение главной цели в ордере.

Дистанция до ОБК совпадала с предполагаемой, которую постоянно докладывал на главный командный пункт (ГКП) старшина команды акустиков мичман Евгений Андрющенко. Этот мичман был гениальным акустиком, он, по каким-то только ему понятным признакам, определял дистанцию до любой обнаруженной цели по уровню шумов винтов с точностью до двух-трех кабельтовых. Этот акустик был настоящей находкой для любого командира. Вот и в данном случае Евгений Андрющенко работал безукоризненно.

После погружения на безопасную глубину лодка оказалась практически в идеальной позиции залпа. Оставалось только дождаться очередного поворота цели, и можно стрелять торпедами. Но тут, неожиданно для всего личного состава КБР, командир дал снова команду на всплытие на перископную глубину, решив визуально в перископ обнаружить и уточнить местонахождение главной цели (крейсера «Адмирал Головко») в ордере. Не знаю, зачем командир принял такое решение, потому как и акустик, и мы, члены КБР, твердо были уверены в истинном пеленге на главную цель и постоянно докладывали его значение командиру.

Затем последовала целая цепь командирских ошибок. Атака выполнялась в светлое время суток, и всплытие под перископ, в непосредственной близости от кораблей охранения, грозило обнаружением ими нашей лодки, что, в свою очередь, автоматически приводило к неудовлетворительной оценке за стрельбу. Обнаружение лодки кораблями охранения означало ее потопление.

Было видно, что командир заметно нервничает, и после поднятия командирского перископа он как бы прилип к окуляру. Время шло, а командир все не давал команду на погружение, уж очень ему хотелось увидеть главную цель. Наконец, последовала команда погружаться на безопасную глубину, и командир объявил пеленг на главную цель, которую он, таки, обнаружил в перископ. Но этот пеленг не совпадал на семь градусов по данным акустика и КБР. Я как старпом настоятельно об этом докладывал командиру, но он был непреклонен в своем решении. Оставалось только подчиниться решению командира и действовать согласно его командам.

После ввода данных стрельбы, не дожидаясь поворота ордера на новый галс, последовал залп двумя практическими торпедами «53-65К», сектором, с углом растворения три градуса. Пеленг на торпеды и главную цель все так же разнился на эти злополучные семь градусов.

В итоге торпеды не наводились ни на одну цель из состава ОБК, атака была неудовлетворительная. Об этом результате мы узнали уже после всплытия от руководителя стрельбы. На командира было жалко смотреть, так он переживал эту свою неудачу. Уже немного позднее, после продолжительного и пристального рассмотрения визирной шкалы перископа, командир тихо произнес:

– Я, наверное, визуально ошибся в снятии пеленга на главную цель с визира на семь градусов.

Надо отдать должное мужеству этого человека, он не стал никого обвинять в неудачной стрельбе. По результатам инспекции капитан 3 ранга Алексей Полянин был снят с должности и назначен командиром на подводную лодку консервации в Одессе. Мне до настоящего времени искренне жаль этого порядочного офицера. Я думаю, что его просто сделали «козлом отпущения», надо было, видимо, какие-то кардинальные меры принять для получения общей положительной оценки бригаде по итогам инспекции.

В январе 1982 года С-384, в соответствии с планом боевой подготовки бригады, готовилась выполнять задачи боевой службы в Черном море. Для меня это была уже третья автономка. К тому времени я был довольно опытным старпомом, поэтому без особых проблем лодка была подготовлена к походу качественно и своевременно.

Командиром на С-384, после Алексея Полянина, был назначен капитан 3 ранга Александр Сигналов, который был всего на два года старше меня. Саша Сигналов полностью доверял мне, своему старпому, зная о моем многолетнем пребывании в этой должности. У нас сложились прекрасные взаимоотношения, и это способствовало поддержанию на С-384 высокой организации службы и успешному выполнению задач боевой подготовки.

Все торпедные стрельбы, положенные для ввода нового командира в линию, были к тому времени выполнены, в основном успешно, и Александр Сигналов был, в принципе, подготовлен к самостоятельному исполнению своих обязанностей.

Но, видимо, учитывая его небольшой командирский стаж, старшим на борту на период выполнения задач боевой службы был прикомандирован командир 155-й бригады капитан 1 ранга Анатолий Карлов.

Но вот все готово к походу, запасы на борту лодки пополнены до полных норм, позади все положенные проверки вышестоящими штабами, и С-384 скрытно, в темное время суток покинула пределы Балаклавской бухты. Сразу же после погружения в назначенной точке комбриг Анатолий Карлов вызвал командира лодки и меня в командирскую каюту, в которой он расположился, и провел инструктаж по порядку несения командирской ходовой вахты. Мне предстояло нести командирскую вахту, чередуясь с командиром через каждые шесть часов.

Сам комбриг предполагал свое участие в управлении лодкой только в самые ответственные моменты. Я так понимаю, что одной из задач, поставленных командиром бригады на период боевой службы, была подготовка меня, старпома, к исполнению должности командира лодки.

В отличие от предыдущих автономок, на этот раз нашей лодке не была поставлена задача поиска субмарин вероятного противника и ведения разведки в каком-то определенном районе. За месяц боевой службы С-384 должна была выполнить эти задачи скрытно, пройдя вдоль всего побережья Черного моря по кругу.

Митинг перед выходом С-384 на боевую службу

Фото из архива автора

Основной нашей заботой было осуществление тщательного контроля за местоположением лодки. Также, как и в предыдущих автономках, основным способом определения места был астрономический – по звездам. Но в период нахождения лодки в восточной части Черного моря с разрешения комбрига всплывали в позиционное положение и в светлое время суток для определения места лодки по солнцу. В этой части моря деятельность противолодочных сил вероятного противника и нашего флота не наблюдалась, и поэтому плавание лодки проходило в более спокойной обстановке. Были назначены традиционные астрономические расчеты, один из которых возглавлял и я.

Поставленные задачи боевой службы были выполнены, но обнаружения турецких подводных лодок на этот раз зафиксировано не было. За время этого похода я еще больше укрепил свои навыки в управлении лодкой в подводном и надводном (во время заряда АБ) положениях и по окончании боевой службы считал себя полностью подготовленным к исполнению обязанностей командира лодки.

Через несколько месяцев, после возвращения из этой автономки, моя подводная судьба вновь резко изменилась. В составе 155-й бригады, в тот период, базировались две подводные лодки 633-го проекта (С-36 и С-53), находящиеся в консервации. Весной 1982 года на флот пришла директива с указанием о расконсервации этих лодок и введении их в кратчайший срок в состав сил постоянной готовности.

Определение места ПЛ на боевой службе по солнцу

Фото из архива автора

На одну из этих подводных лодок, а именно на С-53, я был назначен командиром. Наступил абсолютно другой, более сложный и ответственный, период моей подводной биографии. Так, будучи еще в звании капитан-лейтенанта и имея за плечами двадцать девять лет жизненного опыта, сбылась, наконец, моя лейтенантская мечта – стать командиром подводного корабля.

«Ромео»

Средние подводные лодки 633-го проекта, по классификации НАТО «Ромео», были наиболее удачным проектом дизель-электрических подводных лодок, построенных в послевоенный период. От лодок 613-го проекта, на которых я до этого проходил службу, эти подводные корабли явно отличались в лучшую сторону. Гораздо большего водоизмещения, лодки 633-го проекта и по своим боевым возможностям превосходили их.

В носовом отсеке С-53 имелось шесть торпедных аппаратов, в кормовом – два, общий боезапас составлял 14 торпед. Для выхода в торпедную атаку и стрельбы торпедами на лодках 633-го проекта стояла на вооружении более совершенная система приборов управления торпедной стрельбой (ПУТС «Ленинград»).

Рабочая глубина погружения подводных лодок 633-го проекта составляла 270 метров. Не каждая атомная субмарина того времени могла погружаться на такую глубину. Кроме того, лодки 633 проекта имели на вооружении хорошую гидроакустическую станцию «Арктика-М» и сами были малошумными благодаря двум малошумным винтам, с шестью лопастями на каждом.

Бытовые условия на С-53 также были намного лучше, нежели на лодках 613-го проекта. Система кондиционирования воздуха в отсеках, удачное расположение приборов и механизмов способствовали созданию на лодке своеобразного подводного уюта, если можно так выразиться. Автономность лодок 633-го проекта составляла уже не 30, а 60 суток.

Всего в период с 1957 по 1961 годы на заводе «Красное Сормово» в городе Горький было построено двадцать лодок этого проекта. И практически почти все они были переданы, в различное время, в другие страны: Египет, Алжир, Китай, Болгарию, Сирию.

По некоторым данным, планировалось построить около 500 лодок этой серии. Очень жаль, что не построили. Лодки 633-го проекта могли заменить на флотах устаревший 613-й проект и с успехом поддержать боевую мощь дизельного подводного флота страны на многие десятилетия. Но, видимо, там – в «верхах» – наши «стратеги» думали немного иначе, нежели мы, подводники, и строительство субмарин 633-го проекта, по одной лишь этим «верхам» известной причине, было прекращено.

Формированием экипажа на С-53 занимался штаб 14-й дивизии совместно со штабом 155-й бригады. Мне оставалось только ожидать результатов, так как повлиять на процесс формирования я не мог. Собирали подводников по всей дивизии. Основной костяк команды был прислан из Феодосии с опытовой подводной лодки С-350, аналогичного проекта.

ПЛ С-53 у плавпирса в Балаклакой бухте

Фото: navy.su

С-350 – это та самая лодка, у которой был оторван первый отсек, по причине масштабной катастрофы на подводной лодке 641-го проекта в городе Полярный в конце 60-х годов. С-350 была ошвартована вторым корпусом к этой лодке, на которой произошел взрыв всего торпедного боезапаса в первом отсеке. В результате взрыва лодка 641-го проекта затонула у пирса со всем погибшим экипажем, а на С-350 сдетонировал боезапас в первом отсеке. Отсек был оторван, погибло до 80% экипажа.

Недостающих членов команды собирали, где придется. Некоторые командиры лодок просто избавлялись от недисциплинированных матросов. Были также не самые лучшие представители и от штабной команды, береговой базы и даже от музыкальной команды. Вот с таким «контингентом» мне предстояло расконсервировать лодку и служить в ближайшее время.

Но, как говорится, чем сложнее поставленная задача, тем интереснее ее выполнять. Буквально через несколько месяцев после окончания формирования экипажа все эти матросы и старшины стали настоящими подводниками, позабыв свое «тяжелое» штабное и музыкальное прошлое.

Носовой торпедный отсек ПЛ 633-го проекта

Фото: vladivostok.livejournal.com

Так, изгнанный за систематическое пьянство из штабной команды и переданный на мою лодку чертежник матрос Дзысь через полгода стал на С-53 одним из лучших рулевых-сигнальщиков, чему немало удивился начальник штаба бригады капитан 1 ранга Борис Сергеевич Костин на одном из выходов в море. Еще раз убеждаюсь в том, что прочный корпус делает даже из самых недисциплинированных матросов, при правильном воспитании, совершенно других людей.

Первым, кто представился мне по случаю назначения на должность из офицеров, оказался замполит капитан 3 ранга Миних Борис Дмитриевич. После беседы с ним, я уже тем был доволен, что Борис Дмитриевич не являлся выходцем из мичманов, а окончил в свое время Львовское политическое училище. Инженер-механиком на С-53 назначили капитана 3 ранга Виктора Давыдова, который, как выяснилось позже, был переведен с Северного флота на Черноморский с одной из лодок консервации и был в то время уже в предпенсионном возрасте.

Повезло со старпомом, на эту должность был назначен начальник РТС (радиотехнической службы) подводной лодки С-348 старший лейтенант Виктор Проскурин, который оказался отличным офицером и моим верным помощником. В последующем, после окончания командирских классов, Виктор Проскурин стал командиром лодки С-37 633-го проекта.

Остальные офицеры на С-53 назначались поочередно, и все они были молодыми лейтенантами – выпускниками училищ: штурман Олег Фадеев, минер Виктор Мурашов, лодочный врач Михаил Шариков, «движок» Евгений Копанев. Исключение составил только начальник РТС капитан-лейтенант Александр Даниленко, который был со мной одного года выпуска из училища.