Враг твой, друг твой. Роман

© Виталий Новиков, 2016

ISBN 978-5-4474-9226-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Урок любви

Наталья Николаевна Краснова красивая статная женщина тридцати лет от роду, как обычно в девять ноль ноль, почти секунда в секунду вошла в свой рабочий кабинет. Её внимание сразу же привлёк большой конверт на столе. На её столе всегда царил идеальный порядок, и посторонний предмет на нём никак не мог оказаться. Тем не менее, то чего не должно было случиться, произошло.

Наталья села в крутящееся кресло и взяла конверт. В адресате было указано место её работы, её фамилия и инициалы, а в отправителе адрес какой-то юридической конторы «Козерог». Наталья небрежно вскрыла конверт и извлекла из него лист. Как оказалось, это было свидетельство о наследстве. В свидетельстве говорилось, что Наталья с 4 октября 2004 года получала права на владение домом, принадлежащего ранее некоему Велизару Петровичу Крылову. Кто это такой она узнала, прочитав текст свидетельства далее; а далее упоминалось довольно скупо без подробностей, что Велизар Петрович Крылов приходился Наталье троюродным дядюшкой по маминой линии. В свидетельстве указывалось именно: приходился. Что это значило? Троюродный дядюшка умер, или всё же жив, и просто решил поделиться своими богатства с дальней родственницей? Свидетельство не давало ответа на этот вопрос. Что представлял собой дом, также было непонятно; указывался лишь его метраж – сто четырнадцать квадратных метров, площадь участка – тридцать соток, и адрес: область, пятьдесят с лишним километров по Рижскому шоссе и так далее.

Наталья никогда не слышала о троюродном дядюшке Велизаре Крылове, и не знала ни одного своего родственника с такой фамилией. Уж не розыгрыш ли всё это? Откуда вообще взялся на столе этот конверт? Вероятно, его могла принести секретарь. У неё есть ключи от кабинета. Секретарь работает с семи с половиной часов, вот и занесла, видимо, чтобы не забыть потом; так как обычно после девяти в офисе начинается суматоха, и секретари с трудом справляются со своими обязанностями. Леночка – секретарь отдела, которым руководила Наталья, частенько забывала во время передавать ей нужные документы. Давно пора её уволить. Кстати можно позвонить в этот «Козерог», его телефон указан на конверте. Впрочем, не будет ли это глупо? Телефон могли указать какого-нибудь сантехника дяди Вани или сотрудника фирмы. И вообще существует ли этот «Козерог»? Нет, надо сначала позвать Леночку. Наталья нажала нужную кнопку на телефоне и включила громкую связь.

– Да Наталья Николаевна, – динамик ответил испуганным с оттенком виноватости голосом Леночки.

Людей с такими голосами очень трудно уволить с работы.

– Зайди.

Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула худенькая девица двадцати лет от роду, блондинка с замысловатой причёской и птичьим лицом. Однако строгий серый костюм приходился ей к лицу, если не сказать, делал её даже почти что привлекательной.

– Да Наталья Николаевна.

– Откуда?

Наталья показала конверт.

– Курьер принёс.

– Ясно.

– Что-нибудь ещё?

– Пока нет, ступай, работай.

Леночка исчезла.

Так. Курьер тоже мог быть подставой. Может плюнуть на всё и позвонить в этот «Козерог». Впрочем, нет. Не хотелось предстать лохушкой в глазах коллектива. Нужно знать себе цену.

Наталья вновь нажала на телефоне кнопку секретаря и включила громкую связь.

– Зайди.

Леночка зашла в кабинет с огромной противно-лимонного цвета папкой под мышкой.

– Лен, у нас есть кто-нибудь свободный из рядовых сотрудников?

– Сейчас посмотрю. А для какого дела?

– Это неважно. Выбери, пожалуйста, из самой мелюзги кого-нибудь.

– Хорошо.

Леночка испарилась.

Вскоре она позвонила.

Наталья сняла трубку.

– Есть один свободный субъект, зовут Тарас Одинцов.

– Кажется, я его знаю. Дай мне его краткую характеристику.

– Скучающий отрок тридцати шести или тридцати семи лет от роду, ленивый и вялый, но исполнительный сотрудник.

– Прекрасно. Чем он занимается?

– Выносит мусор; ходит за обедами, когда просят; кормит хомячков шефа; иногда, когда нет уборщицы, убирает и моет офис.

– Замечательно, гони его ко мне.

Одинцов появился только через пять минут, в ожидании которого Наталья то и дело поглядывала на дорогие золотые наручные часы и недовольно кивала головой, ругая про себя Одинцова и Леночку.

– Вызывали, – в кабинет вальяжно, вразвалочку, держа руки в карманах, вошёл Одинцов. Он был одет в чёрный свитер с капюшоном и серые джинсы, а обут в видавшие виды кеды. Несколько взлохмаченная пегая шевелюра, небритая физиономия, простое лицо, серые глаза. Таким предстал Одинцов перед руководителем отдела.

– А я тебя не таким представляла.

Одинцов пожал плечами: что ж теперь поделаешь, не таким так не таким.

– Говорят, Одинцов, вы – ленивый и вялый сотрудник.

– Злые языки есть везде.

– При этом отмечают вашу исполнительность.

Одинцов пожал плечами: отмечают, не отмечают, мне наплевать на эти отмечания.

– Я хочу, чтобы вы съездили в одно место, адрес я сейчас напишу и…и узнали действительно ли там находится юридическая контора «Козерог».

Наталья переписала с конверта на листочек адрес «Козерога».

– И всё?

– У вас есть сотовый телефон?

– Нет.

– Тогда, если по этому адресу вы попадёте именно в «Козерог», попросите, чтобы вам дали позвонить, позвоните мне оттуда; свой рабочий телефон я запишу здесь же.

Наталья протянула Одинцову листочек с адресом «Козерога» и её рабочим телефоном.

– И ещё у меня будет к вам просьба, даже не просьба, а почти приказ. О том, что я вам поручила, никто не должен знать. Никто. Вы, умеете держать язык за зубами?

– Да.

– Вот и замечательно.

– Я могу идти?

– Идите.

Одинцов вышел из офиса. За ним закрылась массивная металлическая дверь, рядом с которой висела табличка с надписью «Империя спорта». «Империя спорта» занимала третью часть четвёртого этажа пятиэтажного здания, в котором раньше находилось НИИ астрофизики и астродинамики. На крыше бывшего НИИ грустно глядел в небо большой телескоп. Старожилов владелец банка «Кентавр», занимавшего весь пятый этаж здания, оставил телескоп на своём месте, и даже устроил свой кабинет в помещении, где находилась нижняя часть телескопа. Иногда он позволял своим гостям смотреть в телескоп на звёзды и Луну в знак хорошего к ним расположения. Как бывший завхоз НИИ астрофизики и астродинамики, от которого остались лишь одни воспоминания, Старожилов стал богачом и банкиром, знали немногие. Тарас Одинцов об этом не знал, да и не хотел знать. Он знал только то, что ему положено было знать; знал, что Старожилов является владельцем банка «Кентавр» и всего здания бывшего НИИ.

Одинцов вышел на широкую высокую площадку со многими ступенями перед зданием. Около выхода курили и показывали друг другу картинки в мобильных телефонах двое крепышей охранников в бежевых рубашках и белых галстуках. Старожилов больше всего любил бежевый и белый цвета. Бейджики с надписями «Кентавр-секьюрити» и именем охранника указывали, на кого работали эти два молодых, счастливых, не обременённых физическим и умственным трудом человека.

Одинцов прикинул в уме, сколько времени займёт путь до «Козерога» и обратно. По его грубым подсчётам выходило два-два с половиной часа не более. До двенадцати он должен был вернуться обратно в офис наверняка. Если всё так и будет, то его, вероятно, опять пошлют за обедами. Лучше было бы, если он возвратится после двух. Тогда и до конца рабочего дня останется совсем немного дотерпеть. Одинцов решил не торопиться: по дороге зайти в какой-нибудь музей, побродить по книжным магазинам или сходить на киносеанс.

В половине одиннадцатого Наталья начала волноваться. По её грубым подсчётам Одинцов должен был давно уже добраться до места назначения. Жаль, что у этого типа не было сотового телефона, и с ним никак нельзя было связаться. Наталья никак не могла справиться с волнением, и это мешало сосредоточиться на работе. Что она собиралась сделать? Сходить в отдел поставок и забрать прайсы с ценами на новые товары. Нет. Что-то другое. Вспомнила.

Наталья взяла трубку телефона и набрала номер отдела поставок.

– «Империя спорта» отдел распространения.

– Это Краснова. Вы отправили в Новосибирск футбольные мячи и тренажёры?

– Нет.

– Почему?

– Проблемы с транспортом.

– А кто должен их решать?

– Мы решаем.

– Долго решаете. Из-за таких как вы фирма теряет клиентов.

– На этой неделе обязательно отправим этот заказ.

– Даю вам два дня, сегодня или завтра вопрос должен быть решён.

Почему, чтобы чего-то добиться приходится быть жёсткой? Пока не надавишь, как следует, никто не зашевелится. Может быть и с Одинцовым следовало вести себя подобным образом? Не слишком ли либерально она себя с ним держала? Где только носит этого обормота? Впрочем, не исключено, что он ещё не добрался до «Козерога», или узнал, что никакого «Козерога» не существует, и повернул назад; в этом случае он будет в офисе не раньше, чем через час, если не позднее. Надо успокоиться, взять себя в руки. Но разве можно быть спокойной, когда на тебя неожиданно, как снег на голову, сваливается наследство от неведомого дядюшки?

Прошло более получаса. Наталья уже не могла думать о работе. По всем раскладам получалось, что Одинцов не нашёл никакого «Козерога» и возвращается. Не мог же он добираться до Филей дольше двух часов. Ну, пускай он затратил на метро минут тридцать или даже сорок, пускай двадцать минут ехал на автобусе, десять минут ждал автобус. Нет два часа это слишком. А вдруг он заснул в метро и катается по кольцевой ветке или уехал в депо по радиальной? Нет, всё, хватит думать об этом, так можно и с ума сойти. Очевидно, что это розыгрыш, с наследством вышел облом, и с этим нужно смириться. Впрочем, она ни на что и не надеялась; она изначально предполагала, что за всем этим стоит чья-то глупая шутка. И зачем ей нужно это наследство? У неё и так всё есть: деньги, работа, квартира, машина. И всё равно на душе было не спокойно. Она достала из ящика стола пачку сигарет, бросила на стол, достала сигарету и закурила.

Зазвонил телефон.

– Наталья Николаевна, – это была Леночка.

– Да.

– Углицкий обыскался Одинцова.

– Что-то важное?

– Да, он требует, чтобы Одинцов немедленно покормил его хомячков.

– А ты, что сказала Углицкому?

– Сказала, что вы его вызывали, и после этого в офисе его никто не видел.

Прекрасно, значит, Одинцов никому ничего не сказал. Это хорошо.

– Если Углицкий будет снова спрашивать Одинцова, скажите ему, что я послала его на почту, разослать проспекты с рекламой по регионам.

– Хорошо Наталья Николаевна.

У Николая Ефимовича Углицкого, хозяина «Империи спорота» была необычная слабость, вызывающая порой умиление у плохо знающих его людей – хомячки. Играя с хомячками, Углицкий обычно успокаивал нервы и отдыхал душой. Хомячков он любил больше, чем людей.

Никакого наследства не существует.

Наталья встала из-за стола, подошла к овальному зеркалу, висевшему на стене, и стала разглядывать себя. Каждая женщина мечтает быть красивой. Ей не нужно было об этом мечтать. Ей завидовали и злорадствовали, радуясь её неудачам в личной жизни. Злые языки распускали слухи о её несуществующей связи с Углицким. Почему ей не везло в любви? Трудно найти себе равного по уму и положению? Может быть. А может быть, она слишком резко ведёт себя с мужчинами? Да, этого у неё не отнять; если кто-то или что-то ей не нравится, она сразу даёт об этом понять, без всяких дипломатических изворотов, уворотов. Может быть, у неё завышенные требования к партнёру и слишком высокая самооценка? Насчёт самооценки она считала, что у неё всё в порядке. Ведь она полагала, что она умеет трезво смотреть на реальность, иначе она бы не стала тем, кем стала. А насчёт завышенных требований к мужчинам, почему они должны быть заниженными? Без чувств никакая связь не может быть счастливой. Стоит ли связывать свою судьбу с кем попало, лишь бы к старости не остаться одинокой? Она стала к зеркалу боком. В таком ракурсе она смотрелась ещё привлекательнее и заманчивее. Она положила ладонь на заднюю часть бедра, и провела ладонью вверх по бедру и ещё выше. Зачем она это делала? После этого она почувствовала сильный прилив любовной страсти, разлившийся тёплыми волнами по всему телу. В такие минуты ей всегда хотелось отдать себя всю овладевшей ей страсти, чтобы потом дойти до полной потери контроля над собой, и почувствовать приятный взрыв где-то внизу живота, после которого тело будто разлетается на мелкие частички, и потом медленно собирается обратно в единое целое. Она уже не помнила, когда последний раз испытывала подобное. Она отдавала всю себя работе, и это помогало не думать о чувственной разрядке; но иногда её посещали причудливые фантазии и нескромные, даже бесстыжие мысли. Тогда ей хотелось хоть как-нибудь дать выход нахлынувшей страсти, чтобы поскорее забыть об этом наваждении. Она подумала, что, если не остановится, то дело может дойти до любовных фантазий, и приказала себе не фантазировать. Она прошлась по кабинету. И чего это на неё нашло? С чего бы это всё? Определённо эта история с наследством действует на неё парадоксальным образом. Где же этот обормот Одинцов?

Зазвонил телефон.

Наталья бросилась к столу и схватила трубку.

– Привет, – это был Мурлыкин, заместитель Углицкого. – Я по поводу аренды, шеф хочет, чтобы ты сходила к Старожилову, и узнала, что конкретно он хочет.

– Почему я? Обычно арендой занимаешься ты.

– Я не знаю, почему Углицкий решил поручить это тебе? Я только, что от него. Он меня попросил тебе передать тебе то, что я передал.

– А почему он не поручил мне это лично или по телефону?

– Не знаю, мне кажется, он находится не в лучшем расположении духа, мне он даже показался злым. С чего бы это?

– С ним такое бывает. А когда нужно идти к Старожилову, он сказал?

– Кажется, нет.

– У тебя есть телефон Старожилова?

– Нет.

– Ладно, придётся идти к нему на поклон без предварительных уведомлений.

– А ты спроси его телефон у Леночки.

– И в самом деле, как я до этого сразу не додумалась? Совсем плохая стала.

– Надо расслабляться, как следует время от времени.

Хорошая мысль, да попробуй тут расслабься.

– Или может быть, у тебя случилось что-нибудь? Какая-то ты возбуждённая.

Случилось? Может быть, Мурлыкин как раз и стоит за розыгрышем с наследством и проверяет: купилась ли она на его дурацкую шутку? К тому же он назвал её возбуждённой. Он, что следит за ней? С Мурлыкиным нужно быть поосторожней, это тот ещё гусь, своего никогда не упустит.

– Ты, что замолчала то?

– Так вспомнилось кое-что.

– Надеюсь приятное.

– Это очень личное, не хотелось бы говорить об этом по телефону.

– Извини.

– Да ничего особенного, просто видимо, в самом деле, немного заработалась, голова совсем не соображает.

– Бывает. Тебе таблетку дать?

– Не надо, спасибо.

– Ну, если что звони.

У Леночки нашёлся телефон секретаря Старожилова.

Наталья уже начала набирать этот номер, но остановилась. На какое время договариваться о встрече со Старожиловом? Ей хотелось сначала дождаться Одинцова и узнать всю правду о письме из «Козерога».

Пошёл первый час, пять минут, десять. Для Натальи было почти очевидным, что Одинцов не нашёл никакого «Козерога», и теперь возвращается обратно, как они условились. Стоило ли тогда его ждать? Можно смело записываться на приём к Старожилову. И всё же она хотела дождаться Одинцова.

Наталья выкурила почти всю пачку сигарет.

Зазвонил телефон.

«Это Углицкий», – решила Наталья и нехотя, медленно сняла трубку.

– Наталья Николаевна, я сейчас в «Козероге», вот. Вы просили меня позвонить, когда я доберусь до этой конторы.

Одинцов звонил из «Козерога». Значит «Козерог» существует.

– Наталья Николаевна, тут с вами хочет поговорить один человек, я передаю ему трубку.

– Алло. Валерий Михайлович Привалов, адвокат, я оказывал юридические услуги вашему покойному дядюшке.

– Очень приятно, мне как я понимаю, представляться не имеет смысла, – сказала Наталья. – Значит, дядюшка всё же умер? А когда похороны?

– Уже состоялись, седьмого числа.

– Что с ним случилось?

– Вы разве не читали газет?

– Нет.

– Об этом много писали.

– Я не знаю о нём ничего.

– Мы могли бы встретиться. Приезжайте сегодня в наш офис. Я расскажу вам обо всём, что нужно сделать, чтобы окончательно вступить в права на владение домом Велизара Петровича.

– Я могу освободиться только после трёх. Давайте встретимся завтра.

– Завтра? А что, если после трёх мы всё же встретимся. И давайте, чтобы не тратить зря времени, я вам покажу дом вашего дядюшки. Я могу отвезти вас. За городом все дела и обсудим.

– Я предпочла бы ехать на своей машине. Лучше назначьте место встречи.

– Хорошо, я буду вас ждать на двадцать пятом километре Рижского шоссе. Я поставлю машину на обочине и стану рядом.

Привалов назвал марку и цвет своей машины, описал свою внешность, и сказал, во что будет одет.

Наследство существует!

Так. Теперь нужно заняться вопросом аренды. Наталья связалась по телефону с секретарём Старожилова, и попросила записать её на приём. Секретарь сказала, что Старожилов примет её в два часа.

В два часа Наталья стояла в приёмной Старожилова.

Секретарь, миниатюрная брюнетка, связалась со своим шефом по телефону, включив громкую связь:

– Антон Алексеевич, к вам посетитель – Наталья Николаевна Краснова.

– Женщина?

– Да, менеджер одного из отделов «Империи спорта».

– Вот как. Пусть заходит.

Наталья вошла.

Старожилов сидел за столом и читал газету. Это был среднего роста, некрасивый мужчина пятидесяти лет от роду, на голове его блестела лысина, модные очки ему явно не шли.

– Углицкий решил пустить в ход тяжёлую артиллерию. – Старожилов сложил и отложил в сторону газету.

– Антон Алексеевич, можно я сяду?

– Пожалуйста. – Углицкий указал рукой на кресло, находившееся напротив него, по другую сторону стола.

Наталья села в кресло, и положила тоненькую папку, с которой она пришла, на стол.

– Что это? – спросил Старожилов.

– Здесь старые договоры об аренде. В последнем договоре, между прочим, есть пункт, в котором написано, что в будущем при заключении новых договоров, ваша сторона обязуется не поднимать плату за аренду выше пятнадцати процентов; а вы хотите поднять на тридцать.

Старожилов криво улыбнулся, встал из-за стола, подошёл к окну и стал смотреть куда-то вниз.

Что-то в лице Старожилова настораживало Наталью. У него был необычно колючий взгляд и холодное выражение лица. Чутьё Наталье подсказывало, что перед ней злой человек.

– Пункт говорите. Я, кажется, что-то такое припоминаю. А ведь этот пункт сущая ерунда. – Старожилов повернулся лицом к Наталье.

– Как же ерунда, это юридический документ.

– Заметьте, в пункте говорится, что я обязываюсь не поднимать плату при заключении новых договоров; а что, если новых договоров не будет?

– Как не будет?

– Не будет и всё, не захочу я вам сдавать в аренду свои помещения. Теперь понятно? Кстати можете изучить договоры, и вы не найдёте пунктов, в которых я бы обязывался сдавать свои помещения вам в аренду. Как видите, эта моя необязанность превращает упомянутый вами пункт в ничто.

– Антон Алексеевич, а возможно ли найти более приемлемые для нашей стороны варианты? Может быть, мы совместно обдумаем условия аренды, и попытаемся придти к какому-нибудь компромиссу?

– Компромиссу?

Старожилов принялся, молча, заложив руки за спину, и слегка наклонив голову, расхаживать от окна до телескопа и обратно. Потом он остановился рядом с телескопом и искоса посмотрел на Наталью.

– Компромисс говорите. Я не люблю компромиссов. Компромиссы – это для слабачков. Впрочем, бывают случаи, когда я готов поступиться своими принципами, и сейчас я близок к этому, как никогда.

Наталья облегчённо вздохнула, и напрасно.

– Вы, не могли бы придти сюда вечером, после восьми? – спросил Старожилов.

– Зачем?

– Я хочу вам кое-что показать. Вы наблюдали когда-нибудь за звёздным небом через телескоп?

– Нет.

– Приходите вечером, вы останетесь довольны.

– Это имеет отношение к компромиссу?

– Непосредственное.

– Я полагаю, вы, здесь собираетесь со мной не только на звёзды смотреть.

– Да, есть такие вещи, о которых не принято говорить вслух.

– Вы, заходите слишком далеко.

– Вы, сами предложили обговорить условия аренды, вот я вам и предлагаю свои условия.

– Мне такие условия не подходят.

– Вы, уверены? Я могу уступить десять процентов от новой прибавки.

– Я думала, Антон Алексеевич, вы приличный человек.

Наталья встала с кресла, взяла со стола папку и собиралась уходить.

– Подождите.

Старожилов подошёл к ней и взял её за руку.

– Вы такая. Знаете, а я ведь думал, что Углицкий вас нарочно послал ко мне. Приходите, после восьми, и мы просто попьём чаю, а потом посмотрим на звёзды.

– Нет.

Наталья освободила руку.

– Но почему?

– Вы – злой.

– Вы – смелая, так со мной ещё никто не разговаривал. – Старожилов криво улыбнулся. – Ну что ж, ступайте. Зря вы так со мной, я обид не прощаю и не забываю.

Неужели этот подлец Старожилов так силён, если позволяет себе так обращаться с людьми? Когда Наталья думала о банкире, её охватывал животный страх. Вернувшись в свой кабинет, она сразу позвонила Углицкому.

– Николай Ефимович, это Краснова. Я только что вернулась от Старожилова, и должна сообщить вам, что больше не могу вести с ним переговоры об аренде.

– Что ещё за детский сад, Наталья Николаевна?

– Это не детский сад. Старожилов сделал мне непристойное предложение.

– Какое предложение?

– Непристойное.

– Что это значит?

– Это означает, что он делал мне грязные намёки.

– Антон Алексеевич?

– Да.

– Что это на него нашло? Может быть, это вы его настолько очаровали, что он не смог сдержать своих чувств?

– Я не знаю и не хочу знать, что на него нашло. Я больше не хочу его видеть.

– Ну, ну, это наша работа. Если бы, вы, знали с какими людьми приходиться общаться мне.

– Я, правда, не могу, Николай Ефимович, я боюсь его.

– Да Антон – непростой человек. Вы, случайно не нагрубили ему?

– Кажется, нет.

– С ним надо поаккуратней, мы же зависим от него. Представляете, что будет, если нам придётся съезжать отсюда в другое место? С Антоном нам нельзя ссориться. Надеюсь, вы, понимаете это?

На что он намекает? Надо хоть что-нибудь ответить.

– Понимаю.

Наталья положила трубку.

Был ли это момент истины? Углицкий всё прекрасно знал заранее? И Старожилов что-то говорил там о тяжёлой артиллерии. Не зря говорят об Углицком, что он своих хомячков любит больше, чем людей. Люди для него – это фигуры, которыми он распоряжается по своему усмотрению, ради своей выгоды. И должность начальника отдела – это всего лишь одна из комбинаций Углицкого? Комбинация с прицелом на будущее? Выходит, что её способности, её знания, её труд не имеют никакого значения? Она – фигура, возможно и не мелкая, но всё равно фигура, которая долго не знала об этом. Стоп. Фигура ещё может не захотеть быть использованной, не дать себя использовать. Она непростая фигура. Она ещё может сама заставить тех, кто хочет использовать её, сделать что-нибудь для неё. Ведь она им необходима. Необходима то необходима, только для определённого дела.

Наталья заплакала.

К ней могли придти или позвонить, и она постаралась взять себя в руки. И потом она совсем забыла о наследстве от какого-то неизвестного троюродного дядюшки. Наталья вытерла платком лицо, и начала перебирать в голове текущие дела, которыми следовало заняться в первую очередь.

Нужна ли вообще кому-нибудь её управленческая деятельность? На неё вновь напала апатия, и она не могла думать о делах. Она закурила, мысленно послав всё и всех очень далеко.

В дверь кто-то постучался.

– Да, – сказала Наталья.

– Можно.

В кабинет вошёл Одинцов, в руке у него был маленький букетик полевых цветов.

«Неужели это мне?» – подумала Наталья.

– Это вам.

Одинцов положил букетик на стол перед Натальей.

– С чего это вы?

– От души и от желания сделать вам что-нибудь приятное.

– Спасибо.

Наталья затушила окурок в пепельнице.

– Кстати, Одинцов, почему вы так долго отсутствовали?

– Понимаете, по дороге в «Козерог» на моём пути повстречалась женщина, которой стало плохо, и мне как честному человеку пришлось потратить время на её доставку в больницу.

– А вы оказывается Одинцов – честный человек.

– Стараюсь таковым быть по мере сил.

– Это занимательно, и как же женщина?

– Какая женщина?

– Как какая? Которой вы оказывали помощь.

– А. Здорова, то есть, нездорова, но врачи сказали, что скоро должна пойти на поправку.

– Эта женщина теперь вам, наверное, очень обязана. Может быть, и телефон у вас взяла? А может быть ваша случайная встреча, выльется в нечто серьёзное? Она вам понравилась?

– Вы лучше.

– Не сомневаюсь, а вы Одинцов – дурак. Ступайте. Да и можете забрать этот букет и подарить спасённой вами женщине; ей он сейчас как мне кажется намного нужнее, чем мне.

Одинцов направился было к столу, чтобы забрать букет, но передумал и ушёл без букета.

Наталья, наверное, первый раз сожалела, что рядом с ней не было мужчины, который мог бы за неё заступиться, который мог бы дать отпор всем этим самовлюблённым кретинам, не умеющим нормально ухаживать за женщиной. А Одинцов, каков? Моет полы и туалеты, и после этого не стесняется, не боится клеиться к начальнику отдела фирмы. Может быть, она каким-то образом дала ему повод для надежды? Ничего такого Наталья не смогла припомнить. Что ж видимо Одинцовым двигала природная наглость. Впрочем, нельзя быть слишком грубой с мужчинами, даже, если они позволяют себе порой непозволительное; так можно остаться одинокой навсегда. Иногда Наталья боялась одиночества. Может быть, нужно смотреть на недостатки мужчин сквозь пальцы? Взять хотя бы Старожилова. Что, если он на самом деле невероятный любовник? Нет, Старожилов был ей слишком противен. Она была для него человеком низшего сорта, и о том, что он мог с ней сделать, не хотелось даже думать. А Одинцов? Что-то в нём есть, но опять же его социальный статус оставляет желать лучшего. Она представила Одинцова рядом с собой; представила, как он пытается обнять её и поцеловать; представила, как она отталкивает Одинцова, потому что от него невыносимо разит «Жигулёвским» пивом и сушёными кальмарами по десять рублей за пакетик. Одинцов определённо не тот мужчина, который ей нужен. Мысли о мужчинах у Натальи всегда получались грустными и неприятными.

Наталья подумала о поездке за город, к дядюшкиному дому. Дядюшка погиб, а это значит, что за всем этим делом с наследством кроется какая-то тёмная история. Видимо у дядюшки были крутые враги и существует опасность, что они не оставят в покое и наследников дядюшки. Из этого следовал вывод, что одной ехать небезопасно. Её будет сопровождать Привалов, но вдруг она захочет остаться в доме ещё какое-то время. У Привалова наверняка много дел, а одной её оставаться в дядюшкином доме не хотелось. Нужно кого-нибудь взять с собой. Но кого? Среди сотрудников фирмы не было ни одного мужчины, кого она могла бы попросить составить ей компанию в поездке за город; да и в не работы у неё не было друзей мужчин, как впрочем, и подруг. Наталья была типичной одиночкой. Когда Наталья думала о том, кого можно было взять с собой в поездку, среди прочих её мыслей, то и дело всплывала мысль об Одинцове. Она настойчиво отгоняла от себя эту мысль, считая её крайне нелепой, но потом задумалось над ней серьёзно. «А, что, есть в этом варианте определённый здравый смысл», – решила Наталья. Кто такой Одинцов? Прежде всего, он её подчинённый. И это обстоятельство позволяет обращаться с ним должным образом. Она позвонила Леночке, и попросила её найти Одинцова, и передать ему, что она ждёт его.

– Можно, – Одинцов постучался и приоткрыл дверь.

– Заходи.

Одинцов зашёл.

– Я тебе нагрубила, прости.

– Я не обиделся.

– Вот и прекрасно. Мне сегодня с утра пришлось нелегко.

– Это из-за меня?

– Нет. Хотя и из-за тебя тоже. Я тебя хотела попросить съездить вместе со мной за город. Это просьба, так что, ты имеешь право отказаться.

– Я люблю путешествовать, и с удовольствием отправлюсь с вами за город.

– Имейте в виду, что обратно мы можем вернуться поздно.

– Я уже взрослый мальчик.

– Заметно. К пяти часам мы должны быть на двадцать пятом километре Рижского шоссе.

Наталья вела машину, а Одинцов сидел рядом.

– Ты, умеешь водить машину?

– Нет.

– И машины у него нет, и сотового телефона.

– Разве это плохо?

– Для кого как? У каждого свои запросы и цели в этой жизни.

– Вы – мудрая женщина, но несчастливая.

– Это ещё почему?

– По глазам видно. Кажется, вас что-то очень беспокоит.

– Покой бывает только на кладбище.

– Я имел в виду покой в душе.

– Вы Одинцов – философ, и пытаетесь спрятаться под этой маской, от собственной неудачливости и неумелости. Кажется, вон там, на обочине стоит Привалов.

Наталья выехала на обочину и остановилась за машиной Привалова, после чего вышла из машины.

К ней подошёл крупный, высокий, рыжий мужчина сорока двух лет от роду с грустными голубыми глазами.

– Привалов Валерий Михайлович.

– Наталья Краснова.

Привалов неуверенно пожал Наталье руку.

– Езжайте за мной. И ещё, я должен вас кое о чём предупредить. Это очень важно. Ваш дядюшка был убит четвертого октября, а сегодня уже одиннадцатое число. Попав на территорию дома вашего дядюшки, мы можем оказаться в поле зрения милиции. Так что, вы, должны быть готовы к такому повороту дел.

– Разве, вы, до сих пор не общались с милицией? Ведь, вы, как я понимаю, оказывали юридические услуги моему дяде.

– Не общался. Последней волей Велизара была его просьба не оглашать его завещания в течение недели. Как видите, я исполнил его волю.

Наталья следовала за машиной Привалова.

– Куда мы едем, мне можно знать? – спросил Одинцов.

– Мне по наследству достался дом, по завещанию троюродного дяди, которого я никогда не видела, и ничего не слышала о нём. Кроме того, дядя умер неестественной смертью, и я боюсь оставаться там одна.

Привалов свернул с Рижского шоссе вправо. Они проехали мимо маленькой деревеньки, проехали редкий лес, и выехали к элитному посёлку, расположенному на берегу озера. Привалов остановил машину около высокого дощатого забора с кирпичными столбами; вышел из машины, ключом открыл калитку, вошёл во двор и изнутри открыл ворота для въезда машин. Наталья въехала во двор, за ней проехал Привалов, который потом закрыл ворота. Впереди, чуть дальше от места, где Наталья остановила свою машину, под навесом стоял БМВ седьмой модели.

Наталья и Одинцов вышли из машины.

– Это видимо тоже достанется вам, – Привалов указал на БМВ. – Идём в дом.

Дом был двухэтажный в форме буквы «г» с равными сторонами. По углам дома выделялись кирпичи, покрашенные в ярко-красный цвет; а стены дома были заштукатурены и выкрашены в светло-рыжий цвет.