Читать книгу: «Нет предела», страница 3

Шрифт:

Глава 5

– Не сопи, – вдруг буркнул до того похрапывающий Болотков, – желал бы быть на твоем месте. Завидую по-черному, даже злюсь. Везет же дуракам и…

– И пьяницам.

– Да-да, и пьяницам. Сто процентов инструкторов написали рапорта. Да что летчики! Каждый вшивый камендантишка или завсклада изъявил желание пролить кровь за веру и отечество. Вопрос за чье, и кому…

– Ну что в этом плохого? – удивился Олег. Генка покосился на него.

– Ничего, все нормально.

Сарин дернул подбородком:

– Пусть пишут, может повезет.

– Ну да, повезет в цинковом гробу вернуться. Ты что думаешь? Все прям аж спотыкаются, в Афган спешат? А если и спешат, то только не геройствовать. Тебе б задуматься.

– Никак не пойму о чем ты говоришь? Это ж большая политика. Нас Штаты со всех сторон жмут. У границы топчутся. Мы что, по-твоему, смотреть должны? По лапам им, по лапам! Апрельская революция, народ новой жизни желает. Ни оружия, ни армии у них нет. Задавят и к нам подберутся. Не-е-т, мне нечего думать: вперед и только вперед.

Генка внимательно смотрел на Олега, потом усмехнулся, почесал царапины:

– Крепко же ты пил все это время, капитан, ой, как крепко.

– А при чем тут «пил»?

– Ни при чем, конечно. Может это и к лучшему. Про пакет не забудь! Кто подойдет, спросит, привет от меня.

Через полчаса свернули на щебенку, минут через десять остановились у КДП. Генка поднялся наверх. Еще оттуда махнул рукой, дескать, все в порядке. Плюхнулся облегченно на сиденье.

– Успели, давай во-он к тому… дальнему.

Из открытого люка самолета кто-то грозил им кулаком.

– Чуть не на час из-за вас вылет задержали, – сердито выговаривал полноватый, в возрасте, командир экипажа. Щеки его, изрытые щербинками, пунцовели раздражением. В распахе ворота летной куртки комбинезона виден был полковничий погон, – Если бы не афганец, черта с два стал ждать. Все! Погнали!

Болотков обнял Олега, троекратно поцеловал:

– Давай, Олежка, ни пуха тебе!

– К черту! – Сарин сплюнул три раза.

– Это кто? Друган твой или родственник? Обскакал тебя корешок, обскакал, – засмеялся всеми щербинками полковник. – Не горюй, догонишь! А может и нет… Куда? Кем?

– Разведвзвод, пехота.

Полковник присвистнул:

– Да… нет, пожалуй, не догонишь! – испытующе посмотрел на Олега, – Не тужи. Располагайся как дома, – Отвернулся, матюгнулся вполголоса.

Грузовой отсек самолета забит тюками, ящиками. Несколько человек сопровождения груза и присоединившийся к ним Сарин устроились в гермокабине. Четыре солдатика с автоматами да прапорщик на Сарина – ноль внимания. Как запустили двигатели, кто где устроился, сразу же и уснули: устали ребята. Не мешало бы и ему вздремнуть: ночь получилась без отдыха: «Ух, жгучая женщина!» Сарин досадливо закрутил головой. Всегда у него так, ну чуть пораньше. А что бы это изменило? Наверное, ничего. Может и ждать будет. Жив буду, вернусь. Уголек поехал рубать, или чем там за полярным кругом занимаются? Хмыкнул. Неплохо у них получилось. Видать, давно баба одна.

У него и того хуже. Последний год, как говориться, избегайте случайных связей. Ну а какие еще могут быть у таких, как он? Под утро продерешь глаза: голова болит, рядом пьянь какая-нибудь расхристанная валяется. Тошно, противно, и главное, непонятно: было чего или нет? Ноги в руки и бежать от стыда и досады. Тут же все получилось в полном сознании. Олег вздохнул. По пьянке все же лучше. Было – не было, жалеть не о ком. А так! Вроде не налюбился, еще бы пару таких ночек, да жизненные перспективы как бы подмигнули…

Двигатели мощно заревели, корпус самолета задрожал, завибрировал. Сейчас пойдет. Ну все! Олег несколько раз сжал кулаки. Теперь все!

Самолет разгонялся, увеличивая скорость, прапорщик, медленно заваливаясь, опрокинулся на сиденье. Сонно махнув рукой, ухватился за дюралевую спинку, но так и не открыл глаз.

«Силен мужик. Пора и мне устраиваться, часика два, а то и больше будем в воздухе», – положил под голову вещмешок, полежал, закрыв глаза, – не спалось.

Вспомнил такой же полет, наверное, над теми же местами. В Фергане, в десантной дивизии проходил срочную службу Сарин. После школы поступал в институт физкультуры в Смоленск, не прошел по конкурсу. Год на лесопилке бревна кантовал, весной призвали в армию. Полгода учебки и рота разведки: связист – радиорэлейщик. Самое боеспособное подразделение в десантуре. Так что зря беспокоился Генка. Знаком Олег и с БТРами и с БРДэмами.

Пески, пустыня, растрескавшиеся от жары такыры, иссушающая все существо жажда… Прошел через это Сарин. Однажды на учениях потеряли его, а тут песчаная буря. Горизонт вздыбился, растворяясь в серой мгле; поползла, вырастая на глазах в страшное чудовище, черно-багровая пелена. Солнце исчезло, поглощенное мраком, навалившимся давящей, осязаемой тяжестью. Еле успел, обмотав голову гимнастеркой, упасть между камнями. Казалось, наступил конец света: вмиг завыло, заскрежетало: земля, в которую он вжимался, дрожала, как в ознобе: камни шевелились, как живые, готовые унестись в страшном смерче. Ослеп и оглох Сарин в доли секунды. Стало трудно дышать: пыль забивала горло, легкие. Руками вцепился в землю: заклинился между камнями. Не раз вспомнил Бога юный атеист. Ноги рвало и метало ветром, чуть не отрывая от тела. Олег пошевелил языком: и сейчас чувствуется противный скрип песка на зубах. Ураган, стремительно налетев, так же быстро и умчался. Сарину двое суток пришлось выбираться из пустыни. Опять лезешь в пекло…

Тревожно на душе. Надо как – то отвлечься, расслабиться. Попробовать в памяти восстановить все, чему учили в десантуре. Трудно Сарину судить, как сейчас готовят бойцов: ему повезло, впервые созданные ВДВ под строгим оком генерала Маргелова, «Дяди Васины войска», представляли грозную силу. Учения за учениями, тренировки до отключки. Новые виды оружия, тактические приемы, – закладывались традиции нового вида ВС. Как они гордились тогда голубыми беретами, тельняшками. В любое свободное время бежали в спортивный городок. Сейчас в моде восточные единоборства. Наверное, достойный вид спорта. Их же, кроме боевого самбо, в то время ничего не интересовало. Проходили гарнизонные соревнования, ездили в округ. По гарнизону Олег занял первое место, на округе проиграл финал. Даже и сейчас вспоминать обидно, чуть не до слез, а тогда глазенки замокрели. Достался Олегу на финал противник опытный, коварный. Подыграл салажонку, казалось, жидковат старлей, Сарин наступал, давил, набирал очки. Раз… – ушел тот от болевого; два… – еле вывернулся из удушающего. Кричали: осторожней, внимательней. Нет же, победа, вот она… рядом. На последней минуте на контрприем попал. С месяц плечо ныло. Если б не финальный гонг, пожалуй, сухожилия треснули. Дикая боль, а Олег терпит. Поражение… не вериться. После награждения, соперник, старлей из Ошской дивизии, остановил Сарина, поздравил. Придержал руку, – Нельзя, молодец, так терпеть! В горячке не на шутку можно покалечится. Работай. Выдержка и хладнокровие: поспокойнее, посолиднее двигайся, дыханье держи. А за поражение скажи спасибо: наука, – старлей улыбнулся, – Не кручинься, мастер спорта, это тебе не фунт изюма.

Вот-вот, урок для Олега серьезный, на всю жизнь. Если построже, поофициальней, проиграл бойцу, использующему первооснову этого вида борьбы: энергию и ломовую силу противника заставить работать против него же.

Лежа на дюралевой, жесткой лавке, и вспоминая юность, Олег приободрился, что бы ни случилось с ним, все не пыльная конторка… Не последним курсантом был, и девчонкам нравился и вообще….

В училище участвовал в самых разных соревнованиях, штангу таскал, на лыжах бегал, по борьбе даже на округе выступал. САМБО – вот это вид, вот это дело! Олег матюкнулся, вспомнив слова Болоткова – патриот етит… Ну а что? Не только в этом дело…

Ладно, студента он в молоде годы как куренка укладывал, хоть Болотков и секцию классики посещал. Выслужился… Классика – ломовая борьба, как небо и земля от самбо отличается. В вольной можно часть самбистских приемов использовать, хотя тоже силища нужна. Но все не то: тела голые, зацепиться не за что. А в самбо: идет на тебя громила, чуть в сторону, помог тому… куда шел…! Вот так! Сел. Посмотрел в иллюминатор. Облачность хоть и редкая, но землю плохо видно в молочной, густой дымке. Прапорщик зашевелился, глянул на часы. Растолкал солдат. Самолет, подпрыгивая как на ухабах, – турбулентность большая – пошел на снижение.

Глава 6

Ташкент встретил их нестерпимой духотой. Олег только к вечеру добрался на пересылку. Доложил, как положено, о прибытии мордатому майору, истекающему, как показалось Олегу, больше пивом, чем потом. Дух, несмотря на кондиционер в его кабинете, как в захудалой пивнушке. Тот посмотрел документы, вздохнул.

– Опоздал, капитан. Даже не знаю, как тебя к ним пристроить. Своим ходом идут и дорогой какой, не знаю: или через Термез, а может, на Кушку подались. Посиди, попробую выяснить. Припозднился, разбежались все. Такая духота, сил нет.

Куда-то звонил, кричал, просил, поминутно вытирая крепкое лицо огромным цветастым платком. Заметив сочувствующий взгляд Олега, пошутил:

– Месяц всего, а пять килограмм потерял. Еще чуток, новую форму заказывать придется. Ну, что, капитан, полк ваш через Кушку пойдет, дня три и там будет. Желательно бы и тебя отправить. Попробуем, завтра где-то в одиннадцать ноль-ноль будет АН-12. Они по своим делам, заодно и тебя подбросят, там подождешь полк. Все! Отдыхай.

Олег оставил вещи у дежурного части и отправился в город. В первую очередь завернул на вокзал. Не узнать. Красавец! А что они увидели летом шестьдесят девятого года: куда ни кинь взгляд – следы землетрясения, жуткая трагедия. Тысячи и тысячи людей остались без крова, без средств к существованию. В трущобах вокруг привокзальной площади ютились толпы бездомных, калеки, всякая пьянь, толпы проституток. Сутки четверо солдат варились в котле человеческого горя: слепые, увеченные: «Подайте, Христа ради!». Где взять? Пять суток из Новгородской учебки до Ташкента добирались ребята. Все деньги проели, до Москвы не доехав, что могли, продали. У самих кишки от голода к позвоночнику присохли, а еще до Ферганы, до своей части добираться.

Сейчас город не узнать. Почти двадцать лет прошло. За такой срок яблоневое семечко во взрослое, плодоносящее дерево вырастает. Он ради интереса посчитал: если сажали в полтора метра саженец, какой он сейчас? Окинул взглядом парк, раскинувшийся в глубине квартала. Народ гуляет, аттракционы, детишки возле них. Фонтаны в хрустальных искрах манят прохладой, – рай. Зеленые насаждения, вроде как одного возраста, солидного: высокие, тенистые. Прикинул на глаз: сколько лет может быть пирамидальным тополям, выстроившимся колоннами вдоль широченного, как взлетка, проспекта Ленина? Огромные, здоровенные лесины. А чего им: благоприятный климат, почва плодородная, поди, определи их возраст. Притихли, обомлев пышными кронами в утомительном зное красавцы-платаны; деревца грецкого ореха, как солдаты-новобранцы смущенно вытянули шеи, пряча от нескромных взглядов свои глянцевато-зеленые, стриженые макушки.

Бесшумно подкатил к остановке голубой автобус. На мокрый – только что прошла поливная машина – асфальт с веселым шумом высыпала группа молодежи. Пестрая, нарядная стайка ребятни, весело щебеча, порхнула на ту сторону улицы, исчезла за дверьми глазастого, красивого здания.

Школа имени Николая Гастелло. «Счастливые, – Олег хмыкнул, – ему без всякого высокого имени двойки ставили. А это, наверное, десятиклассники, как раз время выпускных экзаменов». Постоял, подождал, хотелось услышать трель школьного звонка, обмереть сердечком. Вздохнул. О сердце и говорить не хочется. Все же не плохо бы в детство хоть на чуть-чуть заглянуть. Ухватить краешком памяти, как техничка баба Маня выходит на приземистое широкое крыльцо. В ее руке бронзовый, потемневший до зелени, от времени, колокольчик. Как звонок, был у этого старенького колокольчика, голосок: куда бы ни спрятался, из самого потаенного места, отовсюду достанет, выгонит своим серебристым, настойчивым дреньканьем. Простая гайка вместо бронзового язычка, а так настырно заливист и громок ее перезвон. Еще чуть постоял, послушал. Нет. Ничего не слыхать. Отправился на базар.

Разноголосая пестрая толпа, горы фруктов, овощей, зелени. Покупатели есть, но не так много, свободно можно ходить, без толкотни. Выбрал Олег и купил небольшую дыню, бабай тут же на месте располосовал ее на сочные, янтарные дольки. Захлебываясь, пачкаясь сладким соком, съел.

– Еще? – улыбнулся старик.

– Спасибо, отец, ох и хороша!

– Кушай на здоровье, дорогой, еще кушай!

– Нет, благодарю, хватит.

Тревожно стало Олегу от взгляда старика: сожаление, укор заметил в глубине темных зрачков. Смущенно поеживаясь, вышел к автобусной остановке. Памятная остановка, русского мужика спасли они в этом месте от самосуда.

Приехали с товарищем в этот город на медкомиссию. Олег в летное училище поступал, его друг – в танковое. Бродили по улицам в свободное время, вышли на этот рынок. И точно, как он сейчас, стояли тогда на остановке и ждали автобус. В то время тут, у забора ютилась раздрызганная пивнушка. Место грязное: почва – песок, камни, мусор. Сейчас, куда ни глянь: асфальт, бетон, зелень, современные здания, газоны в цветастых узорах. В мае это было. Разношерстая толпа клубилась у пивных бочек, колченогих столиков, ящиков – пиво пила. Вдруг забурлило, угрожающе заворчало огромное серо-полосатое существо, как весенний поток от попавшей в него огромной коряги. Вспучился, расступился, вышвырнув на берег высокого, светловолосого парня с разбитым в кровь лицом. Бойкий, стремительный хлопец. Задом пятится. Камней под ногами достаточно: отбивается, швыряя их в рассвирепевшую толпу. Увидел солдат, к ним кинулся: «Помогите!»

– Ну рожи! – восхитился товарищ Сарина. – Сомнут нас.

Не бросили они парня. Ремни на руку, медные бляхи в сверкающий круг: «Не подходи!» А народ подступает, кричит: – Вор он! Деньги украл! Нехорошо поступаете! Отдайте, мы разберемся!

– Как же, вы разберетесь! – буркнул Олег. Толкнул молодца в автобус, за ним сами влетели, еле успели. Дух перевели. Парнишка поблагодарил их и на следующей остановке выскочил. Сейчас дело посерьезней, рожей битой не обойдешься, в автобус не впрыгнешь…

Олег посмотрел на молодых ребят, стоявших вместе с ним. Красивые парни, высокие, крепкие, смуглолицые, брови – вразлет, глаза – огонь. Летал у него бортмехаником парнишка – узбек. Футбольная звезда, талант, будущий Пеле. Все так считали, кто видел этого парня на футбольном поле с мячом. Бежал с оружием из части, застрелив предварительно двух «азеров». Так называемая дедовщина. Расстреляли его с вертолета. От этого, совсем некстати, воспоминания, замутило Сарина. Под скулами черные пятна проявились, белки глаз багровыми жилками взбухли. Завернул под какой-то навесик, пролез к стойке: «Сто пятьдесят водки».

Одним глотком опрокинул в себя, нашел свободное место, сел. Вспомнил стих, который прочел ему товарищ в один из тяжелых тоскливых вечеров.

 
Засучу рукав рубашки,
На ладошки плюну.
Со стола смахну я крошки,
Душу на него я выну.
Поласкаю тусклым взглядом,
Окроплю слезою робкой.
Положу я сердце рядом,
Обожгу все это водкой.
Обожгу и подожду:
Там, где больно, там и жгу.
 

Отпустило в груди, липкая, мутная пелена сползла с глаз. Много лет держал в памяти адрес того матросика, загульная жизнь вышибла из головы. Зачем вздумалось вспомнить…? Чего схотел?…Заехать? Объясниться? Повиниться?.. Приказ, говоришь, выполнял?.. Что до того приказа им, потерявшим сына! Что им твои объяснения?.. Как в уставе: выполнил, потом обжаловал… Навалился грудью на стол… А как неплохо начиналось… И денек выдался на славу…

Глава 7

Олег двинулся к стойке, попросил еще стаканчик.

– Вам хватит, товарищ капитан.

Оглянулся. Лейтенант с повязкой «патруль» – стоит. Два солдатика за его спиной топчутся, глаза выставили. Сарин тряхнул головой. Не положено при рядовых офицеру замечание делать, да ладно уж. Поставил стакан с водкой на стол, кивнул седому, бичеватого вида мужику: «За мое здоровье вмажь!» Повернулся и чуть не бегом выскочил из кафе. Досадовал: сопляк, чуть что – за бутылку! Успокаиваясь, побрел по улице. Нашел окружной госпиталь, присел на лавочку в тенистом скверике, напротив. Долго сидел, вспоминая.

В одном из приземистых зданий, сложенных из бурого кирпича, в каком точно – не помнил, а хотелось, почему – то, осторожно, чуть испугано проследовать по гулкому коридору, войти в кабинет председателя комиссии, вновь услышать негромкий, с хрипотцой голос пожилого полковника: щеточка седых усов, внимательный усталый взгляд из-под кустистых бровей. Хорошие слова сказал тогда в напутствие будущему летчику мудрый доктор – узбек. Все вспомнилось, да поздно…

Смешно начал полковник:

– Сердце болит?

Олег растерялся:

– Как это?

Тот смеется:

– Значит, не болит. В школе успевал?

Тут все понятно. Сарин замялся, поежился и сейчас, сидя в душной тени. Строго, по-отцовски, чуть приподняв палец, выговорил седой узбек молодому солдатику: «Летчиком ты будешь отличным, не сомневаюсь, все у тебя для этого есть. Но помни – профессия суровая, слишком, может быть, возвышенно-романтическая, – подумал немного, добавил, – Сверху чуть по другому жизнь смотрится: необъятность, простор, видимая свобода. Пьянит это все! Голову кружит. Земля же матушка наша сурова. Вознесешься на крыльях славы, забудешься, возгордишься, – больно, ой, как больно может приласкать».

Странно и смешно прозвучали для Олега эти слова. «Взлетишь», «возгордишься». Далеким это казалось, нереальным. И при чем он? С чего нос задирать? Служил, летал как все… Одним штрихом обрисовал доктор – узбек судьбу Олега, предупредил… Не понял, не оценил. Отмахнулся: я – другой, я – сам с усам…

Переночевал Сарин в лётном городке, в казарме роты охраны. Темнело, да и устал сильно, не потащился на пересылку. Дежурный по части, молодой старлей, посетовал, что кроме солдатской койки, ничего путного предложить не может. «Мне достаточно, привык, на том спасибо», – поблагодарил Олег. В вязкой духоте нестерпимым показался когда-то привычный запах распаренных тел, прелых портянок, гуталина. Уснул только под утро, проснулся плохо, поднялся, весь разбитый. Болела голова, ныло тело.

В окошко увидел спортивный городок, нехотя вышел под крепко припекающее солнце. Вначале шагом, потом разогрелся, размялся, пробежал с десяток кругов по футбольному полю. С удовольствием попинал боксерскую грушу, крутнулся на перекладине. Взбодренный, сполоснулся по пояс водой, до красна растер тело вафельным полотенцем, предложенным каптерщиком, нахальным, окающими татарином. Тщательно выбрился, опять же с помощью услужливого каптенармуса. Пред очи майора на пересылку явился, благоухая тройным одеколоном, в отличном настроении. Тот с нескрываемой завистью окинул взглядом Олега.

– Молодец, капитан! Где ночевал?

– У солдат, в летном городке.

– Это неплохо. У нас перепились командировочные, комендантский взвод пришлось вызывать. Понять-то их можно… Ну, ладно, забирай вещи и на аэродром дуй. Часа через два будет борт с саперной техникой и оборудованием, место найдешь.

Командир АН-12 с сомнением поглядывал на группу улетавших. Набралось человек двадцать пять.

– Куда вас воткнуть? Ладно, – махнул рукой, – Лезьте, располагайтесь.

Заглянув в грузовой отсек, Олег оценил сомнения летчика. Чрево огромной машины под завязку было набито железными понтонами. Кое-как примостился у входного люка. Весь полет пассажиры с опаской посматривали на хоть и стянутые стальными тросами, но все же угрожающе нависшие над ними зеленые, огромные, ребристые поплавки. Летчик при посадке чувствительно грохнул машину о бетонку, многотонное содержимое грузового отсека накренилось, поехало в сторону Олега. Стальные тросы натянулись до звона. Бортинженер встревожено выглядывал из кабины. Самолет, вырулив со взлетки, сразу же остановился. Сарин подхватил вещи, выскочил на бетонку, за ним посыпались горохом остальные. Облегченно перевели дыхание. Высокий подполковник-десантник смачно выругался: «Б… ну летуны, с… чуть не угробили!»

Олег осмотрелся: до КДп топать с километр; к самолету спешила колонна машин. Решил подождать, может, подбросят. Разгрузка не заняла много времени. Через полчаса Олег стоял у саманного двухэтажного здания. Вошел в помещение, заглянул к коменданту. Тот выслушал Сарина, потрогал пальцем жиденькие белесые усики: «Жди, – кивнул в сторону приземистого дощатого строения, – Там располагайся, столовая за ним. Отбывать будешь, не забудь с довольствия сняться. Все!»

«Ну и дела!» – удивился Олег. Бывал он в далекие времена тут. Невзрачный, тихий гарнизон. Сейчас все видимое пространство забито пыльной техникой. Колючая проволока, палатки. Танки, машины, солдаты, офицеры – шагу ступить нельзя. Все озабоченные, занятые, носятся, как угорелые. Раскаленный воздух гудел, ревел от постоянно работающих моторов всей этой содомской техники. В Ташкенте и жарко, и душно от множества зелени, от тяжелого городского смога, но тут ничуть не лучше. Прошла колонна бронетранспортеров – туча пыли повисла в неподвижном раскаленном воздухе. Не успела эта осесть, протащили разбитый танк, – опять пылища. В борту танка небольшое рваное отверстие, краска на башне висит ржавыми лохмотьями, железо, вроде, в кровавых потеках. Олег долго стоял, провожая изувеченную машину взглядом. Зябко передернул плечами.

Зашел в буфет, немного перекусил. По морской многолетней привычке съел чашку борща, без второго, выпил три стакана компота. Отправился в дощаник устраиваться на ночлег. Свободную койку нашел быстро, затолкал чемодан и рюкзак под нее. Снял рубашку, повесил на предусмотрительно взятые с собой плечики.

– Давай знакомится, капитан!

Оглянулся: высокий, горбоносый майор, танкист, улыбаясь, протягивал руку:

– Майор Головлев. На ту сторону?

Олег пожал руку, представился.

– Да, на ту.

– Первый раз?

– Да, первый. Очень заметно?

– Нет! Держишься настороженно, как боишься чего. – майор оглушительно засмеялся. – Неплохо, но рано еще, – упал на соседнюю с Сариным койку. – Давай, выкладывай: куда, чего, как. Не стесняйся, я там был! В курс дела введу. Ну, чего молчишь? Обиделся? Нет?

Как объяснить этому горластому танкисту, что нет у Олега желания особенно откровенничать. И дружеских, близких отношений желательно избегать. Преодолев досаду, поведал о своих заботах.

– О! Чего волнуешься? Отлично! Нет проблем! Одной колонной идут. Я зампотех в твоем полку. Прибудут – посмотрим, примем, обмоем – все честь по чести! – хохотнул Головлев. – Кстати, как ты по этому самому делу? – майор щелкнул себя по горлу ногтем. – Тут без этого нельзя: пыль, грязь, – антисанитария, короче, печень прочищать треба! Ре-гу-ляр-но!

Сарин засмеялся:

– В меру я не против.

По сливоватому носу и сети мелких бурых прожилок на мясистых щеках легко можно было догадаться, что майор действительно дорожит своей печенью. И по всей видимости, протирочной жидкости в ведении его службы достаточно.

– На чем сидим, то и имеем? – не выдержал Сарин.

– Э ты о чем, капитан? – нахмурился Головлев. Открыл тумбочку, достал стеклянную, плоскую баклажку грамм на восемьсот. – А вообще, ты прав, конечно. Но не скажи. Должность паршивая, беспокойная, спасу нет. Печенку не почистишь – желчь задавит. Давай, двигайся.

Сарин хотел отказаться, передумал. Строить из себя девочку – не в его правилах. Лишь бы под хмельком не сболтнуть лишнего.

Головлев не выдержал:

– Ты что, Максимов! Не из этих, случаем: «Молчу-молчу»? Помалкиваешь, а я – душа нараспашку. Ты же командир мотострелкового взвода, разведка – самая гиблая должность: вся война на нас висит. Скажу тебе откровенно, Николай, ты мне должен завидовать, а не наоборот. Если бы не печенка… Ну, ладно, о чем мы… – Головлев достал литровую банку воды, два стакана, нарезанный дольками арбуз. – Знатная закусь: не захмелеешь; камни, песок, как из столетней старухи сыпятся. Ох, сколько этого добра заглатываешь: в день по ведру, не меньше.

Олег рассмеялся. С Головлевым скучать не придется. Да только вот личина эта – влез в шкуру, пропади она пропадом, хоронись теперь… Извинился:

– Не обращай внимания, я всегда такой.

– Может и так.

– Какое училище заканчивал?

«Ну, начинается…» – Политех. Остался…

– Вот как! Я в Москве инженеров сельского хозяйства закончил. Тоже остался. Родом откуда?

– Самарский.

– Городской или сельский?

– Сельский.

– Ты извини, что с расспросами пристал, я сам из деревни, с городскими тяжеловато. Форс давят.

– Да ладно тебе, я все понимаю.

– Ну, тогда Николай, поднимай!.. Во-первых, за знакомство, а самое главное, но это потом, за наше босоногое детство… Ух! – Головлев крякнул, втянул воздух. – Слабовато…

Олег часто задышал, хватая ртом воздух, – с ума сошел – чистоган.

– Какой там чистоган, градусов на шестьдесят, не больше. Вообще, предпочитаю чистый, полезней.

Олег откашлялся, схватил дольку арбуза, – Нашел лекарство!

– Убедишься! Давай еще по одной.

– Может, прогуляемся? – запросил пощады Олег.

– Отличная мысль, капитан. У меня тут официанточки знакомые есть. Очередные клиенты вчера отбыли, так я успел подсуетиться: выпивка наша – закуска ваша.

«Юморист ты, однако», – застегивая рубашку сердито подумал Олег. При всей бесшабашной поверхностной веселости, чувствовался в майоре основательный ум. Вопросы задавал не абы как. – «Прощупывает, гад. Может особист? Да нет. Прямо сразу налететь на стукача – такого не может быть».

По дороге к общежитию Головлев рассказал немного о себе. Олег слушал внимательно: «Боевой мужик. Понятно все. Болеет за ребят. Хочет знать, что за фрукт пожаловал». Рассказал, как в БРДМ висел над пропастью, на тросах, прицепленных к танкам. Машину жалко было, сам залез, чтобы движком помочь. Троса уже лопаться стали: еще чуть – чуть…, и подумать страшно: ущелье, вниз метров триста лететь. Головлев напрягся: «Успел цапнуть гуськами грунт, выскочил – и трос лопнул».

К девчатам они опоздали: гулянка шла – дым коромыслом. Женщины обрадовались прибавлению компании, кавалеры забеспокоились. Жгучий брюнет, десантник – капитан с лихорадочным, голодным блеском в глазах, даже побледнел:

– Эй, мужики, вы куда прете? Занято тут! Мы так не договаривались! – попытался выдавить офицеров в тесный коридорчик.

– Да всем хватит! – смеялись официантки.

– Мне мало! – горячился брюнет. – Мне всех мало… мне о-о-чень много надо: полгода впроголодь. Мужики, войдите в положение! – шипел он на ухо Сарину, хватая его за плечи горячими потными руками.

– Пойдем! – досадливо кивнул Олегу Головлев. – О чем говорить: оттуда ребята, им – вне очереди: живы, здоровы, все на месте. Пусть гуляют!

Майор насуплено топтался в коридоре, прислушиваясь к голосам за дверью.

– Не везет нам, Максимов, фатально не везет, особенно мне.

Бесплатно
200 ₽

Начислим

+6

Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.

Участвовать в бонусной программе
Возрастное ограничение:
18+
Дата выхода на Литрес:
25 января 2018
Объем:
400 стр. 1 иллюстрация
ISBN:
9785449027887
Правообладатель:
Издательские решения
Формат скачивания:
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 1 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 1 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 5 на основе 3 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 4 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 2 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,5 на основе 2 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,6 на основе 185 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4 на основе 2 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,1 на основе 17 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
По подписке