Несмотря на явную флегматичность, отец с самого начала шел по жизни своей дорогой, никого не слушая. Так и в университет на исторический факультет поступил против воли родителей, считавших гуманитарную специализацию непрактичной и низкодоходной. “Слишком умненький Вадя”, как его называла бабушка и тут сделал по-своему, тайком поступив и переехав в студенческое общежитие.

Но это папа. Что касается дяди, то он всегда был ближе к матери и больше попадал под ее влияние, потому и учиться пошел на сантехника и семьи так и не создал. В каждой избраннице мать видела тот или иной изъян, а может просто чисто по-женски и матерински ревновала свою кровиночку. За неимением своей семьи много времени проводил с племянниками.

Вот и теперь женщина не упустила возможности прочитать нравоучения старшему, идущему с другой от нее стороны:

– Ничего по сторонам размениваться. В следующую луну познакомлю тебя с дочкой соседки моей. Хорошая девочка. Спокойная, добрая, внимательная. Навещает ее часто… – тут словно что-то вспомнив, женщина переключается на Иру, – но ничего! Теперь вот Ирочка со мной будет. Помощница моя, кровиночка! Все веселее мне старой будет! Да, милая?

Не дождавшись ответа, Вера Ильинична крепко вцепилась в руку девушки, и уверенно тянет ту за собой, пресекая малейшее сопротивление, держа ее удивительно сильно и цепко для своего возраста.

Хочется отказаться, вырваться и убежать, только, как так можно поступить с родным человеком? К тому же в возрасте. По меньшей мере это неуважительно.

Шаг, другой, третий. Вот они уже бредут в густом тумане. Видимость практически нулевая. Едва видно на расстоянии вытянутой руки. Дядя кажется размытой фигурой. Так если бы он оказался не в фокусе камеры. Благо, дорога пустынна и автомобилей нет, хотя время от времени им навстречу попадаются едва видимые силуэты, которые можно различить лишь по шорохам рядом. Они появляются неожиданно и практически беззвучно. Кто это и куда идет невозможно понять.

По коже бегут мурашки не просто холода, а самого настоящего ужаса. Неизвестно что кроется там за пеленой серой, промозглой, плотной мглы, расположенной за пределами ограниченного зрительного круга. И эта неизвестность страшит еще больше.

Неожиданно Ира понимает, что утоптанная ровная дорожка под ногами сменяется на вязкую, рыхлую землю, в которую начинают чуть-чуть погружаться туфли. Под ногами улавливается какое-то едва ощутимое шевеление, но нет никакой возможности рассмотреть, что же там происходит. Мешает туман.

Возможно, что это просто излишне разыгравшееся воображение играет с девушкой злую шутку, и она сама себя доводит до состояния панической истерики. Единственное, что сейчас не позволяет ей поддаться ужасу – это присутствие дяди, на чей силуэт она непроизвольно поглядывает.

– Вот мы и дома! Пришли уже! Позову соседей – познакомитесь! – произносит бабушка неожиданно. Она только теперь выпускает руку Иры из своих цепких пальцев. Голос Веры Ильиничны кажется более глухим, чем раньше и девушка слышит в нем даже потусторонние леденящие душу нотки.

Сама бы Ира ни за что не определила, что они зашли в какое-то помещение, поскольку и здесь все пространство заполнял туман, скрывая от взгляда размер помещения, его остановку и оформление. Выглядело это по меньшей мере жутко.

Со всех сторон тянуло холодом, сыростью, землей.