Читать книгу: «Чудесные куклы барышни-попаданки. Часть 2», страница 4

Глава одиннадцатая, в которой Марьяну вынуждают признать ошибочными собственные оценочные суждения

Марьяна

Сочтут сумасшедшей? И будут правы. Я действительно сошла с ума, если призналась в том, кто я есть на самом деле.

Но ведь не кому-то, а Владу. Он поймет. Он не предаст. Даже Лада сказала, что муж меня защитит.

Влад удивительный. Надежный, сильный, умный. И упертый. Если что пообещал, от слова не откажется. Не всякий мужчина будет терпеть такую жену, как я. А он… относится с пониманием к моим странностям.

«На конкурс красоты хочешь? Пожалуйста. Кукол делать? Пожалуйста. Ребенка украсть? С превеликим удовольствием».

А я такая дура, что чуть его не потеряла!

– Марьяш… – Влад навис сверху, в голосе – тревога. – Тебе больно? Неприятно? Что такое, милая?

– Все хорошо. Все прекрасно, Влад.

– Но ты плачешь.

– Правда? – удивилась я. И точно, щеки мокрые. – Это от радости.

– От радости? – не поверил он.

– Да. Радуюсь, что ты у меня… такой…

– Какой?

В полутьме библиотеки – Влад погасил почти все лампы – трудно понять, какие эмоции отражаются на его лице. Мне показалось, что вопрос задан с любопытством и слегка наигранной веселостью.

– Понимающий, – ответила я. – Хотя иногда это пугает. Ты как будто знаешь меня лучше, чем я сама. И так легко поверил в то, что я из другого мира…

– Не скажу, что мне легко. Поверил, потому что слышал, что такое случается.

– Так я не первая попаданка? Есть и другие?

– Попаданка? Смешное слово. Может, и есть, не знаю. В истории описаны такие случаи, но, как ты, наверное, понимаешь, доказательств нет. Ты и сама не сможешь доказать, что из другого мира, верно?

Раньше я об этом не задумывалась, но теперь поняла, что Влад прав. Я могу рассказать о своем мире. И чем моя история будет отличаться от фантастического романа? Подтвердить или опровергнуть мои слова некому. Материальных доказательств нет.

К слову, если с куклами не получится, буду книги писать. Стану первой в этом мире писательницей-фантасткой. И как эта идея раньше в голову не пришла?

– Вот видишь, – усмехнулся Влад. – Спасибо, что доверилась мне. – Он поцеловал меня в губы. – Но храни эту тайну от других, хорошо?

Я вздохнула, сообразив, что облегчила жизнь себе, но усложнила ее Владу. Да, теперь он не будет мучиться от ревности, вспоминая, как его жена потеряла девственность с ненавистным единокровным братом. Но каково ему понимать, что в теле женщины, которую он полюбил, чужая душа?

– Ты опять загрустила, – заметил Влад. – Я что-то не то сказал?

– Я только что поняла, что нагрузила тебя еще одной проблемой, – пробурчала я. – Прости. Тебе досталась глупая жена.

– Ты умнее многих, – засмеялся он. – И ты тоже меня прости, но полюбил я тебя не за ум.

Это прозвучало совсем необидно.

– За красоту? – спросила я, провоцируя его на откровенность.

– За доброту и целеустремленность. – Влад помолчал и добавил: – Но не только. И да, ты очень красивая.

– Не я, а Марьяна, – возразила я.

– А вот и причина твоей грусти. Нет, милая. Для меня Марьяна – это ты. Я женился на тебе. И полюбил тебя, а не ту, другую Марьяну. Собственно, в моем отношении к тебе ничего не изменилось, кроме того, что теперь я понимаю тебя лучше.

– Но ты сказал, что тебе нелегко…

– Я сказал не так. А смысл в том, что тебя я понимаю лучше, а происходящее с нами стало еще загадочнее. В первую очередь, из-за Лады. Боги не вмешиваются в жизни простых смертных просто так, от скуки.

– Никогда-никогда? – усомнилась я.

Легенды и мифы порой говорят об ином.

– Возможно, – согласился Влад. – Но только не Лада.

– Скоро Ладодение, – вспомнила я. – Сходишь со мной в храм?

– Непременно, – пообещал он. – И ты ничего не спросишь о загадках?

– А ты расскажешь? Кое-что я и сама понимаю. Наш брак кому-то выгоден, не только из-за наследства. Если Александр – отец Василисы, то и Марьяну, и ее отца могли убить. Вернее, с отцом получилось, а с Марьяной… Вмешалась Лада, ей удалось заменить Марьяну на меня. Тетка узнала о завещании, поэтому придумала план со свадьбой и передачей прав на капиталы. Но почему-то в мужья выбрали тебя, младшего сына Великого Князя. Полагаю, за этим стоит кто-то другой. Но о своей семье ты знаешь лучше, чем я. И навряд ли поделишься выводами.

– Почему ты так считаешь? – с любопытством спросил Влад.

– Потому что для тебя я – женщина, которую следует защищать, а не посвящать в великие думы мужчин, – фыркнула я.

– Ты сильно ошибаешься, считая себя глупой.

Это комплимент? Как истинная женщина своего мира, я обязана оскорбиться, ведь Влад подтвердил, что «не бабского ума дело, в загадках копаться». Но я даже не обиделась. И причина не в том, что я привыкла к тому, что здесь иное отношение к женщинам. Просто… Влада так воспитали. Он искренен в своем желании защитить меня.

– Марьяша, ты не обижайся, – сказал он, поглаживая меня по руке. – Позволь мне самому разобраться во всем. Мне спокойнее, если ты в безопасности.

– Ну, не зна-а-а-ю… – протянула я нарочито капризным голосом. – А что мне за это будет?

– Э-э-э… что? В смысле, за что?

– Чтобы я не обижалась, – охотно пояснила я. – Что ты мне купишь?

– А что ты хочешь? – спросил Влад с ощутимым напряжением в голосе.

– Сапожки…

– Сапожки?!

– Да-а… Сафьяновые сапожки. Красненькие.

До него только теперь дошло, что я шучу, потому что ответом мне стал громкий смех.

– Тише, – испугалась я. – Услышат.

– Не услышат, – успокоил меня Влад. – Я же говорил, здесь нас никто не услышит. И жаль, что нельзя остаться тут до утра.

– Пора возвращаться? – огорченно спросила я.

– Увы. Чуть позже, и не избежать сплетен.

Плевать мне на сплетни.

– Когда мы увидимся?

– Не знаю, – честно ответил Влад. – По обстоятельствам. Не переживай, здесь ты в безопасности. Александр не посмеет тебя тронуть.

– А ты? Ты в безопасности?

– Конечно, милая.

Влад соврал, я это почувствовала. Желание защищать и оберегать у него в крови.

Но кое-что утаила и я: свое беспокойство за Василису. Да, Влад знает, что я не спала с Александром. Но Василиса – его дочь. Безусловно, это еще нужно проверить, но я сильно удивлюсь, если мы ошиблись.

Позволит ли Великий Князь, чтобы его внучку воспитывал не отец, а дядя? Не отберут ли у меня Василису? И, главное, захочет ли Влад назвать Василису своей теперь, когда известно, чья она дочь…

До Розовых палат мы добрались без приключений. Влад опять вел меня тайными тропами. Еще и поучал по дороге:

– Если спросят, где была, отчего ушла с бала, скажешь, что почувствовала дурноту от волнения. Княжич вывел тебя на воздух, а после пригласили лекаря. Подробности можешь опустить. Вообще, ты не обязана никому ничего объяснять. Правил конкурса ты не нарушала.

В чем-то Влад, конечно, наивный. Даже я понимала, что наутро слух о том, что у барышни Марьяны роман с княжичем Александром разлетится по всем палатам. И пресечь этот слух можно лишь одним способом.

– Влад, мы долго будем скрывать наши отношения?

– До окончания конкурса, как и договаривались.

– Я не о браке, а о чувствах.

– Марьяша, что ты задумала?

Если я читала Влада, как открытую книгу, то и он меня – тоже.

Мы остановились неподалеку от входа в Розовые палаты, чтобы попрощаться.

– Там в кустах кто-то есть, – сообщила я шепотом. – Или за кустами.

– Есть, – подтвердил Влад. – Я тоже слышу. И что?

– Не хочешь меня поцеловать?

– Чтобы нас увидели?

– Именно, – кивнула я. – Хочу, чтобы нас увидели вместе. И чтобы наутро говорили о тебе и обо мне, а не обо мне и Александре.

Влад понимающе улыбнулся

Целовались мы долго. И с наслаждением.

– Никогда не говори, что ты глупа, – шепнул Влад на прощание, пожелав мне приятных снов.

Глава двенадцатая, в которой Владислав прилежно исполняет обязанности

Влад

Аж свербело, так хотелось повидаться с батюшкой. Прощения за грубость попросить, само собой, следует, но больше всего хочется убедиться, что батюшка новую запись в родовой книге заметил. И заодно попенять, зачем не сказал о Василисе.

Влад понимал, что это ребячество, недостойное взрослого женатого мужчины, поэтому отправился спать. Владимир смог бы его найти при необходимости, а все остальное могло подождать до завтра.

Марьяна угадала верно: уже наутро, за завтраком, Влада спросили, правда ли, что он оказывает знаки внимания одной из конкурсанток.

На сей раз Влад завтракал в обществе членов жюри.

Отставного генерала Дмитрия Ивановича Синицына привечали на конкурсе за немногословность, неподкупность и объективность суждений. Он обладал чувством юмора, не свойственным военным людям, имел богатый жизненный опыт и супругу, которая ревностно охраняла покой мужа.

Андрей Семенович Головин, представитель боярского сословия, наоборот, шутить не умел. Он предпочитал точные цифры и научные факты, что неудивительно, ибо он возглавлял Московский Княжеский Университет, то есть, был ректором сего достойного учебного заведения.

Купец Никита Анатольевич Рябушинский, известный коллекционер и меценат, не скрывал, что получает наслаждение, находясь в обществе красивых барышень. Однако репутацию имел безупречную, и за время его судейства на конкурсе ни одна девушка не пострадала. Во всяком случае, никто на Никиту Анатольевича не жаловался.

Егор Константинович Мушкин, князь, председательствовал на конкурсе тринадцатый год. Поговаривали, что ему более ста лет, хотя выглядел он на семьдесят. Почтенный старик, но живой, подтянутый, энергичный. Он обладал ясным умом и прекрасной памятью. Перед ним Влад благоговел с юных лет, потому как Егор Константинович был из тех ведунов, которых называли ведьмаками. То есть, владел и светлой, и темной сторонами ведовства. И разрешение на использование последнего имел официальное, так как делами доказал преданность Великим Князьям.

«Темное ведовство запрещено оттого, что оно становится черным в неумелых и жадных руках, – писал он в своих мемуарах, кои Влад знал чуть ли ни наизусть. – Палка не страшна, когда ею сбивают яблоки с дерева, однако, может стать грозным оружием, если бить ею по чьей-то голове».

Влад бы пятым. Самым юным и неопытным. Но он представлял гаранта конкурса красоты, компанию «Влад и братья», поэтому другие члены жюри относились к нему с уважением. И, заодно, с отеческой заботой.

О зазнобе Влада спросил князь Мушкин. Похоже, на правах старшего, так как и остальные явно были осведомлены о поцелуе возле Розовых палат. Все почтенные мужи воззрились на Влада с любопытством.

– Разве это запрещено условиями конкурса? – поинтересовался Влад.

– Так я не осуждаю, мой юный друг, – ответил князь Мушкин. – Понять пытаюсь, сплетни это или правда.

– Правда, – ответил Влад.

– У меня нет оснований сомневаться в вашей порядочности, княжич, – продолжил Мушкин, – однако должен напомнить, что ваши личные симпатии не могут оказывать влияния на ваши суждения.

– Абсолютно с вами согласен, – кивнул Влад. – Смею вас заверить, я намерен строго следовать правилам.

– Вот и отлично, – улыбнулся ему князь. – И о том, что компрометировать барышень неможно, вы, полагаю, осведомлены?

Скажи это кто другой, Влад оскорбился бы.

– Егор Константинович, я непременно пришлю вам приглашение на прием в честь представления моей жены, – произнес Влад витиевато.

С одной стороны, вроде бы не ляпнул, что Марьяна уже его жена, с другой, и обратного не сказал.

– А батюшка знает? – Андрей Семенович приподнял бровь.

Вот же! А со стороны казалось, что он увлеченно читает статью в научном журнале.

– Конечно. – Влад позволил себе усмешку. – Разве есть что-то, о чем он не знает?

Почтенные мужи дружно захихикали, переглядываясь.

Владимир, безусловно, та еще сво… то есть, любимый старший брат. Вот и сидел бы сам в жюри со стариками, каждый из которых помнит, как Влад ходил на горшок!

– И кто же она? – поинтересовался Никита Анатольевич. – Это не секрет?

– Это самая красивая девушка на конкурсе, – ответил Влад, не моргнув глазом. – Пока мы не готовы объявить о наших отношениях официально.

Вот что удивительно, так это то, что никто не упомянул Александра. Ведь это он увел Марьяну с бала. Или на всех так отвод глаз подействовал? Кто – не заметили, а после решили, что это Влад? Да и замечательно.

Батюшка будто бы забыл о Владе, и это беспокоило. Расстались они нехорошо. Да и о случае на балу ему не могли не донести. Влад посчитал, что его не дергают оттого, что сегодня – первый тур конкурса.

Барышни, по очереди, представлялись. Это называлось визиткой. То есть, по условиям им нужно показать то, что они, условно, написали бы на своей визитной карточке. В первом туре разрешалось использовать ведовство. Не свои умения показывать, а навыки, так сказать, бытового применения общедоступных артефактов.

Из архивов предыдущих конкурсов Влад узнал, что чаще всего барышни пользуются проектором солнцерисунков. И рассказывают о себе, подкрепляя слова изображениями, начиная с младенческих лет.

Ничего сложного в первом туре нет. Жюри полагалось оценивать умение конкурсантки держаться на людях, плавную и грамотную речь, жесты, внешний вид. А не оригинальность представления.

Чтобы конкурсантки не путали очередность и не задерживались на сцене дольше, чем положено, им помогал ведущий – актер из театра. Он же объявлял каждую, а после выступления зачитывал вопросы. Их составили заранее, записали на бумажках, а бумажки сложили в прозрачный стеклянный сосуд с широким горлом. Барышням полагалось ответить на два вопроса, бумажки из сосуда они доставали самостоятельно.

– Меня зовут Тамара. Я родилась в стране, где круглый год светит солнце. С раннего детства меня учили…

– Мое имя Раон, что означает «радостная». Моя мать, первая наложница императора…

– Марина. Я живу рядом с морем, и плавать научилась раньше, чем ходить…

Вопросы разнообразием не отличались.

«Какие черты характера вас привлекают в мужчине?»

«Что, по вашему мнению, должна уметь хорошая жена?»

«Выберите три вещи, без которых вы не выйдете из дома».

«О чем вы мечтаете?»

Скука смертная!

Влад с трудом сдерживал зевоту, но исправно заносил в табличку баллы. К счастью, от него требовалось лишь оценить каждый параметр по десятибалльной шкале. «Речь, манеры, привлекательность, сообразительность, образованность, кругозор…»

И, наконец, на сцену вышла Марьяна…

Глава тринадцатая, в которой Марьяна бросает вызов патриархальному обществу

Марьяна

После близости с Владом я не могла уснуть до самого рассвета. Вспоминала, заново переживала волнующие моменты – и счастливо жмурилась, как кошка, греющаяся на солнце.

Влад не разочаровал. Его спокойная уверенность, теплота и забота остались неизменными. И неопытным… его не назовешь. Наоборот, он точно знал, как доставить мне удовольствие. Не знаю, как отнеслась бы к такому Марьяна, но я была достаточно зрелой, чтобы это ценить.

Не могла я забыть и его реакции на мое признание. Где-то в глубине души я надеялась, что оно таким и будет, иначе ни за что не рассказала бы Владу правду. Он принял меня такой, какая я есть, и думать теперь о побеге – кощунственно. Однако я понимала, что отец Влада навряд ли обрадуется нашему союзу. В противном случае, этот брак давно перестал бы быть тайной.

Утром Аннушка едва меня добудилась. Я даже хотела пропустить завтрак, но меня безжалостно выгнали из постели, напомнив, что распорядок дня обязателен к исполнению.

К тому же, конкурс уже начался.

Столовая вновь напоминала курятник. Барышни суетились, болтали без остановки и ссорились по пустякам. И, кажется, обсуждали меня, так как я то и дело ловила на себе любопытные взгляды.

Фрея выглядела задумчивой, а когда я подошла к ней, чтобы поздороваться, честно заявила:

– Марьяна, я сейчас не хочу с тобой разговаривать. Ты мне нравишься, честное слово. Но ты и Влад…

Она поджала губы и тряхнула рыжими кудряшками.

– Сердцу не прикажешь, – вздохнула я. – Даже если я отойду в сторону, разве чувства Влада не имеют значения?

– Ах, прекрати! – воскликнула Фрея. – Ты права, но от этого мне не менее обидно!

Как ни странно, но и я чувствовала обиду. Могли бы мы с Фреей стать подругами, если бы не Влад? Сомнительно. Все же она иностранка, и после конкурса вернется в свою страну. Или не вернется, если выйдет замуж за какого-нибудь князя. Мы писали бы друг другу письма в первом случае? Встречались бы… по-соседски… во втором?

Влад предупреждал, чтобы я не доверяла Фрее. А я чувствовала себя комфортно в ее обществе.

Очередность выступлений в первом туре определялась жребием. Конкурсанток разбили на три группы, по одиннадцать в каждой. Внутри группы кинули жребий. Я попала в одну группу с Фреей, в третью. Мне достался седьмой номер, ей – десятый.

Каждой участнице отводилось не более десяти минут на всё, между выступлениями групп устраивали получасовые перерывы. Поэтому ждать своей очереди пришлось долго.

Мы с Лидией Алексеевной обсуждали мое выступление. Она предлагала придерживаться классического стиля – только факты, ничего лишнего.

– Все эти солнцерисунки… такая банальность, – рассуждала она. – Все забывают о том, что цель иная. Нужно рассказать о себе, как о личности. Не нужно говорить: «Я родилась в семье купца». Нужно так: «Я целеустремленная, добрая, смелая…»

Мне же это казалось бахвальством. Зато натолкнуло на мысль, и Лидия Алексеевна мою идею одобрила. Она же предложила мне использовать артефакт иллюзий. Честно говоря, о существовании такого я и не догадывалась.

Костюм боярыни из гардероба Лидии Алексеевны удалось подогнать по моей фигуре. Платье и опашень из шелка кармазинного² цвета, со множеством золотых пуговиц и золотыми узорами. На рукавах – широкие запястья из золота и жемчуга. И такой же роскошный кокошник. К слову, и сафьяновые сапожки. Не зря я о них вспоминала.

Лидия Алексеевна предлагала оставить косу, как у незамужних девушек, и украсить ее лентами с золотом и жемчугами. Но я выбрала традиционный вариант для замужних женщин, с кокошником. По сути, это не принципиально, старинные традиции остались в прошлом, но если уж надевать исторический костюм, то по всем правилам.

Вот тут и пригодился артефакт иллюзий. Аннушка помогла мне одеться, но из комнаты я вышла вроде бы в простом, подходящем случаю, платье.

Костюм весил немало, и необходимость одновременно контролировать осанку и иллюзию несколько отвлекала от волнения. Во время выступления первых групп я находилась у себя в комнате. Сейчас же приходилось ждать за кулисами. И слушать выступления других конкурсанток.

Собственная идея перестала казаться мне привлекательной. Нужно было слушать советы Лидии Алексеевны! Просто выйти – и рассказать о себе. Я даже чуть не смалодушничала, но…

– Номер семь! Барышня Марьяна! – объявил ведущий.

На сцену я вышла, накинув на плечи и голову плащ с капюшоном. Под ней иллюзию простого платья сменила другая: брюки и фрак с галстуком-бабочкой, лаковые ботинки и шляпа.

Позволив плащу упасть, я заговорила, успев заметить, как у мужчин, сидящих за длинным столом в зале, челюсти поползли вниз. Что ж, на это и расчет.

«Или классика, или удивлять, – сказала Лидия Алексеевна. – А удивить этих стариков сложно. Оригинальность не оценивают, но должный эффект она произведет».

– Я не люблю фатального исхода. От жизни никогда не устаю…³

Наверное, было неправильным использовать стихотворение поэта из моего мира. Но эти слова описывали меня, как нельзя лучше – без пафоса и бахвальства.

– Это ты написала? – спросила Лидия Алексеевна, когда я прочла ей стихотворение.

– Нет. Услышала где-то… и запомнила, – соврала я, мысленно прося прощения у Владимира Семеновича.

– Хм… Но оно мужское.

По меркам этого мира. Но все же…

Тогда и пришла в голову идея обыграть выступление таким образом. Согласно местным традициям, так сказать.

Я закончила читать стихотворение в гробовой тишине. Строки о распятом Христе я, естественно, пропустила, но и без них удалось шокировать присутствующих.

– Так я могла бы представиться, будь я мужчиной, – продолжила я, переводя дыхание. – Вы же так подумали? Мне, как женщине, не дозволены такие речи. И все же это я. И это… – Я позволила иллюзии исчезнуть. – Тоже я. Мой внутренний мир и моя готовность быть хорошей женой – части единого целого. Только настоящий мужчина сможет меня оценить.

Я смотрела на Влада, но не могла понять, что он чувствует. Его лицо, как обычно, почти ничего не выражало, а эмоции не считывались на расстоянии.

– Влад не обидится? – спрашивала я Лидию Алексеевну. – Ведь это… почти вызов.

И намек на отнюдь не крестьянское происхождение.

– Владу полезно понимать, кого он взял в жены, – ответила свекровь. – Уверена, он и так понимает, но напомнить будет не лишним.

Вот уж не знаю, оценил ли он мою откровенность…

Впрочем, если я вылечу в первом же туре, не страшно. Собственное будущее уже не казалось мне страшным.