Читать книгу: «Любовь с привкусом соли»

Глава 1

Всё, что останется после загара

Яна не любила море. Вернее, раньше не любила – до этой поездки, до этого странного, почти нервного решения, принятого внезапно, между двумя глотками дешёвого вина и бессонной ночью. Она купила билет в один клик, с дрожащей в пальцах картой и сердцем, в котором вместо крови пульсировал пепел. Всё казалось чужим, не своим – её тело, её квартира, её жизнь. После двух лет без отпуска, после громкого хлопка двери и такой звонкой, звенящей тишины, которую он оставил за собой, мужчина, с которым она почти построила дом, почти вышла замуж, почти стала счастливой.

– Нет, Ян, я тебя люблю. Просто… пока не время. Давай ещё чуть-чуть подождём.

Она слышала эту фразу снова и снова, будто заело пластинку. Его голос был мягким, как одеяло, но под ним всегда скрывался холод – отстранённость, которая годами подменяла настоящую близость. Но теперь… она больше не хотела ждать. Не видела смысла в будущем, которое вечно переносили «на потом». И больше всего её добила случайность. Та самая. Когда, спустя три месяца после их расставания, она встретила его на парковке у торгового центра – обнимающегося с наигранно смеющейся девицей в топе и с уже округлившимся животом. Он заметил её взгляд, отпрянул, но было поздно. «Не время», конечно. Не для неё.

Так Яна и оказалась здесь. На Кипре. Одинокой. Без плана, без запроса на счастье. Только с электронным ваучером, чемоданом, набитым летними платьями, которые до сих пор пахли тоской, и желанием просто исчезнуть. Исчезнуть из прошлой жизни, раствориться в шуме волн, в шуме чужих разговоров, в тепле, которое не требует взаимности.

Сегодня был третий день. Кожа уже слегка обгорела приятно тянула в области плеч и носа. На шее остался розоватый след от бретелек купальника, под которыми пульсировало солнце. Волосы пахли солёной водой и шампунем с нотками ананаса и ванили. На шезлонге, босиком зарывая пальцы в тёплый, почти горячий песок, она держала бокал розового вина, медленно покачивая им на уровне груди, как будто в этом медленном вращении могла раствориться боль. Рядод, раскрытая книга, которую она не читала. Буквы сливались, глаза скользили по строчкам, но не цеплялись ни за одну. Мысли упрямо возвращались назад, в дом, в кухню, где она когда-то мечтала повесить полку под специи, и в мужчину, который обещал быть, но был только тенью.

На ней было белое кружевное платье, лёгкое, почти воздушное, одно из тех, в которых чувствуешь себя другой. Не женщиной с разбитым сердцем, а кем-то более лёгким, чуть-чуть счастливым. Пусть даже ненадолго. Платье ласкало кожу, ветер скользил под подол, дразня бёдра. Солнце тем временем медленно опускалось в море, оставляя на воде золотисто-медные отблески. Воздух был плотным, насыщенным солью и жаром, пахнущим отдыхом, загаром и какой-то неуловимой свободой. Было тепло. Почти жарко. Но не снаружи, внутри. Там, где всё ещё оставалась боль. Она уже не жгла, не резала, просто пульсировала, как старая рана, затянувшаяся неровно. И с каждой волной, набегающей на берег, казалось, что сердце сжимается чуть сильнее.

Яна сделала глоток, не отрывая взгляда от горизонта. Где-то за спиной звучала музыка из пляжного кафе, лёгкая, попсовая, но сейчас казавшаяся почти утешительной. С каждой секундой вечер накрывал пляж бархатным пологом, и в этом моменте, между светом и тенью, между прошлым и будущим, Яна почувствовала: что-то обязательно должно измениться. Ведь сегодня она впервые не плакала ночью. Сегодня ей впервые стало чуть легче дышать.

– Свободно?

Голос прозвучал сбоку, тёплый, низкий, с лёгкой хрипотцой, вкрадчивый, но без приторной курортной лести. В нём не было ни того наглого самодовольства, которым обычно открывают диалог одинокие мужчины на пляже, ни наигранной вежливости. Просто спокойный голос человека, которому, похоже, действительно интересно, свободно ли место, а не её номер телефона.

Яна подняла взгляд. Рядом стоял высокий мужчина лет тридцати с небольшим. Тёмные волосы, небрежно зачесанные назад, как будто он провёл пальцами по ним, не заглядывая в зеркало. Белая рубашка из тонкого льна, закатанные рукава, лёгкий загар на предплечьях, солнцезащитные очки с прозрачными линзами, в них отражалось небо и немного её. Он не изучал её тело. Не сканировал взглядом грудь или ноги, как делали другие. Он смотрел ей прямо в глаза, уверенно, спокойно, без игры.

– Если ты не начинаешь разговоры с «а ты тут одна?», то да – свободно, – сказала она, чуть прищурившись от солнца, но с лёгкой полуулыбкой.

Он усмехнулся уголком губ, не нагло, а чуть иронично, будто почувствовал тонкую границу, на которую ступил.

– Хорошо. Я как раз сегодня решил не быть банальным.

Он аккуратно опустился на соседний шезлонг, не нарушая её пространства, но достаточно близко, чтобы она почувствовала его запах: смесь моря, древесного лосьона и чего-то едва уловимого, свежего, как утро после грозы.

– Алекс. Из Варшавы. Устал от людей, решил сдаться морю.

– Яна. Из Москвы. Сбежала от людей и от себя, – ответила она спокойно, как будто представлялась, а повторяла себе.

Они обменялись взглядами, и что-то в этом моменте защёлкнуло, как пазл, как щелчок фотоаппарата, как короткий ток по коже. Молчание, которое повисло между ними, не было неловким. Оно было… ровным. Наполненным. Будто каждый из них в последние месяцы говорил слишком много ненужного и теперь, наконец, мог просто быть рядом в тишине, и этого было достаточно.

– Что читаешь? – спросил он через минуту, жестом кивнув на книгу на шезлонге.

Яна опустила взгляд, как будто только сейчас вспомнила о ней. Титульная обложка с золотыми буквами казалась нарочито красивой, слишком глянцевой, чтобы быть честной.

– Книгу, которую выбрала из-за красивой обложки. Как и парня в прошлом, кстати, – бросила она, иронично, но без горечи, скорее с усталостью.

Он засмеялся. Не громко, грудным, бархатистым смехом, который вибрировал, будто камешек, брошенный в гладкую воду.

– Ты выбираешь мужчин по обложке? Хорошо. И как тебе моя? Хотя… нет, не отвечай. Я сам знаю, что идеален, – сказал он с самоуничижительной улыбкой, которая совершенно не звучала как попытка впечатлить.

Яна усмехнулась, искренне, по-настоящему, впервые за последние дни. Улыбка тронула её губы медленно, как распускающийся бутон, и она вдруг поняла, что не чувствует тяжести. По крайней мере, сейчас.

Они болтали до заката. Легко, без надрыва. Он рассказывал, что работает в IT, проектирует интерфейсы, живёт где-то между Варшавой и Лиссабоном, потому что давно работает удалённо, но все равно часто в разъездах. О любимых фильмах, о джазе, который она не слушала, но пообещала попробовать, о любимом кофе: чёрном, без сахара, как у неё. Они обсуждали еду, вино, даже бывших, мимолётно, без имён, без драмы. Просто как два человека, которых жизнь потрепала, но не сломала.

– Я больше не ведусь на сладкие обещания. Ни в отношениях, ни в отелях с видом на море, – сказала Яна, оглаживая край бокала кончиками пальцев.

– А я больше не обещаю. Только делаю кофе и не исчезаю без объяснений, – ответил он, не глядя на неё, а в сторону прибоя, словно это было самым простым и честным, что он может предложить.

И, может быть, именно это, отсутствие давления, играющих ролей и ожиданий, делало этот вечер удивительно спокойным. Убаюкивающим. Как будто весь мир с его болью и сложностью остался где-то позади, а здесь, на краю воды, всё стало легче.

Когда солнце почти скрылось за горизонтом и на пляже начали загораться лампы, Алекс обернулся к Яне.

– Хочешь, провожу до отеля?

– Проводи, – ответила она тихо, почти шёпотом, не с флиртом, не с надеждой, а с чем-то вроде согласия жить сегодняшним вечером.

Они шли молча. Его рука ни разу не коснулась её, и именно этим жестом он сказал больше, чем любые прикосновения. Он не торопил. Не намекал. Просто шёл рядом. Но когда они подошли к отелю, и он, прощаясь, коснулся её плеча, кратко, почти незаметно, по её телу пробежала дрожь. Не от страха. Не от смущения. А от того, как давно никто не прикасался к ней так бережно. Как к чему-то хрупкому, заслуживающему уважения. Без спешки. Без вторжения. Просто был рядом. Он попросил ее номер телефона, а Яна, сама не зная зачем, продиктовала его.

Когда она поднялась в номер, села на край кровати, уткнулась лицом в ладони и глубоко вдохнула, на губах всё ещё оставался вкус… чего-то неуловимого. Морской соли. Закатного воздуха. Или, может быть, чего-то, что могло – только могло – случиться.

И впервые за долгое время она не хотела ни плакать, ни убегать. Только закрыть глаза… и вспомнить.