Былицы

Конфета

Мы не всегда полностью оцениваем, не только полученный подарок, но и последствия от нового обретения.

По приезде родители посещали многих своих знакомых, и вот однажды в гостях на прощание меня угостили довольно большой конфетой. Но так как чай уже попили, то я поблагодарил за подаренную сласть и так понес ее в руке. Нельзя сказать, что я жаждал чаю, но на ходу жевать конфеты просто так, как яблоко или печенье, я не мог – не привык.

Я почти весь день не расставался с подарком, так и ходил по городу, держа в руке. От тепла сласть стала мягкой, но шоколад, похоже, был настоящий, поэтому подарок «дождалась» вечера. Точнее, вечернего чая. Тут-то я и угостил конфетиной тетушку.

Я чувствовал, что сделал свой презент не очень деликатно, но все равно Клавдия Николаевна была потрясена моим терпением. Мы честно разделили эту довольно большую конфету на двоих.

Я впервые понял, что подарки могут приносить радость даже тому, кто дарит.

Самокат

В поисках нужной вещи в послевоенные времена, даже в Ленинграде, приходилось тратить много времени, обходя один магазин за другим. Таким «способом» мы искали обычный самокат.

Уже много лет у советского человека для поиска нужного товара развивались и совершенствовались интуиция, настойчивость и некоторые другие качества, не самого лучшего разбора. Существовал, конечно, и блат, но встречались и добрые советчики.

Такой доброй феей для нас стала Ханна Михайловская – продавец «Спортмага» Апраксина двора. Она как хорошая знакомая моих родителей быстро перечислила магазины, где можно поискать самокат. Х.М. заверила, если они вдруг появятся в продаже в их магазине, то непременно нам сообщит. Но самокат – это, скорее, игрушка, чем спортинвентарь. В их магазине самокатов не появилось. Мы же неустанно вели поиски.

И вдруг однажды нам встретился мальчик – счастливчик, катавшийся на новеньком самокате. Мы спросили, где ему купили эту дефицитную колесницу, но мальчишка испугался и уехал куда-то в сторону.

Слежка за ним дала результаты: мы нашли, наконец, заветную скамейку в Летнем саду, где сидела мать владельца желанного транспортного средства.

От нее узнали, где продают этот чудесный дефицит. Нам следовало всего лишь добраться до универмага, что на площади Калинина.

Как мы достигли заветной цели, надо писать отдельно. После покупки самоката пешком вернулись обратно, на Гагаринскую. Я-то, правда, не пешком шел, а уже осваивал обновку. Ах, как же я был счастлив в тот момент! Тут даже можно сказать – всю дорогу!

Эрмитаж

Посещение Эрмитажа – это обязательная часть программы любого гостя Ленинграда. То, что это большой музей, я знал из рассказов родителей. Но, что Эрмитаж так велик, я не представлял.

Отец правильно продумал нашу экскурсию, мы ходили примерно часа два. В результате получилось, скорее, знакомство с самим зданием Эрмитажа, чем с обязательным «набором» его шедевров.

Помнится, что мы осмотрели знаменитые часы с павлином, в этом зале тогда действовало несколько «фонтанов слез».

Тогда же был открыт для входа сад под открытым небом, и мы прошлись по его аллее.

Мне понравился рыцарский зал, тем более, отец сделал его посещение сюрпризом. А потом посмотрели коллекцию холодного оружия. Я понял, что мне надо качать мышцы. А все потому, что размеры и вес двуручного меча внушали уважение к их владельцам. Можно было догадаться, что махать таким увесистым оружием мог только настоящий силач.

Некоторые экспонаты этих залов удивили своей формой и тонкостью работы. Особенно этим выделялось холодное оружие, но и огнестрельное, похоже, произведено с не меньшим тщанием.

Петергоф

Побывали мы и в Петродворце. Я тогда впервые ехал на электричке. Она мне поначалу показалась довольно комфортной. Называлась электричка странно – Ср-3. Но катила она бойко, свистела, правда, как-то визгливо, но доехали мы до места быстро – всего за полчаса или чуть больше.

То, что двери в вагоне были обычными, как в пассажирских поездах, меня не удивило. Не знал я еще об автоматических дверях.

Петродворец тогда прозывался по-русски, а не по-немецки – Петергоф. Сказывалась неприязнь к немецкому языку.

Сам дворец еще лежал в руинах, но многие фонтаны уже работали. Мы успели посмотреть некоторые из них, пока наконец не добрались до Монплезира. Там меня заинтриговали фонтаны-шутихи. Я долго следил за тем, на какой камень надо нажать ногой, чтобы вдруг брызнула вода.

Я бы долго наблюдал, если б отец не намекнул мне, что, возможно, фонтан срабатывает по команде человека. И только тогда я увидел «виновника» чудесного действия шутихи.

После всех увиденных красот, я не нашел ответа – почему надо было разрушать это красивое создание рук человеческих. Кому оно помешало?

Обратная дорога

На обратном пути я собирался еще раз посмотреть на следы войны, так поразившие меня по дороге в Ленинград. Поэтому приготовился, что теперь я встану к окну с другой стороны поезда, чтобы увидеть то, что я не смог рассмотреть прежде. Кое-что все-таки удалось увидеть, но быстро наступила ночь, и на том закончились мои наблюдения.

Утром из-за вынужденного безделья, ведь следов войны уж нет, решил узнать, что будет, если я подпрыгну и буду наблюдать, как за это время сдвинется поезд. Так началась моя первая попытка изучения закона относительности движения и покоя. Не знал я тогда, что Галилей уже давно его открыл.

Мои эксперименты решительно прекратили пассажиры, которые почему-то хотели спать. И особенно мои прыжки раздражали людей, желающих с утра пройти в туалет. Мне в тот раз пришлось отложить открытие уже давно открытого закона. Так бытовые проблемы погубили на корню научную мысль.

Впоследствии мы еще не раз ездили в поездах, и почти всегда люди оставались глухими к моим опытам. А как было бы здорово подпрыгнуть всем пассажирам одновременно, поезд от такого облегчения сразу бы побежал быстрее, но люди не захотели меня понять.

Так человечество иногда тормозит прогресс. Как потом оказалось, я был неправ, но не совсем. К сожалению, многим представителям человеческого общества, действительно, наплевать на многие законы природы. А жаль, им жилось бы интересней, а может, и безопасней.

Поездка на юг

Летом в начале пятидесятых годов мы собрались поехать в Пятигорск в гости к родне. Ехали всей семьей. Для нас с Ирой это было первое далекое путешествие.

Поэтому можно понять, что мы чувствовали себя немного не в своей тарелке от предстоящей поездки. Проявилось это в том, что мы в день отъезда ничего не ели, но зато набросились на еду сразу после посадки в вагон.

Поезда по-прежнему ходили неторопливо. Паровозы все также шли с частыми остановками для заправки водой, а через два-три часа с долгими остановками для чистки топки, что сказывалось на всем поездном обиходе.

На крупных станциях при долгих остановках пассажирам удавалось пообедать в станционном буфете или даже ресторане. Для этого на улице или на железнодорожном языке – на перроне – устанавливали ряды столов с уже готовыми обедами. С тех пор сохранилось в памяти: почему-то яркое солнце, белые скатерти на столах, надуваемые ветерком, как паруса, и толпы, обедающих за столами.

В то же время помнится, что бежали обедать далеко не все – многие оставались в вагонах и пробавлялись чайком. Для них на станциях близ вокзала имелось заведение с названием «Кипяток».

Эти странствующие неслись к заветному источнику и набирали в чайники кипяток в неограниченном количестве. В вагонах начиналось пиршество. Чаевничали с пирогами, баранками и батонами, запивали чай конфетами и сахаром вприкуску. Особенно им нравилось попивать чаек после начала движения. За окном начиналось бесплатное кино: сцены из жизни окраин и пейзажи, слегка разбавленные железнодорожными мотивами. Поезд бежал, не торопясь, и народ тянуло на разговоры и даже на песни.

Помимо чая таким путешественникам удавалось подкрепиться в пути горячей картошкой, солеными огурцами, помидорами или фруктами. Купить их предлагали самодеятельные продавцы, выходящие к поездам дальних направлений. Эта снедь часто выручала в долгих переездах человека со скромным достатком.

Паровозы не были столь деликатны в движении, как нынешние локомотивы, и первоначальный рывок после частых остановок был уже почти ритуалом и не вызывал неудовольствия у пассажиров. Запах паровозного дыма, пожалуй, также не казался неприятным, а, скорее, наоборот, становился ароматом путешествий.

Вагоны в те времена тоже существенно отличались от нынешних. Встречались еще в поездах даже двухосные вагоны – маленькие и суетливо дергающиеся во время движения. Гордостью железнодорожников к тому времени стали «пульмановские» вагоны – четырехосные, всегда ядовито-зеленые, кажущиеся верхом комфорта непритязательным современникам.

Наиболее интересным местом по дороге до Москвы была Волга, точнее, мост через нее. Проезжали Волгу уже почти ночью, но многие, я заметил, ждали именно этого момента, и только после него стали укладываться спать.

Мы тоже полюбовались Волгой. Она показалась тихой и какой-то величавой в ночном полумраке почти белой ночи. Потом мы еще дождались появления и самого Ярославля, в смысле, вокзала станции Всполье, ну, а после тоже улеглись спать.

Москва

Утром нас встретила Москва. Хотя до прибытия на вокзал было еще далеко, но уже задолго появились признаки приближения к большому городу.

Высокие платформы электричек, невиданные в наших краях, трамваи и троллейбусы, подвозящие толпы людей к вокзалам, облик городков, проносившихся мимо окон поезда, тоже отличался чем-то московским. Но скоро поезд начал идти медленнее, дома за окнами стали ближе и заметно выше, и наконец поезд встал как вкопанный.

Долго, как нам казалось, мы выходили из вагона. Первые шаги по московской земле поразили необычным шумом – это предлагали услуги носильщики, таксисты и еще какие-то люди.

Необычный и новый особый запах большого города удивил и запомнился надолго. На метро мы добрались до станции «Красносельская» и остановились у Шурочки Александровой – дальней родственницы и бывшей вологжанки.

Остановка наша длилась недолго – вечером мы уезжали с Курского вокзала. Весь день мы ходили и ездили по Москве. Больше ходили – папа любил и знал Москву.

Он рассказывал то, что сам узнал, когда бывал в Москве с заводской футбольной командой.

Побывали и в Третьяковке. Тут опять отец нас провел по самым интересным залам. Теперь можно сказать, что реализм Репина, Сурикова и Левитана отца привлекал больше всего.

Мы так утоптались, что решили присесть отдохнуть. Отец показывал нам наиболее интересные на его взгляд улочки и переулки старой Москвы.

И вот мы забрели в какой-то, как оказалось, ведомственный двор. Но мы не подозревали, что там все «охвачено» охранкой. Только мы присели и вздохнули после долгих переходов и многих впечатлений, как подскочил охранник в своей синеватой форме и строгим официальным тоном потребовал: «Покиньте эту территорию». Родители пытались объяснить – сейчас дети отдохнут, и мы уйдем. Но, как все охранники, наш был непреклонен и бессердечен. Пришлось уйти. Прошли немного по улице и нашли более спокойное место для недолгого отдыха.

А вечером мы отчалили на юг в поезде до таинственных Минеральных Вод.

Дорога

Уже утром я удивился изменениям окружающей природы, происшедшим за ночь. Поразили почти тропические птицы, как потом узнал, что это удоды. Вместо обычных сероватых деревянных бревенчатых домов стали встречаться беленькие хатки.

Скоро лесов стало меньше, а полей и степей все больше. Появились пирамидальные тополя.

Около станций и будок обходчиков начали мелькать не виданные мной мальвы и какие-то другие большущие цветы. Удивляла ухоженность встречающихся железнодорожных переездов, даже обычных путевых будок и километровых столбов.

То, что около жилища обходчиков были клумбы, еще можно было понять, но чтобы на откосах дороги близ жилья служивых людей камешками были выложены разнообразные лозунги, прославляющие самого мудрого и самого любимого, это было как-то необычно. Все камешки, окаймляющие эти творения рук человеческих, были старательно побелены.

И еще одна особенность здешних мест удивляла и радовала – все детишки, а часто и взрослые приветливо махали руками вслед проезжающему поезду. Видимо, южные люди немного приветливее, чем у нас, на севере. Может быть, потому что наши края более суровы, то и приветствовали поезда у нас обычно только дети, а взрослые много реже.

Постепенно стало жарко в вагоне, и едущие начали открывать окна. В старых пульмановских вагонах они открывались совсем по-другому, чем в современных вагонах. Сами окна в них были совсем другими – узкими, и открывались иначе, чем в теперешних поездах.

В дороге, как обычно, я постоянно торчал у окна и высовывался, чтобы рассмотреть что-либо впереди поезда. От паровозного дыма и копоти я опять становился к концу путешествия таким грязным, что приходилось по приезде всегда идти в баню. Но зато я видел много интересного.

Постепенно вместо клубники и черешни к поезду торговцы стали выносить яблоки «белый налив» и вишню. А мы все ехали и ехали. Остановки становились все продолжительней, и однажды мы остановились на несколько часов. Хорошо, что эта стоянка случилась ночью, и в вагоне не было того пекла, который был бы днем.

Оказалось, что впереди нас произошло крушение грузового поезда. После долго ожидания мы на малой скорости проследовали мимо него, лежащего по левую сторону от нашего поезда.

Картина открывалась страшноватая и впечатляющая. На ближайшей станции узнали, что возможной причиной крушения стала автосцепка, выпавшая на пути из последнего вагона предыдущего поезда. Тогда большая часть вагонов еще была оборудована буферами и винтовыми стяжками. Автосцепки же только внедрялись, и вот этот «внедреж» так дорого обошелся.

Из-за этого события наш поезд сильно опоздал в Минеральные Воды. Мы приехали во второй половине дня. Стояла такая жара, что сразу становилось понятным – это и есть юг!

До Пятигорска мы добирались электричкой. А потом на такси: оказалось, что до дома Тамары Ивановны Головкиной – маминой сестры – другим способом добраться очень трудно, так высоко он был расположен.

Дом на горе Пост

На машине мы довольно быстро добрались до дома, где нас встречала дружная компания родных, которых мы с Ирой совсем не знали. Это семья Тамары Ивановны Головкиной. В ней две дочки: старшая – Надя, а младшая – Тома, а самый младший – сын Сашка. Кроме Т. И., нас встречал ее муж – Володя – громадный и в высоту, и в поперечнике. Он слыл в Пятигорске одним из лучших кулинаров-кондитеров, и совершенно не тужил по поводу, как теперь говорят, избыточной массы тела.

Он сразу рассказал на эту тему байку про повара-толстяка, который захотел похудеть, и пришел по этому поводу к врачу.

Тот спрашивает:

– Не переедаете ли вы?

– Что вы доктор, я почти ничего не ем.

– Тогда я ничего не понимаю. Чем же вы питаетесь весь день?

– А ничем и не питаюсь. Ну, разве что, когда пробую еду на вкус, тогда чуть-чуть проглатываю – иначе не узнаешь, соленая пища или нет, вкусная или не совсем.

– Тогда мне все понятно. С завтрашнего дня вы эти пробы не глотайте, а сплевывайте куда-нибудь. Вечером посмотрите, много ли наберется. Договорились?

Через неделю повар приходит к врачу:

– Доктор, вы не поверите, за день набирается два ведра!

– Все так думают, что ничего не едят. А бывает, что много больше двух ведер съедается. Так что чаще плюйте на своей работе.

Сразу по приезде мы тут же попали за стол, который потрясал не только красотой блюд, но и вкусом. Все жалели, что поезд опоздал, и мы с утра не попали на этот пир горой. Теперь уже под вечер, да еще и в жару, мы не отведали многих вкуснятин.

Дом, где жили Головкины, удивлял своим расположением. Вид от него открывался необыкновенный – весь Пятигорск и его окрестности, как на ладони.

По предположениям жителей соседних домов, название «гора Пост» – это след того, что тут располагался чей-то сторожевой пункт. Но чей, так никто и не знал.

Нам показали основные достопримечательности здешних мест. Хорошо была видна гора Машук, горы Бештау и другие, поменьше и почти все без названий. К вечеру стала хорошо видна вершина Эльбруса, освещенная закатным солнцем. Утром оказалось, что она видна еще отчетливее.

Нам рассказали историю о том, как во время войны немцы решили освободить дом под резиденцию коменданта.

На то, чтобы жители покинули дом, им дали сутки. Но за это время обитатели его разбежались по окрестностям и насобирали муравьиных куч. Эти муравьи не оценили преимуществ новоселья и жестоко кусались. Но немцев они отпугнули, и те оставили дом и жителей в покое.

А муравьи тоже со временем поуспокоились, осмотрелись и остались жить. И теперь уже жителям приходилось приспосабливаться к соседям-новоселам.

Когда мы приехали, нас предупредили: муравьи – ребята мирные, но ухо надо держать востро. Стало быть, нельзя оставлять никакую пищу открытой – набегут – и все, пищи нет, а где-то рядом будет новый филиал их сообщества. Мы постепенно привыкли к таким необычным домашним животным, и скоро уже не обращали внимания на их присутствие.

В те времена почти обычным было наличие коммуналок, и если в литературе есть их образ в виде Вороньей слободки, то здесь мы увидели Муравьиную деревеньку.

В доме жило довольно много обитателей, но уживались они хорошо и помогали друг другу. Так как у каждого жильца была возможность завести свой огородик. Земли вокруг было достаточно, – возвышавшаяся рядом с домом гора Пост, не заселена. Копай – не хочу, только вот воду на гору таскать далековато. Но копали грядки упорно, кто хотел и не ленился, мог обеспечить себя продуктом своих трудов. Хранить его, правда, было сложно, подвал под домом был, но небольшой.

О том, что соседи дружили, говорил обычай приглашать друг друга в гости по поводу какого-либо события.

Я же отличился тем, что сходил в гости сам, отдельно от всех. Дело было ночью. Пошел я в туалет, а по простому – до ветру. Потому что при доме имелся лишь туалет «типа сортир», но во дворе. Ночи на юге темные, но туда дорогу я нашел быстро.

А вот на обратном пути малость заблудился. Головкины жили на втором этаже. По лестнице я шел довольно уверенно, а вот в темном коридоре потерял ориентиры. Надо было идти, держась середины коридора, до наших, в смысле, искомых дверей. К стенкам приближаться не стоило – там стояли шкафы, висели велосипеды, корыта для стирки и прочие гремучие предметы.

В темноте я, как мне казалось, дошел до дверей Головкиных, тихонько ее открыл и… понял, что попал не туда. Там все было другое – едва светлеющие окна, запах и какие-то чужие окружающие предметы.

Я испугался, поняв, что зашел в чужую комнату, развернулся и с испуга не мог даже ручку двери нащупать.

Тут раздался голос: «Что, малыш, заблудился? Толкай дверь сильнее!» Я наконец, выскочил, и с трудом нашел нужную дверь. Трудно передать, какую радость я ощутил, когда улегся в свою постель.

А утром все посмеивались над моим ночным путешествием. Но теперь это было уже не страшно. Я посмотрел, насколько ошибся в своих поисках нужной двери, и понял, что мне до Шерлока Холмса еще очень далеко.

Машук и окрестности

Мы много гуляли по городу и любовались им. «Экскурсоводов» было достаточно – сестры Надя и Тома с удовольствием показали все его заветные уголки. Мы поняли, что Пятигорск – очень красивый и уютный город.

Не понравилось только отсутствие нормальной воды для питья и купанья. Все источники, а их оказалось немало, были с водой, которую пить не тянуло. Она попахивала сероводородом, а по-нашему, тухлыми яйцами, да и вкус поражал своеобразием.

От жажды спасали продавцы с голубыми тележками и разноцветными стеклянными колбами, в которых плескался сироп – сладкий и ароматный. Правда, в жару почему-то хотелось воды без сиропа, но продавщицы становились нелюбезными, когда мы просили налить газировки «без сиропа».

Лишь наша Ира полюбила сладкий газированный лимонад настолько, что у нее выработался особый ритм жизненных проявлений. Он заключался в трех важных этапах – попить, пописать, поесть. Так мы и передвигались по городу – от тележек с газировкой или магазина с соками к буфету или столовой, где что-нибудь съедали – мороженое, печенье или фрукты.

Как только мы выходили на оперативный простор, так у Иры появлялась потребность в туалете. В те далекие времена их также не хватало, да еще и очереди в женские туалеты уже стали извечной и крепкой советской традицией.

Но все равно мы увидели много, и что-то из этого запомнилось. Так, впечатлили красивые веранды-галереи, где болящие люди попивали минеральную воду. Я все ожидал, что найдем, наконец, галерею с нормальной водой, но, как вы догадываетесь, ожидания не оправдались.

Удивило, что в таком жарком южном городе не оказалось нормального водоема, где можно искупаться. Недавно узнал, что эта традиция крепка, как гранит, и до наших дней Пятигорск не поступился принципами – все купаются в том же пруду.

Посмотрели мы и Провал. Это удивительное место. Какова же сила природы! Машук, да и все окружающие горы – это бывшие вулканы.

Эти «изверги» действовали тысячи лет назад, но до сих пор не иссяк порох в пороховницах. В Провале так разило сероводородом, что становилось понятным, почему древние греки запахом ада считали «аромат» сероводорода. Там, внутри, чувствовалось насколько мощной была та неведомая силища, прорвавшая гору, как старый футбольный мяч. Народ туда валом валил. Недаром Остап Бендер там торговал билетами.

Потом уже с отцом и с Надей мы поднимались на Машук, посетили место дуэли Лермонтова, посидели у Эоловой арфы, но так и не уловили дыхания ветра. А жаль – было бы еще одно незабываемое впечатление.

А через неделю мы отправились в обратную дорог.