Дух Альбертины и тайна древней книги. Трилогия

Глава 4. Тайна учителя

«…Господь послал мне спасение в лице профессора Вильгельма Пильца. В тот поздний час у него прошла важная встреча с посланником известного алхимика из Польши — Иосифа Раковского. Богу было угодно, чтобы, простившись со своим собеседником, он обратил внимание на шум и скопление народа на другом берегу Прегеля. Он пришёл мне на помощь, спас меня и впоследствии стал моим учителем. От него я узнал многие секреты врачевания, коим нас не обучали в университете. Его дом стал для меня вторым университетом. Со временем, наши встречи приобрели регулярный характер. Мы часами беседовали с ним на разнообразные темы, но, в первую очередь, о том, как побеждать недуги…»

– Я очень рад, Иоганн, что болезнь не коснулась тебя. После такого купания, скажу тебе честно, немногие смогли бы выжить, случись у них катар важных органов. А к таким органам относятся, в первую очередь, мозг, сердце, лёгкие и печень. Знать, небеса благоволят к тебе и ждут от тебя благочестивых деяний на стезе медицины. – Голос профессора сегодня был необыкновенно тихим и вкрадчивым, хотя на лекциях и диспутах он давал ему возможность течь свободно и сильно, а словам, как аккордам органа, дозволял поиграть друг с другом, отчего они и гремели порой так, что звенело в ушах. Неудивительно, что обладатель такого голоса был человеком крепкого телосложения, однако с довольно лёгкой (для шестидесяти лет) походкой. Густые брови нависали над его слегка прищуренными, всегда чуть-чуть смеющимися, но одновременно внимательными и умными глазами. Длинные, зачесанные от лица седые волосы и аккуратно подстриженная борода делали его открытое лицо мужественным, как у скандинавских воителей-викингов.

– Ты и вправду решил, что зола с этого пожарища поможет в приготовлении сильнодействующего лекарства?.. – профессор улыбнулся, в его глазах сверкнула хитринка.

Уютно было в доме Пильца. Потрескивали дрова в камине, подрагивали нежные лепестки пламени свечей. Учитель с учеником сидели напротив друг друга в небольшой комнате в плетёных креслах. Со стороны улицы иногда раздавалось цоканье копыт, слышались звонкий детский смех, деловитые голоса ремесленников и торговцев. Такая обстановка располагала к спокойной беседе. Иоганну было лестно думать о том, что профессор университета приблизил его, обычного студента, к себе, и при этом не читает нравоучений, а ведёт заинтересованную беседу, почти как со своим ровней.

– Я хочу найти средство против моровых лихорадок, которые сейчас уносят столько жизней. Как говорится о воскресении Спасителя нашего: «смертью смерть попрать!» Я надеюсь, что ужас и боль погибших детей должны отпугнуть эти болезни.

– Я тоже много думал о том, как изгонять из тела подобные недуги… – Пильц покачал головой и нахмурился, как музыкант, уловивший фальшивую ноту… – Твои рассуждения, Иоганн, не лишены смысла, но… только не в отношении этих болезней. Ты ведь знаешь, что эпидемии во все времена совпадали с землетрясениями, войнами и особым положением звезд. Многие считают, что это – божественная кара за наше греховное поведение! Церковь учит, что это – проделки нечистой силы, в тот злосчастный период, когда Бог на время отступает от защиты грешников. Конечно же, людям всегда приходится расплачиваться за свои ошибки, но в данном случае, думаю, сausa causalis¹⁴ состоит в ином: моровые болезни вызываются «миазмами», порождаемыми гниением плоти людей и животных. Эти миазмы копятся в глубинах земли, и периодически выносятся, на её поверхность. Они передаются через воздух и воду, от человека к человеку и через предметы, которые держал заболевший. Самым действенным средством во время мора является не молитва или пилюли, а скорейший побег из данной местности, и длительный, на сколько это возможно, период невозвращения туда… И ещё одно важное правило: надо чаще омывать своё тело. В Древнем Риме, например, для этого было множество общественных бань, но с приходом христианства почти все термы были превращены в храмы. В европейских городах бани просто необходимы, но церковь предостерегает, что с обычной водой в тело могут проникнуть всевозможные греховные мысли, и что общественные бани – это путь в ад, вместилища соблазна и разврата, а между тем, они – первое средство для профилактики моровых заболеваний… Что ты так смотришь на меня? Думаешь, мои слова похожи на ересь? Да, ты прав, тот, кто ищет свои пути в науке, а не довольствуется только церковными догмами, тот еретик и есть! Между тем, настоящий врач должен знать, как устроен человек, какие начала живут и борются в нём друг с другом, как должен поступить лекарь, чтобы помочь жизненной силе одержать верх над силой недуга!

Профессор поднялся с кресла и прошёлся по комнате. Пламя свечей резко колыхнулось, словно напуганное движениями этого крупного человека. – И я искал, Иоганн… Всю свою жизнь искал! Ты знаешь, как это прекрасно, быть в поиске! Собирать по крупицам новые данные, обнаруживать связь между ними, объединять их, удивляться и радоваться, словно ребёнок, каждому новому результату! Отсеивать ненужное, вредное, ложное… Я давно убедился, что мне в подобных изысканиях нужен толковый помощник. Желательно, из числа наших студентов. Ты как раз подходишь на эту роль, Иоганн. Ты – молод, умён, целеустремлён, у тебя есть силы и желание трудиться на благо людей и науки! У тебя есть мечта, которая созвучна с моей… Не скажу, чтобы она в точности копировала ее, все же существуют некоторые отличия, – он усмехнулся, – но в целом мы идём к одной цели. Согласен ли ты, Иоганн Майбах, стать моим помощником, учеником и последователем? – и профессор пристально посмотрел на юношу. – По глазам вижу, что согласен! Эй, Пауль, – крикнул он слуге. – Достань нам графинчик с бургундским! А сейчас, мой дорогой Иоганн, я расскажу тебе о своих опытах…

С того памятного дня альтштадский студент и профессор Альбертины стали встречаться довольно часто: ученый радушно принимал юношу в своем доме и позволял сопровождать себя во время прогулок. А жил Вильгельм Пильц в Лёбенихте со своей приёмной дочерью Луизой. Родители девочки, как узнал позднее Иоганн, были близкими друзьями профессора. Какое несчастье их постигло, отчего они погибли – это пока оставалось тайной для молодого Майбаха, да, впрочем, он и не горел желанием её раскрыть… Грозный со студентами, шумный и порой резкий в спорах с оппонентами, Пильц был чрезвычайно ласков с дочерью. Все в доме называли её «Лизхен». Девочка росла нежным цветком в тёплой оранжерее, она была мила, тиха, но очень старательна: занималась вышивкой и всегда по мере своих сил старалась помочь домашним по хозяйству.

Пильцу прислуживала немолодая семейная пара: Пауль и Грета. Позже Иоганн узнал, что раньше у профессора была своя семья, но много лет назад он потерял её. Как это случилось, болезнь или война лишили Пильца семейного счастья, этого Иоганн также не знал, а расспрашивать об этом самого профессора он счёл неучтивым.

Кроме лекций в университете Пильц занимался врачебной практикой. У него имелось немало пациентов, среди которых были и весьма высокопоставленные персоны. Случалось, что загадочные гости в таинственных чёрных масках посещали его глубокой ночью, о чем-то подолгу беседовали с профессором, щедро оплачивая искусство целителя и его молчание…

Однажды, летним вечером, профессор со студентом как обычно сидели в доме Пильца и беседовали. Несколько раз к ним в комнату бесшумно заходила Луиза. Ей очень хотелось обратить на себя внимание, только она тяготела не к научной беседе, а к простой болтовне, где бы тоже охотно поделилась своими детскими наблюдениями… Но между отцом и симпатичным студентом продолжался учёный разговор, который мало её занимал. Тем более, когда мужчины так увлечены беседой, то не замечают ничего вокруг… Посидев немножко, она также бесшумно уходила к себе. А разговор, между тем, переходил на довольно щекотливую тему.

– Господь создал человека по своему образу и подобию. Он же вложил в него Душу. Тело – это обиталище Души. Если болит тело, то подобную боль испытывает и Душа, – говорил Иоганн. – А если болит Душа, отражается ли это на теле?

– Несомненно, Иоганн. Тело и Душа не могут существовать друг без друга. Боль одной субстанции причиняет страдание и другой. Но если боль от ран можно утолить, применяя настойки и мази, то душевную боль принято унимать постом и молитвой.

– Учитель, расскажите, как Душа управляет жизненными соками человека? – молодой Майбах решил называть профессора именно так. Тот не возражал, находя в этом некоторое соприкосновение с античной и восточной философией.

– Хороший вопрос, Иоганн. Душа – это главная сила, которая посредством флюидов эфира воздействует на кровь и другие влаги, удаляя из тела вредоносные вещества. Гиппократ¹⁵ и Эразистрат¹⁶ называли эти флюиды «пневмой» и полагали, что она входит в тело с воздухом. Только со временем стало понятно, что эфир возникает в мозговых желудочках… С помощью его Душа управляет тонусом и сохраняет здоровье тела. Избыток эфира ведёт к сокращениям и спазму, а недостаток – к атонии… – Пильц подошёл к окну. – Похоже, собирается дождь… Так вот, возникающие в теле болезни могут принимать всевозможные формы: кожных высыпаний, распухания желез, нарывов и нагноений, лихорадки и обильного пота, кашля и выделения слизи, поноса и рвоты. Но ещё Гиппократ писал, что каждая болезнь в своем развитии обязательно проходит три периода: сырости, сварения и извержения. И заканчивается болезнь либо выздоровлением, либо смертью. Обычно боль, отек и слабость предупреждают нас о начале нездоровья…

– Учитель, а всегда ли лекарь имеет возможность помочь Душе очистить тело от болезни?

– Мы можем и должны помогать целесообразным движениям, совершаемым Душой, применяя проверенные лекарственные средства. Врачебное искусство состоит не в наблюдении за болезнью, а в ее лечении. Хороший врач обязан знать, как остановить ее развитие на любой стадии. Многие века медицинское пособие сводилось либо к успокоению или опорожнению органов при повышенном тонусе и усиленных движениях флюида, либо к возбуждению их при пониженном тонусе и ослабленных движениях флюида. В качестве расслабляющих средств наши врачи и сегодня предписывают: мясо, тепло, вино, мускус, камфару, эфир и опиум. А для укрепления и возбуждения тонуса применяют: кровопускания и пиявок, холод, потогонные, рвотные и слабительные средства.

Тебе, дорогой Иоганн, наверняка хорошо известен метод «перетягивания» воспаления с одной части тела на другую при помощи банок и горчичников, путем удерживания их на коже до образования пузырей. К сожалению, мне редко приходилось видеть, чтобы кому-то из больных такое лечение действительно помогало… Я сам долгое время практиковал повторные кровопускания, ставил клистиры, назначал рвотные средства, но они… убивали моих пациентов. Я изготавливал териак¹⁷, но и он не спасал больных!

– Выходит, если болезнь прогрессирует в теле, то её остановить нельзя? – тихо спросил Иоганн.

– Auscultare disce!¹⁸ Мной уже было сказано: врач обязан знать, как остановить ее развитие на любой стадии…. Заметил ли ты, что при одинаковых ранах и при похожем лечении, одни больные выздоравливают раньше других? А некоторые могут умереть даже при незначительном поражении!

– Тело по-разному борется с болезнью?

– Да. В теле каждого человека скрыты невидимые ресурсы, которые могут противостоять недугам. Для себя я назвал это «жизненной силой» – vim vitae. Задача врача состоит как раз в том, чтобы эту силу пробудить к действию!

– А это возможно?

– До нас этого еще никто не делал. Великий Парацельс¹⁹, соединивший медицину и химию, подозревал о существовании таких возможностей и искал их. Но, увы, не нашёл. – После короткого молчания, заложив за ухо седую прядь волос, Пильц продолжил: – Но есть и другие исследователи. И мы в их числе, Иоганн.

– Значит, вы уже давно занимаетесь этой проблемой?

– Да, Иоганн. Но к этому я шёл долгим и непростым путём. Угрызения совести мешали мне лечить страждущих способами, которые легко превращают жизнь в смерть или вызывают новые страдания и хронические недуги, которые часто труднее устранимы, чем первоначальная болезнь. Тогда я понял, что должны существовать иные, менее жестокие и более действенные способы борьбы с болезнью! И я их нашел!

«…Вильгельм Пильц поведал мне о том, что на первом этапе ему очень помогло учение Галена о весовых и объемных соотношениях при приготовлении лекарственных средств: настоек и экстрактов, порошков и мазей…»

– «Все есть яд и все есть лекарство! – предупреждал Гален²⁰, – одна лишь доза делает их тем или иным!» – и с этим трудно не согласиться. Но я, мой дорогой Иоганн, пошел еще дальше: следуя принципу «не навреди» и, желая избавиться от побочных воздействий лекарств, я решил уменьшать дозы ингредиентов, разводя настойки и растворы в воде или спирте все в большей и большей степени. Этот способ приготовления препаратов я вскоре назвал: «метод магических троек» Обычно, я поступал так: готовил концентрированную спиртовую вытяжку из какого-нибудь лекарственного сырья, затем смешивал одну её каплю с 33 каплями спирта, после чего долго и интенсивно встряхивал, таким образом «возбуждая» или, говоря по-учёному, «потенцируя» её. Затем, из полученной смеси бралась следующая капля и разводилась 33 каплями спирта, и этот процесс повторялся 3, 6 или 9 раз – для лечения острых болезней и 27, 30 или 33 раза – для застарелых недугов. Для приготовления твердых лекарственных форм вместо спирта я использовал молочный сахар, и, для потенцирования, тщательно растирал полученный состав пестиком в фарфоровой ступке.

И вдруг, Иоганн, я с огромным удивлением заметил, что после такого разведения или раздробления, многие мои лекарства действовали совершенно иначе. И, как правило, намного сильнее исходного вещества! А сила их воздействия, вопреки здравому смыслу, возрастала от каждого нового разведения! Об этом не было написано ни в одной мудрой книге, и я понял, что сделал своё первое открытие…

Иоганн с восхищение смотрел на своего учителя. Тот зажёг свечи, поскольку в комнате сгущались сумерки, и дал распоряжение Паулю насчёт ужина. Послышались раскаты грома, за окном полил сильный дождь.

– Сейчас мы с тобой, Иоганн, поужинаем знаменитыми кёнигсбергскими клопсами, затем ты отправишься домой. Как следует подумай над моими словами. И запомни: никому не говори о том, что ты здесь слышал раньше и услышишь потом. Наша церковь весьма пристрастна к мыслящим людям. Тех, кто задумывается, ищет, находит и делает выводы, запросто могут обвинить в ереси и колдовстве. Я бы не хотел, чтобы нас с тобой за это бросили в темницу… или повели на эшафот.

Ужин в доме Пильца обычно завершал беседу Учителя с Учеником. Во всяком случае, к данному моменту оба уже чувствовали усталость, поэтому неспешно расправлялись с тем, что приготовила им хлопотливая Грета, и непринуждённо переговаривались на второстепенные темы, обсуждая университетские будни, политику, но чаще всего – последние новости, которыми был богат портовый город.

– Учитель, но вы так и не рассказали о скрытых в теле человека ресурсах… – покончив с клопсами, спросил Иоганн. – Что вы под этим подразумеваете? Может быть, они находятся в каком-нибудь органе? Например, в желудке… И что об этом говорят наши просвещённые предки?

– Да, набив брюхо, всегда вспоминаешь о желудке! – Пильц рассмеялся. – Что же касается твоего вопроса, на него так сразу не ответить… Я с огромным почтением отношусь к своим авторитетным учителям и всем ученым мужам древности, мнения которых придерживается большинство наших врачей, но оставляю за собой право и на собственное суждение. Не могу позволить, чтобы чужие мнения, какими бы громкими они ни были, заглушали мой внутренний голос. Ведь если каждый уважающий себя эскулап перестанет утолять жажду знаний из родника собственного разума, то остановится всякое движение и обновление, а все наше искусство превратится из кристально чистого озера в гнилое вонючее болото!

Иоганн сделал попытку подняться из-за стола, но профессор удержал его.

– Бургундское у меня закончилось. Попробуем нашей, кёнигсбергской кислятины, раз уж пошёл такой серьезный разговор. – Он наполнил бокалы из графина, при этом Иоганн заметил, как Пильц сосредоточенно о чём-то думает. – Прежде чем ты отправишься домой, Иоганн, я попытаюсь сформулировать свою основную мысль и на этом завершить нашу затянувшуюся и такую непростую беседу… Так вот, овладев методом «магических троек», я задумался над словами одного из асклепиадов²¹: «Лучшее лекарство от лихорадки – это сама лихорадка!», и, несмотря на новейшие теории врачевания, решил отойти от общепризнанного метода contraria contraries curantur²², а прибегнуть к принципу similia similibus curantur²³. Об этом в нашем университете ты не услышишь! Пока не услышишь… Может быть, пройдут годы, когда люди придут именно к этому… Начал же я так…

«Первые опыты, по словам профессора, он провел с ртутью и мышьяком, применение которых в определённых дозах вызывали у людей сильный понос и кишечные колики. Приготовленные по его рецептам эти опасные вещества стали облегчать страдания даже у холерных больных. Сера, вызывающая на коже язвы и нарывы, стала способствовать очищению паршивых, золотушных и прокаженных, а препарат из пчел – апис – отлично помогал при отеках и нарывах, сопровождающихся острой жгучей болью.

– Тогда мне стало ясно, — говорил Пильц, — что специфичность всех лекарственных веществ в этом и заключается: они вызывают у здоровых людей болезненные состояния, подобные тем, какие они же излечивают у больных! Попутно я отметил, что чайный лист является противоядием для всех приготовленных мной лекарств…»

Слушая Учителя, Иоганн неожиданно почувствовал, что начинает путаться. Смысл сказанного наставником сначала проникал в его мозг, возбуждая течение мыслей… затем, подобно дыму из курительной трубки профессора, куда-то исчезал. Из рассуждений Учителя следовало, что его эксперименты позволили ему сделать важный вывод: врач должен действовать в том же направлении, что и сама болезнь, а для окончательного излечения необходимо, чтобы в теле пациента возникла вторая болезнь, подобная первой, но более сильная, которая и погасит разгорающийся недуг. С этим Иоганн так сразу согласиться не мог…

– Предвижу, какое огромное число просвещенных коллег обрушится на меня с упреками и обвинениями в ереси и отступничестве от догм классической медицины, – продолжал Пильц. – Скольких непримиримых врагов обрету, но я предпочитаю оставаться верным этой точке зрения, так как практика доказала ее эффективность!

Иоганн накинул плащ. Давно следовало откланяться и идти домой, но что-то удерживало его. Наконец, после нескольких месяцев непринуждённых, поучительных бесед он услышал нечто поистине сокровенное! Именно этого он ждал, к этому стремилось его внутреннее желание и природная любознательность. Перед Иоганном начал раскрываться как великий замысел его Учителя, так и личность самого Вильгельма Пильца. Хотелось и далее слушать, внимая мудрым мыслям этого незаурядного человека…

Профессор вышел из дома вслед за Иоганном. Он кивнул предупредительному Паулю, выразившему готовность проводить студента домой, хотя бы до Королевского замка, после чего слуга отправился убирать со стола. Дождь закончился, лишь кое-где с карнизов падали крупные капли. Чувствовалась вечерняя прохлада.

– Самая мудрая и безупречная книга всех времен – Святая Библия, гласит, что простым смертным свойственно заблуждаться, – горячо говорил профессор своему собеседнику, держа его под руку. – Меня все чаще терзали крамольные мысли: что, если учение античных мудрецов Аристотеля²⁴ и Цельса²⁵, а также Бируни²⁶ и Авиценны²⁷ тоже не является истиной? Тем более, что наши предшественники: древние греки, римляне и арабы не были христианами… Пойдём, Иоганн, я провожу тебя до Альтштадта, а по дороге продолжу свой рассказ…. Ты готов слушать?

– Конечно, Учитель… Это так интересно!

Прохожих на улице было немало. Многие учтиво кланялись профессору, поскольку хорошо знали этого почтенного человека, и внимательно присматривались к его спутнику. Мимо, разбрызгивая воду в лужах, с шумом проезжали повозки, развозя товары с закрывшегося рынка. Где-то совсем недалеко играла шарманка.

– Мир таков, мой мальчик, как он есть: добро в нем так тесно переплетено со злом, что непосвященному трудно отличить первое от второго. На каждом шагу мы сталкиваемся и с тем, и с другим. В результате своих размышлений и наблюдений, я пришел к выводу, что не всякое знание и опыт мы получаем от Господа. Несомненно, что любовь, милосердие и сострадание – все это от Всевышнего, но зависть, жадность и уныние, конечно же, происки и козни Сатаны. Но коль мы не сомневаемся в существовании животворящей светлой энергии, то следует мириться и с тем, что всегда и всюду нам будет противодействовать злая черная сила…

Я решил подчинить человеческому разуму силы зла и направить их темную энергию против них же самих. Вот что стало целью моих многолетних исследований… Пожалуй, здесь я приблизился к ответу на твой вопрос о скрытых ресурсах, которые я назвал «жизненной силой». Но чтобы пробудить эту данную нам Богом силу и помочь ей раскрыться, нужно научиться управлять той силой, которая ей противодействует! На этом тернистом пути я достиг многого, но радости и удовлетворения мне это не принесло… И вот почему так произошло… – они свернули влево, огибая Королевский замок и спускаясь к пруду Лебедей²⁸. Отсюда до Альтштадта было рукой подать.

– Я слушаю вас, Учитель, – произнёс Иоганн.

– Приступая к работе, мне предстояло, во-первых, понять в какой момент энергия страданий покидает тело? Это было не так уж сложно: конечно же, в момент кризиса и перелома болезни. Во-вторых, следовало выбрать вещество, способное поглотить в себя выходящую из человеческого тела силу зла. Я остановился на минерале галите, точнее – растертых кристаллах каменной соли, так хорошо впитывающей в себя влагу и окружающие запахи, что ее приходится хранить в закупоренных сосудах.

Они разговаривали под развесистым клёном. Мимо прошла группа студентов, оживлённо обсуждавших какую-то важную, на их взгляд, проблему. Неожиданно Иоганн подумал о том, что вопросы, решаемые его товарищами, слишком мелки, и что только ему одному повезло прикоснуться к чему-то особенному, важному, великому…

– Я не утомил тебя, мой мальчик?

– Нет, что вы, Учитель. Я только сейчас начал понимать всю ширь и размах ваших мыслей и трудов. В своем учении вы соединили доказательность науки и гуманность религии. Пожалуйста, не прерывайте нити ваших рассуждений на самом любопытном месте! Ведь именно к этому исподволь стремилась и моя душа, но нехватка знаний и опыта не давали возможности поставить перед собой конкретную задачу! Так вы нашли способ улавливать силу зла?

– Отойдём-ка в сторонку… вот сюда, в этот тихий уголок. То, что я скажу тебе сейчас, не должно касаться чужих ушей. Это великая тайна, Иоганн…

Они свернули к пруду, спустились к самой воде и укрылись под роскошной дубовой кроной. Пильц осмотрелся по сторонам и убедился в отсутствии поблизости нежелательных прохожих.

– Ну, так слушай дальше, Иоганн. Врачуя тяжелых пациентов, я помещал колбу с солью на область сердца больных лихорадкой, коликами, падучей болезнью, в те самые периоды, когда у них наступало облегчение и избавление от недуга. Путем разведения и возбуждения полученного экстракта на сыворотке из женского молока я получал многократно усиленную энергию самых тяжких недугов. Позднее мне приходилось использовать для этих целей и измельченный магический электрон – янтарь. Если потереть этот целебный камень, то он источает приятный запах хвои, и начинает притягивать другие предметы, а цвет его такой же, как у золота… Подобным образом мне удалось экстрагировать и потенцировать фактор страха, боли и отчаяния. Однако эти духовные категории не подчинялись в ходе экспериментов закону «подобия», а, напротив, влияли на людей вопреки ему. Воздействуя с их помощью на больных, я обычно добивался улучшения состояния последних, но случаи испытаний на здоровых людях почти всегда заканчивались трагически… Такие вытяжки приносили человеку только страдания и горе, а нередко заканчивались безумием!..

Я заметил, что, разводя такие тинктуры²⁹, я начинал себя ужасно плохо чувствовать, а несколько раз даже падал без чувств. Чтобы вернуть себе силы и способность продолжать начатое дело, мне приходилось по нескольку раз умываться родниковой водой и держать свои руки над пламенем свечи. Смешивая «факторы болезней» в сыворотке крови казненных преступников, мне, наконец, удалось извлечь энергию Смерти в чистом виде – Vis mali³⁰! К сожалению, действие такого сильного яда уже не сочеталось с Молитвой и Святым Причастием и, видимо поэтому, также не подчинялось принципу «подобия», сея одну только смерть…

Медленно следуя по узким улочкам засыпающего города и неторопливо беседуя, собеседники не заметили, как оказались в Альтштадте.

– Вот так, – вздохнул профессор, – я выделил силу Зла, но пока не научился манипулировать ею. Для того чтобы определить основные пропорции, необходимые для пробуждения жизненной силы, нужно провести много опытов. В случае неудачи это грозит пациентам верной гибелью. Единственное, что могло бы пролить свет… сдвинуть с места мои исследования, это учение французского врача и мыслителя Габе, изложенное в его книге «Теория и практика врачевания»…

– Я не слышал такого имени, Учитель…

– Это неудивительно. Его имя проклято… Я и сам совершенно случайно узнал о нём, прочтя один из трудов Габе. Это – великий врач, Иоганн! Он исследовал человеческое тело с анатомической точки зрения в мельчайших подробностях и писал как раз что-то о… «хранилище жизненной энергии»… К сожалению, сам ученый попал в руки инквизиции и был сожжён, а его книгу пока невозможно отыскать. Я веду переписку со многими европейскими коллегами, а также с книготорговцами, и не теряю надежды ознакомиться с нею… Идя же иным путём, нам придётся оставить на нём множество погибших…