Дух Альбертины и тайна древней книги. Трилогия

– Я немедленно подойду к больному… – выдавил из себя Иеронимус.

– Отлично! И о чём вы спросите человека в бесчувственном состоянии? Кто поможет?.. Вальденблюм!

– Больного надо отнести в дом и осмотреть!

– Отлично, Генрих. Вы убедились, что он тёплый и ещё дышит. Что дальше?

– Необходимо привести его в чувство! – послышались возгласы.

– Обтереть уксусом…

– Пустить кровь…

– Прочесть молитву…

Через несколько минут жаркой дискуссии становится ясно, что сначала следует попытаться определить, чем же болен пациент.

– Запомните! Правильно распознать болезнь – первая ступень к излечению страждущего человека! Bene dignoscitur, bene curatur!¹⁰ – И, хотя вопросами жизни или смерти, ведает непосредственно Господь, в силах врача помочь больному, ибо сам Бог даёт ему необходимые знания, опыт, интуицию и решимость!

Когда аудитория немного утихла, магистр Розенталь добавил:

– Есть множество способов для определения того, что же случилось с больным, но лучше всего осведомиться об этом у людей, которые его доставили. Человек мог отравиться, занедужить малокровием, получить удар ножом в пьяной драке, его могла сбить разбушевавшаяся лошадь… Цвет лица, наличие ран или язв на теле, сухость или влажность кожи, испражнения – всё это может рассказать вам о многом, и внимательный врач очень скоро составит правильное мнение о состоянии пациента….

Майбах улыбнулся, вспоминая минувшее. Именно тогда, в самом начале своего пути, он подумал: «Хорошо бы создать такую настойку или, скажем, микстуру, намочив которой лоб или щёки больного, можно было бы привести его в чувство, унять жар и боль… А ложкой-другой этого целебного снадобья можно было бы поднять на ноги любого больного…» Впоследствии эти мысли не давали ему покоя. Проучившись всего год, он пришёл к убеждению, что такое средство создать не только можно, но и необходимо. Нужно лишь правильно подобрать и тщательно выверить все его компоненты. Как рассказывали преподаватели, работа по созданию таких медикаментов велась издавна. Некоторые даже заявляли о том, что им удалось получить такой чудодейственный бальзам или эликсир, однако рецептуру и дозы своего лекарства держали в строжайшей тайне. И тогда Иоганн поставил перед собой великую цель – во что бы то ни стало создать такой универсальный препарат, пусть даже на это потребуется целая жизнь!

…Его путь лежал мимо пекарни, от которой всегда чудесно пахло свежим хлебом. Этот запах обычно разжигал чувство голода, но нынче молодой Майбах был слишком возбуждён, чтобы думать о еде. В складках одежды он прятал древний свиток с удивительным рецептом… Сегодня утром, едва пробежав глазами местами подпорченный временем текст, у Иоганна появилось радостное предчувствие: вот оно, наконец-то найдено! Одновременно с этим в душу проникла тревога: от написанного на старом свитке явно попахивало колдовством…

До дома оставалось совсем немного. Альтштадт располагался на возвышенности, которая начиналась от самой реки. Со временем холм оброс каменными и деревянными домами. Позже его кривые, узкие улочки были вымощены булыжником. В центре Альтштата находилась просторная четырехугольная площадь, городская ратуша и старинная кирха с высоким шпилем. На самой площади каждую субботу проводились торги мясом и другими съестными припасами. Вся она в один день застраивалась множеством аккуратных деревянных лавочек, которые уже под вечер разбирались, и площадь к воскресному дню тщательно убиралась от мусора. У Старого города и его ближайших соседей появились свои предместья: Трагхайм, своим обликом похожий на старого солдата, вернувшегося из дальнего похода; Лаак, славящийся увеселительными заведениями и напоминающий загулявшего бурша, Штайндамм и Росгартен, украшенные садами, тенистыми липовыми и каштановыми аллеями…

Иоганн толкнул дверь, шагнул через порог и по винтовой лестнице поднялся на второй этаж. Мать резала на столе овощи, в очаге весело потрескивал огонь. Отец, как было видно, уже ушёл на работу. Студент с удовольствие стянул с себя плащ. Эльза с укором взглянула на сына.

– Иоганн, дорогой, где ты пропадал всю эту ночь? – она сначала нахмурилась, затем улыбнулась, увидев сына живым, невредимым и в чистом облачении. – Столько слухов ходит по всему Кёнигсбергу о ваших, студенческих гулянках! То подрались со столярами в Лёбенихте, то устроили дуэль и проткнули кого-то шпагой на Канонен-аллее! Мы с отцом беспокоимся за тебя…

– Успокойся, матушка. Ты же видишь: шпагу я не ношу, а в наших кабацких «заседаниях» участвую крайне редко. Этой ночью я работал в Кнайпхофе. У помощника конюха было любовное свидание, и он попросил меня подменить его… в обмен на один ценный документ, – Иоганн достал заветный свиток. – Поэтому я всю ночь провёл на конюшне… Но слава богу, Томас не обманул и на рассвете принёс мне старинный рецепт! Взгляни, этому составу более ста лет!

– Ты помешался на своих рецептах и лекарствах! – с явным облегчением промолвила мать. – Омой руки и садись за стол, отведай рыбы с овощами. До начала занятий много ли времени?

– Да, мама, я успею отдохнуть. Повторительные лекции сегодня во второй половине дня. Но мне не терпится изучить эту пропись. Лекарство, приготовленное согласно ей, поможет от многих страшных болезней! Представляешь, у меня будет средство, против «черной смерти»¹¹ и оспы!

– Господь с тобой, сынок, не произноси эти страшные слова в нашем доме. – Мать сходила с тазом на улицу и выплеснула помои в промёрзший за ночь сточный жёлоб. Грязная вода медленно поползла вниз, в Прегель.

– День сегодня будет солнечным, – отметила она, вернувшись. Заметив, что сын увлечён старинным свитком, пошла к плите. – Я пожарю тебе яичницу, учёный ты наш.

– Нет, мама, – отозвался Иоганн. – Я ещё не учёный. Вот наш профессор, Вильгельм Пильц, это – да!.. На его лекции приходит неимоверное количество слушателей. Кстати, он нам так и сказал: «Студенты, ищите старые рецепты и создавайте свои, новые. Но все эти поиски должны сопровождаться усиленным изучением самого предмета, не забывайте об этом, бездельники»! – сын и мать рассмеялись. – Вот я и нашёл. Правда, есть тут что-то, что меня несколько смущает…

– Вот и показал бы его этому профессору.

– Нет, мама. Это – необыкновенный человек… К нему трудно подступиться. Он… величественен. Он, как огромная скала… Я ко многим могу подойти за советом и с просьбой, а вот к профессору Пильцу… отчего-то робею.

– Наверное, ты чувствуешь недостаток знаний.

– Пожалуй… Поэтому и пытаюсь это наверстать.

– Да, уж… Слишком стараешься: вся кладовая уже заставлена стеклянными пузырьками, баночками со странными жидкостями, связками каких-то пахучих трав…

– Это лечебные травы, мама. А в пузырьках тоже нет ничего опасного…

– Смотри, Иоганн, мне бы очень не хотелось, чтобы моего сына обвинили в колдовстве, – тихо произнесла набожная Эльза.

Наступил вечер. Иоганн вернулся из университета. Следом за ним в дом ввалился Гюнтер. Эльза была рада, что вся семья собралась в доме за вечерним столом. Впрочем, не преминула заметить:

– Эх, ты, кирпичных дел мастер! Не забыл-таки заглянуть в кабачок…

Гюнтер, сполоснув руки и лицо, ответил:

– Не ругайся, мать. Сегодня был тяжёлый день.

– Неужто закончили строительство? Выложили крепостную стену вокруг Кёнигсберга?

– Не в этом дело. Мы возвращались через Хаберберг и Кнайпхоф. Там, на окраине форштадта сгорел дом… Жуткое зрелище. Со времён войны ничего более печального не наблюдал…

– Вот беда… – произнесла Эльза. – Как это случилось?

– Никто толком не знает. Известно, что сгорела целая семья. Сегодня под утро… Стража оцепила пожарище, ведётся расследование… Эльза, есть ли у нас пиво? Давайте помянем души погибших людей. Ибо кто знает, что с нами случится завтра…

Иоганн поёжился. Вот он, знак свыше! Не зря, видно, именно сегодня ему удалось завладеть старинной рукописью.

– Что с тобой, Иоганн? – спросила мать.

– Ничего, мама.

В старом рецепте было ясно сказано: «Возьми пепел с пожарища, где сгорели живые люди…»

Форштадт, то есть пригород Кнайпхофа, – это Хаберберг. Место, где городские кварталы постепенно переходят в сельскую местность. Там часто что-нибудь происходит: то весеннее половодье превратится в наводнение, то случится очередная потасовка между городскими и сельскими жителями, то возникнет пожар, как сегодня, да ещё с жертвами…

«Возьми пепел с пожарища, где сгорели живые люди…».

Это означало, что ему надо немедленно бежать в Хаберберг.

Глава 3. Ночное происшествие

– Ещё не очень поздно, – оправдывался Иоганн перед родителями. – Мои товарищи—бурши ждут меня в «Усах сома», но я иду по делу. Думаю, за пару часов всё уладить.

– Куда же ты, сынок? – мать обеспокоилась неожиданной отлучкой сына.

– Оставь его, Эльза, – пробубнил отец. – Сама видишь, он не на гулянку спешит, а по какому-то важному делу. Пускай себе идёт. Он – взрослый, ему уже семнадцать. И мозги варят… не то, что у соседских баловней, у которых во рту каша, а в голове опилки. Наш сын уже почти врач. Скоро станет вторым… как там его?.. Гиппократом!

– Да поможет тебе Пресвятая Дева Мария, сынок… – вздохнула мать.

И вот Иоганн нырнул в колючую, промозглую тьму. Ранняя весна – пора оттепелей и заморозков. Поплотнее закутавшись в плащ, студент быстро зашагал вниз, к реке. Иногда с «рыси» приходилось переходить на лёгкий бег.

Бывает, на улицах Кёнигсберга так метет и кружит, что куда не поверни, а мелкий колючий снежок – все равно хлещет по щекам. Хоть разворачивайся да ступай обратно, но и тогда несносные вихри умудряются швырять иглы снежинок или дождинок в твои глаза. Точно так же многие наши нерешенные вопросы: как от них ни прячься, ни отворачивайся, ни закрывайся полой плаща и капюшоном, все равно – остаются, надоедают и упрямо ранят в сердце и душу, мешая дышать, лишая возможности сосредоточиться на главном…

Узкие улочки не везде были мощеными и освещались крайне плохо. Многие дома, выходя фасадами навстречу друг другу, своими террасами сужали их просветы еще больше. В нос студента впился стойкий запах гнили, мочи и фекалий, всех нечистот, что горожане выбросили на улицу в течение дня. Редкие масляные фонари, висевшие на стенах, да одиночные горящие факелы с большим трудом позволяли ориентироваться в ночном городе. Только Иоганн не обращал внимания ни на потоки помоев, ни на вонь от испражнений, ни на громкую ругань загулявших грузчиков Закхайма, слышавшуюся далеко впереди. Его путь лежал к Лавочному мосту – на остров, а с него – на другой берег Прегеля по Зелёному мосту.

Черное, как плащ астролога, небо сверкало в разрывах туч россыпями звёзд. Свежий ветерок обдувал лицо студента. Иоганну даже показалось, что ветер спросил, почти неслышно, как будто вздохнул: «Куда спешишь, Иоганн? Куда торопишься? Не лучше ли остаться дома?» «Спешу по неотложному делу, – мысленно отвечал ему будущий врач. – Мне нужно добыть важный компонент для своего лекарства. Возможно, оно спасёт множество жизней».

Возле дома кожевенных дел мастера Шульца стояли две бочки. Старый скорняк держал в них мочу домашних животных. Острый аммиачный запах вонзился в ноздри, заставив Иоганна дёрнуть головой.

– Вот дьявол, – промолвил он, – ведь сам же нюхает эту мерзость, а плотно прикрыть крышками вонючие жерла, у старого бездельника не достают руки…

Далеко впереди маячили тени редких прохожих. Пожалуй, следует опасаться встречи с лихими людьми, мелькнула мысль. Эх, если бы днём…

Видимо, не зря пепел от пожарища входит в состав таинственного снадобья. Его частицы вбирают в себя не только жар огня, но и разнообразные человеческие чувства. Из которых самые сильные – это страх, боль, безысходность… Сделает ли это будущее лекарство сильнее? Несомненно, сделает. Для того, чтобы частички пепла с вкраплёнными в них человеческими эмоциями усилить и соединить воедино, требуется кровь летучей мыши… Почему именно её, этого Иоганн не знал, хотя догадывался. Но то, что пепел надо собрать немедленно, это ясно – сила, которую он приобрел во время пожара, чувства, которые он впитал, могут улетучиться, выветриться, быть смыты дождем…

Вот и река. На ее берегах, как и в любом ганзейском городе, стоят узкие прижавшиеся друг к другу островерхие склады-амбары, пакгаузы и судоверфи, а у самой воды сложены в штабеля бревна, бочки и ящики. У костра греется ночная стража. Лучше не попадаться на глаза этим людям, решил молодой Майбах, и свернул влево, к Лавочному мосту. На его удачу стражники остановили для осмотра телегу, которая собиралась проехать в Кнайпхоф. Воспользовавшись этим обстоятельством, Иоганн прошмыгнул на мост. Ещё немного, и он будет на острове.

Остров Кнайпхоф невелик, но густо застроен высокими домами. Наиболее величаво выглядит Кафедральный собор с колокольней из красного кирпича и ярко-вишневой двускатной черепичной крышей: у редкого прохожего, идущего мимо этого творения, не возникнет чувство восхищения перед талантом возводивших его мастеров. Изнутри он увешан древними знаменами и украшен военными трофеями, в нем погребены многие знатнейшие люди города, в числе которых и герцог Альбрехт. Поодаль разместилось здание Альбертины, вокруг которого располагались мастерские ремесленников, книжные и продуктовые лавки, жилые дома и дровяные склады.

У Иоганна, едва он оказался на острове, часто и громко застучало сердце. В душу закрались неуверенность и тревога. Непонятно отчего на память пришли рассказы горожан о наводнении, покрывшем водой весь Кнайпхоф¹². Старые жители по сей день помнят то бедствие, принёсшее городу так много горя и убытков. Иоганн представил себе скрытые под речной водой улицы, людей, спасающихся на крышах домов, стремительные мутные потоки, смывающие всё на своем пути… И поёжился от холода.

Чтобы совсем не пасть духом, студент заставил себя подумать о чём-то более весёлом. И сразу вспомнились ежегодные праздники Длинной колбасы, которые в Альтштадте и на Кнайпхофе устраивались первого января. Вот с этой улицы мясники начинали своё гордое шествие друг за другом, демонстрируя народу свои славные изделия, обычно гигантских размеров. После этого горожане дружно выкатывали бочки с пивом, все желающие усаживались за длинные столы, и безудержное веселье частенько затягивалось до глубокой ночи…

Иоганн улыбнулся, вспоминая зимние увеселения горожан. Не отставали от колбасников и пекари, устраивавшие на Крещение праздник Батона с изюмом. Огромный батон из лучшей пшеничной муки с добавлением пряностей исторгал изумительный запах! Мастера и подмастерья украшали его звёздами, коронами, гербами и зазывали народ на большой пир.

– Да, – подумал Иоганн… – А праздник Ярмарочного быка! А всевозможные карнавалы! И откуда у людей столько выдумки?

Вскоре он оказался возле старинного величавого сооружения. Здесь было гораздо светлее, чем в Альтштадте. Снаружи Кафедральный собор был освещён фонарями, к тому же, разноцветные струи света сочились сквозь его витражи. Многие жители ещё не легли спать, поэтому то тут, то там мерцали огоньки в окнах жилых домов. Иоганну это было на руку. Все закоулки Кнайпхофа были ему хорошо известны, а наличие освещённых участков улиц и прохожие, спешащие в этот поздний час по своим делам, создавали иллюзию безопасности.

Иоганн пересёк остров, перешёл по Зелёному мосту на другой берег и вскоре оказался в Хабербергском форштадте, славящемся, кроме описанных выше происшествий, ежегодными шумными ярмарками и увеселениями. С северной стороны пригород Кнайпхофа выглядел, как настоящий город, с высокими каменными домами, кирхой, большой площадью и аллеями. Но ближе к югу всё чаще появлялись признаки деревенских усадеб: деревянные, мазанные глиной лачуги, сараи, загоны для скота. Здесь было гораздо темнее, чем на острове, но все же ориентироваться было можно – редкие фонари не давали заблудиться. Иоганн чувствовал, что его цель уже близка.

«Пожар, ужас, смерть… Что это за лекарство, настоянное на пепле погибших в мучениях людей?.. Не колдовство ли все это?» – опять мелькнула тревожная мысль. Правда, в свитке было написано о создании именно лечебного снадобья! Хотя… Иоганну было известно, что колдуны и ведьмы любят посещать публичные казни, чтобы завладеть хотя бы кусочком окровавленной одежды, хотя бы прядью волос с головы преступника. Эти предметы крайне необходимы для обряда приготовления любого колдовского зелья. Как доказать, что Иоганн, собирающийся взять щепоть пепла в этом страшном месте, не собирается использовать его в своих дьявольских ритуалах? И опять застучало сердце, и вновь ему послышались едва уловимые слова: «Опомнись, Иоганн! Зачем ты пришёл сюда? Уходи…»

Запах гари вывел Иоганна к месту пожарища. Тут ещё вчера стоял добротный дом, рядом с которым ютились хозяйственные постройки, сарай, хлев… Вокруг росли плодовые деревья. От кучи золы веяло теплом и невыразимой печалью. Казалось, что над этим местом кружатся души погибших в огне людей. При слабом свете, который давало пламя горящего невдалеке костра, было видно, что от дома не осталось ничего, кроме обугленных брёвен. Что послужило причиной пожара, будут выяснять местные власти. Скорее всего, оставленная без присмотра печь… Иоганн стоял возле места недавней трагедии и размышлял. Ему оставалось сделать всего-то несколько шагов вперед, зачерпнуть ладонью горсть пепла и высыпать его в кожаный мешочек. Торопливо развязав тесьму своего кошелька, студент огляделся и прислушался. Шорохи, приглушенные стуки, звон цепи, невнятные голоса, – всё эти звуки издавали готовящиеся ко сну местные жители и загнанный в стойла скот. Иоганн перекрестился. «Пресвятая Дева Мария, – прошептал он. – Прости мне этот грех: не для себя я стараюсь, а для спасения людей…»

Ему вдруг вспомнились рассказы буршей о том, что иногда в аудиториях университета появляется призрак первого ректора Альбертины, Георга Сабинуса. Некоторые утверждали, что явственно видели, как во время лекции он поднимается на кафедру, постоит, послушает с минуту, и… растворяется в воздухе. Увидеть его считалось… а вот это точно не определено, – то ли к удаче, то ли к великой беде. Впрочем, многие не верят этим рассказам, и, наверное, правильно делают.

На всякий случай Иоганн прочитал про себя «Отче наш» и сделал первый шаг по пепелищу. Затем второй и третий… Он старался ступать предельно осторожно, высоко поднимая ноги, словно серая цапля на мелководье.

– Пожалуй, достаточно, – наконец решил он и наклонился, ощупывая рукой остывшие головешки. Тут в его ноздри ударил резкий неприятный запах, Иоганн невольно отшатнулся, сделав шаг в сторону. Под ногой что-то громко хрустнуло…

– Кто там? – костёр осветил поднимающуюся фигуру. – Эй, Курт, посмотри, кто там бродит!

– Никак, очередной колдун пожаловал! – раздался голос в нескольких шагах от Иоганна.

«Стража! – догадался Иоганн. – Выходит, место пожара тщательно охраняется».

– Я давно за ним слежу. Эй, колдун, выбирайся на свет божий. Мы с тобой прогуляемся кое-куда!

Иоганн сначала присел от неожиданности, потом развернулся и бросился бежать, не разбирая дороги, прочь от этого места.

«Только бы в темноте не нарваться на другого стражника…» – пронеслось в его голове.

– Он едва не выбил из моих рук алебарду! Стоять! – прокричал третий охранник.

– Стража, не дайте ему уйти! Курт, Густав, Томас! За ним!

Послышался топот сапог и лязг железа. Иоганн с разбега ударился ногой о жердь, торчащую из плетня, и упал, морщась от боли.

– Колдун здесь!

– Не уйдёт!..

Злобным лаем захлебывались проснувшиеся собаки. Неподалёку в хлеву заржала лошадь. Скрипнула дверь. Хозяин вышел на улицу с фонарём, осветив небольшое пространство впереди. Иоганн мгновенно оценил обстановку и выбрал путь, по которому следовало уходить от погони. Стражники тяжелы, у них оружие и бегать им нелегко. Но и ушибленная нога заметно затрудняла передвижения Иоганна. Дьявол! Надо было предусмотреть такой вариант! Он же видел костёр! Почему же не хватило ума выяснить, кто возле него сидит? Теперь главное – оторваться от погони. Если его схватят, не миновать расправы!

– Похоже, он неплохо ориентируется в здешних закоулках, – слышались голоса стражников.

– Наверное, видит во тьме не хуже кошки. Известное дело – колдун!

– Ничего, у него один путь – на ближайший мост и к Кнайпхофу! Там его и возьмём!

Затрубил рог. У Иоганна похолодело внутри. Дело становилось совсем плохо – преследователи вызывали подмогу. Бежать становилось все трудней. Сердце бешено билось. Чувство страха сковывало движения, появилась резь в правом боку, одышка и тошнота. Голова соображала с трудом: «Какой мост впереди? Есть ли другой путь?» Иногда ему казалось, что стражники отстали, их почти не слышно. Тогда он сбавлял темп бега и старался осмотреться. Вскоре он понял, что сбился с пути, слишком сильно принял вправо, и теперь необходимо исправлять положение. Где-то неподалёку должен быть другой мост на Кнайпхоф, имеющий название Потроховый. Мост сильно пострадал от телег, перевозящих тяжёлые грузы. Похоже, что его собираются серьёзно ремонтировать. Именно к нему и выскочил задыхающийся от быстрого бега Иоганн. В темноте, чуть ли не на ощупь, он сумел пробраться на остров. Но, не успев перевести дух, услышал ненавистное:

– Вот он! Эй, колдун, стой!

Стало понятно, что здесь его уже поджидали. Десяток ног затопал в направлении Иоганна. И ему оставалось только одно: собрав в кулак всю свою волю и остаток сил, опять пуститься в бега. Подвыпившие прохожие, возвращающиеся из кабачка, шарахались в стороны при виде тёмной фигуры в широком плаще и бормотали про себя проклятия вслед бегущему. Но юноша не обращал на них внимания. Для него в этот момент существовали только голоса преследующих его стражников – они помогали ему выбирать направление бегства.

На Лавочный мост уже не попасть, на Кузнечный тоже. Ночной патруль оттеснил несчастного студента, подозреваемого в колдовстве, к восточной стороне Кнайпхофа. Вбежать в какую-нибудь дверь, забиться в тёмную щель… Казалось, что за ним гонится весь город, стоит только остановиться, и его схватят, свяжут и передадут в руки палача.

А бежать было уже некуда. Иоганн оказался на берегу реки. Впереди светился огоньками Королевский замок, правее располагался Лёбенихте. «Было бы лето…» – вздохнул про себя студент, тогда бы он вмиг переплыл Прегель. Но сейчас ранняя весна, вода ледяная… И всё же Иоганн уже спускался вниз, к прибрежным камням. Погоня была очень близка…

«Я смогу, – шептал молодой Майбах. – Это не страшно! Десяток-другой мощных гребков, даже не успею остыть, а там – спасение!»

Унылая река выжидающе смотрела на отчаянного человека, решившего рискнуть своей жизнью. Огоньки фонарей криво и насмешливо отражались на черной поверхности воды…

Или все же затаиться?.. Переждать?

– Где же он? – послышались голоса стражников. Иоганн понял, что их не менее десяти.

– Только что был здесь. Может, спустился к реке?

– Проклятый колдун! Сейчас схватим его. Долго же пришлось за ним гоняться, с самого Хаберберга!

– Что ж, осмотрим берег. Ему больше негде спрятаться!

Всхлипнув от жалости к себе, и не переставая шептать молитву, Иоганн вошёл в воду, которая ледяными тисками мгновенно охватила его ноги. Но студент не отступал. Он скинул с плеч плащ и бросился в реку. Audaces fortuna juvat!¹³

– Эй, ты что делаешь!?

– Оставь его, Курт. Если он колдун, то вода не примет его.

На берегу уже суетились люди с горящими факелами.

– Лихо работает руками, глядишь, так и выберется…

– Держу пари, его хватит только до середины…

– Уж не хочешь ли ему помочь?

Столпившиеся на берегу стражники громко захохотали. Увлечённые необычным зрелищем, они не заметили на противоположном берегу Прегеля стоящую в неосвещённом месте карету и человека, бесшумно спускающегося к воде.

Иоганн же грёб изо всех сил, преодолевая ужас, смертельный холод и начинающееся окоченение. Впереди – частокол брёвен, укрепляющих берег реки. Только бы добраться до него! Там спасение!.. Потом он перестал понимать происходящее с ним…

Человек, спустившийся к реке, внимательно следил за плывущим студентом. Тот держался на поверхности воды из последних сил. У самого берега движения пловца почти прекратились. Ещё мгновение, и он скроется под водой. Человек быстро нагнулся и подхватил готовое отдаться реке тело.

– Что там? – нетерпеливо спрашивали с другого берега стражники. Из освещённого пространства трудно глядеть в темноту. – Неужели выплыл?

Кто-то размахнулся и швырнул факел далеко вперёд. Свет вырвал из темноты коренастую фигуру человека, несущую неподвижную ношу, с которой стекала вода.

Человек поднялся к карете, распахнул дверцу и положил тело на сидение.

– Мартин, вперёд! Домой! – крикнул он кучеру.

Через некоторое время карета остановилась у высокого строения. Подоспевшие слуги внесли Иоганна внутрь.

Прошло ещё немного времени. Наконец, Иоганн открыл глаза.

– Ожил, – услышал он чей-то довольный голос. Сознание постепенно возвращалось к бедному студенту. – Ты можешь приподняться? – Голос показался Иоганну знакомым. И лицо человека, который находился рядом, тоже. – На, выпей горячего вина. Грета, разогрей бульон!.. Луиза, перелей его в чашку и принеси сюда!

Пока Иоганн с трудом вливал в себя живительный напиток, спаситель с интересом разглядывал его.

– По одежде вижу, что ты – бурш. Отчего же за тобой гнались стражники? Неужели опять переломали кому-то кости, бездельники?.. Постой, а ведь я тебя знаю. Ты – Иоганн Майбах, студент нашего факультета, медик.

– Я вас тоже знаю, – чуть отдышавшись, ответил Иоганн. – Вы – профессор медицины Вильгельм Пильц… Ради Бога, не выдавайте меня страже! Я ни в чём не виноват! Но меня могут обвинить в колдовстве за то, что я собирался взять немного пепла на пожарище…

– Не волнуйся, вот тебе одеяло, согревайся. Значит, горсточку пепла… И зачем он тебе? Говори не таясь, я умею хранить секреты…. И не беспокойся, здесь тебя искать никто не станет. Это – моя приёмная дочь, Лизхен… – Иоганн увидел худенькую светловолосую девочку с большими, выразительными глазами, которая принесла что-то на небольшом подносе. Ее аккуратный носик был чуть-чуть вздернут кверху, на щеках просматривались симпатичные ямочки, а губы казались мягкими и расслабленными, как бы слегка улыбающимися. – Она решила угостить тебя куриным бульоном. Тебе обязательно надо его выпить, мой мальчик….

– Я… достал старинный рецепт. Хотел сделать лекарство от моровых болезней. Но для его приготовления был нужен пепел с пожарища, где сгорели люди… Скажите, это – колдовство?

– Пожалуй, – улыбнулся Пильц. – Тут действительно попахивает колдовством… Или, что вернее, дремучим невежеством. Тебе уже лучше, Иоганн?

– Да, спасибо, профессор. Мне надо домой.

– Тебя отвезут в моей карете. По городу бродят стражники, они продолжают тебя искать. А в карете будет безопасно… Подумать только, лекарство от моровых болезней… Бедный мальчик, ты столько пережил… Немедленно поезжай домой и ложись спать. Завтра, если болезнь не овладеет тобой, поговорим про лекарства и рецепты. А о том, что произошло, никому ни слова. Сейчас я дам указание Мартину…